Литература, посвященная знаменитой купеческой семье Морозовых, довольно обширна. Они не были обойдены вниманием современников, буржуазных и советских историков. Многогранная деятельность Морозовых определила противоречивые, подчас противоположные мнения об их роли в истории России: от самой выдающейся московской купеческой династии до типичных буржуазных хищников. Многочисленные публикации о Морозовых основаны на мемуарной литературе, периодике, сведениях из центральных и московских архивов. Почти не привлекались данные Государственного архива Владимирской области. Пожалуй, лишь в краеведческой литературе, посвященной развитию рабочего движения во Владимирской губернии, в том числе и на Морозовских фабриках в местечке Никольском Покровского уезда, использованы материалы владимирского архива. В предлагаемом сообщении сделана попытка восполнить этот пробел.

Государственный архив Владимирской области располагает значительным количеством дел (более 200), связанных с семьей Морозовых. В фонде канцелярии владимирского губернатора хранятся дела, содержащие производственные, хозяйственные, а также личные материалы купцов Морозовых. Ежегодные ведомости о заводах и фабриках Владимирской губернии содержат подробные сведения о текстильных мануфактурах Саввы Морозова с сыновьями и Викулы Морозова с сыновьями в местечке Никольское. Это достоверная и ценная информация об объеме производства, источниках сырья и месте сбыта продукции, о количестве и составе рабочей силы. На основании перечисленных данных можно проследить эволюцию фабричного производства Морозовых, их вклад в промышленное развитие Владимирской губернии и всей России. О качестве выпускавшегося товара говорят полученные на выставках награды: в Чикаго в 1883 году – бронзовая медаль, в Нижнем Новгороде в 1896 — Государственный герб, в Париже в 1900 году — высшая награда — Гран-при.

Самая ранняя ведомость о фабрике Саввы Морозова, которая сохранилась во владимирском архиве, датируется 1842-м годом. По «Ведомости о суконной фабрике, состоящей Владимирской губернии Покровского уезда, принадлежащей Богородскому 1-ой гильдии купцу Савве Васильеву Морозову» в 1842 году было выработано 35 050 аршин сукна и драдедаму на сумму 45 100 рублей серебром. Работало на фабрике 144 человека. В 1848 году с появлением бумагопрядильного производства объем продукции резко вырос, и товару было выработано на 367 601 рубль серебром. В 1870 году фабрики Морозовых в м. Никольское выпустили товара на сумму 5 705 085 рублей серебром.

В 1873 году с целью дальнейшего развития промышленных и торговых заведений Саввы Морозова было учреждено паевое товарищество под названием «Товарищество Никольской мануфактуры Саввы Морозова сын и К » с основным капиталом в пять миллионов рублей. В деле № 5101 имеется «Устав Товарищества Никольской мануфактуры Саввы Морозова сын и К». Этот программный документ регламентирует деятельность акционерного товарищества: определяет его цель, права и обязанности, распределение прибыли и выдачи дивидендов владельцам паев, проведение общих собраний и т.д.

Интересный эпизод из жизни Морозовых нашел отражение в переписке, сохранившейся в канцелярии владимирского губернатора. В 1882 году Викула Елисеевич Морозов представил в Министерство финансов на утверждение проект устава учреждаемого им товарищества с просьбой о присвоении его товариществу наименования «Никольской мануфактуры». Тимофей Саввич, учредивший 1873 году Товарищество Никольской мануфактуры, был против появления еще одного товарищества с одноименным названием. Тимофей Саввич и Викула Елисеевич обратились за помощью к владимирскому губернатору, причем каждый, несмотря на довольно близкие родственные отношения — дядя и племянник, — радели, прежде всего, за свое дело и успех своей фирмы.

30 июня Тимофей Саввич писал из Москвы владимирскому губернатору И.М. Судиенко: «дозволить другому товариществу именоваться „Никольской мануфактурой“ значило бы вводить в заблуждение покупателей, тем более, что фабрика наша и В.Е. Морозова производят одни и те же товары… так как наши товары пользуются уже большою известностью, как товары „Никольской мануфактуры“, то я не могу объяснить себе подобного ходатайства В.Е. Морозова ничем иным, как желанием его — присвоением себе названия Никольской мануфактуры — содействовать к более успешному сбыту своих товаров в ущерб нашему товариществу. Предположение это тем более основательно, что в прежнее время фабрика В.Е. Морозова всегда носила название „Сухоборской мануфактуры“, и только в последнее время он стал печатать на ярлыках „Никольская мануфактура“… имею честь представить Вам прежний ярлык В.Е. Морозова, на котором значится „Сухоборская мануфактура Елисея Морозова с сыном“. В виду всего вышеизложенного, я всепокорнейше прошу Ваше Превосходительство дать такой отзыв, чтобы товариществу В.Е. Морозова не могло быть присвоено наименование «Никольской мануфактуры».

11 июля очередное письмо отправлено из Никольского: «…наша фабрика начала называться „Никольской мануфактурой“ ранее 1840-х годов, а брат мой Елисей Морозов назвал свою фабрику „Сухоборской“, племянник же мой Викула Морозов изменил название это в последние годы, именно стараясь вводить в ошибку потребителей, продавая свой товар за нашей фирмой, чем делал ущерб нашему товариществу, а теперь тем более, он ходатайствует в настоящее время об утверждении товарищества и усиливается чтобы товарищество утверждено было под одинаковым названием заслуженной фабрикации — это незаконно и несправедливо. Ваше Превосходительство, я ходатайствую и требую, чтобы была оказана с Вашей стороны справедливость и чтобы товарищество, совершенствуя свою фабрикацию — было ограждено от потерь и убытков чрез введение в заблуждение своих покупателей со стороны В.Е. Морозова».

Викула Елисеевич пытался убедить губернатора в своей правоте: «…до сих пор Устав учреждаемого мною товарищества „Никольской Мануфактуры В. Морозова с сыновьями“ по проискам дяди моего Тимофея Морозова, еще не утвержден, несмотря на все веские доказательства мои о праве названия фабрики моей Никольскою мануфактурою. Означенный дядя мой где-то достал ярлык никогда не существовавшей фирмы покойного отца моего, умершего уже 14 лет назад, „Сухоборской мануфактуры Елисея Морозова с сыном“, и представил в Министерство финансов, настаивая, чтобы фабрика моя именовалась „Сухоборскою мануфактурою“. С означенным домогательством дядя мой Тимофей Морозов, вероятно, не преминет обратиться к Вашему Превосходительству: на каковой случай имею честь объяснить Вашему Превосходительству, что ярлык с названием „Сухоборской мануфактуры“ напечатан был, вероятно, на пробу, еще при жизни отца моего, и в дело не употреблялся, что принадлежащая ныне мне фабрика как при жизни отца моего, так и по смерти его, именовалась и именуется „Никольской мануфактурой“ и что Сухоборскою никогда не называлась. Посему имею честь покорнейше просить Ваше Превосходительство защитить меня от несправедливых притязаний означенного дяди моего и не допустить ему отнять родное имя фабрики моей, которым она пользуется несколько десятилетий. Викула Морозов. 23 июля 1882 года. Москва».

Однако следует отметить, что в феврале 1879 года в прошении о дозволении пристройки 2-этажного корпуса для больницы Викула Елисеевич писал о своей фабрике в Никольском, называя ее Сухоборской. Конфликт завершится учреждением 17 декабря 1882 года устава «товарищества мануфактур В. Морозова с сыновьями в Никольском».

В архивах ГАВО содержатся сведения о забастовках и стачках рабочих на фабрике Морозовых. Эти дела достаточно изучены советскими историками. Поэтому укажем лишь одно из них: «О беспорядках, происшедших на фабрике товарищества Никольской Мануфактуры Саввы Морозова сын и К». Объемное дело состоит из переписки — телеграмм, шифровок — о положении на фабрике, требованиях рабочих, сведениях о принятых мерах по стабилизации обстановки. Речь идет о знаменитой Морозовской стачке 1885 года.

К немногочисленной группе личных материалов семьи Морозовых, сохранившихся во владимирском архиве, относится копия духовного завещания В.Е. Морозова, оформленного у нотариуса 7 июля 1893 года. В нем подробно перечислены все ценности, переходящие к наследникам. Викула Елисеевич в пожизненное владение своей жене Евдокии Никифоровне оставил дома и все строения в Москве, а также прочие имения; назначил из принадлежавших ему паев Товарищества Мануфактур «Викула Морозов с сыновьями» в собственность: а) жене триста паев; б) сыновьям: Елисею — четыреста паев, Ивану — семьсот паев и Сергею — четыреста паев и в) внукам Александру и Борису Федоровичам каждому по четыреста паев; из наличных капиталов и процентных бумаг назначил сыну Сергею сто тысяч рублей серебром, дочерям Вере, Людмиле, Евгении, Екатерине и Евдокии каждой по двадцать пять тысяч, а внучкам по тридцать тысяч рублей серебром. Сыну Алексею Викула Морозов поручил в течение четырех лет со дня смерти отца употребить шестьсот тысяч рублей серебром на благотворительные и общеполезные цели. Завещание В.Е. Морозова дает возможность судить о его имущественном положении.

Документальным свидетельством благотворительности Морозовых служит дело «По письму Градского Головы Хохлова о…» за 1869 год. В нем упоминается о благодарности, объявленной Торговому Дому «Савва Морозов с сыновьями» за сделанное им денежное пожертвование в 600 рублей серебром на устройство городского собственного дома в г. Покрове.

В фонде владимирского губернского правления имеется более 70 дел, содержащих сведения о фабриках купцов Морозовых. В документах этого фонда представлены ходатайства, разрешения, чертежи по строительству фабричных корпусов и пристроек к ним, казарм для рабочих, домов служащих и тому подобных построек, принадлежавших Торговому Дому и Товариществу Никольской мануфактуры С. Морозова с сыновьями и товариществу В. Морозова с сыновьями. В фонде губернского правления сохранился важный документ, датируемый 25 февраля 1836 года, — прошение Богородского 1-й гильдии купца Саввы Васильевича Морозова, родоначальника Морозовской династии, о разрешении построить ему в Покровском уезде в пустоши Плессы мануфактурную фабрику. Не получив положительного ответа, С. Морозов в апреле 1838 года вновь обратился к владимирскому губернатору:

«…имею я собственные свои фабричные заведения Богородского уезда в деревне Зуевой, на коих производятся мною разные изделия с лишним сорок лет; ныне я оные фабричные заведения намерен перенести на купленную мною у помещика Рюмина землю, состоящую Покровского уезда при селе Орехове; для чего и заготовлено мною на постройку сию разного материала с лишком на двадцать тысяч рублей более двух лет назад, которые от долгого времени приходят в совершенную непрочность для употребления на постройку… А посему всепокорнейше прошу Ваше Превосходительство дозволить мне на означенной купленной мною земле произвести постройку фабричных заведений, где бы я мог иметь с семейством моим и постоянное жительство». Наконец разрешение было получено, на построенной в 1839 году фабрике вырабатывались сукно и драдедам. Открыть бумагопрядильную фабрику оказалось легче. 19 апреля 1847 года Савва Васильевич обратился с просьбой о разрешении построить бумагопрядильную фабрику близ с. Орехово и уже в мае получил на то «дозволение».

Постепенно деятельность Морозовых расширялась. Часть документов 40-го фонда ГАВО относится к 80–90-м годам ХIХ века и свидетельствует о развитии и совершенствовании бумагопрядильного производства в м. Никольском. Это дела о строительстве новых фабричных корпусов, казарм, об установке паровых котлов и устройстве электроосвещения на фабриках.

О сложных отношениях С. Морозова с рабочими и местными властями свидетельствует еще одно дело. 21 сентября 1860 года Савва Васильевич направил владимирскому губернатору прошение с жалобой на действия Покровского земского суда, предписывавшего многократно «в течение июня, июля и августа месяцев конторе моей фабрики, состоящей Покровского уезда в м. Никольское Орехово тож и Директору оной об освобождении от фабричных работ рабочих, которые не дожив обязательного для них по договору о найме срока, обращались с жалобами на нерасчет их… Покровская Земская Полиция, требуя освобождения рабочих прежде срока, действовала без всяких законных оснований и причин, с явным уничтожением прав фабриканта… я покорнейше прошу силою власти от всего этого меня оградить». Старший непременный заседатель Покровского земского суда губернский секретарь Л.В. Цветаев писал в объяснении: «на фабрике Морозова при самом расчете рабочих, часто налагается на них огромный штраф, без всякой со стороны рабочего вины, чему служат доказательством расчетные книжки».

В ноябре 1861 года тот же Цветаев в очередном объяснении написал: «…Этот директор, действия которого защищает Морозов, произвольно нанимает, рассчитывает рабочих и ими распоряжается, не спрашиваясь хозяина, с которым у него интерес общий, именно: чтобы работали рабочие — как можно более и получали бы платы — как можно менее. Для этого директор употребляет самое легкое средство: произвол в условиях найма, произвольные штрафы и произвол в расчете рабочего». Жалобы Саввы Морозова на действия Покровского Земского Суда остались без последствий.

Но история на этом не закончилась. Морозовы на протяжении нескольких лет продолжали писать жалобы на действия Покровского суда. 10 июня 1869 года Л.В. Цветаев в одном из последних объяснении написал: «…мною обнаружены, дознаны и доказаны следующие важные беспорядки… 1а) Купцы Морозовы не нанимали на свою фабрику рабочих ни лично, ни через поверенных… 4 г) Морозовыми были допущены: произвол в расчете рабочих и беззаконное их штрафование. 5д) Заключение рабочих по произволу иностранного мастерового Риг под стражу, в тюрьму, огражденную железными запорами и решетками.., устроенную на фабрике вопреки закону, без дозволения Правительства. 6 г) Употребление окованных железом палок противу рабочих сторожами, нанятыми иностранным мастеровым Ригом… по огромности и сложности дела, мною данные объяснения заключали от шести до двенадцати листов кругом». Финал этой истории типичен — Льва Васильевича Цветаева устранили от производства следствия.

Затянувшийся конфликт между фабрикантами Морозовыми и рабочими вылился в крупнейшую стачку 1885 года. Одно из последствий событий 1885 года — учреждение полицейских команд на фабриках Морозовых «для поддержания порядка и спокойствия».

Земля, необходимая для расширения фабричного производства, приобреталась неподалеку от м. Никольского. В 1889 году был совершен обмен земли между Товариществом Никольской мануфактуры «С. Морозова сын» и священнослужителями с. Орехова в количестве 58 десятин, десятина на десятину. Дополнительно Товарищество внесло на вечный вклад 28500 рублей, проценты с которою поступали в пользу причта села Орехова. В 1894 году совершился промен участка церковной земли 9 десятин 368 кв. саженей на 16 десятин товарищества. На этот раз Товарищество Никольской мануфактуры пожертвовало причту с. Орехово 40000 рублей.

Интерес представляет дело об устройстве богадельни Тимофея Саввича Морозова. Богадельня с приютом размещалась в доме с церковью при нем во имя Св. Апостола Тимофея в м. Никольском и содержалась на пожертвованный Марией Федоровной Морозовой, вдовой Тимофея Саввича, капитал в 350000 рублей. В номере 4 Устава говорилось: «Цель учреждения богадельни и приюта — призрение лиц обоего пола, сделавшихся неспособными к труду вследствие старости, болезни или увечья, а равно бедных малолетних сирот». В 1906 году в богадельне проживало 274 человека, из них — 66 мужчин, 173 женщины, 35 детей.

В марте 1890 года М.Ф. Морозова перечисляет 5000 рублей в Александрийский детский приют во Владимире с просьбою «зачислить эти деньги в неприкосновенный капитал имени мануфактур-советника Тимофея Саввича Морозова с тем, чтобы проценты этого капитала употреблялись ежегодно на нужды означенного приюта». В 1893 году она же жертвует 500 рублей в пользу детских приютов. В марте 1896 года Мария Федоровна пожертвовала Александрийскому приюту ситцу 1355 1 /4 аршин и коленкору белого 1127 аршин. За большие пожертвования М.Ф. Морозову избрали в почетные члены Владимирского Губернского Попечительства Детских Приютов.

Таким образом, Государственный архив Владимирской области содержит богатый материал о предпринимателях Морозовых: о возникновении и росте их фабрик, объеме и качестве выпускаемых товаров, беспощадной конкурентной борьбе, положении рабочих, благотворительной деятельности. Ранее не опубликованные архивные документы позволяют восстановить некоторые неизвестные факты о купеческой семье Морозовых, которой принадлежит важное место в истории русского предпринимательства.

Источник: Записки владимирских краеведов. Сборник первый

Муромская купеческая династия Зворыкиных сыграла важную роль в торгово-промышленной и социо-культурной жизни Мурома. В ходе изучения архивных документов установлено, что предки Зворыкиных появились в Муроме между 1624 и 1636 годами. Первоначально они принадлежали к малоимущей категории посадских людей (бобылей). К середине XVII века выделяется два основных центра расселения Зворыкиных: приход церкви Дмитрия Солунского (на западной окраине города) и юго-восточный район Мурома – приход церкви Спаса Нерукотворного образа (близ Спасского монастыря). Такое проживание Зворыкиных сохранялось вплоть до начала XIX века.

Во второй половине XVII века отдельные представители рода Зворыкиных (Якушка Зворыкин) становятся обеспеченными людьми, им поручают сбор налогов, выбирают в ответственную должность таможенного головы (1674 год).

В первой четверти XVIII столетия Зворыкины приобрели высокий общественный статус. В 1723 году на муромском посаде стояло 9 купеческих дворов Зворыкиных, прочно вошедших в местную торгово-купеческую элиту. В XVIII веке Зворыкины весьма успешно торговали солодом, лесом, кожевенным товаром (юфтью), причем, последняя продукция выделывалась на собственных предприятиях и реализовывалась не только на местных рынках, но и отпускалась в другие города (Петербург).

К концу XVIII века (1785 год) насчитывалось уже 14 семейств Зворыкиных, приписанных к купеческому сословию. На промышленных предприятиях Зворыкиных использовался наемный труд, что свидетельствует об активном развитии капиталистических форм производства. В 1793 году в купеческом звании находилось 17 семей Зворыкиных, из которых трое имели свидетельство 2-й гильдии (Никифор Петрович Зворыкин, Иван Никифорович, Зворыкин и вдова Матрена Григорьевна Зворыкина). В 1795 году в Муроме проживало 24 семейства Зворыкиных, половина из них (14) была приписана к купечеству. С конца XVIII столетия Зворыкины неоднократно выбирались на высшие должности местного самоуправления: Иван Семенович Зворыкин с 1789 по 1792 год служил городским головой, и это позволяет говорить о значимой роли фамилии в общественно-политической жизни города.

В первой половине XIX века Зворыкины продолжали усиливать свои позиции как в торгово-промышленной, так и в социально-культурной сфере. Среди муромского купечества появляются представители рода Зворыкиных, объявивших капиталы по 1-й гильдии (Егор Иванович Зворыкин), однако в целом вплоть до середины столетия купцы Зворыкины оставались преимущественно во 2-й и 3-й гильдии. К началу 30-х годов XIX века 10 купеческих семейств Зворыкины обладали капиталом по 8 тыс. руб. каждая. Из них шесть семей (60% от общего количества) имели благоприобретенный капитал, заработанный самостоятельно. Остальные четыре семьи (40 %) пользовались наследственным капиталом, доставшимся от старших родственников.

В 30-40-е годы XIX века наблюдается заметное возвышение династии братьев Зворыкиных: Григория, Прокофия, Козьмы Дмитриевичей. Впоследствии они станут купцами 1-й гильдии, обладателями обширной недвижимости, прибыльной хлебной торговли по судоходной части.

Анализ документов показывает, что в процессе формирования новых купеческих династий Зворыкиных, не имевших стартовый наследственный капитал, большую роль играла личная инициатива и коммерческий успех. Именно благодаря этим качествам, они весьма уверенно чувствовали себя среди других купеческих родов Мурома, успешно конкурировали с ними, сохраняя ведущие позиции на протяжении всего XIX века.

Немаловажную роль в возвышении Зворыкиных сыграл факт их родства с представителями других древних купеческих династий города: Лихониными, Суздальцевыми, Гладковыми, Кушельниковыми и др.

В течение всего XIX столетия Зворыкины активно занимались торговыми операциями с недвижимостью, приобретали и продавали земельные участки не только в городской черте, но и в Муромском уезде. Купец Е.И. Зворыкин, породнившись с дворянским родом Толстых, приобретал у местной знати (Теняковых, Батуриных, Лихаревых и др.) большие земельные наделы, благоустраивал их, открывал промышленные заведения, приносившие доход (мельницу, проволочную фабрику).

К середине XIX века Зворыкины стали владельцами больших городских имений и особняков, многие из которых сохранились и до сих пор украшают город, являясь памятниками гражданской архитектуры (ул. Первомайская, № 4; ул. Красноармейская, № 27 и др.).

Во второй половине XIX столетия представители рода Зворыкиных внесли существенную лепту в торгово-промышленную жизнь Мурома. Им принадлежал первый в городе чугунолитейный завод (открыт в 1817 году), с их именем связано появление пароходного буксира «Илья Муромец» (1859 год). Зворыкины активно занимались товаропассажирскими перевозками по Оке и Волге, не одно десятилетие владели собственной пристанью.

Зворыкины внимательно отслеживали технические новшества и быстро внедряли их в своем хозяйстве. В частности, купец Е.И. Зворыкин один из первых в городе построил несколько мельниц по выработки муки высшего сорта – крупчатки, весьма преуспел в этом виде деятельности, создав доходное конкурентоспособное производство. Впоследствии этому примеру последовали братья Григорий, Прокофий и Козьма Зворыкины, что также способствовало их возвышению на торгово-коммерческом поприще.

Многие семьи Зворыкиных были возведены в потомственное почетное гражданство, что резко подняло их престиж и общественный статус.

В 1858 году в городе проживало 46 семейств Зворыкиных, из которых 16 (34,7% от общего числа) принадлежало к купечеству, 30 (65,2 %) – к мещанскому сословию.

Во второй половине XIX века произошли серьезные качественные изменения в политической, социально-экономической и культурной жизни России, вызванные, в первую очередь, реформами 1860-70-х годов. Местное купечество стало отходить от старинных традиционных промыслов (кожевенного, мыло- и саловаренного, свечного, изготовления солода и др.), что было вызвано, главным образом, нерентабельностью, техническим несовершенством ручных неконкурентоспособных кустарных домашних предприятий, и осваивало новые, более востребованные жизнью торговые специализации. В 1886 году городе появилась типография потомственного почетного гражданина Н.В. Зворыкина, торговые дома («Анна Зворыкина с сыновьями», «Иван Дмитриевич Зворыкин с сыновьями», «Торговый дом П. и Е. Зворыкины» и др.), магазины, торгующие золотыми и серебряными украшениями (владельцы – А.В. Зворыкин, М.И. Зворыкин, М.Д. Зворыкин). Подверглись коренному преобразованию и первые чугунолитейные предприятия. На смену примитивному ручному производству пришли современные предприятия с паровыми машинами, сверлильными и токарными станками (Товарищество Торского завода – 1889 год и др.) с годовым оборотом в десятки тысяч руб. Не забывали Зворыкины и розничную торговлю, из века в век благополучно обогащавшую их. В документах 1890 года перечислены 18 торгово-промышленных династий Зворыкиных, которым принадлежало 30 городских лавок и два лавочных корпуса, оцененные в 26 тыс. 600 руб.

Зворыкины снискали широкую популярность, громкую славу на общественном поприще, а также на ниве благотворительности. За весь дореволюционный период существования института органа местного самоуправления, 7 представителей рода Зворыкиных в разные время (с 1789 по 1907 год) занимали высокий и ответственный пост городского головы. Особенно важными деяниями прославился городской голова, потомственный почетный гражданин П.С. Зворыкин (1823-1883), находившийся в этой должности более 10 лет.

На протяжении столетия Зворыкины оказывали посильную финансовую помощь малоимущим, поддерживали храмы и монастыри города, способствовали развитию образования и здравоохранения, за что не раз были удостоены высоких наград от светских и церковных властей. Таким образом, муромская купеческая династия Зворыкиных внесла неоценимо важный вклад в социально-экономическую и культурную историю города XVII-ХХ века.

Муром испокон века считался купеческим городом. По некоторым подсчетам, с. 1723 по 1917 годы в городе проживало 368 купеческих династий. Среди наиболее древних родов можно назвать фамилии купцов Суздальцевых, Зворыкиных, Зубчаниновых, Жадиных.

Жадины – одна из самых древних муромских фамилий. В одном самом раннем дошедшем до нас письменном источнике, подробно зафиксировавшем жителей Мурома, — Писцовой книге Д.А. Бутурлина 1566 год — упоминается некий «Жадной Яковлев сын серебреник», а также «Ивашко Овдокимов сын Жадной». В последующих документах XVII-XVIII веков фамилия «Жадин» также встречается неоднократно. Антропонимика, т.е. происхождение этой фамилии, теряется в глубине веков. По всей видимости, фамилия «Жадин» сформировалась из прозвища «Жадный». В средневековье суеверные люди часто давали своим детям индивидуальные имена, которые зачастую имели отрицательный оттенок. В этом можно видеть древнюю языческую традицию уберечься от сглаза. Так, ранние муромские документы пестрят именами типа Горемыка, Неудача, Шелудяк. Впоследствии они трансформировались в фамилии Горемыкин, Неудачин, Шелудяков. По всей видимости, такая же история была и с фамилией Жадин.

Некоторые представители Жадиных стали купцами сравнительно рано, уже в XVII веке. Согласно Описи Мурома 1723 года, в приходе церкви Дмитрия Солунского (находилась в районе современной Сретенской церкви) стояли дворы купцов Гаврилы Трофимовича Жадина, Ивана Яковлевича Жадина, Трофима Трофимовича Жадина, Ивана Григорьевича Жадина, Алексея Григорьевича Жадина. А вообще надо отметить, что Жадины с давних пор облюбовали этот район города. В купчих книгах XVIII-XIX веков зафиксировано множество актов купли-продажи земли, совершенных не одним поколением купцов Жадиных. Любопытный факт: Жадины жили на Сретенской улице (ныне ул. К.Марска) вплоть до 20–30 годов XX столетия. До сих пор сохранилось несколько старых зданий, принадлежавших этому древнему роду (например, №№ 42, 44). В Оценочной книге движимого имущества г. Мурома за 1915 года на Сретенской улице, кроме указанных выше домов, упоминается паточный, сально-свечной, мыловаренный завод потомственного почетного гражданина Ивана Константиновича Жадина, а также каменные постройки сально-свечного мыловаренного завода Василия Петровича и Владимира Васильевича Жадиных. Они стояли в 28 квартале.

Со слов москвички Евгении Митрофановны Жадиной, потомка Данилы Семеновича Жадина, купца первой гильдии, потомственного почетного гражданина г. Мурома: «В начале XVIII века в ревизской сказке г. Мурома упоминается Трофим Жадин, который и стал родоначальником нашей семьи. В XVIII веке Жадины стали купцами 2 и 3 гильдии и торговали полотном. В конце XVIII века в делах Муромского магистрата упоминаются три брата Жадиных: Федор, Семен и Андрей Трофимовичи. Сыном Семена Трофимовича был Данила Семенович Жадин, отец потомственного почетного гражданина Дмитрия Даниловича Жадина. Год рождения Дмитрия Даниловича неизвестен. Он был женат на Анне Ивановне Гундобиной, также из муромской купеческой семьи. Своих детей у них не было, и Дмитрий Данилович усыновил моего родного деда, своего племянника Дмитрия Константиновича Жадина. У Константина Даниловича было семь человек детей, он не был богат, а Дмитрий Данилович, если верить рассказам моей мамы, был управляющим муромским банком и очень состоятельным человеком (Дмитрий Данилович Жадин избран директором городского общественного банка 12 июня 1902 года — В.Ч.). Дмитрий Данилович был очень умным, сердечным и добрым человеком. Очень любил детей, много уделял им внимания. Дмитрий Константинович был женат на Елизавете Егоровне Суздальцевой. У них было пять человек детей. Старший сын Митрофан Дмитриевич (1882 — 1939) — мой отец. Дочери Елена (1885 — 1904), Анна (1891 — 1924), сын Георгий (1895 — 1896), дочь Варвара (1901 — 1923). 25 января 1901 года Дмитрий Константинович начал работать в качестве одного из директоров фабрики Товарищества Муромской Бумаго-Ткацкой мануфактуры».

Можно добавить, что Жадины были не только состоятельными, но и очень уважаемыми людьми Мурома. Достаточно сказать, когда в 1785 году в Муроме было введено Городовое положение, Михаил Иванович Жадин был избран первым городским головой города.

Во Владимирском архиве найден интересный документ: «Формулярный список о службе ратмана Муромского магистрата муромского 1 гильдии купеческого сына Константина Жадина», датированный 17 августа 1864 года. Он проливает свет на судьбу другого представителя древней фамилии Жадиных. «Муромский купеческий сын Константин Данилов Жадин ротмистр Муромского городского магистрата — 50 лет. Знаков отличия не имеет, жалования не получает. У родителя в г. Муроме два дома, два заведения: сальное и паточное и особо земля. В заведениях не обучался. В службе находился по выбору муромского городского общества: городским старостой 1847 года — первый год; в Муромской городской думе гласным — два трехлетия — одно с. 4 марта 1851 года по 3 марта 1854 года; другое с. 8 мая 1857 года по 28 мая 1860 года. За все службы от общества получил похвальные листы. Утвержден ратманом Муромского городского магистрата по выбору того общества 12 марта 1863 года.»

Особого внимания заслуживает разговор о благотворительной деятельности купцов Жадиных. В 1860 году при активном участии Д.С. Жадина на Напольном кладбище была выстроена новая каменная церковь (разобрана в 1942 году). Впоследствии Жадины постоянно заботились о благоустройстве этого храма. Так, в 1869 и 1874 годах на колокольню Напольной кладбищенской церкви были водружены колокола, приобретенные на средства Жадиных.

Еще один малоизвестный факт: 31 августа 1878 года собрание Муромской городской думы единогласно избрало купца первой гильдии Василия Даниловича Жадина церковным старостой Напольной церкви. До революции этой почетной должности удостаивались очень немногие. В хлопотные обязанности церковного старосты входило выделение денежных средств на содержание храма, проведение ремонтных работ. Причем, делалось все это безвозмездно. Служил В.Д. Жадин столь усердно, что в 1882 и 1885 годах епархиальное начальство хлопотало перед Городской думой о продлении срока службы последнего в должности церковного старосты.

10 мая 1885 года купец первой гильдии Иван Константинович Жадин удостоился высокой почести — он был избран церковным старостой муромского Богородицкого собора, главного храма города.

Не только мужчины в роду Жадиных занимались общественной деятельностью и благотворительностью. Так, например, потомственная почетная гражданка Мария Михайловна Жадина 5 октября 1883 года была избрана попечительницей городского женского начального училища. А 29 ноября 1900 года ее избрали членом попечительного совета Муромской женской гимназии.

На протяжении десятилетий многие представители династии Жадиных регулярно выбирались в органы местного самоуправления — Городскую думу. Таким образом, наряду с другими членами Думы, Жадины способствовали благоустройству города, развитию просвещения и здравоохранения.

Никитины — владимирский купеческий род. Их было несколько поколений предпринимателей и купцов, более 25 лет ведали они городским бюджетом и хозяйством.

Основатель династии Никита Алексеевич родился в 1783 году в семье крепостного крестьянина села Черкутино, принадлежавшего князю Салтыкову. Около 1840 года сыном Андреем выкуплен из крепостной зависимости. Никита Алексеевич овдовел в 30 лет, проживал в доме своего сына во Владимире. Он не любил лентяев, не выносил праздности: все домашние закупки лежали на нем, и с утра до вечера он хлопотал по хозяйству.

Его сын Андрей в 13 лет поступил в московскую артель плотником и через три года — в 16 лет — стал старшим десятником. Затем самостоятельно занялся подрядными делами и поставками разного рода. Работа его заключалась в построении и ремонтировании разных шоссейных дорог, мостов и станционных домов, в поставках разного рода и содержании почтовых лошадей по Владимирской губернии. С его непосредственным участием построены здание станции Владимирской железной дороги и мосты по линии Московско-Нижегородской железной дороги от Москвы до Вязников. На многие миллионы простирались все коммерческие промышленные предприятия и подряды, выполненные в течение 46-летней деятельности надворного советника Андрея Никитича Никитина.

В четырнадцати верстах от города Владимира Никитин основал бумаготкацкую фабрику «Товарищество Лемешинской мануфактуры Л Никитина». При ней были устроены больница под наблюдением доктора и фельдшера, училище для детей, воздвигнут храм во имя святого Андрея Стратилата. В фабричной лавке отпускались рабочим в кредит товары шестидесяти наименований: «баранина, говядина, телятина, свинина, солонина, рыба свежая, Соленая, сухая, грибы белые и черные, картофель, крупа гречневая, пшеничная, манная, масло коровье, подсолнечное, конопляное, льняное, деревянное и т. д.».

Неустанно и беспрерывно в течение 20 лет трудился Андрей Никитич в должности владимирского городского головы, отдавая городу все свои силы и энергию. Городские дела он вел, как свои: по-купечески, расчетливо и экономно. Город обязан Андрею Никитичу сокращением расходов там, где представлялось возможным. Хозяйство города стояло на довольно прочной основе, и город не имел никаких долгов.

В формулярном списке Андрея Никитича имеется запись о его наградах. Одна из многих — «пожалован 18 января 1874 года орденом Станислава 2-й степени» — особая: о ней ходатайствовали владимирские жители, и она связана с завершением строительства водопровода.

Владимир стоит на реке Клязьме, которая находится совершенно вне города, подъемы от нее в город весьма длинные и довольно крутые. С устройством Московско-Нижегородской железной дороги через ее полотно пропущено было всего два проезда, так что жителям приходилось ездить и ходить за водой версту, две и более. На дорогу из центра города к Клязьме, наполнение бочки водой и обратный подъем требовалось не менее часа, и самая сильная рабочая лошадь не могла без изнурения доставлять в сутки более шести бочек. Начатое Александром Андреевичем Никитиным (старшим сыном Андрея Никитича) строительство водопровода в 1836 году за совершенным истощением средств не позволило провести воду в Залыбедскую сторону города. В местах, где была проведена вода, трубы вследствие неудачной прокладки их беспрерывно ломались, и жители оставались без воды. В таком состоянии дело это находилось до 1871 года.

С наступлением весны 1871 года Андрей Никитич Никитин, распоряжаясь и постоянно наблюдая за работой лично, закончил устройство водопровода, издержав на это дело более 26 тысяч рублей собственных средств. Вода стала поступать в город в достаточном количестве. И если бы не А.Н. Никитин, жители Владимира терпели бы затруднения в добывании воды лет десять, а, быть может, и гораздо больше.

Андрей Никитич всегда охотно шел навстречу нуждам беднейшего населения. Причем, в своей благотворительной деятельности руководствовался словами Спасителя: «Когда творишь милостыню, не труби перед собою, как делают лицемеры, и пусть левая рука твоя не знает, что делает правая».

Вот список лишь некоторых его пожертвований. В 1842 году Никитин пожертвовал строительные материалы в заведение Владимирского приказа общественного призрения. В 1851 году — Московскому Александрийскому сиротскому кадетскому корпусу 33600 рублей. В 1854 году за пожертвование 300 рублей в пользу нижних чинов 2-й конно-артиллерийской дивизии и за 170 подвод, выставленных для перевозки артиллерийских тяжестей, «объявлена Монаршая Г. Императора благодарность». Золотую медаль на Андреевской ленте Никитин получил за работы по расширению Александрийского детского приюта. Это было первое учебное заведение в городе Владимире для круглых сирот — девочек от трех до двенадцати лет; никакой платы за содержание и воспитание с них не бралось.

В 1844 году от тяжелой болезни умирает старший сын Андрея Никитича — Александр. Эстафету благотворительности и добрых дел принимает младший сын — Андрей. Андрей Андреевич, почетный гражданин города Владимира, гласный Владимирской Городской думы, директор правления «Товарищества Лемешинской мануфактуры Андрея Никитина», член многих общественных и благотворительных организаций немало труда и средств вложил в пользу Боголюбовского детского приюта, в котором воспитывались исключительно полные сироты крестьянского сословия.

После февральской революции Никитины продолжали помогать нуждающимся. Из газеты «Старый Владимирец» от 14 мая 1917 года: «…в пользу культурно-просветительской комиссии при Владимирской Г. Вр. И.К. поступило от П.А. Никитина (сын Александра Андреевича, внук Андрея Никитича, правнук Никиты Алексеевича) 5000 руб.»; от 2 июня 1917 года: «на культурно-просветительные работы от А.А. Никитина поступило 500 руб.».

источник: Записки владимирских краеведов. выпуск — 3

История богатства и могущества вязниковских Демидовых уходит своими корнями в XVIII век, когда крепостной крестьянин помещиков Тутолминых из слободы Мстёра Фёдор Петрович Демидов основал первую льнопрядильную мануфактуру.

В 1820 году, выкупившись на волю за 100 тысяч рублей, он перебрался в Вязники, где на окраине города вскоре построил полотняную фабрику.

После смерти родоначальника дело фабрикантов продолжил его сын Василий Фёдорович Демидов, выгодно женившийся на Евдокии Осиповне Сеньковой, представительнице ещё одного богатого рода местных фабрикантов и тоже родом из Мстёры. За полвека рядом с полотняной выросла льнопрядильная фабрика, причём в конце 1850-х гг. оба предприятия уже были механизированы. В Вязниках Демидову принадлежал целый квартал (прежде бывший на краю города, нынче почти в самом центре), а вместе со своими родственниками Сеньковыми контролировал большую часть города. В 1870 году к двум прежним он прибавил третью фабрику.

В 1882 году сын и наследник второго фабриканта из рода Демидовых Василий Васильевич унаследовал целую промышленно-торговую империю, оценивавшуюся примерно в 5 миллионов рублей. При нём в 1884 году семейная фирма была преобразована в паевое сообщество с основным капиталом в 3 миллиона рублей. Василий Васильевич был хватким и удачливым, при нём производство выросло ещё больше, именно Василий Васильевич возвёл ныне существующий особняк. По замыслу промышленника, его дом должен был стать крепостью, охраняющей семейный очаг. Но в личной жизни Василий Васильевич оказался глубоко несчастлив: его супруга, Мария Андреевна, урождённая Орехова, мужа не любила. Василий Васильевич к тому же любил выпить и помахать кулаками. Доведённая до отчаяния женщина обратилась за разводом и попросила помочь ей известного адвоката Фёдора Плевако. Бракоразводный процесс тянулся много лет, но закончился только в 1900 году со смертью Василия Васильевича Демидова. А Мария Андреевна стала женой своего защитника.

Лидерами нового поколения Демидовых стали братья Александр и Андрей Васильевичи. Они успешно руководили семейными предприятиями, внедряя всевозможные технические новинки. Даже первый в Вязниках автомобиль «Форд» появился именно у них. старший из братьев, Александр, обладал ещё и задатками политика, неоднократно избираясь депутатом городской думы и уездного земства.

Весной 1906 года Александр Васильевич Демидов был избран депутатом I Государственной Думы от Владимирской губернии. Он представлял партию прогрессистов, лидерами которой были крупные московские промышленники Коновалов, Ефремов и братья Рябушинские. В Думе Александр Васильевич вошёл в состав финансовой комиссии.

После 1917 года демидовские фабрики, особняк, загородная усадьба и несколько тысяч десятин земли в Ковровском и Вязниковском уездах были национализированы. Прежние хозяева бежали за границу. Младший из братьев, Андрей Васильевич, обосновался в Чехии, куда ухитрился вывезти часть своих средств. В 1926 году он тяжело заболел и мер в санатории Матлиары в Словакии в 48-летнем возрасте.

Александр Васильевич Демидов уехал во Францию и проживал в Париже. Никакой особенной роли среди русской эмиграции он не играл. Пережил вторую мировую войну, оккупацию и скончался 2 февраля 1947 года на 75-м году жизни, похоронен в Париже (могила не сохранилась).

Демидовские предприятия в Вязниках стали основой нового льнокомбината, а из особняка сделали профилакторий. Здание за годы эксплуатации сильно обветшало, но отремонтировали его только в 2001 году при передаче социально-реабилитационному центру для несовершеннолетних «Росинка». Были реконструированы многие детали прежнего интерьера, а некоторые сохранились ещё со времён Демидовых, например, тяжёлые дубовые двери и танцевальные панели в танцевальном зале, хоры для музыкантов, роскошная хрустальная люстра, комнатные камины и даже огромное зеркало. Существует легенда, что где-то в лабиринте подвалов начинался подземный ход, который вёл к Благовещенскому собору монастыря.

По материалам газеты «Призыв», № 2 от 12.01.2010

Город Гусь-Хрустальный обязан своим происхождением и существованием хрустальной фабрике, полтора столетия принадлежавшей купеческо-дворянскому роду Мальцевых. История города сводится, по сути, к семейной хронике.

Родоначальником династии считается Богдан Мальцов из Чернигова, имя которого в 1634 году было внесено в Общий гербовник дворянских родов. Летопись «стекольной империи» Мальцевых начинается с его правнука, рыльского купца гостиной сотни Василия Васильевича (Большого) Мальцова. В 1723 году Назар Дружинин из Гжатска и Сергей Аксенов из Калуги завели под Москвой, в Карачевском и Можайском уездах, стекольное дело. Василия Мальцова приняли в «компанейщики». После смерти основателей дела Василий остался единственным владельцем хрустальной фабрики в Можайском уезде. В дальнейшем сыновья Василия Александр и Аким, вступив в права наследства, купили сельцо Новое в Можайском же уезде и стали строить новую фабрику. Однако возникло препятствие, ставшее косвенной причиной рождения Гусевского хрустального завода: указом Сената от 23 ноября 1747 года предусматривалось «снести винокуренные, медные, железные и стекольные заводы в пределах г. Москвы и от Москвы в двухстах верстах“ . Указ принят был экспедицией Академии наук по изучению и сохранению природных богатств России. Для братьев Мальцевых это означало поиски новых земель для предпринимательства.

В 1750 году Александр Мальцов перевел свою часть фабрики в Трубчевский уезд (ныне Брянская область). Аким же обосновался в 230 верстах от Москвы и в 90 верстах от Владимира. В Мещерском крае, на речке Гусь, купил он у помещика Николая Симонова село Никулино с землями. В 1756 году в лесном урочище Шиворово начали валить лес и строить завод. Из-под Можайска переселились и мастера с семьями — "74 мужских и 82 женских души». Так было положено начало поселку и будущему городу. Затем Аким построил и второй завод — оконного стекла.

К 1775 году Аким Мальцов с семейством «восстановился» в дворянском звании, доказав свое происхождение от Богдана Мальцова. Род Мальцевых получил свой герб. Переход в дворянское сословие давал немалые преимущества предпринимателю, позволяя покупать земли и крепостных крестьян. А удачно выбранное место с изобилием сырья и леса, близостью рек и торговых городов Москвы и Нижнего Новгорода оказалось залогом быстрого и успешного развития стеклоделия.

Первое упоминание о Гусевском заводе относится к 1778 году: «…Акима Мальцова при речке Гусь и сельцо Гусь называется, где фабрика заведена, делают стаканы и рюмки простые. В сельце душ до ста крестьян…». В 1780 году «у содержателя дворянина Акима Мальцева четыре фабрики состоят на собственных дачах. Гусевская хрустальная фабрика, Микулинская, Головинская, Пичугинская стекольные фабрики…». Всего же в эту пору на Владимирщине действовало 12 стекольных заводов, часть которых принадлежала двоюродному брату Акима — Фоме Мальцеву.

Сорок лет трудился Аким Мальцов. Наследником стекольного дела после его смерти стал второй сын — Иван; старший, Сергей, корнет конной гвардии, в дело вступил позже. Ивану же было всего 14 лет, и управление фабриками взяла на себя вдова Акима, Мария Васильевна. «Дворянша Марья», энергичная и предприимчивая, еще более расширила и укрепила стекольное дело. В 1811 году все фабрики вокруг Гусевского хрустального завода Иван передал брату Сергею. С похвалой писали о заводах Мальцева «Владимирские губернские ведомости»: «Во Владимирской губернии заводов находится хрустальных и стеклянных 16. Но из самых лучших хрустальных и стеклянных заводов почитается… гвардии корнета Сергея Мальцева. На нем бывает лучшая отделка различной хрустальной посуды, которая не уступает даже аглицкой. Особенно сей завод славится отделкой посуды, так называемой брильянтовой».

Для фабричных рабочих Сергей Акимович построил каменный храм во имя Иоакима и Анны. Село Гусь стало называться Гусь-Мальцовский. После его смерти Гусевскую фабрику с прочими заводами и землями унаследовал Иван Сергеевич Мальцов (1807–1880). Жизнь Ивана Сергеевича прошла на дипломатической службе в Министерстве иностранных дел, где он достиг высоких постов и наград. Более всего его деятельность известна в связи с дипломатической миссией в Персии, во главе которой стоял А.С. Грибоедов, а И.С. Мальцов был первым секретарем. После трагической гибели Грибоедова Мальцов оставался на службе еще сорок лет, сочетая ее с предпринимательством стеклозаводчика.

С. 1830 года Иван Сергеевич приступил к непосредственному управлению Гусевской хрустальной фабрикой и другими стеклозаводами. Работали они в это время в основном на местный рынок, выпуская бутылочную посуду, стеклянную и хрустальную продукцию, листовое стекло, но производство не давало достаточных прибылей. Необходимы были кардинальные меры. Бывая по службе в Европе, И.С. Мальцов знакомится с состоянием стеклоделия, в том числе в Чехии. По образцу богемских фабрик заводит он простые стеклянные составы взамен дорогостоящего хрусталя — «богемский хрусталь». Благодаря дешевизне и хорошему качеству мальцовское стекло вскоре приобретает широкую популярность и устойчивый спрос по всей России, участвует в художественно-промышленных выставках.

При селе Гусь Иван Сергеевич завел еще бумагопрядильню, наладив производство нанки (бумажной ткани из грубой пряжи).

Человек европейского склада мыслей, И.С. Мальцов устраивает свои фабрики и фабричную жизнь на европейский лад: строит для рабочих больницу, аптеку, училище для детей мастеровых, щедро благотворит. Строит «на Гусю» — одним из первых в России — рабочий поселок с добротными домами. Население при фабриках растет. К Иоакиманской церкви, ставшей тесной для прихожан, пристраивает колокольню и теплую трапезную во имя Св. Троицы, а в 1871 году весь храм становится теплым.

И.С. Мальцов, некоронованный король русского хрусталя, дипломат, камергер двора, действительный тайный советник, кавалер многих русских и многих иностранных орденов, скончался в 1880 году в Ницце, не оставив прямых наследников. Его многомиллионное состояние и промышленные предприятия перешли к племяннику, сыну сестры Софьи, Юрию Степановичу Нечаеву (1834–1913), принявшему фамилию Нечаев-Мальцов. За тридцать с небольшим лет он сумел сильно продвинуть производство, одновременно снискав себе славу щедрого мецената. На Гусевской хрустальной фабрике он внедряет передовые технологии, обогатившие художественный образ хрусталя, — технику «галле», «миллифиори», «ирризация», «люстр»; механизированные линии «алмазной грани» и кислотной обработки. Гусевский хрусталь берет золотые медали на Всероссийских мануфактурных выставках, бронзовую медаль на Всемирной выставке в Париже в 1900 году. На своих фабриках продолжает Нечаев-Мальцов строить каменные дома-коттеджи для рабочих и служащих, заводит церковно-приходские школы. По завещанию дяди основывает в губернском Владимире прекрасно оснащенное ремесленное училище. Многие годы Юрий Степанович был почетным членом, а затем вице-президентом Академии художеств в Петербурге. Самым значительным вкладом мецената стало пожертвование на строительство Музея изящных искусств, основанного И.В. Цветаевым (ныне Музей изобразительных искусств им. А.С. Пушкина). Юрий Степанович прожил долгую жизнь и скончался в возрасте 79 лет. Похоронен на кладбище Новодевичьего монастыря, в семейной усыпальнице (не сохранилась). После его смерти наследниками стали два внучатых племянника — Павел Никитич Игнатьев (1870–1926) и Елим Павлович Демидов, князь Сан-Донато (1868), владевшие наследством до 1918 года.

Даже очень далекие от литературы люди знают о существовании когда-то нашумевшего романа русского писателя XIX столетия Дмитрия Мамина-Сибиряка «Приваловские миллионы». Название этого литературного произведения стало символическим, обозначающего баснословное богатство сибирских золотопромышленников дореволюционной России. Однако даже из числа искушенных литературоведов мало кто помнит, что настоящие миллионы были не приваловские, а гадаловские — по фамилии ставших прототипами главных героев легендарных купцов Гадаловых, чья настоящая семейная хроника оказалась куда более увлекательной, нежели самый закрученный приключенческий роман.

Генерал-губернаторы и члены императорской фамилии, революционеры и ученые, художники и писатели, небывалые достижения в технике и архитектуре, трагедия сталинских репрессий и одиссея эмиграции — все это страницы биографий наиболее известных представителей династии Гадаловых — выходцев из нашей Владимирской губернии.

Владимирский след в Красноярске

Столицей обширной промышленной и торговой империи этой купеческой фамилии был Красноярск. В этом одном из наиболее крупных сибирских городов Гадаловы до сих пор фамилия почти культовая — синоним предприимчивости, успеха, огромной финансовой мощи, достижений цивилизации и традиций благотворительности. В Красноярске сегодня популярен ресторан «Гадалов» и действует одноименное агентство недвижимости. А гадаловские особняки до сих пор считаются красивейшими зданиями города. Сибиряки хорошо помнят, что Гадаловы приехали в Красноярск из Владимирской губернии. Однако от Владимира до Красноярска очень далеко, поэтому неудивительно, что в ряде изданий говорится так: «Начало династии известных сибирских купцов Гадаловых положил крепостной крестьянин Герасим Гадалов. Жил он в селе Коврове Владимирской губернии, и был управляющим имением князя Шаховского». Перепутано все. Гадаловы никогда не жили в селе Коврове — нынешнем городе, и никогда никто из них не управлял имениями помещика Шаховского. Но то, что они наши земляки — истинная правда.

Потомки княжеских холопей

Гадаловы действительно были крепостными крестьянами князей Шаховских. Их предки проживали в деревне Рябинницы Суздальского уезда, которая после учреждения Владимирского наместничества в 1778 году вошла в состав новообразованного Ковровского уезда. Родоначальником купеческой ветви Гадаловых стал крестьянин из Рябинниц Петр Гадалов, живший еще при Екатерине II. В первой половине XIX века Гадаловы считались одной из наиболее состоятельных семей не только в своей деревне, но во всей ковровской округе. Первым памятником их благотворительности стала каменная Троицкая церковь в селе Санниково, в приход которого входили Рябинницы, воздвигнутая в 1840-е годы. А 14 марта 1858 года, за пару лет до отмены крепостного права, представитель второго поколения династии некоронованных сибирских королей 44-летний Герасим Петрович с сыновьями Николаем и Иваном выкупился на волю у своего барина лейб-гвардии полковника князя Александра Петровича Шаховского. Свидетельство об этом, по существующему тогда порядку, подписал тогдашний владимирский вице-губернатор Аполлон Болтин, чья дочь к тому времени уже вышла замуж за Михаила Салтыкова, позднее прославившегося в качестве писателя под псевдонимом Щедрин. Так, начиная с тестя Салтыкова-Щедрина, Гадаловы впервые косвенно соприкоснулись с классической литературой, героями которой много позже оказались и сами. А документ об освобождении Гадаловых хранится в Государственном архиве Владимирской области до сих пор.

«Золотая лихорадка» — сибирский вариант

Вскоре после освобождения от крепостной зависимости Гадаловы стали ковровскими купцами 3-й гильдии. Однако, сколотив начальный капитал, в том числе на офенской торговле, они затем подались в Сибирь, которая в пореформенной России 1860-х годов была чем-то наподобие Калифорнии во времена «золотой лихорадки» в Соединенных Штатах. Необъятные просторы и огромное богатство восточных пределов империи манили многих, желавших обогатиться. Томск и Канск, множество других городов переменили Гадаловы, пока не обосновались в конце 1870-х годов в Красноярске. Символично, что основатель Красноярска воевода Андрей Дубенский тоже был родом из Владимирского уезда.

Гадаловы занимались различными видами бизнеса. Торговля практически всем, судоходство по Енисею и, конечно же, добыча золота в енисейской тайге. Лидером следующего поколения купцов уже 1-й гильдии Гадаловых стал старший сын Герасима Петровича Николай, которому во всем помогал его младший брат Иван. Повествование об их коммерческих оборотах само по себе могло бы составить не только статью, но и целую книгу. Достаточно сказать, что в канун революции одна только Александровская золотопромышленная компания, созданная Гадаловыми, объединяла 15 приисков, 2 драги (их выписывали из Англии!), буровую установку, 2 мехмастерские, 5 поселков, 50 лошадей, почти полторы тысячи рабочих и служащих, несколько приисковых магазинов, мельницу, телефонную станцию, больницу, школу… Известно, что за 15 лет работы компания добыла более тонны золота!

Николай II и Ленин — пассажиры Гадаловых

А был еще целый гадаловский флот на Енисее. Самым первым пароходом, который пришел в Красноярск, стала «Москва», оснащенная 80-сильной паровой машиной. Это судно Николай Герасимович Гадалов приобрел в Германии. Вскоре он открыл на Енисее свое пароходство, а в Красноярске появилась новая пристань, которую по ее владельцам так и назвали — Гадаловской. Один из своих пароходов Гадалов назвал «Граф Игнатьев» — в честь тогдашнего сибирского генерал-губернатора графа Алексея Игнатьева. Его Сиятельство лично путешествовал на пароходе своего имени и остался очень доволен. Сын графа позже прославился в СССР, став из царского советским генералом, и написав известные мемуары «50 лет в строю».

Впрочем, среди пассажиров гадаловских пароходов были фигуры и куда более значимые. Во время возвращения из Японии цесаревич Николай Александрович в июне 1891 года путешествовал по Енисею именно на пароходе Гадалова. А в мае 1897-го на том же пароходе «Святой Николай» оказался уже путешественник поневоле некто Владимир Ульянов, отправлявшийся в ссылку в глухое сибирское село Шушенское. В 1970 году, в канун 100-летнего юбилея вождя, на отремонтированном «Николае» открылся музей В.И. Ленина, который действует там до сих пор. В 1990-е, правда, появилась новая экспозиция, связанная уже с царским вояжем. Прежде о том, что будущий царь плавал на «ленинском» пароходе долгое время даже упоминать категорически запрещалось.

Чудеса и причуды сибирских миллионеров

Кстати, наследник престола побывал не только на пароходе, но и в доме Гадаловых. Выстроенный по проекту талантливого архитектора Владимира Сокольского в центре Красноярска в традициях классической итальянской архитектуры особняк купцов-миллионеров по праву считался самым лучшим домом города. Характерно, что в Сибири, жизнь в которой сегодня просто немыслима без электричества (одна только Братская ГЭС чего стоит), самая первая электростанция появилась в 1880-е годы при… доме Николая Гадалова! Она предназначалась исключительно для освещения покоев дружившего с техникой хозяина. И это в то время, когда даже столичные улицы и дома освещались в лучшем случае лишь газовыми фонарями! А в 1893 году Н.Гадалов устроил первую в Красноярске телефонную линию, соединив проводами три своих дома и собственную пароходную пристань. Позже именно Гадаловы открыли в Красноярске и первый большой кинотеатр, называвшийся «Патеграф».

Не меньше, чем чудесами техники, Гадаловы прославились своим меценатством. Помогали они многим, но, наверное, самым известным гадаловским «пансионером» стал знаменитый художник Василий Суриков, родом из Красноярска. Без помощи Гадаловых Суриков вряд ли смог бы добиться всероссийской известности. Не случайно сегодня художественный музей имени Сурикова размещается в бывшей резиденции Гадаловых. Этот же дом знаменит еще одним гостем, останавливавшимся в великолепном купеческом особняке. В 1913 году путешествие по Сибири предпринял первооткрыватель Северного полюса известный полярный исследователь Фритьоф Нансен. Под квартиру норвежскому ученому Гадаловы и отвели свои лучшие апартаменты. Пребыванием Нансена в их городе красноярцы гордятся до сих пор, неизменно упоминая рядом с великим путешественником фамилию Гадаловых.

Любопытно, что любовь к живописи подчас приобретала у Гадаловых весьма причудливые формы. Имея огромное состояние, они могли позволить себе многое. Например, внук Николая Герасимовича Иннокентий Гадалов очень хотел иметь картину Виктора Васнецова «Три богатыря». Но оригинал уже украшал Третьяковскую галерею. Казалось бы, делать нечего! Однако миллионер так настаивал и предлагал такой гонорар, что художник написал вторых «Богатырей» — точную авторскую копию первых. Это полотно Гадалов повесил в своей столовой в Красноярске.

Великие потрясения

Время и революционные потрясения не пощадили ни гадаловский бизнес, ни их самих. Иннокентий Николаевич Гадалов — старший внук Николая Герасимовича Гадалова в 1930-е годы был арестован, осужден по надуманному обвинению и расстрелян. Репрессиям подверглись и многие другие члены семейства Гадаловых. Все они вынужденно покинули Красноярск. А мать и сестра погибшего в сталинском застенке наследника гадаловских миллионов умерли от голода во время блокады Ленинграда. В 1937-м были расстреляны представители младшей линии купеческого рода Иван и Олег Гадаловы.

Сегодня уцелевшие потомки Гадаловых разбросаны по всему свету. К примеру, в Австралии живет потомок Николая Гадалова Петер Гадалов. В 1998-м он посетил Красноярск, где на старом Троицком кладбище чудом уцелело массивное надгробие его предка Николая Герасимовича, скончавшегося ровно за сто лет до этого в 1898 году. В Петербурге жительствует правнук Н.Г. Гадалова Олег Гадалов — известный художник-маринист. По иронии судьбы часть его полотен воспевают Октябрьскую революцию — ту самую, которая столь сильно ударила по гадаловскому делу и его предкам. Троицкая церковь в Санниково (ныне в Ковровском районе), которую Гадаловы, как и родовые могилы, опекали вплоть до 1917 года, в 1930-е годы была почти полностью разрушена, а старое приходское кладбище с гадаловскими захоронениями уничтожено. Тем более важно хотя бы сейчас напомнить о связи нашего края с историей знаменитой купеческой династии и о ставших ныне почти мифическими гадаловских миллионах.

На иллюстрациях:
1. Троицкая церковь в селе Санниково, выстроенная Гадаловыми
2. Князь Александр Шаховской — один владельцев вотчины с центром в Санниково, крепостными которого были Гадаловы
3, 4. Дома и магазины Гадаловых в Красноярске
5. Особняк-палаццо Гадаловых, в котором останавливались будущий Николай II и Фритьоф Нансен
6, 7. Бывшая резиденция Гадаловых сегодня — Красноярский музей имени В.Сурикова
8. Гадаловская пристань в Красноярске
9, 10. Пароход «Святой Николай», возивший и царя, и Ленина — ныне музей
11. Первый пароход Красноярка — гадаловская «Москва»
12. 13. Один из пароходов Гадаловых на Енисее
14. Гадаловский «Сокол» при Советской власти был переименован в «Спартак»
15. Граф Алексей Игнатьев, в честь которого Гадаловы назвали один из своих пароходов
16. Художник Виктор Суриков, которому много лет помогали Гадаловы
17. Единственный портрет Николая Герасимовича Гадалова
18. Семейство Гадаловых в 1910-е годы