ПРИТЧА Однажды несколько человек нарочно громко осуждали мудрого человека, когда тот проходил по их кварталу. Тот все слышал, но ответил им улыбкой и желал здравствовать. Некто спросил его: — Ты улыбался и желал этим людям здоровья, неужели ты не испытывал к ним злости? На что мужчина ответил: — Когда я прихожу на рынок, я могу тратить только то, что есть у меня в кошельке. Так же и при общении с людьми – я могу тратить только то, чем наполнена моя душа…

Как будто жизнь начнется снова, Как будто будет свет и слава, Удачный день и вдоволь хлеба, Как будто жизнь качнется вправо, Качнувшись влево. Иосиф Бродский, «Рождественский романс», 1961 год

Слова нанижет, глаза завяжет, Приставит к горлу мудрёный нож. Ни капли правды тебе не скажет, Да ты ведь правды и не поймёшь./В.Д./ Буду дорогу нещадно прокладывать В этом снегу со слезами и без, Палкою лыжною щупать, прокалывать – Масловка, Дмитровка – так до небес. А иного выхода нет. Видеть разницу между грубым и тонким тяжело, но несравнимо тяжелее жить во тьме и о существовании светлого, чистого, тонкого вообще не подозревать. Поэтому люди с богатым внутренним миром, на первый взгляд кажущиеся слабыми, на самом деле сильнее земных, «сильных», «защищённых». Ты не отводишь взгляд, а я не в лад, не в склад Твержу серьёзно: Чем тут сидеть в клети, снимайся и лети, Пока не поздно.   Пока тебя не обошли шары и змеи всей Земли, Смеясь недобро... Пока лицо не обожгли ветра и бури всей Земли, И целы рёбра... Хотя ты не бумажный змей, хотя ты не воздушный шар, Да и не птица. Но не молчи и не сиди! А собирайся и лети, Чтоб возвратиться. Чтоб возвратиться! Так не верь глазам, чужим голосам, ни альтам не верь, ни басам. А бери всеми пальцами мой бальзам и уносись к небесам.

Жизнь очень своеобразная, странная, замкнутая в самой себе и до конца понятная только тем, кто этой жизнью живёт. Если захочется убежать от неё – а захочется непременно – то куда бежать? Куда бежать с привычкой выживать всегда и везде, с умением обходиться почти без физического мира, довольствоваться малым, всегда стремиться куда-то «туда»? И даже неважно, куда именно, главное – стремиться, иначе останешься без крыльев и совсем пропадёшь… Куда с таким «багажом»? Может быть, в поэзию, да и вообще в литературу, в историю, в мировую культуру, где есть всё, так или иначе – и это «всё» легко и быстро становится разновидностью мечты. Мечта обживается, как дом, делается привычной, по-прежнему оставаясь недостижимой… И всё же каким-то диковинным образом встраивается в неласковую реальность и отчасти заменяет её собой. Перекрашивает её в свои цвета.
Парадокс: когда приходится выживать, о жизни не думаешь. Тебе не до её простых радостей. Нашей стране уже столько десятилетий приходится выживать, что жить мы умеем очень плохо. Бороться – умеем, в том числе с собой. Привыкли терпеть. Привыкли тревожиться. Привыкли мыслить в конфликтной системе координат: «Если завтра война, если завтра в поход…». А вот просто жить, радоваться каждому дню – нет. Здесь это даже не то чтобы не принято – это воспринимается как опасная беспечность: смотри, чтобы тебя не слопал кто-нибудь большой и зубастый, пока ты ходишь да радуешься… Отдохнуть и порадоваться можно лишь очень недолго, почти понарошку:
Послушай, Москва, не толкайся,
Толкнёшь ещё раз, не раскайся.
Друзей моих всех растолкала,
Ничьи не слышны голоса.  
Спровадила всех понемногу,
А я упираюсь, ей-богу,
Мол, знаю другую дорогу,
Дорога ведёт в небеса. /В.А.Долина/
Пушкин гениально сказал: «Говорят, что несчастие хорошая школа: может быть. Но счастие есть лучший университет».
Привычка постоянно бороться – плохая привычка, вредная, как и привычка постоянно страдать. Она мешает увидеть, что на самом деле тебе очень многое доступно, открыто, и выбор только за тобой: взять или не взять, принять или не принять…
Хорошо бы, чтоб память оказалась конфетной коробкой,
Полной ласковых писем, таких, что вовек не прочтут.
Хорошо бы флакон закрывался фигурною пробкой.
Всё потеряно, всё. А хрустальная пробочка – тут./В.Д./

"Ах,не транжирь ты свои откровения"/В.Долина/