В его жизни было все: болезни, войны, революции, успех и поражения. Он отчаянно ждал признания – а оно пришло после смерти. И, словно в награду за все беды, судьба подарила ему редкое счастье – любить и быть любимым…

В 1908 году юная гимназистка Тася (Татьяна) Лаппа – приехала из Саратова в Киев погостить у родственников. «Миша Булгаков, сын моей подруги, студент медицинского факультета. Он покажет тебе город», – сказала тетка. «Что вы, это опасно. А вдруг она в меня влюбится, и мне, как честному человеку, придется жениться», – засмеялся студент. Совместный осмотр достопримечательностей быстро перерос в бурный роман. Родители недолго умилялись первой любовью юных созданий и забили тревогу. Но было поздно. Страсти кипели: в 1912 году Миша забросил учебу, обещал застрелиться… В 1913 году, вопреки желанию родных и здравому смыслу, влюбленные поженились. Накануне свадьбы мать новобрачного писала: «Если бы я могла надеяться на хороший результат этого брака: а то я, к сожалению, никаких данных с обеих сторон не вижу, и это меня приводит в ужас». Деньги, присланные из Саратова к свадьбе, молодые потратили на аборт – они был слишком молоды и бедны.

Жили молодожены весьма безалаберно, как и полагается студенческой семье. Сидели за книжками, ходили в кафе и театры, встречались с друзьями. Если были деньги – сразу их тратили, если их не было – несли в ломбард часы или серьги. «Это были времена беспечальные, те времена, когда в садах самого прекрасного города нашей родины жило беспечальное, юное поколение. Тогда-то в сердцах у этого поколения родилась уверенность, что вся жизнь пройдет в белом цвете, тихо, спокойно, зори, закаты, Днепр, Крещатик, солнечные улицы летом. А зимой нехолодный, нежесткий, крупный, ласковый снег». Но светлый, радостный мир Киев-Города был обречен… Первая мировая война наполнила Киев беженцами и ранеными, люди чувствовали, что надвигаются грозные времена. В 1916 году Михаил Булгаков, новоиспеченный обладатель диплома лекаря с отличием, уехал добровольцем на Юго-Западный фронт. Тася стала сестрой милосердия и отправилась за мужем. «Хирургические операции шли непрерывно… Михаил Афанасьевич, как правило, стоял на ампутациях, а мне нередко приходилось держать ногу. Помню, как из-за жары и напряжения мне несколько раз становилось дурно в операционной. Но я превозмогала себя. Ведь помощь моя была нужна», – вспоминала Татьяна Николаевна.

В сентябре 1916 года молодой врач Михаил Булгаков получил назначение в деревню Никольское в Сычевском уезде Смоленской губернии. За год службы в земской больнице Булгаков принял более 15000 больных. Иногда количество его пациентов доходило до 100 человек в день, он выполнил множество операций, и каждый день ему приходилось принимать решения, от которых зависела жизнь и смерть людей.  «Чего мне бояться? Нечего. Я таскал горох из ушей мальчишек и резал, резал, резал… Рука моя мужественно не дрожит».

Все это время Тася была рядом. Они вместе переживали тоску провинциальной жизни, мучались неизвестностью, читали страшные новости в газетах: февральская революция, октябрьский переворот. Вместе они сражались со страшным испытанием, выпавшим на долю Булгакова – морфинизмом.

 «Смерть от жажды райская, блаженная смерть по сравнению с жаждой морфия. Так заживо погребенный, вероятно, ловит последние ничтожные пузырьки воздуха в гробу и раздирает кожу на груди ногтями. Так еретик на костре стонет и шевелится, когда первые языки пламени лижут его ноги…» Тасе пришлось пройти через весь ужас жизни с наркоманом. «Ты не отдашь меня в больницу?» – жалобно спрашивал Булгаков. А потом гнал ее в аптеку за новой дозой! 

 Однажды к Булгакову привезли ребенка с дифтеритом, и пришлось через трубку отсасывать пленки из крохотного горла. Разумеется, Михаил инфецировался, а противодифтерийная сыворотка обладала тяжелейшим побочным действием: у Булгакова распухло лицо, тело покрылось сыпью и зудело нестерпимо, в ногах — сильные боли. В качестве анастезии Булгаков выпросил у фельдшерицы немного морфия… 

За считанные дни он стал совершенно другим человеком, безумцем, преследуемым галлюцинациями: ему все виделся какой-то гигантский змей, и этот змей его душил, дробя кости. Спасти от змея могли только белые кристаллы, и Михаил стал их рабом, позволил морфию вытеснить из своего сердца все — даже любовь к Тасе. Так для супругов Булгаковых начался их маленький частный ад…

  Михаил заставлял жену ездить за морфием в город. “Кого же лечит доктор Булгаков? — ухмылялись ей в лицо аптекари. — Пусть напишет фамилию больного”. Если ей не удавалось добыть наркотик, или раствор был меньшей концентрации, муж приходил в ярость. Браунинг Тася у него давно украла, но все равно было страшно: Булгаков швырял в нее то шприцем, то горящей керосиновой лампой. Однажды насильно вколол Тасе морфий (якобы, чтобы облегчить странные боли под ложечкой, которые с некоторых пор мучили ее). В его одурманенной голове засел страх, что Тася может выдать его начальству, и таким образом он надеялся подстраховаться…. Вскоре после этого случая Тася обнаружила, что снова беременна. В интервью Паршину она сказала, что сама не захотела рожать ребенка от морфиниста и ездила на аборт в Москву к профессору гинекологии Николаю Михайловичу Покровскому (родному дяде Булгакова, ставшему прототипом профессора Преображенского в “Собачьем сердце”).

Впрочем, десятью годами раньше Татьяна Николаевна рассказывала совершенно другую версию (а, может, речь просто шла о двух разных случаях?) В книге Варлена Стронгина, написанной на основе нескольких интервью с Татьяной Николаевной, этот эпизод рассказан примерно так: своей беременности Тася была рада,сказала: “Миша, у нас будет чудесный ребеночек!”. Муж помолчал немного, а потом сказал: “В четверг я проведу операцию”. Тася плакала, уговаривала, боролась. А Миша все твердил: “Я врач и знаю, какие дети бывают у морфинистов”. Таких операций Булгакову делать еще не доводилось (да и кто мог бы обратиться к земскому врачу, лечащему одних крестьян, с подобной просьбой?). И, прежде чем натянуть резиновые перчатки, он долго листал свой медицинский справочник… Операция длилась долго, Тася поняла: что-то пошло не так. “Детей у меня теперь никогда не будет”, — тупо подумала она; слез не было, желания жить тоже… Когда все было кончено, Тася услышала характерный звук надламывания ампулы, а затем Миша молча лег на диван и захрапел.

  Тому, что произошло дальше, нет другого объяснения, кроме мистического. Говорят, Тася, атеистка с гимназических времен, вдруг стала молиться: “Господи, если ты существуешь на небе, сделай так, чтобы этот кошмар закончился! Если нужно, пусть Миша уйдет от меня, лишь бы он излечился! Господи, если ты есть на небе, соверши чудо!” И чудо произошло… Дойдя до 16 кубов в день четырехпроцентного раствора морфия, Михаил вдруг надумал ехать советоваться к знакомому наркологу в Москву. Шел ноябрь 1917-го, в Москве пожаром разгоралось восстание. Под ногами свистели пули, но Булгаков их не замечал, и вряд ли даже сознавал, что в России происходит что-то страшное: он был поглощен своей собственной, частной катастрофой. Что именно Михаилу Афанасьевичу сказал тогда московский доктор — неизвестно, но только с той поездки Булгаков стал понемногу уменьшать ежедневную дозу наркотика.

Вместе с деникинцами доктор Булгаков добрался до Владикавказа. Как только Тася узнала, где ее муж, она тут же бросилась к нему.

Когда красные входили в город, а деникинцы через Тифлис и Батум бежали в Турцию, Булгаков как на грех заболел брюшным тифом. Тасю уговаривали бежать, оставив мужа в городской больнице — считалось, что шансов выжить у него все равно нет. Михаил терял сознание, закатывал глаза — врач сказал: “Умирает”. Тася, конечно, никуда не поехала, и сидела при муже почти неотлучно. “Ты слабая женщина! — сказал ей Булгаков, едва оправившись. — Нужно было меня вывезти несмотря ни на что!”. Он еще пытался что-то поправить: поехали в Батуми, вел тайные переговоры о том, чтобы спрятаться в трюме корабля, идущего в Константинополь… Тасе сказал: “Нечего тут сидеть. Где бы я ни оказался, я тебя потом вызову. Поезжай в Москву”. Тася уехала в уверенности, что расстается с мужем навсегда. Впрочем, с бегством в Турцию ничего не вышло, и Михаил Афанасьевич приехал в Москву следом за женой.

Белые ушли, и Булгаков оказался в совершенно новом и чужом для него мире – мире большевиков. Он навсегда отказался от медицины и начал зарабатывать на жизнь литературным трудом. Михаилу пришлось многое скрывать: и «мелкобуржуазное» происхождение, и врачебный диплом, и сотрудничество с белогвардейскими газетами. Во владикавказском театре шли его пьесы, газеты печатали заметки и репортажи. Булгаков стремится в Москву, туда, где зарождалась советская литература.

 В 1921 году Татьяна Николаевна, а за ней и Михаил оказались в Москве. Они поселились на улице Садовой, 10, в «нехорошей» квартире № 50. Каторжный труд репортера и фельетониста, ужасный коммунальный быт, голод и безденежье, а по ночам работа над «настоящим» – романом «Белая гвардия». Постепенно имя Булгакова становится известным, у него появляется новый круг знакомств, новые занятия, новые впечатления. Тася не вписалась в эту новую жизнь. Она по-прежнему боролась с бытом, пыталась открыть шляпную мастерскую, тихо и покорно переживала романы мужа. 

Булгаков стал изменять жене — часто и вполне открыто. “У него было баб до черта, — скажет Татьяна Николаевна в интервью. — Он говорил, что он писатель и ему нужно вдохновение, а я должна на все смотреть сквозь пальцы. Так что и скандалы получались, и по физиономии я ему раз свистнула”. А тут еще вернувшийся из эмиграции Алексей Толстой все похлопывал Булгакова по плечу: “Жен менять надо, батенька. Чтобы быть писателем, надо три раза жениться”. “Знаешь, давай разведемся, — в конце концов сказал Булгаков. — Для того, чтобы заводить нужные литературные знакомства, мне удобнее считаться холостым”. “Значит, я снова буду Лаппа?” — спросила Тася, думая только о том, чтобы не заплакать. “Да, а я Булгаков. — его голос звучал как-то преувеличенно бодро. — Не сердись, Таська, очень трудно в наше время остаться человеком верным и чистым. Но я никогда от тебя не уйду!”

 В апреле 1924 года Булгаков официально развелся с женой. «Знаешь, мне просто удобно говорить, что я холост. А ты не беспокойся, все останется по-прежнему». Какое-то время они, действительно, жили вместе, пока однажды утром Булгаков буднично не сказал жене: «Если достану подводу, сегодня от тебя уйду». Нелегко далось ему это решение: «Бог меня за тебя накажет», – говорил он своей верной и многострадальной Тасе. 

Лаппа провела с Булгаковым самые тяжелые годы его жизни. В смоленской глуши Татьяна не дала мужу погибнуть от морфинизма, во Владикавказе в 1920 году выходила Булгакова от тифа, а в Москве провела вместе первый, самый голодный год.

Перед смертью он просил сестру разыскать Татьяну Николаевну. Хотел попросить у нее прощения, но она была замужем и жила далеко от Москвы…

Для справки: дальнейшая судьба Татьяны Лаппа сложилась так: 

В 1933 году Лаппа встретилась с братом бывшего друга Булгакова Ивана Павловича Крешкова Александром Павловичем — и в 1936 году уехала с ним в Иркутскую область, где Крешков работал педиатром. Их брак был гражданским и не был зарегистрирован.

В 1945 году Крешков вернулся с фронта с другой женщиной и Лаппа переехала с матерью в Харьков. Этот человек предал ее, так же как и Булгаков. После этого год снимала комнату в Москве и работала библиотекарем. Вышла замуж за бывшего друга Булгакова адвоката Давида Александровича Кисельгофа и в 1947 году уехала вместе с ним в Туапсе.

 Умерла Татьяна Николаевна Лаппа в Туапсе 10 апреля 1982 года.

Белозерская Любовь Евгеньевна только что вернулась из эмиграции и выглядела вполне по-европейски, в отличие от Таси, давно распродавшей свои наряды и драгоценности на толкучке. 

  Любовь Евгеньевну многие недолюбливали, а Тасе — сочувствовали, так что Булгакову после оформления брака с Белозерской было даже отказано от нескольких домов. Недоброжелатели сплетничали: Михаил Афанасьевич променял Тасю на Белозерскую потому, что последняя больше подходит на роль жены преуспевающего писателя, которым после постановки во МХАТе “Дней Турбиных” надеялся стать Булгаков.

Белозерская Л.Е. закончила с серебряной медалью Демидовскую гимназию в Санкт-Петербурге. Там же она училась в частной балетной школе. В 1914 г. Окончила курсы сестер милосердия и ухаживала за ранеными в благотворительных госпиталях. После октября 1917 г. уехала из Петрограда к одной из своих подруг в деревню в Центральной России.

 В 1918 г. она переехала в Киев, где встречается с известным журналистом, знакомым ей еще по Петербургу, Ильёй Марковичем Василевским, который и стал ее мужем. 

В феврале 1920 г. с мужем из Одессы отбыла в Константинополь, где они познали горечь эмиграции, описанной впоследствии Булгаковым в пьесе «Бег». В том же году они переехали во Францию: в Марсель, а затем в Париж, где Василевский стал издавать собственную газету «Свободные мысли», скоро прекратившую свое существование из-за отсутствия средств; Любовь Евгеньевна стала выступать в балетных труппах на подмостках парижских театров. Зимой 1921-22 гг. она с мужем переехала в Берлин.

В Берлине у Любови Евгеньевны созрело решение расстаться с мужем. Но И.М.Василевский не допускал мысли о расторжении брака. Чтобы заставить жену не бросать его, он, уезжая в Москву, захватил все ее документы и уже в Москве стал добиваться, чтобы она выехала из Берлина. Вопрос о расторжении брака, таким образом, временно отпадал. Все это вызывало у Любови Евгеньевны раздражение, и, приехав в Москву, она расстается с мужем, сохранив к нему недоброе чувство на всю жизнь

Л.Е.Белозерская расстается с Василевским в конце 1923 г. и оформляет развод. В начале января 1924 г. Белозерская познакомилась с Булгаковым.  

Они с Булгаковым придумывали друг другу смешные прозвища: она звала его Мака и Мася-Колбася, он ее – Банга, Топсон и Любан. Она любила розыгрыши и шутки, обожала теннис и лошадей, мечтала об автомобиле. Они вместе писали комедию из французской жизни, ее воспоминания о жизни в Константинополе легли в основу многих эпизодов булгаковского «Бега». У них в доме постоянно бывали гости, обитали коты и собаки. Любови Евгеньевне Булгаков посвятил роман «Белая гвардия», повесть «Собачье сердце» и пьесу «Кабала святош».

Михаил Афанасьевич все продолжал и продолжал ходить к бывшей жене. Тася, не имевшая ни профессии, ни профсоюзного билета, отчаянно нуждалась, и он время от времени приносил ей немного денег — впрочем, у него самого их тоже вечно не было. Однажды он даже попросил Тасю заложить последнюю оставшуюся у нее вещицу — тот самый золотой браслет, что, якобы, приносил ему счастье. “Знаю, кому понадобились деньги, — сказала Тася горько. — У нас тоже бывали трудные времена. Но я, кажется, никогда не заставляла тебя выпрашивал чужие вещи. И не стыдно, Миша?” “Стыдно, Тасенька”, — отвечал Булгаков.

Татьяна Николаевна решилась прогнать бывшего мужа, только когда он принес ей номер журнала “Россия”, где опубликовали его “Белую гвардию”. На первой странице она прочитала: “Посвящается Любови Евгеньевне Белозерской”. Тася швырнула журнал Михаилу в лицо: “Когда ты писал этот роман, с тобой рядом была я. Это я грела для тебя воду, я бегала на базар продавать драгоценности. Наконец, это моя бабушка носила в девичестве фамилию Турбина!” Булгаков был обескуражен. Ну попросила Белозерская, он и приписал это дурацкое посвящение! Такая мелочь вовсе не казалось ему важной по сравнению с грандиозностью события: его роман издан!

В начале 1929 г. их семейный корабль дает течь. В феврале Булгаков познакомился с подругой Любови Евгеньевны, Е.С.Шиловской, с которой у него завязался роман. В октябре 1932 г. она стала третьей женой писателя. Развод с прежней женой состоялся 3 октября 1932 г. Л.Е.Белозерская скончалась 27 января 1987 г. в Москве

Булгаковская муза, прообраз его знаменитой Маргариты, Елена Сергеевна Булгакова

Учиться Елену Нюрнберг отдали в элитную Ломоносовскую гимназию. Особыми успехами она не блистала: «отлично» имела только по Закону Божьему, истории и французскому. По остальным предметам - «хорошо». Позже, сверив свои аттестаты, они с Михаилом Булгаковым смеялись: по странному совпадению у него в аттестате тоже всего две пятерки: по тому же Закону Божьему и географии. 

  Гимназию она не окончила, что не помешало ей не только владеть несколькими языками и переводить художественную литературу, в том числе вышедший в серии ЖЗЛ роман Андре Моруа «Жорж Санд», но и помогать Булгакову в работе над романом.

  В доме Нюренбергов всегда заправляла энергичная и практичная Александра Александровна (мама). В семье говорили только по-русски, посещали православную церковь, дружили с русскими семьями. Похоже, семейство было дружным. Однако никогда, ни в одном письме или разговоре Елена Сергеевна не скажет ничего подобного булгаковскому: «Мама, светлая королева, где ты?»

 Как-то в разговоре с М.Чудаковой вдова писателя рассказала, как в январе 1956 года приехала в Ригу к умирающей от воспаления легких матери. Больная была в бессознательном состоянии, но здоровое от природы сердце продолжало работать. И тогда она хладнокровно заставила медсестру ввести матери смертельную дозу морфия. То, как непринужденно и спокойно Елена Сергеевна рассказывала об этом, произвело на Чудакову ошеломляющее впечатление.

 Из Риги в Москву семейство переехало в 1915 году, «по месту работы отца». Поначалу Елена работала в отцовской домашней канцелярии, печатала его труды по налоговым вопросам. В декабре 18-го года вышла замуж за Юрия Неелова. Скромный военный чиновник был сыном знаменитого трагика Мамонта Дальского. 

Через год молодой супруг получает должность адъютанта командующего 16-й армией Евгения Шиловского, потомка древнего княжеского рода, принявшего революцию. На советскую военную службу его призвали как специалиста генштаба. Приказ об откомандировании в Москву подписал сам управляющий делами Высшей военной инспекции, будущий шеф НКВД Ягода. В Москве Шиловский сразу получил квартиру и удостоверение о льготах.

Познакомилась Елена Сергеевна с ним через мужа. Молодой, красивый военачальник влюбился в нее с первой встречи, но благородство и честность не позволили ему ухаживать за женой подчиненного. Однако страсть оказалась непреодолимой, и через год, после оформления Еленой развода с Нееловым, они поженились.

Разрешение на второй церковный брак давал сам патриарх Тихон. Супругу свою Шиловский безумно любил. Об искренности ее чувств к мужу сказать что-либо трудно. Как-то она призналась своему племяннику, что разыгрывала «свою партию» и выиграла. В стремлении «устроить свою жизнь» ею всегда руководили расчет и огромная воля.

С Михаилом Афанасьевичем они познакомились у друзей зимой 29-го года, на Масленицу. Елена Шиловская подружилась со второй женой писателя, Любовью Евгеньевной, и зачастила в дом Булгаковых.

  «У них было трудное материальное положение, - пишет она потом в дневнике. - Не говорю уже об ужасном душевном состоянии М. А. Все было запрещено... На работу не брали даже типографским рабочим».

Тайный роман между Булгаковым и Шиловской возник очень быстро. Брак с Любовью Белозерской к тому времени исчерпал себя. Супруга все дни проводила в компании друзей, у нее наметился новый роман, и она не скрывала своего безразличия к мужу. Елена же, в порыве чувств, была само внимание и посвящала ему все время.

  Заподозрив неладное, Шиловский запретил ей встречаться с писателем. Они не виделись больше года. Но первая же встреча после разлуки стала роковой: Елена Сергеевна ушла от мужа. Развод был мучительным: Шиловский обожал жену и сыновей. Он был в таком отчаянии, что однажды едва не убил Булгакова.

 «Не будете же вы стрелять в безоружного? - тихо спросил писатель, стоя перед наставленным на него пистолетом. - Дуэль - пожалуйста». И Шиловский смирился.

  ...Ее жизни многие могли бы позавидовать: престижный дом, в котором жило все высшее руководство страны, в том числе высшие военные чины - Тухачевский, Уборевич, приемы, роскошная светская жизнь, вышколенная прислуга, любящий супруг и неистово любимые дети. Все это она бросает и уходит к нищему, неприкаянному и всеми хулимому писателю.

Елена Сергеевна была «просто генеральской женой», матерью двух сыновей. Потрясения эпохи волшебным образом обходили ее стороной: прекрасный дом, мирная, спокойная жизнь, разве что слишком однообразная.  Но, очевидно, все-таки это была судьба.

Старший сын остался с отцом. Разговор с ним о необходимости разлуки Елена Сергеевна вспоминала, как одно из самых тяжелых событий в своей жизни. Она взяла с собой 5-летнего Сережу, личные вещи, пишущую машинку – и отправилась в неизвестность. Она ни разу не пожалела о своем решении, хотя жизнь приготовила ей немало испытаний…

Жизнь писателя наконец приняла привычный для него упорядоченный характер. Всегда ухоженная, аккуратная Елена Сергеевна создала в доме уютную, спокойную атмосферу. Вкусные, всегда красиво сервированные обеды и ужины (к чему Булгаков привык с детства), встречи с приятными ему людьми, дружеские беседы, когда не надо думать о каждом слове (а вдруг донесут?). Булгаковские приемы славятся изысканностью кухни.

Поскольку у Елены Сергеевны всегда были домработницы, она могла активно помогать мужу: писала под диктовку его новые сочинения, занялась менеджерской деятельностью, что его самого всегда угнетало. При недолгих разлуках Булгаков скучает и пишет по нескольку писем в день. Она ежедневно шлет ему открытки и телеграммы.

Конечно, Булгаков не был так наивен, чтобы не знать, что за его жизнью пристально следят с Лубянки. В 90-е годы в приложении к журналу «Служба безопасности» были изданы оперативные сводки и сообщения 1925- 1936 годов о Булгакове и неизвестные ранее отзывы писателей о поездке 1933 года по Беломорканалу, среди которых тексты Вс. Иванова, Ильфа и Петрова, Е. Шварца и др.

  Но самую неожиданную информацию прислала Д. Тубельская, первая жена старшего сына Елены Сергеевны, после развода сохранившая с бывшей свекровью близкие отношения.

 «Сейчас произнесу крамольнейшую мысль, пришедшую мне в голову, - а не имела ли сама Елена Сергеевна особого задания? Вполне допускаю, что на первых порах она холодно принимала любовь М. А., выполняя некое задание, а затем искренне полюбила его сама и посвятила ему всю жизнь.

Возникает ряд бытовых деталей. Откуда такая роскошь в ее жизни? Ведь временами М. А. почти ничего не зарабатывал. Откуда дорогие огромные флаконы «Гэрлен» и «Шанель», когда их в Москве никто не видывал? Откуда шубы и прекрасная одежда, обувь от Барковского? Откуда возможность принимать многочисленных гостей, посещать приемы в американском посольстве, принимать дома американцев, да и тех же осведомителей, подписывать договоры на издания за границей? Почему так активно взяла она в руки все дела М. А.? Почему она так быстро покинула обеспеченный дом Шиловского, разделив сыновей, и последовала за крайне сомнительным будущим с Булгаковым? Думаю, что у нее была уверенность в незыблемости ее собственных доходов. И необходимость следовать некоему приказу. И, наконец, почему после смерти М. А. так резко, впервые в ее жизни наступили финансовые трудности? Не потому ли:, что отпала необходимость в ее услугах?»

И что еще интересно: Елена Сергеевна долго уговаривала Булгакова написать пьесу о Сталине и почти склонила его к этому. Странно, но, зная о взглядах писателя, его нескрываемом неприятии советского строя, великий вождь по своей обычной логике должен был бы отправить его на расстрел без приговора. Но нет, он отвечал на его письма, звонил и даже по просьбе писателя миловал некоторых из осужденных. В чем же секрет? Может быть, и в самом деле «вождь народов» хотел быть увековеченным самым мощным русским писателем ХХ века, признавая тем самым абсолютное величие Булгакова?

Существует еще одна догадка по поводу связи Елены Сергеевны со спецслужбами: донесения НКВД она составляла при участии, а быть может (и скорее всего), под диктовку мужа. Исследователи и по сей день гадают над тончайшим психологическом раскладом, благодаря чему даже такой беспощадный человек, как Ягода, заявил: «Надо дать ему работать».

  Булгаков был карточным игроком, причем играл не в «подкидного» и даже не в преферанс, а в «винт». Это не столько карточная, сколько психологическая игра. Ход мыслей в донесениях слишком рискованный, не женский, поэтому значительная часть исследователей полагает, что без участия Булгакова здесь не обошлось.

  Согласно этой версии, получается, что Елена Сергеевна была двойным агентом: Лубянки и собственного мужа. Со стороны опального писателя было весьма логично иметь «своего агента влияния» в недрах спецслужб. Высший пилотаж для любой контрразведки! И если это так, то таким пилотажем Булгаков овладел неплохо.

 Но это все только догадки. Секретная папка Булгакова и по сей день под семью замками.

В 1939 году Булгаков написал пьесу «Батум», в которой шла речь о юности товарища Сталина. Увы, «договор с дьяволом» оказался совершенно бесполезен: Сталину пьеса не понравилась, и он наложил запрет на ее постановку. Булгаков был морально раздавлен. Сильнейшее душевное потрясение привело к обострению наследственной болезни почек. 7 месяцев тяжелейших мучений, борьбы со смертью, надежд и отчаяния… Елена Сергеевна сдержала свою клятву. До последней минуты она была рядом с мужем, ободряла его, вселяла надежду, вносила под диктовку последние поправки в текст романа. «Королевушка моя, моя царица, сиявшая мне всегда в моей земной жизни! Ты любила мои вещи, я писал их для тебя…», – говорил Мастер за несколько дней до смерти своей Маргарите. А еще он взял с нее обещание – добиться публикации Романа.

Когда Булгакову стало совсем плохо и было ясно, что проживет он считанные дни, в его дом потянулись один за другим писатели, артисты, режиссеры, друзья. Пришел проститься и Александр Фадеев. После его ухода Михаилу Афанасьевичу как будто легче стало. Он лукаво улыбнулся и подмигнул жене: «Лена, мне показалось, он положил на тебя глаз. Когда умру, можешь завести с ним роман». 

 Возмущению Елены Сергеевны не было предела: «У меня есть муж! Как ты можешь это говорить!» «Так я же не предлагаю тебе сделать это сейчас», - улыбнулся писатель. И, как всегда, оказался пророком.

Через несколько дней после этого разговора он скончался. Спустя некоторое время Елена Сергеевна на долгие годы стала подругой Фадеева.

К тому времени немецкие войска окружили и разгромили основные силы Западного и Резервного фронтов. Дорога на Москву была открыта. Благодаря своему высокому положению, Фадеев раньше других узнал о трагических событиях на фронте и позаботился о заблаговременном, до начала всеобщей паники, отъезде из столицы, которой угрожал враг, любимой женщины и помог ей вывести в Ташкент бесценный булгаковский архив. В ночь с 13-го на 14-е октября Елена Сергеевна покинула Москву.

         Другим любовником Б. стал поэт Владимир Александрович Луговской (1901-1957). В 1943 г. в Ташкенте он познакомил ее со своим другом – поэтом, писателем и видным партийным функционером Константином (Кириллом) Михайловичем Симоновым (1915-1979), позднее ставшим председателем Комиссии по литературному наследству Булгакова и сыгравшим в 1966 г. решающую роль при публикации «Мастера и Маргариты».

Михаил Булгаков называл ее королевой.

  Только двух женщин в своей жизни называл так: свою мать и потом — третью свою жену, Елену Сергеевну Булгакову.

  Женат был трижды. Все три женщины, поочередно носившие его имя, были прекрасны, женственны, благородны и заслуживали восхищения и любви. И в каждую из них — поочередно — он был влюблен. Но королевой назвал только одну из них.

  Обе королевы — с этим высоким их титулом — отразились в зеркалах его прозы. «Мама, светлая королева» — в «Белой гвардии». «Светлая королева Марго», «королева моя французская» — в «Мастере и Маргарите».

Интересная вещь: первая жена Михаила Афанасьевича Татьяна Николаевна Лаппа-Кисельгоф рассказывала, что Булгаков не раз говорил ей: «Я должен жениться три раза!». Будто бы это посоветовал ему А. Н. Толстой, считавший троекратный брак ключом к литературному успеху. Елене Сергеевне вспоминалось другое: якобы ещё в Киеве ему нагадала гадалка жениться 3 раза. Ему было весело думать, что вот — гаданье исполняется.

«Я делаю все, что только в моих силах, чтобы не ушла ни одна строчка, написанная им, чтобы не осталась неизвестной его необыкновенная личность». Елена Сергеевна сберегла архив, привела в порядок рукописи, обила множество порогов, добиваясь публикации произведений Мастера. Все, кто знал Елену Сергеевну, чувствовал необыкновенную силу, исходящую от нее. В 1966 году исполнился завет Булгакова – в журнале «Москва» был напечатан роман «Мастер и Маргарита». Вспыхнул невероятный интерес к личности писателя, многие хотели познакомиться с его вдовой – и что же? Вместо почтенной старушки им навстречу выходила элегантная молодая женщина… «Вы ведьма?» – спрашивали многие у Елены Сергеевны. «Нет, – отвечала она. – Я колдунья, Маргарита…»

http://vasily-sergeev.livejournal.com/2429517.html

http://clubs.ya.ru/4611686018427432697/replies.xml?item_no=42911

http://www.c-cafe.ru/days/bio/18/012_18.php