МОДИ и ЖАНН
любовь, настигшая Модильяни, была, как падение в пропасть. Кто бы из двоих ни сорвался первым, о камни все равно разбиваются оба. Они и разбились...

3а те три года, что они были рядом, она так и не успела стать его законной Женой. Но разве это имело хоть какое-то значение для погибающего от туберкулеза и пьянства художника и его молчаливой возлюбленной, чьи сердца не смогли разлучить даже могильные плиты парижского кладбища Пер-Лашез. На одной из этик плат написано: "Амедео Модильяни, художник, погибший на пороге славы", на другой - "Жанна Эбютерн, его преданная спутница, вплоть до полного самопожертвования". Это был прекрасный, но недолгий союз: она вдыхала в него жизнь, а он превращал эту жизнь в полотна...

Неодолимая гордость
"Амедео Модильяни! Ответь мне, как может писать картины слепой?! А ведь ты ничего не видишь вокруг себя! Ты думаешь, твое поведение приведет тебя к славе, а я скажу тебе - оно приведет тебя к смерти! Любовь моя, остановись, пока ты еще жив!" - кричала Жанна на своего спутника, видом своим больше напоминавшего бродягу, нежели обворожительного завсегдатая кафе "Ротонда". Обеими руками девушка придерживала огромный живот, словно боялась его уронить. Жанне едва исполнилось 22, а она уже во второй раз готовилась стать матерью...
...Позвякивание дребезжащих колес отражается и множится во чревах жестяных водостоков. Около шести утра, на Париж наползает рассвет. В промороженном трамвае нет пассажиров, кроме этих двоих, едущих в сторону улицы Гранд-Шомьер к дому номер восемь, где в холодной, захламленной бесчисленными рисунками и бутылками из-под дешевого вина мастерской Амедео почти каждый вечер выворачивает на изнанку прогрессирующая болезнь легких и где каждый раз Жанна не дает ему умереть окончательно...Модильяни был беден, страдал приступами хронического туберкулеза и внезапной агрессии, в немыслимых количествах употреблял алкоголь и гашиш и водил крепкую дружбу с такими же нищими и страстными художниками, как и он сам.
Половину своего времени он жадно работал, другую - проводил в знаменитых кафе Монмартра и Монпарнаса, за еду и стакан абсента развлекая публику эпатажными выходками и набросками на салфетках. Тонкий, обаятельный, прекрасно образованный, но безнадежно бедный человек, что мог он ей дать? Единственной роскошью, какой располагал Амедео, была гордость. Та самая неистребимая тосканская гордость, с которой он бросил однажды богоподобному Ренуару, пред коим преклоняли колени все без исключения художники Парижской школы: "Меня не интересуют те омерзительные зады, которые вы наглаживаете часами, прежде чем взяться за кисти' Я знаю чувственность иного рода..." Та самая гордость, с которой он уничтожал свои работы, охваченный приступами яростной самокритики, гг та самая гордость, которая никогда не позволяла ему - писать портреты за деньги, с послушностью маляра следуя указаниям заказчика...Подходил к концу 1919 год. Почти каждый вечер беременная Жанна вытаскивала Модильяни, еле держащегося на ногах, из очередного заведения, но всегда с тихой улыбкой безумного счастливца на лице, и усаживала его в трамвай, чтобы отвезти домой. Он и впрямь был счастливцем - последние три года рядом с ним была женщина, возле которой даже ангелы, видя ее работу и смирение, забывали свое предназначение.

Проклятый за глаза
Амедео Модильяни, выросший в живописном Ливорно (Тоскана, Италия), в 1906 году прибывает во Францию и селится в небольшой студии на Монпарнасе, парижском районе, в те годы кишащем начинающими художниками, скульпторами, поэтами и остальной богемной публикой, работы большинства из которых спустя всего несколько десятилетий будут признаны бесценными шедеврами мирового искусства. А пока, в начале ХХ века - это лишь бедные, полуголодные, но неистовые фантазеры, которых приютил под своей крышей знаменитый "Ля Рюш!; ("Улей") - общежитие для художников, открытое в 1902 году.Там Модильяни за горячий, истинно итальянский характер получает прозвище Моди (от франц. maudit - "проклятый") - отныне судьба запомнит это имя еще не раз повторит его
Там же, в "Улье", итальянец обзаводится друзьями, до конца жизни разделявшими с ним абсентовые грезы о великом искусстве. Среди них - Жан Кокто, Гийом Аполлинер, Пабло Пикассо, Диего Ривера, Макс Жакоб, Цадкин, Липшиц, Сутин, Бранкузи, Поль Гийом и, конечно же, Морис Утрилло, французский живописец-пейзажист, которого Моди обожали с которым они оставались самыми близкими товарищами всю жизнь. Не раз Амедео вызволял своего друга из приюта для душевнобольных, куда его, охваченного очередным наркотическим приступом, время от времени привозили на лечение родственники.Первые годы Модильяни привыкает к "парижскому стилю" жизни, страстно увлекаясь то живописью, то скульптурой, но почти все работы уничтожает. "Мои проклятые итальянские глаза никак не привыкнут к здешнему освещению... Я задумал такие потрясающие новые вариации оранжевого и синего, но сейчас нет никакой возможности заставить их играть! Все не то, не то! Опять это неуклюжее подражание Пикассо, который пнул бы эту гадость ногой..."Но уже к осени 1907 года у Амедео появляется первый почитатель - доктор Поль Александр, который мгновенно угадывает в работах художника особый неповторимый стиль, влюбляется в него и начинает по мере возможности скупать картины Модильяни. Он хранил у себя до самой смерти около 25 картин, написанных маслом, и огромное количество рисунков и набросков.Но никто никогда не видел эту коллекцию целиком - Александр настолько ревностно оберегал ее, что лишь в исключительных случаях разрешал взглянуть на содержимое альбомов, категорически не позволяя даже вынимать из них листы. Он же, Поль Александр, будучи яростным сторонником гашиша, "подсаживал" на него и все свое окружение, среди которого выделял Амедео более других.
Однако доподлинно известно, что экстравагантный и легковозбудимый Модильяни никогда не брался за кисти в состоянии наркотической эйфории - всякий раз он приступал к живописи лишь тогда, когда к нему возвращалась предельная ясность ума.Вокруг Модильяни всегда было полно мифов и легенд, мастерски сочиненных его же друзьями, соседями по "Улью" - талантливейшими людьми и развеселыми собутыльниками.
Многие из этик выдумок безобидны и лишь утрируют и без того эпатажное поведение Амедео. А вот бесчисленные истории о его донжуанстве, романах с самыми экстравагантными и яркими женщина-ми парижской богемы - чистая правда. Женщины не могли не влюбляться в красивого, обаятельного Моди благодаря не столько его таланту и романтической внешности, сколько ореолу трагичности, который всегда окружал личность художника. Приблизительно в 1912 году Амедео знакомится с обворожительной Кики, известной натурщицей, музой и любовницей около десятка художников на Монпарнасе. Между ними вспыхивает короткий роман, подобный череде галлюцинаций. Не думаю, что они хоть раз видели друг друга трезвыми, к тому же Кики была кокаинистка. Известно, что не раз Модильяни запирался с ней в мастерской на площади Клеман, прихватив краски, холсты, выпивку и наркотики для Кики. Это заточение повлекло за собой бурные пьяные сцены и создание нескольких превосходных портретов. Чуть раньше, в 1910 году, Амедео переживал страстные романтические отношения с Анной Ахматовой, которая находилась в Париже по случаю своего медового месяца с Гумилевым...Несколько лет спустя, в начале 1914 года, у Модильяни завязывается роман с эксцентричной Беатрис Хастингс, английской журналисткой, вошедшей в историю как некое подобие леди Бретт - соблазнительной и влиятельной самодурки.
В равной степени изысканная и карикатурная, она могла вышагивать по улице в какой-нибудь чудовищной шляпке кричащих оттенков и с корзинкой, полной живых уток. Она завораживала Амедео своим всесторонним образованием, необыкновенной живостью ума и поэтичной натурой. Модильяни жил с Беатрис в течение двух лет, она покровительствовала ему и его выходкам, и это, пожалуй, единственный период в парижской жизни художника, когда у него не было долгов.

Кокосовый орешек
Впервые Модильяни и Жанна увидели друг друга в апреле 1917 года, во время масленичного веселья на террасе монпарнасского кафе. Жанна Эбютерн, девятнадцатилетняя студентка академии Коларосси, девушка с очень необычной внешностью, уже была наслышана о Моди, "проклятом" итальянце, художнике с очень оригинальным стилем. Жанна сама была художницей, и притом весьма одаренной - некоторые из ее работ обнаружены лишь недавно, и они поражают уверенной, вполне состоявшейся манерой письма. Едва Жанна столкнулась взглядом с Амедео Модильяни, она уже знала, что влюблена без памяти.
В то время Моди постепенно становится узнаваемой личностью в среде художников, но его плохо знали, да и не хотели знать агенты и продавцы произведений искусства. Он вел безалаберную жизнь, подогреваемую алкоголем и наркотиками, фоном чему была ночная жизнь Парижа, а точнее, двух его районов - Монмартра и соседнего с ним Монпарнаса. Вскоре после знакомства у Жанны и Амедео начался роман, который чуть позже сыграет роковую роль в судьбе обоих художников.
Родители Жанны, ревностные католики, были в ужасе от связи дочери - мало того, что с богемным шутом, художником и бессребреником, но что еще хуже - с евреем!Жанна демонстративно ссорится с родителями и уходит жить к Модильини. С этого момента юная Жанна - миниатюрная, с каштановыми волосами рыжего отлива и неестественно белой кожей, из-за яркого контраста волос и цвета лица друзья Модильяни прозвали ее "Кокосовый орешек" - становится главной героиней полотен Амедео Модильяни.
Если верить легенде, Жанна была нежным, покорным и кротким созданием - полной противоположностью Амедео. Своим молчаливым присутствием она старалась уравновесить беспорядочную жизнь Моди, но проходит совсем немного времени, и он начинает пить еще крепче, задерживается в заведениях вроде "Ротонды" еще дольше, приступы кашля становятся все более невыносимыми. В марте агент Модильяни и один из его ближайших друзей Леопольд Зборовски устраивает им совместную поездку на Французскую Ривьеру.Там же 29 ноября в роддоме недалеко от Ниццы Жанна родила девочку, которой дала свое имя - Жанна Эбютерн. Модильяни, даже если и был рад рождению дочери, не вполне мог сносить сложившуюся обстановку - суета вокруг ребенка, ответственность и даже пустяковые обязанности гнали его время от времени прочь из дома в ближайшую харчевню, где за простым деревенским столом, отполированным крестьянскими локтями, он топил в анисовом ликере тоску по парижским мастерским, где можно было работать, не беспокоясь о деньгах (потому что их и так не было) и ни оком не заботясь.Но о возвращении в Париж пока не могло быть и речи - шла Первая мировая война, немцы бомбили город.Несмотря на рождение девочки, отношения Жанны со своей семьей все время осложнялись бесконечными конфликтами и обвинениями со стороны отца, который не мог примириться с еврейским происхождением Модильяни, его разгульным образом жизни и нежеланием брать на себя ответственность за семью.31 июля 1919 года Модильяни один вернулся в Париж, И лишь спустя несколько месяцев к нему присоединилась Жанна. Она снова беременна и, будучи невероятно привязанной к Амедео, совсем зацикливается на заботе о нем.
Ни Жанну, ни Амедео нельзя было назвать хорошими родителями: он был чересчур поглощен мыслями об искусстве, она - мыслями о нем, поэтому их первый ребенок, крохотная Жанна, переходит на попечение кормилицы.
Чтобы хоть как-то смягчить депрессивное состояние любимой, Модильяни в присутствии нотариуса подписывает обязательство: "Сегодня, 7 июля 1919 года, я обязуюсь жениться на мадемуазель Жанне Эбютерн, как только получу соответствующие документы". Документы, то есть разрешение на брак, Модильяни получил за несколько дней до своей смерти. Их свадьба так и не состоялась...

В шаге от пропасти, в шаге от славы
Постепенно к Амедео приходит признание и известность, творческое сообщество Парижа теперь воспринимает его не только как вечно полупьяного балагура с дурным характером, но и как серьезного убедительного художника, уникальный стиль письма которого полностью определился к 1919 году. Липшиц утверждал, что, если бы не вычурная гордость, Моди мог бы продавать гораздо больше картин. Он вспоминал, как однажды, в переполненной и гудящей "Ротонде" Амедео наотрез отказался продавать рисунок богатому иностранцу. Причиной тому послужила якобы оскорбительная щедрость покупателя - он совал Модильяни десять франков, тогда как Амедео просил за работу только пять. Но когда иностранец спьяну случайно заснул, привалившись прямо на столик кафе, Моди беззастенчиво украл из его бумажника сто франков и тут же отдал их знакомому поэту с провалившимися от голода глазами, притулившемуся за соседним столиком. После чего вернулся на место и продолжил спокойно штриховать наброски.
Состояние здоровья Модильяни все ухудшается, но, словно объявляя войну болезни, он упорно работает в мастерской, буквально заваливая Зборовски целой серией новых великолепных портретов. Зборовски волнуется и по-отечески треплет Моди за плечи: "Совсем скоро, Амедео, совсем скоро ты прославишься, я никогда ни в кого не верил так сильно, как в тебя!" Но Модильяни, никогда не разделявший оптимизма своего друга, если и вступал с ним в диалог о славе и бессмертии, то лишь с тем, чтобы от души посмеяться.
Летом 1919 года Зборовски, не без помощи парижского писателя и своего большого друга Осберта Ситвелла, организовал в лондонской галерее «Мансард» выставку французского искусства, куда с присущей ему осторожностью, словно родных детей, привез несколько десятков полотен Модильяни, Пикассо, Матисса, Дерена, Вламинка, Леже, Сюрважа, Утрилло, Сутина, Кислинга. Огромный успех, который имела эта выставка, отразился в потоке газетных отзывов - британская пресса с восторгом нахваливала работы художников, выделяя портреты Модильяни, как одни из самых интересных. И как следствие - одна из картин Амедео была продана по самой высокой цене среди всех прочих работ. К сожалению, во Франции успех лондонского предприятия прошел незамеченным, и финансовой поддержки, так необходимой в этот период Моди и Жанне, он не принес. Болезнь продолжала разъедать легкие Амедео, он беспрестанно кашлял, сильнейшие приступы туберкулеза доводили его до глубоких обмороков. Все это время Жанна находилась рядом, сквозь отчаяние понимая, что предстоящую зиму вместе им уже не пережить...
Ранним январским утром 1920 года Ортис де Сарате (художник и композитор, автор первой чилийской оперы "Цветочница из Пугано") и Кислинг обнаружили полуживого Модильяни, лежащего в тряпье на полу нетопленой мастерской. Рядом с ним сидела Жанна, пристроив альбом на огромном животе, и писала его портрет. Она явно была безумна. Везде валялись пустые бутылки из-под вина и жестянки из-под сардин. Сарате и Кислинг практически на руках, по морозу отнесли умирающего друга в Шарите на улицу Жакоб...
Спустя сутки 3б-летний Модильяни скончался от тяжелейшего приступа туберкулезного менингита в больнице для бедных, последними его словами были: "Я люблю тебя, Италия..." Кислинг и Утрилло попытались снять посмертную маску с его лица, но прежде чем у них это получилось, они вырвали несколько кусков кожи с лица и клочья волос - отчаяние, связанное с гибелью Амедео, охватило и их: руки тряслись и не слушались, отказывая в осторожности и точности действий. Все это время Жанна была рядом, молча глядя на это безумие... На следующее утро девушка, бессловесный "Кокосовый орешек" в облаке темных волос, которой оставалось несколько дней до родов, выбросилась из окна родительского дома, до последнего выдоха повторяя:"Я люблю тебя, Амедео..."
Разбитое тело Жанны Эбютерн подобрал с тротуара рабочий и на тележке поднял к квартире на шестом этаже. Родители девушки в ужасе захлопнули перед ним дверь, отрекаясь от дочери теперь уже не только в жизни, но и в смерти...Жанна редко выставляла свои чувства к Амедео напоказ и в отличие от Беатрис Хастингс никогда кичилась отношениями с одним из самых ярких представителей мансардной богемы Парижа. Но однажды она дала слово Модильяни - никогда не расставаться с ним... Так у кого повернется язык назвать ее самоубийство преступлением? Нет, она не совершала греха, она лишь сдержала обещание, последовав за своим Амедео по еще не остывшему следу...

послесловие
Через год после гибели Жанны Эбютерн умерла Симона Тиру, канадская студентка, за копейки подрабатывающая натурщицей у многих художников на Монпарнасе. Когда-то у нее с Модильяни была не-продолжительная связь, в финале которой родился сын. Амедео никогда не участвовал в его жизни, и после смерти Симоны малыш был усыновлен французской семьей, которая дала ему свою фамилию. Говорили, что мальчик внешне был удивительно похож на Модильяни. Кто знает, что с ним стало тогда и где он теперь?.. Единственный известный ребенок Модильяни, дочь Жанна, отданная на воспитание, а затем удочеренная сестрой Амедео, благополучно выросла, став ОДНИМ из лучших биографов своего отца.
Прошло уже много лет с тех пор, как Модильяни признали одним из величайшим художников ХХ века. В июне 2006 года с аукциона Sotheby's в Лондоне его работа "Портрет Жанны Эбюртен в шляпе" ушла за $30 млн. Жанна успела оставить после себя только пять работ (три из которым - портреты ее возлюбленного) и полуторагодовалую дочь.
Амедео Модильяни и Жанна Эбютерн составили вместе удивительную историю любви, в которой отчаяния было больше, чем объятий; и была она пропитана слезами Жанны, алкоголем и ароматом гашиша также сильно, как и запахом масляных красок Амедео; но к которой будут возвращаться снова и снова художники, писатели и кинематографисты в поисках примеров настоящей жизни и настоящей любви..
Иногда я закрываю глаза и вижу: зима, и улица Гранд-Шомьер, и идущая по ней пара Моди и Жанна. На нем все та же шляпа итальянского кроя, только с чуть затертыми, линялыми краями, на ней синее бархатное платье с измятым подолом... И никто из них не страдал, не захлебывался кровью, никто не умирал, не разбивался, упав с высоты; они по-прежнему держатся за руки. И вот мужчина слегка подхватывает свою маленькую спутницу, увлекая ее ближе к тротуару, чтобы пропустить мимо дребезжащий трамвайчик, который ездит по улочкам vieux Paris уже многие-многие десятилетия... На земле всегда будут люди, способные услышать скрежет его колес.
автор:Ника Макаревич