1 декабря все поклонники отечественной детской литературы отмечают столетие со дня рождения Виктора Драгунского. «Культура» побеседовала с дочерью писателя Ксенией Драгунской — тоже писательницей, а также драматургом, сценаристом и просто человеком с чувством юмора.

культура: Вам было всего шесть лет, когда умер отец, и писателя Драгунского, наверное, Вы открывали уже после его ухода. Папины книги были самыми любимыми? 
Драгунская: У меня было много любимых книжек, которые по сто раз перечитывала. В том числе и отцовские.

культура: А что из папиных поразило больше всего? 
Драгунская: Самыми смешными во всех «Денискиных рассказах» мне до сих пор кажутся реплики из «Похитителя собак»: «Ты зачем напихал полный дом чужих собак?!» И в ответ: «Я думал, они Чапки». По-моему, ужасно смешно. А самой трогательной, душераздирающей сценой нахожу финал повести «Он упал на траву», когда Митя Королев возвращается из ополчения в Москву, а в его комнате в коммуналке проводятся занятия медсестер...

культура: Вашему отцу писали дети со всего Союза. Отвечал кому-нибудь? 
Драгунская: Всегда и всем. И отправлял свои книжки, если просили.

культура: Ваш отец когда-то был артистом, чечетку бил, даже работал клоуном в цирке. А каким Вы его помните? 
Драгунская: Это был папа, который плохо себя чувствует. Отец страдал тяжелой формой гипертонии. То есть, вот эти знаменитые «драгунские» застолья, розыгрыши я уже не застала. Папа болел, и нельзя было его беспокоить, шуметь. Дома всегда царила тишина. Так привыкла к этому, что до сих пор не выношу шума. А тишину обожаю. Обо всем этом я написала в романе «Заблуждение велосипеда».

культура: А Вам рассказывали, каким он был до болезни? 
Драгунская: Знаю, что раньше у нас был очень открытый дом. Всегда гости. Художники, с которыми папа дружил. Актеры после спектакля выходили и говорили: «Ну что, куда? Айда к Драгунскому!» Винегрет делали ведрами...

культура: В детстве хвастались, что отец — автор «Денискиных рассказов»? 
Драгунская: Нет. Даже в голову не приходило. Я вообще не из хвастливых.  

культура: А Вам — с такой фамилией — не страшно писать книги для детей? 
Драгунская: Для детей сочинять не собиралась. В старших классах и во ВГИКе писала мрачноватые истории из жизни асоциальной молодежи. Когда родился сын, детские сказочки сами поперли, как морковка из земли в погожее лето. Они приходили в мою голову и хотели, чтобы их рассказала именно я. Сначала это было устное творчество. Няня сына, баба Зоя, однажды сказала: «Ты бы не ленилась, записала…» Интересно, что эти сказочки, написанные прикола ради, «левой задней ногой», кочуют из хрестоматии в хрестоматию. Недавно в Тамбове подходит учительница, говорит: «Мы с детьми играем в ваши рассказы». Обалдеть! Я ничего такого не планировала. Насчет «страшно» — даже не знаю, как реагировать на такой вопрос. Если человеку, который пишет, рисует, лепит, сочиняет музыку, страшно от того, что у него какая-то такая или, наоборот, не такая фамилия, то лучше ему подыскать себе другое занятие — по душе.

культура: А вне литературы фамилия больше помогала или мешала? 
Драгунская: Всегда только помогала, помогает и будет помогать.

культура: Чем отличаются люди, выросшие на книгах Драгунского, от тех, кто не читал его вовсе? И отличаются ли вообще? 
Драгунская: Драгунского читают в приличных семьях с хорошим чувством юмора. Или если в школе есть учитель, библиотекарь с мало-мальски приличным вкусом, с интересом к тому, как жили раньше люди, дети в нашей стране. То есть, как ни крути, а это книжки для публики хоть чуточку, но продвинутой.

культура: Как Вам кажется, когда было легче писать для детей — во времена Вашего отца или теперь? И имеет ли вообще значение время?  
Драгунская: Бывают такие специальные, Господом поцелованные в макушку люди, которые просто пишут себе и пишут, сочиняют и сочиняют, как птица поет, и детям нравится. Этим людям всегда легко писать. Если же автор что-то высиживает, хочет понравиться, угодить, то он всегда вынужден прикладывать усилия. Время тут ни при чем.

культура: Как думаете, Драгунский актуален сегодня — для детей цифрового поколения? Другое мышление, иная реальность. Например, некоторые не могут понять, как можно гулять без родителей… 
Драгунская: Что такое «цифровое поколение»? Все эти гаджеты, прибамбасы — антураж, реквизит. А самому человеку важно, интересно и больно все то же самое, что и его ровеснику начала шестидесятых: дружба, влюбленность, обман, несправедливость, школьные дела, невероятные смешные происшествия, красота весеннего вечера в родном городе…

культура: Ваш сын рос на книгах Драгунского? 
Драгунская: Я стремилась к тому, чтобы его детство оказалось счастливее, чем мое. У ребенка должны быть папа, собака и велосипед. Заботилась о том, чтобы обеспечить ему эти три важнейшие составляющие мальчишеского счастья. Удалось.  

культура: Вы живете в том же доме, что и отец. Много от него вещей осталось? 
Драгунская: Все в целости-сохранности.

культура: Дома будете праздновать столетие Виктора Юзефовича? 
Драгунская: Отметим по-всякому, в том числе и в кругу родных, а у нас их немного. Будем есть винегрет и картофельные драники. Их так любил папа…

Из рассказа «Про папу моего»

«Папа мой очень любил собак. Он все время мечтал завести собаку, только мама ему не разрешала, но наконец, когда мне было лет пять с половиной, в нашем доме появился щенок спаниеля по имени Тото. Такой чудесный. Ушастый, пятнистый и с толстыми лапами. Его надо было кормить шесть раз в день, как грудного ребенка, отчего мама немножко злилась. И вот однажды мы с папой приходим откуда-то или просто сидим дома одни, и есть что-то хочется. Идем мы на кухню и находим кастрюльку с манной кашей, да с такой вкусной (я вообще терпеть не могу манную кашу), что тут же ее съедаем. А потом выясняется, что это Тотошина каша, которую специально мама заранее сварила, чтобы ему смешать с какими-то витаминами, как положено щенкам. Мама обиделась, конечно. Безобразие — детский писатель, взрослый человек и съел щенячью кашу».