Серия картин Алексея Жабского "Дети войны. 1943 год" – это потрясающей жизненной правды свидетельство подвига поколения, которое не только выжило в условиях торжества смерти, но и сохранило человеческое достоинство и способность радоваться жизни, ценить и беречь ее красоту. Все работы серии выполнены в строгом серо-коричневом колорите, передающем нищету и постоянный сумрак землянки. На этом фоне протекает жизнь шестерых детей – худеньких, как тростиночки, от постоянного голода, с тонкими шейками и глубоко запавшими печальными глазами. В отсутствие мамы они жмутся друг к другу, как стайка птенцов, а когда она дома, вся стайка прибивается к ней ("Затравленные войной"). Деление пайкового хлеба было главным событием в семье ("Хлеб войны"): на некоторое время появлялись силы жить – ходить в школу ("1 сентября 1943 года"), читать, рисовать ("Рисуют дети войны"), петь с мамой песни…

Без голодного военного детства, почти полностью лишенного не только красивых, но и каких бы то ни было бытовых вещей, необъяснимы классические натюрморты Жабского, его романтическая любовь к прекрасной материальности нашего мира. Красота предметов, цветов и фруктов в его работах доведена до идеала, до совершенства мечты о счастливой жизни маленького мальчика, живущего в условиях войны. Жабский изображал цветы и фрукты, предметы нехитрой утвари и изысканные художественные вещицы то а-ля Шарден, то а-ля Хеда, то в духе старой русской "обманки". Натюрморты Алексея Жабского отличает продуманная композиция, сбалансированный колорит, прозрачность красочного слоя, позволяющая ощутить свет и воздух. Удивительно гармоничное соотношение цветовых масс, материальность хрупких соцветий и сочных фруктов погружают в удивительный мир тихой жизни привычных вещей, по-новому раскрытый и переданный художником.

http://www.artlib.ru/index.php?id=52&idp=0&...221&idg=0&user_serie=0

Роковой огневорот

Литература / Литература
Бобров Александр

 

 

 

Лирик фронтового поколения и тонкий литературовед Сергей Наровчатов повторял:«Наше поколение не выдвинуло гениального поэта, но мы создали гениальное явление – фронтовую поэзию Великой Отечественной». А вот про Первую мировую такого сказать нельзя. Даже война с Наполеоном 1812 года ярче и звучнее отозвалась в русской поэзии. Тем более что «Бородино» Лермонтова и «Война и мир» Толстого появились через годы осмысления, а тут – сразу всё было сметено огневоротом революции и Гражданской войны.

Работая над книгой о легендарном Брусиловском прорыве, я ещё раз убедился, что все настроения общества и чувства воюющего солдата, как всегда было на Руси, ярче всего отразились в поэзии. Сам командующий Брусилов, как образованный и умнейший человек, понимал, насколько важно уловить настроения в многонациональной армии, среди мирного разноплемённого населения, включая завоёванное – благодарное или злопамятное. Особенно его, конечно, заботило моральное состояние войск и просто элементарное просвещение солдат. Недаром он возмущался никчёмной работой царского агитпропа: «Сколько раз спрашивал я в окопах, из-за чего мы воюем, и всегда неизбежно получал ответ, что какой-то там эрц-герц-перц с женой были кем-то убиты, а потому австрияки хотели обидеть сербов. Но кто же такие сербы – не знал почти никто, что такое славяне – было также темно, а почему немцы из-за Сербии вздумали воевать – было совершенно неизвестно. Выходило, что людей вели на убой неизвестно из-за чего, то есть по капризу царя».

Небывалая мощь и скорбь в этой картине. Наткнувшись на неё у olia_ialo, не мог оторвать глаз. Какие фигуры - рубленные, мощные, коряжистые, седые как лунь. Титаны-старики. И их погибшие товарищи. Незримые, но более чем реальные. Величайшее поколение ушло, железобетонное, за которое мы прятались последние лет 50. И без них, конечно же, трудно и будет ещё труднее. Но надо их не подвести.

Эту картину нарисовал петербургский живописец Игорь Кравцов (о нём). Недавно ушедший из жизни. Наш современник. Кто-нибудь знает о нём? Показывают ли его на центральных каналах? Поддержал ли его директор музея современного искусства Гельман? Нет. Потому что Кравцов - это искусство, а Гельман - уродство.

Далее я поставлю другие его картины, зацепившие меня.

 Мне кажется они ждут нашего решения. Как мы поступим.

Полностью здесь   http://russkiy-malchik.livejournal.com/296582.html...2%5D&action_ref_map=%5B%5D

http://maxpark.com/community/4707/content/2402461

Молодые родители сидели рядышком и смотрели смущенно. Ребятенок приблизительно полутора лет деловито покопался в ящике с игрушками, извлек оттуда большого резинового динозавра самого свирепого вида и ткнул пальчиком в его морду, призывая меня к совместному восхищению:

— Зюбки!

Я улыбнулась малышу и перевела взгляд на его родителей.

— Слушаю вас.

— Понимаете, он крошит хлеб, — сказал молодой папа.

— Крошит, — повторила я. — И что?

— Мы не знаем, что делать! — энергично вступила молодая мама, нащупав руку супруга.

— А надо? — уточнила я.

Современное поколение молодых людей психологически грамотнее своих родителей — это однозначно. Но иногда начитаются рекомендаций в глянцевых журналах или на форумах в Интернете и начинают делать такое... Я лично не видела ничего такого уж криминального в том, что полуторагодовалый ребенок крошит хлеб.

— Надо! — хором сказали молодые люди.

— Тогда рассказывайте подробно, — велела я.

История оказалась достаточно необычной. В большой по мегаполисным меркам семье имелись: пожилая супружеская пара, их дочь со своей дочерью, их женатый сын с сыном (именно эта часть семейства пришла ко мне на прием), незамужняя сестра отца и еще совсем старенькая то ли бабушка, то ли прабабушка. В душевном комфорте последней и заключалась проблема. Пожилая женщина когда-то пережила Ленинградскую блокаду и потеряла тогда всех своих близких. Младшему поколению семьи она никогда специально не рассказывала о пережитых ужасах, но кое-какие ее привычки явно имели «блокадное» происхождение и были хорошо известны всем многочисленным домочадцам. В том числе и чрезвычайно щепетильное отношение к хлебу. Хлеб в семье никогда не выбрасывался и не плесневел: сушили сухари, которые потом использовали в хозяйстве или, на крайний случай, зимой скармливали птицам. И надо же так случиться, что младшему ребенку, которому тетка показала, как кормят птичек, необычайно понравилось крошить в пальчиках хлеб! «Гули-гули!» — кричал он за столом в кухне и крошил на пол выделенный ему к обеду кусочек. Пытались запрещать. Ребенок, который как раз находился в возрасте, когда дети устанавливают границы, позабыл о первоначальном чувственном удовольствии и удвоил усилия в направлении: «Нельзя? А вот я сейчас вам...» Заметив, что больше всех нервничает и кипятится старенькая бабушка, стал крошить хлеб демонстративно и нарочно в ее присутствии.

Анатолий Митяев. Книга будущих командиров. М., Молодая гвардия,1974
Анатолий Митяев. Книга будущих адмиралов. М., Молодая гвардия, 1980

Одно из самых первых детских воспоминаний. Наша первая квартира, смотрящая окнами на Лосиный остров. Зеленый линолеум. На нем книга. Балка еще не провисает. Темы Олимпиады-80 в сознании еще нет. Значит мне не больше четырех лет. Передо мной на полу книга. «Книга будущих командирова» Анатолия Митяева. Первое издание в твердой обложке. Москва. «Молодая Гвардия» (цитадель русских патриотов той поры). 1974 год.

Простая крестьянка Прасковья Володичкина после своей смерти стала легендой в поселке Алексеевка. Девять сыновей женщины ушли на фронт во время Великой Отечественной войны, а вернулись только трое. Оправиться от потрясения она не смогла и скончалась от сердечного приступа. Ежегодно в преддверии дня матери сельчане вспоминают эту женщину.

История солдатской матери

Поселок Алексеевка находится в 15 километрах от Самары. Главная достопримечательность здесь – холм, с которого открывается вид на реку Кинель и на бескрайние поля и луга. На холме возвышается памятник «Материнская доблесть». Это памятник крестьянке Прасковье Володичкиной, у которой война забрала самое дорогое – любимых сынков.

Сейчас для Алексеевки Прасковья Володичкина – легенда, хотя трагедия жены и ее семьи стала известна в Самарской отрасли и за ее пределами только спустя 40 лет после окончания войны благодаря учительнице истории алексеевской школы Нине Косаревой.

Советский летчик Алексей Маресьев в особых представлениях не нуждается. Герой Великой Отечественной войны, истинный патриот, человек, чья жизнь стала подвигом в веках. Жизнь Алексея Петровича Маресьева никогда не была простой, трудности сопровождали с самого детства, но, как говорится у классиков философии, все, что нас не убивает, делает сильнее.

Алексей Петрович родился на Волге, в городе Камышин Саратовской губернии 20 мая 1916 года. Рано остался без отца — когда умер отец, мальчику было три года. Солдат-окопник Первой мировой войны вернулся домой и практически сразу умер от ран. Мама, Екатерина Никитична, работала уборщицей на деревообделочном заводе. Ей пришлось одной воспитывать троих сыновей. Алексей был младшим. Больших денег в семье никогда не было. И детей сызмальства приучали к труду. Всю жизнь Алексей Петрович ценил в людях честное отношение к работе.

Мальчик был болезненным — сказались голод, разруха. Частые малярии вымотали так, что он стал похож на китайца — такой желтой стала кожа. Потом начались проблемы с суставами. Боли были жуткие — ребенок не мог ходить. Его из школы, которая находилась за четыре километра от дома, на руках приносили старшие товарищи — так болели суставы. Отдирали ботики, которые примерзали намертво к пяткам — не двигались от боли ноги. Ко всему этому, мальчика мучила дамская болезнь — мигрень. Приступы были частыми. Диагноз не мог поставить ни один врач. Вылечить ребенка не могли — не знали даже, как лечить.

Окончив 8 классов, пошел учиться на токаря по металлу в ФЗУ при лесозаводе. Окончив, стал на этом заводе работать и учиться на рабфаке. Вступает в комсомол, является активистом. И мечтает, как большинство мальчишек, о летном училище и подает заявление в МАИ. А здоровье остается таким же плохим, и мечты о небе становятся призрачными.

И тут в судьбу Алексея жестко вторгается комсомол. Комсомольца-активиста в 1934 камышинский райком комсомола отправляет по путевке строить Комсомольск-на-Амуре. Больной юноша отказывается категорически. А в коммунистическом союзе молодежи разговор короткий — меньшинство подчиняется большинству. Отказ Маресьева вызвал неприязнь: "не поедешь? Клади на стол комсомольский билет". Алексей и положил. В те времена это грозило очень большими неприятностями. Мама была очень идейной и отказ сына восприняла болезненно. Родственники и знакомые наконец уговорили Маресьева отправиться в "город юности" — как тогда называли Комсомольск -на-Амуре. Всех "добровольцев" осматривала медкомиссия. После осмотра к Алексею подошла женщина-врач и задушевно сказала: "Алеша, ты, конечно, можешь не ехать. Но знай: если ты одной ногой ступишь на ту землю, все твои болезни пройдут". Юноша подумал решил, что если он выздоровеет, то сможет стать летчиком. Так и вышло — после переезда болезни прошли сами собой, климат сыграл роль волшебника, больной человек стал здоровым. И с тех пор Маресьев безоговорочно поверил в целебные свойства природы.

Комсомольцы-добровольцы пилили лес в тайге, строили бараки, первые жилые кварталы. Возводили заводы. С невероятным энтузиазмом стремились создать новый город. Маресьев после окончания строительства стал работать мотористом на дизеле. Каждому в молодом городе находилось увлечение по душе. Большинство успевало и работать, и учиться. Комсомольский задор, вера в светлое завтра заставляли людей совершать невозможное. Алексей вступил в аэроклуб и стал учиться летному делу. Мечта стала явью. Что само по себе было чудом.

Через три года, в 1937 году, его призывают в армию. В те времена в армию брали далеко не всех, только лучших. В армию действительно стремились попасть многие юноши. Это было почетно и ответственно.

Маресьеву довелось служить в погранвойсках НКВД. Его направили авиатехником в авиапогранотряд Сахалина. А затем его направляют в Батайское авиационное училище им. А. К. Серова. Летчик, младший лейтенант, после окончания училища в 1940 году становится инструктором. В 1934 году Алексей не мог и мечтать о полетах, теперь же он не только летает, но и учит других. Все о чем грезилось — сбылось. И казалось, что все плохое осталось в прошлом…

О последующих годах жизни, которые пришлись на войну, достаточно хорошо известно. Но первый свой подвиг, может быть, самый важный, Алексей Петрович совершил тогда, когда смог стать здоровым, вопреки всему. Уже тогда его желание жить было всепобеждающим.

Маресьев говорил, что "жизнь его потерла", но несмотря ни на что он, все равно бы стал летчиком. Ползти 18 суток без еды, будучи раненным, в мороз, по лесу, где нет людей, летать без обеих ног, сбивать самолеты и получить за это Героя мог только сильный духом человек.

Великий летчик, великий человек стал после окончания аспирантуры кандидатом исторических наук, писал книги. Стал депутатом Верховного Совета СССР. Был награжден орденами и медалями разных государств, стал почетным жителем многих городов. Многие страны считали за честь приезд такого человека. А начиналось все очень безрадостно — неизлечимые болезни и неосуществимая мечта.