http://izvestia.ru/news/587612

Дело было в книжном магазине в Лос-Анджелесе.

Это один из потрясающих книжных магазинов, где есть любая книга на любой вкус и интерес и где можно пить кофе прямо на полу, читая книги с полки. Но вот заявленной биографии Джими Хендрикса там не было.

Я подошел к продавцу — совсем юному парню — и экспрессивно объяснил, что не могу найти эту чертову книгу. Естественно, с использованием f-word. Он поднял на меня глаза и сказал: «Вы не могли бы следить за речью?»

Мне стало как-то стыдно, что я с незнакомым человеком решил разговаривать факами и типа в оправдание сказал: «Ну я же слежу за живым американским языком по вашим же фильмам — там каждое третье слово — fuck».

Хотя оправдание было слабое и беспомощное, тем не менее я задумался — вот интересно, с одной стороны, практически все грубые слова английского языка звучат с экрана, а, с другой стороны, в живой речи лучше их избегать.

У нас наоборот — в живой речи звучит всё что угодно до седьмого колена, а вот в кино типа нельзя никак. Дивясь до сих пор на различия коренные в подходе к культурному освоению обсценной лексики, тем не менее никак не могу понять — хорошо или плохо запрещать мат в кино и в театре.

Вот и общество тоже не очень может это понять. Потому что после принятия нормы запрета, с одной стороны, прокатных удостоверений стали лишаться картины, которые гораздо более значимы, нежели эти пара слов, которые вложены в уста героев. С другой стороны, если они более значимы, может быть, и без мата они будут хороши.

Вот и выдающиеся русские кинематографисты типа Никиты Сергеевича выступили за отмену этой нормы.

В январе 2015 года деятели театра и кино написали письмо на имя премьер-министра Дмитрия Медведева с просьбой смягчить действующее законодательство и разрешить выдачу прокатных удостоверений фильмам с нецензурной лексикой. Письмо подписали Никита Михалков, Федор Бондарчук, Карен Шахназаров, Сергей Мирошниченко, Олег Табаков и Владимир Хотиненко.

И хотя министерство ответило, что никакого смягчения нормы не предусматривается и не ожидается, всё же картины без запикивания к прокату на местных фестивалях вроде разрешили.

На самом деле мы имеем старую дилемму — полезна ли цензура для культуры. Может быть, эта дилемма надуманная и работает на сторонников цензурирования всех и вся.

Как говорил один военный из книги Гашека, «не будь дисциплины, вы бы, как обезьяны, по деревьям лазили».

Действительно — логично. Если рядом с каждым парнем с кинокамерой не поставить парня с плеткой, то они же такого наснимают. И будет там сплошной мат.

Вы же послушайте этих творческих в обычной жизни — они матом даже не ругаются, они на нем разговаривают. Если их выпустить из клетки, так они и фильмы будут снимать на сплошной похабщине. И вместо лиц на экране будет сплошной зад.

Что — правда?

А как же внутреннее чутье художника? Или еще лучше — каковы воспитательные функции искусства?

Ну, прежде всего никакого воспитательного значения искусство не несет. Оно никому ничего не должно. Это придумал какой-нибудь Луначарский в годы, пока вешали попов за шею. Это было, конечно, самое точное время придать искусству воспитательные цели. Только тогда это не искусство, а пропаганда и манипуляция общественным сознанием.

Внутреннее чутье художника — оно или есть, или его нет. И художник — он или есть, или его нет. Конечно, многим выдающимся людям свойственно за всю свою карьеру и терять это чутье, и снова находить, но обычно талант покрывает все неровности. И мат тут ни при чем. Искусство отражает жизнь, моделирует миф, развлекает, делает немного лучше самого человека, и в этом процессе важна только внутренняя работа зрителя, а вовсе не посыл автора. Этого обычно не понимают ни сторонники цензуры, ни сам зритель, который считает, что его нужно воспитывать.

Вы взрослые мальчики и девочки — что вас воспитывать. Уже поздно. Работайте сами над собой, если умеете. А кино — отражает процессы в обществе, и оно может даже поработать «слепком истории». Вот несознательные граждане матерятся, нехорошо. Я вот, например, всё время это делаю.

Я смотрю кино и вообще-то мне стыдно — уж больно выпукло звучит неверное слово в художественном контексте. Значит, пора работать над собой и не материться попусту. Некрасиво выглядит со стороны, пусть даже со стороны камеры и звукорежиссера.

А может быть, все-таки у искусства есть воспитательная функция? Обалдеть...