Выходя за дверь реанимационного отделения к родственникам пациента, на меня обрушивается весь спектр человеческих эмоций, начиная от гнева, боли, обиды, бессилия, злорадства до нескрываемого облегчения и даже радости. Постоянно сталкиваясь с таким количеством чужих переживаний, постепенно, от дежурства к дежурству, из года в год, обрастаешь неким защитным панцирем, тем самым барьером, который называют «врачебный цинизм», и который просто необходим мне и моим коллегам, чтобы не сойти с ума, пропуская каждую человеческую трагедию через себя.
Но из всего многообразия этих самых трагедий, почему то, врезался мне в память именно этот случай…
Было это много лет назад, когда я учился в ординатуре и подрабатывал в реанимации медбратом. Лето. Июль. Воскресное дежурство, в палатах под кондиционерами жара страшная, а за окнами плавится асфальт, даже марево стоит. Штиль полнейший. Больных в отделении почти нет, да и те особого внимания не требуют. Дежурная смена откровенно скучает, мысли только об одном - скорее бы на речку. Звонок из приемного, сейчас привезут пациента из района, 19 лет, спинальная травма, нужно сопровождение бригады реанимации. Хватаем дежурные чемоданы и топаем в приемник.
Июль - самый жаркий месяц лета, разгар каникул и купального сезона, большая часть молодежи из окрестных сел и ПГТ отдыхают на воде. Соответственно количество спинальных травм, а именно повреждения шейных отделов позвоночника возрастает в разы (естественно, зимой-то в сугробы «щучкой» народ реже прыгает, даже под новый год)
В приемном отделении толпа, шум стоит ужасный. На каталке лежит парень, высокий, смуглый, правильные черты лица, вьющиеся волосы, большие глаза, волевой подбородок. Док со скорой передает мне выписку из ЦРБ, перелом С-4 с полным разрывом спинного мозга. Летим на наш «компьютер», диагноз коллег из района подтверждается, костные отломки повредили спинной мозг и находятся в спинно-мозговом канале. Дежурный нейрохирург пожимает плечами, операция не показана, в перспективе, будет моргать, если повезет, то будет говорить.
Катим парня к себе в отделение, рядом с каталкой бежит девчонка, держит его за руку, пытается подбодрить, за ней несколько ребят, тоже молодых. Собираю по дороге анамнез. Оказывается, паренек этот кмс по прыжкам в воду, призер районных соревнований и т.д. и т.п., а девушка, бегущая рядом с каталкой, не его сестра (как я сначала подумал), а жена, свадьба была вчера (в субботу), а сегодня 2ой день свадьбы, отмечали молодежью на пляже, толком-то и выпить не успел никто. Сальто с мостика, вход в воду без брызг под восхищенные взгляды и страшный крик молодой жены «ПОМОГИТЕ ОН ТОНЕТ!». По сути, классическая история, сколько их было и до и после, но вот что я не забуду никогда…
Пацана привезли в палату №3, переложили на реанимационную койку (все как полагается, со щитом и т.д. и т.п.), дежурный врач пошел оформлять карту, а меня оставил смотреть за пациентом и собрать пару назначений ; пока я собирал капельницы, действие седатиков и анальгетиков у пациента закончилось окончательно и он, глядя на меня абсолютно осознанным взглядом спросил:
- Где Катя?
- Жена твоя?
- Да, где она? Я не чувствую ног, рук, ничего не чувствую, это навсегда? Мне пиздец, док?.- спросил меня 19 летний паренек (мне на тот момент было 24 года)…Что мы обычно говорим пациентам в таких случаях? (в мединститутах этому не учат) Когда вы знаете весь расклад? А что бы сказали ему вы? Я замялся….
- Серег, пока мы тебя дообследуем, потом по результатам обследования, скорее всего, будет операция, возможно ни одна..
- Позови Катю,- перебил он меня
- Это исключено, закрытое отделение, асептика/антисептика, сам понимаешь.
- Позови, мне очень надо ее увидеть…,- сказал он тихо, но было в этом «очень надо» столько мольбы, отчаяния, безнадеги, что я, несмотря на запрет, пошел за Катей.
Катерине на тот момент было 18, зареванные глаза и растрепанная одежда не могли скрыть ее красоту, если совсем коротко, то Катя была ,ну очень, красивая девушка. Высокая, стройная, светлые волосы до жопы и голубые глаза, полные слез. Она с друзьями мужа стояла у дверей реанимации, родители Сереги еще не приехали (ехать около 250км).
–Возьми халат, бахилы, шапку, маску и проходи, только мухой, у тебя 5 минут,- сказал я
Девчонка быстро накинула принесенный мной медицинский макинтош и пошла за мной в палату.
Подбежала к мужу, упала ему на грудь, начала плакать, потом целовать, потом опять плакать, громко клясться в вечной любви, он же спокойно что-то ей говорил, все это время, смотрел на нее, не отрывая взгляд, успокаивал…Я не слышал ,что именно он ей говорил, хотя казалось, что даже кондиционер стал тише работать и аппараты ИВЛ (искусственной вентиляции легких) на время остановили свою монотонную работу и перестали гудеть. Но когда я подошел и попросил ее выйти, четко услышал из его уст:
- Отпускаю.
Он сказал это, закрыл глаза и умер.
Точнее, у него развился восходящий отек спинного мозга, на этом фоне вклинение ствола мозга, нарушение витальных функций, а именно асистолия и после полутра часов реанимационных мероприятий, смерть (по стандарту СЛР проводится 30 минут). Катерину выпроводили в коридор. В истерике.
В соседней палате, уже пятый год, лежит женщина.55 лет, вегетатик (как принято говорить «растение» т.е. витальные функции , такие как дыхание, сердцебиение сохранены, а кора головного мозга, которая отвечает за сознание и высшую нервную деятельность мертва), последствие ошибок моих коллег анестезиологов, постгипоксическая энцефалопатия, вегетативное состояние…Ее муж- выдающийся нейрохирург в нашем городе, спасший ни одну тысячу жизней. Каждый день, утром, в обед и вечером после работы он приходит к ней, расчесывает волосы, делает массаж (чтобы не образовывались пролежни), кормит специальными смесями, меняет цветы в вазе. День за днем, год за годом. Приходит тихо, совершает свой ежедневный ритуал и уходит. Каждый раз, как бы, извиняясь за свое присутствие.
В то воскресное дежурство он тоже был в отделении. Пока мы оказывали реанимационные мероприятия, он вышел в коридор и подошел к безутешной Кате. Трудно представить, что этот чужой для нее человек говорил, как смог достучаться до раздавленного горем сознания молодой вдовы, но после этой беседы Кате стало легче. Наверное, только человек, прошедший такие испытания какие прошел ОН, сможет подобрать нужные слова. Слова, которые прорвутся сквозь бурю отчаяния, страха, безысходности и приведут человека в чувство, дадут надежду. Жизнь не закончилась, она продолжается, и как бы больно и страшно она не била, река времени залижет раны.
Наверное, это и есть настоящая любовь, отпустить навсегда в 19 лет и не бросить навсегда в 60.
А пиздюлей от дежурного врача я получил капитально.

Антон Москаль...