Изменял ли Пушкин своей жене Наталье?

Перед смертью, когда Пушкин уже лежал на предсмертном одре, он попросит своего секунданта Данзаса передать ее Александре.

Возможно, никакой интриги не было, просто Пушкин оказывал Александре знаки внимания, которые с виду походили на ухаживания. К тому же, перед дуэлью Пушкин попросил у нее приданое – семейное серебро. Оно было заложено, но так и не выкуплено. Именно на эти деньги поэт купит пистолеты для дуэли. Быть может, ту цепочку Пушкин решил отдать в знак хоть какой-то материальной компенсации. Также существует версия, что вся эта история была выдумана Дантесом, чтобы переключить общественное внимание с убийства поэта на его частную жизнь.

Зачем Дантес завел интригу с Натальей Гончаровой?

В петербургских кругах хорошо знали про нетрадиционные пристрастия Жоржа Дантеса, в частности, о его связи с бароном Луи Геккерном. Чтобы отвести от себя суесловия окружающих, барон Геккерн решает усыновить Дантеса и хлопочет у голландского короля о бумагах, подтверждающих усыновление, а ему самому советует завести ничем не обязывающую интригу, например, с какой-нибудь известной замужней дамой. Выбор падает на Наталью Гончарову. Однако при первом же знакомстве та резко отказывает ему. Теперь он оказывается в тупике – его самолюбие уязвлено, и Гончарова становится своего рода делом чести.

В 1836 году, как утверждают, произошла встреча Натальи Пушкиной и Дантеса в формате tete-a-tete. Последнему было необходимо получить от Пушкиной хоть какой-нибудь знак, чтобы можно было говорить об их романе. Похоже, что и тогда Наталья выразилась про своего мужа, что будет «век ему верна». Тогда Дантес, угрожая ей пистолетом, требует то ли отдаться ему, то ли выйти замуж. Вскоре Пушкин отправляет гневное письмо барону Геккерну и через него вызывает Дантеса на дуэль. Дантес же использует план «Б»: делает предложение сестре Натальи – Екатерине Гончаровой. В свете этих обстоятельств Пушкин вынужден отказаться от дуэли.

Похоже, что задача Дантеса осуществилась: Петербург начал кишеть слухами о его связи с Гончаровой. За год до злополучной дуэли Пушкину приходит анонимное письмо, в котором его называют «историографом ордена рогоносцев». Поначалу он старается не обращать на это внимания, однако таких писем становится все больше. Их автором Пушкин считал барона Геккерна. По крайней мере, об этом можно было догадаться по почерку и качеству бумаги. Геккерну такой ход был выгоден. Во-первых, поскольку письма были анонимными, барон не рисковал быть вызванным на дуэль, а, во-вторых, он видел, что его приемный сын Дантес зашел слишком далеко в попытках очаровать Наталью.

Возможно ли было примирение?

25 января, за два дня до дуэли, в дом к Пушкину приезжает барон Геккерн. Он хочет только одного – мириться: вражда семей зашла слишком далеко. Пушкин же, еще не забывший анонимные оскорбления, буквально вышвыривает Геккерна из своего дома и вгорячах отправляет барону письмо, где в чрезвычайно резких выражениях отказывает его семье от мира. Пушкин понимал, насколько оскорбительным был его тон. Ответ был незамедлительным: дуэль.

Жульничал ли Дантес на дуэли?

По правилам того времени, дуэлянты не имели право надевать защитную кольчугу. Во время дуэли 27 января секунданты почему-то, как это им предписывал кодекс, не проверили наличие кольчуг у Пушкина и Дантеса. Дантес стрелял первым и ранил Пушкина в живот. Упав на снег, поэт вскоре приподнялся и выстрелил, легко ранив обидчика в руку. По словам Дантеса, пулю задержала пуговица от мундира. Однако в таком случае пуговица должна была только увеличить рану. К тому же, после выстрела Дантес упал и получил контузию, что говорило о том, что он все-таки надел кольчугу.

Можно ли было спасти поэта?

Несомненно, окажись раненый Пушкин в руках современных врачей, спасти его не представляло большой трудности. Однако врачи, к которым он попал 27 января 1837 года, наделали массу ошибок. Например, не оказали первую помощь на месте ранения, из-за чего Пушкин потерял много крови. Более того, обескровленному поэту зачем-то ставили пиявок и прикладывали холодные компрессы вместо положенных теплых. Усилиями врачей солнце русской поэзии смогло просветить только два дня.