"...

Образы, образы, образы. Слова. Мне последнее время везде некомфортно. Я открываю пачку Пэлл Мэлл и достаю сигарету. Она вертится в моих пальцах, как крошечный финский нож. Наконец я решаюсь ее прикурить. Фонарь создает круг света в метре от меня, мое лицо освещает лишь уголек, вспыхивающий время от времени чуть сильнее. Я опираюсь спиной на ясень, который стоит в этом городе уже почти 200 лет, самое старое дерево на ближайшие 30 миль в округе. Интересно, что он успел повидать за время своей жизни. 

Через дорогу бар "Портер каждому", который должен был закрыться 15 минут назад. У бара припаркован красный пикап и мой взгляд прикован к нему. Я жду. Братья Мак-Конаханы, судя по всему владельцы бара, почти бывшие владельцы, но это не особо важно. Я расскажу вам, что будет. Один из этих чертовых ирландцев умрет быстро, а вот второй будет моим всю ночь, пока не расскажет то, что мне нужно выяснить. Заднее колесо было заботливо надрезано мной почти до конца. Из 8 милиметров резины не расрезанными остались два. Братья выйдут из бара, сядут в машину и как только давление в колесе немного изменится из-за движения - оно лопнет. На случай, если это не сработает-я заткнул выхлопную трубу. Далеко эти ребята от меня не уедут. 

Тук-тук. Тук-тук. В ушах стучат маленькие мескалиновые гномы. Ненавижу свою работу! Обожаю свою работу! Мне похуй на мою работу... и все одновременно. Рыжие выходят и садятся в пикап. Как я и говорил, даже со стоянки не выехали-колесо лопается. Я достаю мобильный телефон, жму тройку на быстром наборе и говорю "работай". Один из братьев выходит из машины и одет посмотреть, что произошло с его колесом. Дальше-как по нотам. Фа-соль-ля-фа. Фонари на стоянке гаснут вместе с половиной района. Это буквально секунд на 40-пока аварийка не заработает, но пока система выясняет что не так-у меня есть немного времени. Фа. А я уже пересекаю улицу. Я достаю берету, на которую заботливо накручен глушитель. Выглядит пафосно, но мне нужно произвести именно такое впечатление. Соль. Два выстерал в спину. Один в затылок. Я бросаю на труп конверт. В нем письмо, где сказано, что это урок в назидание остальным. Это ложный след. Я отхожу на пару шагов. Ля. Я начинаю орать "О Боже! Человек ранен! Помогите!". Я уверен, что когда в Гарлеме заполночь, ни один здравомыслящий, будь он копом или хорошим парнем - не отзовется на подобный крик. Кроме второго брата. Он выскакивает из машины и бросается к остывающему трупу. Он бормочет что-то нечленораздельное и из-за паники никак не может найти мобильник. Фа. Удар по голове и он без сознания рядом со своим мертвым братишкой. Когда он придет в себя, то поймет, что это именно он-невезуйчий, в отличие от брата, который и пяти секунд не страдал. 

Я улыбаюсь и кладу живого в багажник. Мы уезжаем. Склад в доках ждет нас с распростертыми объятиями. Так же, как ждал каждого, кто был моим гостем в том чудном месте по своей воле или же против ее. 

------

Процедура стандартная, расспрос, угроза, запугивание. Не сложно напугать человека, который только что видел своего мертвого брата и буквально пару минут спустя (без сознания тяжеловато ориентироваться во времени, знаете ли) он уже сидит в огромном пустом помещении, связанный и безпомощный. Кажется, он обмочился. Что ж, такое случается где то в половине случаев. Естественная реакция. Затем люди либо сдаются, либо включают героя и тогда я перехожу ко второй фазе. 

Я многое знаю о пытках, всегда хотел поработать на правительство пыточником или палачем, но я не нашел, куда отправить резюме. Лезвия, огонь, электрошок. Три самых простых способа причинить боль. К лезвиям нужны жгуты, что бы человек не умер раньше времени от потери крови. Огонь... тут главное не перестараться. А с электричеством можно баловаться сколько угодно, пока сердце не откажет.

Он строит крутого парня, посылает меня и отказывается сотрудничать. Я упираю бритвенное лезвие ему в висок и плавно, медленно, с сильным нажимом веду его вниз, вдоль лица, почти к подбородку. Эрни орет, что есть сил. Я говорю, что его дочери очень идет это новое платье с зеленым тиснением. Он сразу меняется в лице и умоляет оставить в покое его семью. Не хочу его расстраивать, поэтому не говорю, что они уже 6 часов мертвы. Он выдает мне все. Все, что я хочу знать. Как на исповеди. Имена, даты, ключ к шифрованию. Все. Я держу в левой руке телефон. В правой лезвие. Тип плачет, слезы попадают в рану на лице, от чего ему только больнее. Кровь капает на его белые брюки. Я помню, что мне однажды сказал полковник, под началом которого я был в Афганистане. "Цени человеческую жизнь. Особенно, когда отбираешь ее."  

Я звоню. "Арчи, для тебя есть работа, я в доках." А Эрни все еще умоляет его отпустить, но теперь он делает это в более вопросительной форме. Говорит мне, что он все мне рассказал и ничего обо мне не знает, не будет обращаться в полицию и вообще уедет к черту на рога. Я слышу это почти от каждого, мало кто может умереть достойно, без соплей и истерики. Я вспарываю его кадык. Затем сонную артерию. Резать надо быстро и по правильно траектории, что бы тебя не забрызгало кровью, а хлещет она будь здоров. Давление на пределе. Кажется, будто в офисном кулере пробили дырку у самого низа. Он наконец замолк, только вдыхает через новую дыру в горле. Хлюпает кровью, но я уже иду к выходу. 

..."