Мастер-классы, которые проводит Никита Михалков для студентов его академии, – это одновременно и встреча с талантливым актёром и режиссёром, и серьёзный разговор об актуальных событиях, происходящих в стране и мире.
О том, что делает классику классикой
– Когда после наших «Метаморфоз» или спектакля «12» люди выходят из зала и говорят, что это новое слово в театре, меня охватывает паника. Это не новое слово! Это старое слово, просто хорошо сказанное. Это то, чем отличается русская актёрская школа от всех остальных – замечательной английской, французской, итальянской (в которой, конечно, есть звёзды – Витторио Гассман, Марчелло Мастроянни, Альберто Сорди, Клаудия Кардинале, Уго Тоньяцци, но, по большому счёту, сама итальянская школа не очень сильная). Это русский психологический театр. Который не исключает острых форм, поиска, но полностью исключает желание «как угодно, но не как другие». Когда за тем, что ты делаешь, не стоит ничего, кроме желания удивить. Вот это – гибель. Это пагубно. И очень скоротечно.
Одна женщина написала мне в письме, что настоящее искусство – это то, что хочется увидеть, услышать или прочесть ещё раз. В чём сила Моцарта, Достоевского, Чехова, Бунина, Мусоргского? В том, что они рождают это желание послушать, прочитать их ещё раз. Так продолжается из поколения в поколение, из века в век. Значит, есть в их произведениях нечто такое, что являет собой постоянный вопрос, который стоит перед человеком.
В принципе, как я уже не раз говорил, все вопросы заданы. Все. Вопросы. Заданы. Да, ответы на них могут быть другими. Потому что меняется время, появляются новые технологии. Да ради бога! Но вопросы-то те же остаются! Жизнь, смерть, любовь, родители, дети, болезни, природные явления, взаимоотношения с Богом. И величайшие художники потому и велики, что они правильно формулировали их. Вопрос важен! Практически одного Пушкина достаточно, для того чтобы почувствовать, ощутить, что такое жизнь человеческого духа. «Дар напрасный, дар случайный, жизнь, зачем ты мне дана?» Это было написано в 29 лет! А в 37 его убили. В 26 был убит Лермонтов, написавший «Белеет парус одинокий» в 18 (!) лет.
О Чехове
Чехов для меня – как тропинка в поле, заросшем высокой травой. Ветер когда дует, этой тропинки не видно. Её замечаешь, только когда на неё встанешь. И понять, куда ведёт тебя эта дорога, можно, только когда ты по ней пошёл. Вот Чехов для меня – это такая тропинка. Он не давит на тебя, как великий Достоевский или гениальный Толстой, он нежно внушает тебе то, что хочет сказать. Он не заставляет тебя поверить себе, он не утверждает ничего так, как утверждал, убеждал своего читателя Толстой. Он хочет, чтобы ты его нащупал, чтобы ты сам к нему пришёл – сам он к тебе не идёт. И это движение к писателю очень важно.
