___Демократия на крови или агрессия США (1 часть).___
запрещенное видео!
- массовые убийства, пытки, казни,
войны за ресурсы и территории!

фон Крейтор Н.К.

От доктрины Монро до Нового Мирового Порядка

Николай Корнеевич фон Крейтор (1946 - 2003 гг.) – русский социолог, политолог и журналист

Современный политический курс США на установление мирового господства в период после окончания так называемой «холодной войны», прикрытый лозунгами Нового Мирового Порядка, Партнерства во имя мира и расширения НАТО, борьба за завоевание наследства Советского Союза и за передел мира в мир, послушный США, является завершающей ступенью авантюристической политики территориальной и экономической экспансии, которую американский империализм проводит уже свыше столетия. Недаром немецкий юрист Карл Шмитт писал, что в 1898 году США вступили в войну с Испанией, а затем и против всего мира, и конца этой войне не видно.

Культ силы, теология доктрины Предопределенной Судьбы, отождествляющая американскую территориальную экспансию с волей Бога, расистская теория «американского века», геополитические концепции МакКиндера, адмирала Мэхэна и Николаса Спайкмена, доктрина Монро со всеми ее добавками, доктрина «открытых дверей», доктрина «Предопределенной судьбы» и, наконец, Вильсонский универсализм, отождествляющий интересы американского экспансионизма с универсальными интересами человечества — вот элементы бредовой идеологии мирового господства США, которая сложилась на рубеже XIX-XX столетий и с тех пор мало в чем изменилась. Начиная с войны против Испании в 1898г. и кончая трагическим для всего человечества периодом воцарения глобальной анти-утопии Нового Мирового Порядка, который Збигнев Бжезинский назвал «американским вторжением в геополитический вакуум Евразии, образовавшийся после распада Советского Союза», преемственность американской идеологии и внешне-политических целей ясно видна.

ДОКТРИНА МОНРО

История американского империализма смыкается с историей доктрины Монро, завершающимся этапами и глобализацией которой являются завоевание Восточной Европы путем поглощения Польши, Чехии и Венгрии в НАТО, расчленение,

разрушение и оккупация Югославии и установление американской гегемонии на Балканском полуострове и провозглашение доктрины Клинтона-Олбрайт - очередной поправке к доктрине Монро, согласно которой НАТО присваивает себе все основные функции ООН. Если несколько лет тому назад Геннадий Зюганов характеризовал «Партнерство во имя мира» и планы расширения НАТО, как «новый план Барбаросса для завоевания России», то после расправы с непокорной Югославией этот американский план Барбаросса в образе дальнейшего рассширения НАТО все больше и больше близится к осуществлению.

Не случайно выдающийся американский историк Вильям Вильямс неоднократно подчеркивал в своих работах, что доктрина Монро, и в особенности на этой доктрине основанная политика «открытых дверей», определяет экспансионисткое мировозрение—Weltanschauung—американской внешней политики на протяжении последних ста лет.
В 1823 г., в послании к конгрессу, президент США Монро провозгласил доктрину Монро, ставшую орудием американскою закабаления стран Западного полушария.

«Американские континенты», — заявил Монро,– «в настоящее время не могут рассматриваться как объекты для будущей колонизации какой-либо державы».

Монро прямо указывал на то, что любую попытку вмешательства европейских государств в дела стран американского континента «Соединенные Штаты будут отныне рассматривать как враждебный по отношению к ним политический акт».

Доктрина Монро явилась переломным моментом во внешней политики США: сразу же выяснилась агрессивная, захватническая сущность этой доктрины.

Провозглашением доктрины Монро США присвоили себе право «охранять» единолично американский континент, т.е. по существу вмешиваться в дела Латиноамериканских государств, превращая эти государства в свои протектораты.

Очень скоро под обрамленными моральной слюной словами «Америка для американцев» политические деятели, идеологи и проповедники Вашингтона стали подразумевать «Вся Америка для империалистов США». Известный американский политический деятель и профессор Гарвардского университета Ноам Хомски характеризировал доктрину Монро как односторонне провозглашенная США «свобода грабить и эксплуатировать страны Западного полушария».

В геополитической перспективе доктрина Монро превратилась в инструмент завоевания пространства и превращение этого пространства в американскую континентальную империю. Когда советник президентов Теодора Рузвельта и Вудро Вильсона Фредерик Джаксон Тэрнер писал, что США как государство — суть геополитический процесс экспансии и вечное передвижение границ американской гегемонии на Запад, сперва до берегов Антлантического океана, а потом и по другую сторону Атлантического океана, в Евразию, он тем самым исключительно точно охарактеризовал динамику имперского экспансионизма США.

Суть доктрины Монро, подчеркивал выдающийся немецкий юрист Карл Шмитт, — это процесс экспроприации и присвоения пространства. Ее субъект — политическая воля США, Jus Belli Америки, ее объект – пространство, которое должно этой воле стать подвластным.

Американский политолог Кенет Колеман замечает, что в идеологическом отношении доктрина Монро является политической мифологией и идеологией империализма, основная цель которой обосновать и узаконить реальность американского господства на Американском континенте.

«Политический миф доктрины Монро создавался параллельно со становлением Американской империи… Гегемония, так же как и империя, требуют создания легитимирующей мифологии… В процессе завоевания новых имперских пространств мифология утверждаeт: «мы господствуем над тобою поскольку наше господство служит твоим интересам»… В контексте утверждения гегемониального порядка, мифология должна создать веру, что существующие отношения господства и подчинения - естественны и основаны на взаимной выгоде обоих сторон, а те которые в этом сомневаются или совершенно невежествены, или же преступники и грешники».

«Мне известны только две вещи о доктрине Монро: во первых никто в Америке среди политиков, с которыми я встречался, не знает, что это такое, а во вторых, каждый американец, которого я встречал, никогда не согласится , что бы кто- то эту доктрину позволил себе оспаривать…Я прихожу к заключению, что доктрина Монро -не доктрина, а догма, причем не одна догма а две: догма о непогрешимости

американского президента и догма невинного зачатия американской внешней политики».

Это утверждение во многом соприкасается с взглядами Карла Шмитта, который утверждал, что все доктрины гегемонии американской империи, от доктрины «Предопределенной Судьбы» до Вильсонского универсализма — суть новая тоталитарная политическая теология, сопутствующая и легитимирующая американский поход на мир — Drang Nach Welt.

Под флагом доктрины Монро, ставшей идеологическим инструментом экспансии, на протяжении всего XIX века непрерывно происходила экономическая, политическая и военная экспансия США в Новом Свете.

Первый этап развития доктрины Монро — от момента ее провозглашения в 1823 г. до прибавки Олнея — совпадает со становлением и обоснованием принципов американского Большого пространства, т.е. сферы американской гегемонии на

Западном полушарии. Это начало прорыва США в Западное полушарие, сущность которого — экономическое и политическое закабаление стран американского континента.

Второй этап начинается в 80-годах XIX века и заключается в расширении, консолидации и абсолютизации американской гегемонии. Латиноамериканские государства превращаются в протектораты США, лишенные всякого материального суверенитета, сохраняющие лишь его внешние, символические аттрибуты. Сенатор Лодж заявляет в статье, опубликованной в марте 1895года в журнале «Форум», что в будущем от «Рио-Гранде до Ледовитого океана должен существовать единый флаг и одна страна». Апогей этого этапа - война против Испании в 1898 г. за захват ее колоний и прибавка президента Рузвельта к доктрине Монро от 1904 года.

Во время этого периода формируются принципы организации американского Большого пространства, а также политические и юридические основы американского неограниченного господства на континенте. Эти принципы выражены в различных прибавках к доктрине Монро, начиная с прибавки Олнея, создания Панамы и кончая прибавками Платта и Теодора Рузвельта. Это период, о котором близкий друг Теодора Рузвельта У. А. Уайт писал, что «Когда испанцы сдались на Кубе и позволили нам захватить Пуерто-Рико и Филиппины, Америка на этом перекрестке свернула на дорогу, ведущая к мировому господству. На земном шаре был посеян американский империализм. Мы были осуждены на новый образ жизни».

Третий этап совпадает с формулированием идеологии универсализма президентом Вильсоном, с Парижской мирной конференцией после окончания первой мировой войны, закончившейся Версальским мирным договором, с планами превращения Лиги наций в инструмент англо-сакского мирового господства и с первым поражением Европы Соединенными Штатами, заключавшимся во включение, по требованию Вильсона, доктрины Монро в Устав Лиги наций. К тому времени Латинская Америка была уже окончательно покорена.

Третий этап - это начало американского прорыва в Европу и в Азию. По словам Карла Шмитта, доктрина Монро «покидает землю американского континента, превращаясь из регионального принципа господства в мировую доктрину», в инструмент установления мирового господства. Как Карл Шмитт заметил в своей работе Grossraum gegen Universalismus (Большое пространство против универсализма) когда президент Вудро Вильсон 22 января 1917г. заявил, что доктрина Монро является универсальным принципом для всего мира и человечества, он тем самим провозгласил притязания США на установление мировой гегемонии. Доктрина Монро для всего мира и являлась Новым мировым порядком для Вудро Вильсона.

Развитие этой доктрины связано с все увеличивающейся сферой влияния и господства США и их экстра-территориальной юрисдикции, — сперва на американском континенте, а затем и за его пределами, — в нарушение принципа суверенитета наций, являющегося основным принципом международного права.

Под знаменем этой доктрины Соединенные Штаты предприняли три исторические попытки установить мировую гегемонию. Первую - после окончания Первой мировой войны, вторую - после окончания Второй мировой войны, а третью, в настоящее время, после окончания «холодной войны».

Придя на Версальскую конференцию, президент Вильсон заявил с тоном морализирующего квакерского проповедника, что «мы здесь собрались для того чтобы освятить доктрину Монро как святую хартию, устав для всего мира». Будущее мира виделось ему под эгидой доктрины Монро для всего мира, что то же самое, что «весь мир - для империалистов США».

Мирового господства после первой мировой войны США установить не удалось. Зато доктрина Монро была включена в устав Лиги наций как статья 21, что не только подорвало характер этой якобы международной организации, исключая из ее юрисдикции сферу влияния США, — колониальную империю, созданную в Западном полушарии, но и привело к распаду господствовавшего перед тем международного права, Jus Publicum Europaeum. Недаром Карл Шмитт заявил, что включение доктрины Монро в устав Лиги наций явилось первым поражением Европы Соединенными Штатами, и началом распада господствующих принципов международного права, исторически сформировавшихся в период между Вестфальским миром в 1648г. и Конгрессом в Вене в 1815г. и действовавших с тех пор.

После окончания второй мировой войны произошло следующее геополитическое вторжение США и расширение географического пространства применения доктрины Монро. Франклин Делано Рузвельт рассматривал значение Евразийского континента в русле теорий МакКиндера и, в контексте планов грядущего американского мирового владычества, вынашиваемых американским президентом, играл роль, которую МакКиндер ему приписывал.

«Все говорит о том», подчеркивает английский геополитик Д. Слоун, «что по окончании Второй мировой войны восприятие Рузвельтом значения контроля над Евразийским континентом во многих отношениях смыкалось с центральными концепциями геополитики МакКиндера».

Припомним, что МакКиндер считал, что внутреннее пространство Евразии, называемое им сперва осевым регионом мировой политики и истории, а затем Хартлендом, и в основном совпадающее с территорией Советского Союза, играет ключевую роль для мирового господства. Известны геополитические максимы МакКиндера: «Кто правит Восточной Европой, тот господствует над Хартландом; Кто правит Хартландом, господствует над Мировым островом, Кто правит Мировым островом, господствует над миром».

Рузвельт считал, что объединенный континент всегда бы представлял опастность для США, будучи силой могущей стать ее соперником в политическом и щкономическом отношении. Поэтому послевоенная американская внешняя политика была направлена на установлении американской гегемонии над Евразией. В этом контексте «холодную войну», а суть ее - геополитическая блокада Советского Союза, необходимо рассматривать как битву за Хартланд в которой, по существу, Советский Союз проводил политику сдерживания американского послевоенного экспансионизма.

С провозглашением доктрины Трумэна, США распространили периметр доктрины Монро через Атлантический океан в Европу, расправившись заодно с Грецией, превратившейся после кровавой войны в американский протекторат и плацдарм для военных баз, окружающих СССР, а заодно также со своим союзником Великобританией, чьи владения и сферы влияния отошли к США.

Создав НАТО в нарушение устава ООН, запрещавшего военные союзы, не имевшие регионального характера, и используя идеологию «защиты», уже знакомую из истории и эволюции доктрины Монро, США подчинили себе в военном и политическом отношении не только побежденные Германию и Италию, но также и своих вчерашних союзников.

Но планам США по установлению мирового господства не удалось сбыться и на этот раз. Империализм и экспансионизм США, геополитические замыслы американской военщины, натолкнулись на геополитическое сопротивление СССР.

Родилась «холодная война», целью которой было, в соответствии с планами разработанными в Вашингтоне и изложенными в небезызвестном Меморандуме Совета Национальной Безопасности 68 (NSC-68), установление американского мирового господства.

И вот пришел трагический не только для сегоднейшей России, но также и для всего человечества 1991 г., - год разрушения Советского Союза ударом ножа в спину руками американской пятой коллонны, ударом ножа в спину руками декабрьских преступников в Беловежкой Пуще. Последнее препятствие на пути к установлению доктрины Монро для всего мира пало. Родился Новый Мировой Порядок — установление доктрины Монро для всего мира, о чем мечтал квакерский проповедник американского империализма Вильсон, приезжая на Парижскую мирную конференцию после окончания Первой мировой войны.

АДМИРАЛ MЭХЭН: ГЕОПОЛИТИЧЕСКАЯ ДОКТРИНА «МОРСКОЙ СИЛЫ»

В США в конце XIX – начале XX века начинает складываться идеология, oбосновывающая стремление к колониальным завоеваниям, к территориальной экспансии и агрессии вообще.

Чрезвычайно характерным, и полностью соответствующим интересам финансовой олигархии и империалистов Вашингтона элементом такой идеологии явилось в то время учение адмирала Мэхэна о «морской силе». Геополитическая доктрина «морской силы» оказала не только сильное влияние на последующих американо-английских геополитиков, но и превратилась в идеологический стержень американской геополитики.

Доктрина «морской силы» была, в основных чертах, изложена Мэхэном в его книге «Влияние морской мощи на историю в 1660-1783 годах», впервые изданной в Бостоне в 1890 г. Исторический материал, касающийся действий британских и французских флотов в давно прошедшие времена, понадобился Мэхэну как база для его империалистических теорий, направленных в будущее. Империалист до мозга костей, Мэхэн пытался обосновать тезис, будто «морская мощь», т.е. способность империалистической державы вести наступательную, агрессивную войну на море, яляется определяющим национальные судьбы фактором.

«Морская сила», утверждал Мэхэн, необходима Соединенным Штатам для того, чтобы цивилизовать окружающий мир». Стать ведущей морской силой предопределено национальной судьбой Соединенных Штатов.

Понятия «национальная судьба», «географическое предопрелеление и тяготение», смыкались, с доктриной «Предопределенной судьбы», отождествляющей американский империализм с волей Бога, а захватнические войны, проводимые США, с утверждением воли Бога, с выполнением Божественного Провидения. Так, например, американский адмирал Белкнеп писал в 1893 г., что настало время для выполнения «предопределения природы и судьбы» — для окончательной оккупации Гавайских островов Соединенными Штатами. После захвата Гавайских островов президент Маккинлей заявил: «Свершилась воля Бога».

Цель теории и доктрины «морской силы» заключалась в том, чтобы обосновать необходимость для США политики усиленных военно-морских вооружений, захвата военно-морских баз и колоний, расширения радиуса наступательных действий военно-морских сил США.

В связи с тем Мэхэн проповедовал, что «морская мощь» явится для США инструментом политики, служащей увеличению силы и престижа нации. Особое значение в деле усиления «морской силы» Мэхэн придавал деятельности правительства, главной задачей которого, по мнению Мэхэна, является настойчивая борьба за установление колониального, торгового и военно-морского превосходства своей страны над другими странами мира.

Адмирал Мэхэн во многих отношениях явился идейным предшедственником позднейших американо-английских расистов и геополитиков. Мэхэн в многочисленных статьях и выступлениях в период 1890-1914 пропагандировал конкретную программу внешнеполитической экспансии и милитаризации США.

Политико-стратегическая программа Мэхэна сводилась к следующим трем пунктам:

1. Внешнеэкономическая экспансия США: всемирное расширение «заморской» торговли, вывоз капитала, захват внешних рынков.

2. Внешнеполитическая экспансия США: активная колониальная политика, захват еще не поделенных территорий и военная борьба за передел мира в пользу США в бассейне Тихого океана и в Латинской Америке.

3. Военно-стратегические мероприятия по закреплению завоеванных колоний и сфер влияния и подготовке к дальнейшей борьбе за мировое господство.

Проповедник политики эксплуатации колониальных народов, Мэхэн писал, что захватывая колонии, военно-морская держава завоевывает плацдарм на чужой земле, новые источники сырья, рынок для сбыта лишних товаров, новую сферу для своего судоходства и возможность получения огромных прибылей. Эти высказывания трубадура американского империализма, оказавшего огромное влияние на президентов Теодора Рузвельта и Вудро Вильсона, совпадали с рассуждениями английского империалиста-колонизатора Сесиля Родса.

Изходя из расистских установок доктрины «Предопределенной судьбы», Мэхэн утверждал, что право на владение пространством расово обосновано. Народы, которые неполноценны в расовом отношении, у которых нет политических и экомических традиций, права на владение пространством не имеют. Англосаксы, с другой стороны, политически и экономически - самая развитая раса. Из-за этого англосаксонцы имеют приоритет на любое пространство.

«Все еще большая часть мира принадлежит дикарям или же государствам, которые в экономическом или политическом отношениях недоразвиты и из-за этого не в состоянии использовать полный потенциал территорий, которыми они владеют. С другой стороны у высоко-цивилизованных государств накопляются излишки энергии. Эта энергия в очень близком будущем должна быть направлена на завоевание новых пространств», подчеркивал Мэхен в 1895 году.

Мэхэн призывал к развертыванию строительства военно-морского флота США, считая, что Соединенным Штатам необходимо иметь наступательный флот. В соответствии со своей «стратегией концентрации военно-морских сил», Мэхэн требовал прорытия Панамского канала, который нужен был американским империалистам главным образом для того, чтобы облегчить использование их военно-морского флота для политического и военного давления на латино-американские страны, в то время- важнейший объект экспансии США. Кроме того, Мэхэн рьяно проповедовал захват и сооружение «путевых» баз с целью расширения сферы господства американского военного флота и охраны американских колониальных владений и торговых коммуникаций.

Мэхэн писал, что нужды торговли и территориальные приобретения США вызывают необходимость в «путевых» базах типа Гибралтара, Мальты и т.п. В действительности эти базы имели главным образом военно-стратегическое значение, служа опорными пунктами для империалистической политики агрессии.Для создания морских баз Мэхэн еще в середине 90-х годов усиленно рекомендовал аннексировать Гавайские острова, острова Самоа в Тихом Океане и ряд территорий в Карибском море.

Mэхэн обосновал также концепцию государств, служащими рычагами нажима; опорными пунктами геополитического закрепления США в новом пространстве. Такие государства США следовало захватить и превратить их в рычаги нажима для дальнейшего завоевания нового геополитического пространства и проведения политики «открытых дверей». Впервые эта концепция была применена в отношении Филиппин, которые должны служить угольной станцией для морской мощи США и пунктом закрепления в Евразии. Имея этот пункт, США были бы в состоянии оказывать геополитический нажим на окружающие страны, расширяя таким образом геополитическое пространство под своим контролем.

Накануне первой мировой войны Мэхэн стал еще откровеннее проповедовать империалистическую экспансию и агрессию, во многом определяя взгляды президента Вильсона. Мэхэн с откровенным цинизмом оправдывал насилие в международных отношениях. «Сила сконцентрированного капитала является столь же реальной и материальной, как и сила организованной армии».

В ряду концепций, оправдывавших экспансию США, большое внимание Мэхэн уделял доктрине Монро. Вместе с Теодором Рузвельтом он дал новое толкование доктрины, превращая ее в средство оправдания интервенции США не только в Латинской Америке, но и за пределами Американского континента.

Восторженный поклонник империализма, Мэхэн проповедовал теорию всемирного арбитра, и качестве которого должно выступать наиболее сильное государство. Мэхэн приписывал США «приоритет вмешательства» в дела стран мира, ссылаясь на «силу» — силу военную и силу «позиции», т.е. географического положения. Известно, что президент Вильсон пытался в ходе первой мировой войны осуществить на практике «право» вмешательства США во все мировые дела — универсализм Вильсона был ничем иным как обманчивым идеологическим прикрытием доктрины Монро, доктрины «Предопределенной Судьбы» вместе с

геополитическими концепциями адмирала Мэхэна и историка Фредерика Тэрнера.

Валтер ЛаФебр замечает, что к концу прошлого столетия Брукс Адамс, Теодор Рузвельт и сенатор Лодж были «тремя мушкетерами в мире непрекращающeйся войны. Альфред Тайер Мэхэн стал четвертым мушкетерем в 1897 году». Меркантильный империализм был сердцевиной мировозрения адмирала, а создание мировой американской империи — конечной целью его геополитической доктрины.

Адмирал Мэхэн был главным политическим советником государственного секретаря Хея и в качестве такого оказал решающее влияние на сформулированную Хеем в 1898 году ноту «открытых дверей», заложившую идеологическое обоснование экспансии доктрины Монро за пределами Западного полушария. «Мэхэн по существу разработал основные установки доктрины «открытых дверей» за несколько лет до провозглашения этой доктрины Госдепартаментом США».

Вместе с Фредериком Тэрнером он способствовал окончательной концептуализации доктрины «открытых дверей» в доктрину американского империалистического экспансионизма за пределами Западного полушария. Для Фредерика Тэрнера доктрина «открытых дверей» являлась продвижением границы США в Азию, и прежде всего в Китай, а также и по другую сторону Атлантического океана. Для адмирала Мэхэна «морская мощь» являлась орудием этого продвижения, основной гарантией того, что двери других стран будут открыты и останутся открытыми. Функцией этой морской силы являлось создание новых рынков, флот был поставлен на службу американскому империализму. Мэхэн считал, что в будущем развернется острая борьба за новые рынки и источники сырья и эта борьба неминуемо потребует применения военной силы для того, чтобы открыть и завоевать новые рынки. Историческая миссия морской мощи Соединенных Штатов — это быть инструментом предопределенного судьбой экспансионизма страны. Короче говоря, флот для Мэхэна играл такую же роль, как НАТО для современных американских геополитиков.

Полностью поддерживая геополитический проект Брукса Адамса о завоевании Евразии и создании мировой американской империи, Мэхэн начал разрабатывать геополитические установки американского экспансионизма в Евразии.

С геополитической точки зрения политически важным аспектом Евразии для Мэхэна являлось пространство которое простиралось от Китая до Средиземного моря, лежащее между 30-й и 40-й параллелями.

Мэхен подчеркивал, что это пространство «оспариваемое и спорное» (Debated and debatable land) в котором сталкивались бы геополитические интересы морских сил -США и Великобритании и интересы сухопутной континентальной силы - России.

Это «оспариваемое и спорное» никому не принадлежит, ничье, считал Мэхэн, и грядущий захват Евразии должен начаться с установления американского контроля над этим пространством.

Свою доминацию над этим регионом США могли бы установить при помощи создания цепи ключевых баз на суше вдоль периферии Евразии. Геополитическая теории Спайкмена о решающем значении контроля над окраинными прибрежными землями – Римланд – для установления господства над Евразией основываются на этих геополитических установках Мэхэна. Создав цепи ключевых баз вдоль периферии Евразии США могли бы изпользовать эти базы двояко. Во первых эти базы можно было бы использавать для блокады континетальной части Евразии, т.е. для удушения континентальных сил - России, Китая и Германии, в кольцах «анаконды». Выводя из под контроля континентальных сил береговые окраинные зоны и прикрывая тем самым возможности выхода к морским простраствам Соединенные Штаты смыкали бы кольца «анаконды», удушая континент и континентальные страны блокадой. Во вторых, эти базы служили бы «радиусом агрессии» т.е. трамплином для дальнейшего американского экспансионизма вглубь Евразии. (В настоящее время Збигнев Бжезинский усовременил мэхэновское понятие «радиуса агрессии» применяя его в своих геополитических концепциях разрушения России).

Мэхэн разработал геополитическую стратегию завоевания Китая, раздел которого он считал неминуемым. Мэхен предложил, на первых порах, создание баланса сил вне пространства Европейской системы. Ключевую роль в этом новом балансе сил должны играть Соединенные Штаты, которые ни в каком случае не могли бы позволить России продвигаться на Дальный Восток посколько такое продвижение явилось бы угрозой морским силам Запада - США и Великобритании.

В контексте разработки своей геополитической стратегии Мэхен выступил с предложением разместить столицу Китая на реке Янтце. Имея ключевые базы на окраине Евразии, США могли бы успешно использовать реку Янтце в качестве «радиуса агрессии», в результате чего Китай бы польностью перешел под контроль Западных морских сил и в первую очередь США.

Подобно другим экспансионистам конца прошлого столетия, Мэхэн полностью разделял установки социал-дарвинизма. Социал-дарвинисткая «борьба за жизнь» рас является неизменяемым биологическим фундаментом международных отношений. США для Мэхэна — биологический, расовый организм, судьба которого расти и крепнуть посредстом экспансии. Мэхэн не сомневался, что англосакская раса, вооружившись «морской мощью», одержит историческую победу в войне рас.

БОГОИЗБРАННАЯ РАСА

В 1900 году в книге «Экономическое господство Америки» историк Брукс Адамс выступил с пропагандой англосаксонского расизма и с призывами превратить Тихий Океан во внутренее американское море. В конце ХIX – начала ХХ века, в период надвигающейся борьбы за передел уже поделенного мира, в США насаждается подлинный культ экспансии и агрессии, соответствующий устремлениям американского империализма.

Группа историков при университете Джона Гопкинса во главе с Бруксом Адамсом стала обосновывать «исключительность» и «богоизбранность» американской политической системы, провозглашая «право» и «обязанность» США насаждать свою политическую систему во всем мире. С верой в «избранный народ» и в предназначенную ему власть над миром эта группа историков принялась вырабатывать идеологические установки грядущего мирового американского экспансионизма.

В своей лекции «Предопределение судьбы англо-саксонской расы» историк Джон Фиске, имевший огромное влияние на Вашингтон, выражал уверенность в близости того дня, когда американская система распространится «от полюса до полюса» и на «обоих полушариях» установится господство США. В своей книге «Политическая наука и сравнительное конституционное право», вышедшей в 1890 году, Джон Барджес писал, что политическая организация государств определяется расовым характером населения. Англосаксы являются самой политической расой, заявил Барджес, а США самой политической страной в мире. Поэтому перед США стоит задача распространить свою систему на весь мир. Другие страны «следует заставить подчиниться, применив, если потребуется, любые средства». Барджес сформулировал программу империалистической экспансии США, включающую протекторат США над Латинской Америкой, островами Тихого океана и Восточной Азии.

Джеймс Стронг, у которого экуменическая слюна протестантского миссионера американского империализма сочилась из проповедующих уст ничуть не меньше, чем из уст президента Вильсона, разглагольствовавшего на Парижкой мирной конференции о воле Бога американизировать мир, оформил расовую доктрину политического превосходства англосаксов над другими народами, соединив ее с социал-дарвинизмом.

Выработав теологическую трактовку «предопределенной судьбы» США, которая соединила традицию американского миссионерства с кальвинисткой убежденностью в «богоизбранности» Америки и усматривая в американском империализме «волю провидения», которому так же как и Богу, невозможно было сопротивляться, Стронг в своей книге «Наша страна: ее возможное будущее», опубликованной в 1885 году, утверждал, что «мир вступил в новую стадию исторического развития - стадию непримиримой расовой борьбы. Англосаксонская раса, обладающая уникальной энергией, развив в себе необходимые для распространения своих политических институтов агрессивные черты, двинется по всей земле. «Если я правильно предсказываю, эта могущественная раса продвинется в Мексику, Центральную и Южную Америку, на острова в океане, а затем в Африку и дальше».

Стронг договорился даже до того, что установление американского мирового господства назвал, как и президент Вильсон двадцать лет спустя, миссией Соединенных Штатов христианизировать мир.

Джон Хай рассматривал империалистическу экспансию как знак «космической тенденции». «Никакой человек, никакая партия, не в состоянии противопоставиться этой космической тенденции». Известный журналист Чарльз Конант заметил, что «мы не должны забывать, что экспансионизм – есть сущность Англосакской расы». Отказаться от экспансионизма было бы расовым предательством. Xудзон Максим, брат изобретателя пулемёта Хирама Максима, утверждал, что «экспансия является законом природы. Наша нация не будет в состоянии выжить, если она не будет подчиняться этому закону». Законы природы, открытые Дарвином, делают империалистический экспансионизм биологическим императивом США. Государство подобно биологическому организму. В борьбе за выживание биологический организм или побеждает или погибает. Из-за расового превосходства Англосаксов, Соединенным Штатам суждено победить.

ФРЕДЕРИК ТЭРНЕР: ПОДВИЖНЫЕ ГРАНИЦЫ США

В 90-тых годах XIX века с многочисленными статьями, воспевающими экспансию США, выступает историк Фредерик Джаксон Тэрнер, признанным вместе с адмиралом Мэхэном и историком Бруксом Адамсом отцом американской геополитики и главным теоретиком американского экспансионизма, чья теория «подвижных границ», воплотившись в политику «открытых дверей», определила внешнюю политику США на протяжении всего двадцатого столетия.

Тэрнер оказал огромное влияние на ведущих американских политиков—экспансионистов. Госсекретарь Джон Хай, формулируя свои ноты «открытых дверей» в 1899 и 1900 годах обосновал это добавление к доктрине Монро на геополитических идеях Тэрнера. Прибавка Рузвельта к доктрине Монро в 1904 г. основывалась на тех же самых идеях — на категорическом императиве расширения американских границ. И наконец, Вильсонский универсализм являлся уже приложением «граничного тезиса» и доктрины «открытых дверей» в глобальном мировом масштабе.

Создавая свою теорию «подвижных границ», Тэрнер хотел обосновать необходимость вечной экспансии и агрессии США. Отражая стремления американских империалистических хищников, Тэрнер провозглашает наступление мифического «века Тихого океана», судьба которого якобы тесно связана с США в силу географических и инных причин.

Тэрнер считал, что у США нет установленных границ: границы подвижны. Внешнеполитическая экспансия была для Тэрнера основным условием развития США. Историческая миссия США, «предопределенная судьба» этой страны, это постоянно расширять свои границы, пока весь мир не будет миром Америки. «Основным фактом исторической жизни США являлась экспансия… Императивы динамики внешней политики: прорытие Панамского канала соединяющий Атлантический и Тихий океаны, становление «морской мощи» США, распространение американского влияния на окружающие острова и близлежащие страны, свидетельство того, что экспансионизм будет продолжаться».

Тэрнер утверждал, что Соединенные Штаты не являются географически зафиксированным пространством. США — геополитический процесс непрерывного экспансионизма. США для Тэрнера прежде всего геополитическое понятие и историческая сущность и судьба этой страны выражаются в динамике внешнего экспансионизма. Геополитический экспансионизм для Тэрнера основная форма национального бытия США. Национальное существование — это захват. Национальное существование, прежде всего, проявляется в непрерывной борьбе покорить новые географические пространства, продвигая вечно подвижную границу США. Тэрнер — отец геополитической концепции внешней политики США, которую Теодор Рузвельт, а потом Вудро Вильсон начали осуществлять. В письме к Тэрнеру в 1894 г. Теодор Рузвельт писал «спасибо тебе… Ты прекрасно сформулировал и обобщил множество мыслей и идей, которые были у меня в последнее время».

Вудро Вильсон, который всегда подчеркивал, что все его идеи об американском экспансионизме возникли под влиянием бесед с Тэрнером, писал: «Американский континент уже завоеван Соединенным Штатами и служит целям нашей цивилизации. США должны теперь обратить свой взор на новые границы». «Тэрнер оказал решающее влияние на формирование концепции американской истории Теодора Рузвельта. Такое же решающее влияние он оказал и на формиравание идеи американской исторической миссии будущего президента Вудро Вильсона… В книгах и статьях Вильсон повторял концепцию Тэрнера, что после завоевания Западного полушария и закрытия континентальных границ, «США должны устремиться к завоеванию новых границ», лежащих за пределами американского континента. Будучи близким другом Тэрнера, Вильсон неоднократно признавался «Все, что я писал о новых границах США было написано исключительно под влиянием Тэрнера»… Геополитические идеи Тэрнера — ключ к пониманию американской внешней политики на протяжении всего XX века».

Тэрнер писал о необходимости воспитать таких людей, которые могли бы объединить всех американцев вокруг империалистических «идеалов» экспансионизма, поклонения сильным личностям и насилия. Быть американским идеалистом означало для Тэрнера верить в богоизбранность американского глобального экспансионизма и содействовать установлению американского мирового господства. Прототипом такого идеалиста он считал ковбоя и пионера-завоевателя Дикого 3апада, у которого «агрессивная бодрость», «топор и винчестер» были символами завоевания. Но если в прошлом агрессивно-бодрый идеалист топором и винчестером завоевывал Дикий 3апад, истребляя всех непокорных, то новый идеалист - тоже агресивно-бодрый, но уже вооруженный «военной мощью» адмирала Мэхэна, а позднее и идеологией Вильсонского универсализма — уже отправлялся на завоевание всего мира.

Предвосхищая деятельность главы американских империалистов эпохи первой мировой войны, Вудро Вильсона, со взглядами которого он солидаризируется во многих статьях, Тэрнер рассматривал первую мировую войну как борьбу за «американский идеал», т.е. борьбу за американскую гегемонию.

В работе «Американская история и ее географические условия», опубликованной в 1903г., Эллен Черчиль Семпл, почитательница немецкого геополитика Ратцеля, задалась целью обосновать империалистическую экспансию США в странах Карибского бассейна и в районе Тихого Океана. Так как основными объектами экспансии и агрессии США в конце ХIХ-начале ХХ века были острова в Карибском море и в Тихом Океане, Семпл выдвинула «закон политикоческого-географического притяжения» к ближайшему и сильнейшему в политическом отношении государству континента. Стремясь замаскировать империалистический характер политики агрессии США, Семпл объявила аннексию Гавайских островов, вторжение на Большие Антильские острова и экспансию США в странах Карибского бассейна лишь «следствием закона географического положения» этих островов, близости их к американскому континенту.

Короче говоря, на рубеже ХIХ-ХХ веков в США сложилась идеология, которая спустя 30 лет появится также и в Германии. Как указывал Джеймс Пратт в своей книге «Экспансионисты 1898г.», вышедшей в 1936г., многие идеи американского экспансионизма предшедствовали идеологии нацистской Германии. Он же усматривал родство концепции «американского века», ныне воплотившейся в Новом Мировом Порядке, с концепцией тысячелетнего «Третьего Рейха» Гитлера.

Официальная пропаганда США уже в то время отличалась крайней демагогией. Войну за захват Кубы, Филиппинских осгровов Гавайских островов, Пуэрто-Рико и Кубы, то есть первые войны за передел мира, изображались пропагандой как «освободительные войны» в «защиту» Филиппин, Кубы и Пуэрто-Рико. Составной частью этой идеологии стала семантическая субверсия (подрыв) английского языка: представление агрессии и захвата как защиты, опеки и т.п. По словам Карла Шмитта идеология американского экспансионизма начинала превращаться в политическую теологию.

Экспансионистские тенденции во внешней политике США особенно усилились в период президенства Теодора Рузвельта, исповедовавшего доктрину Мэхэна о превосходстве Англосаксов на море и претендовавшего на руководство англо американцев всем миром. Теодор Рузвельт, проповедовавший идеи расовой экспансии, стремился воплотить в своей политической деятельности откровенно милитаристические и агрессивные установки. «Никакой триумф мира,- цинично заявлял он,– не является столь великим, как высший триумф войны». В своей книге «3авоевание 3апада» он писал, что завоевание «дикого 3апада» белыми поселенцами являлось расовой войной между белыми Англосаксами и индейцами, и эта война было по воле судьбы «доведена до логического с точки зрения расового социал-дарвинизма конца», а именно до окончательного решения "индианской проблемы" или иными словами до геноцида. Биологические законы роста Англосакской расы повелевали теперь обратить взор от завоеванного 3апада на незавоеванные территории за пределами США.

Стремясь использовать военно-морские силы США для того, чтобы держать в постоянном страхе население американских протекторатов в Западном полушарии, правительство Теодора Рузвельта решило обеспечить возможность переброски американского военно-морского флота из Атлантического в Тихий Океан и обратно с быстрой концентрацией сил в нужных местах, не огибая южноамериканского континента, а через давно уже проектировавшийся Панамский канал.

В ответ на отказ Колумбии, через территорию которой должен был проходить Панамский Канал, сдать в вечную аренду США Панамский перешеек, в Панаме произошло организованное кучкой американских агентов «восстание», в результате которого было провозглашено создание «независимой» республики Панама. Для «защиты» этой «республики» и «установления демократии» были посланы военные суда США. Вскоре, в том же 1903 г., был подписан панамо-американский договор, передавший зону Панамского Канала в руки США. Скрытая война против Колумбии за ее расчленение, которую США проводили руками наемников, явилась первым применением стратегии «контрас», которую США впоследствии применяли во многих странах.

В корреспонденции с Теодором Рузвельтом Брукс Адамс писал, что экономический империализм — суть военные действия, а политика «открытых дверей» по существу война иными средствами. «Война — экстремальная кульминация экономического соперничества между странами. Это означает, что международное экономическое соперничество, осуществляемое с целью завоевания новых рынков, должно неизбежно окончиться войной. Вся предыдущая история является потверждением этого неоспоримого факта. Вот почему основные цели политики Соединенных Штатов — навязать борьбу за выживание огромной интенсивности Европе… Политика «открытых дверей» должна вестись безмилостно и беспощадно… Стержень грядущей стратегии США — абсолютная односторонность в завоевании рынков Европы». Немецкий геополитик Отто Мауль охарактеризировал консеквенции проведения политики «открытых дверей» следующим способом: «полное экономическое проникновение имеет тот же эффект, что и территориальная оккупация».

Интересно заметить что, проповедуя идею создания путем насилия американской империи на всех континентах, историк Адамс уже в 1901г. не только предвосхитил «холодную войну», но и обосновал геополитическую неизбежность грядущего столкновения с Россией. По существу Брукс Адамс был одним из первых идеологов «холодной войны», которая далеко не началсь после окончания второй мировой войны, а гораздо раньше. Приходя к выводу, что планы установления американского мирового господства, которое по геополитической необходимости включало бы гегемонию и контроль над Евразийским континентом, неминуемо приведет к конфликту с Россией, Адамс, выходя из позиций политического социал-дарвинизма, заявил в своей статье «Новая индустриальная революция» что «американцы должны понять, что это будет война не на жизнь а на смерть—борьба уже не против отдельной нации но против целого континента. В мире нет места двум центрам богатства и империи. Один организм должен победить и уничтожить другой. Слабый организм должен погибнуть». Брукс Адамс и адмирал Мэхэн сформулировали геополитическую стратегию захвата Америкой Евразии, к чему США стремились на протяжении всего ХХ века. Статья же Брукса Адамса «Новая индустриальная революция» и являлась первым стратегическим документом впоследствии вспыхнувшей «холодной войны».

ВУДРО ВИЛЬСОН: ИМПЕРИАЛИСТ В РЯСЕ ПРОПОВЕДНИКА

Политика Вильсона в период подготовки Версальского мирного договора диктовалась стремлением американского империализма к захвату рынков сбыта, сфер влияния и приложения капиталов, которые обеспечили бы Соединенным Штатам руководство миром, если (на первом этапе) не в военно-политическом, то, по крайней мере, в финансово-экономическом и дипломатическом отношениях.

Маскировка под бескорыстного «миротворца-идеалиста», лживые речи о «христианском миролюбии» и «мессианских» задачах США нужны были Вильсону как оружие пропаганды, для дезориентации общественного мнения, Короче говоря, это была стратегия облачения волка в овечью шкуру. Впрочем, Вильсон действительно был идеалистом - в понятии Тэрнера. Провозглашая своим основным принципом «невмешательство в чужие дела», Вашингтон на деле проводил свою политику глобального вмешательства и попытки установить мировое господство Соединенных Штатов.

К периоду окончания Первой мировой войны доктрина «Предопределенной судьбы», доктрина Монро и политика «открытых дверей» слились и воплотились в Вильсонский универсализм. Вильсон не только глобализировал эти доктрины, представляя планы установления американского мирового господства свершением якобы воли Бога, но договорился даже до того, что сравнил себя если не с Богом, то, по крайней мере, с его сыном.

Наглядной иллюстрацией того, как квакерский проповедник-идеалист и христианский «миролюбец» Вильсон трактовал не только универсальные интересы человечества, но и права народов на самоопределение, — десант в Вера Крусе 21 апреля 1914 г. К тому времени первой жертвой интервенционисткой политики Вильсона стала Мексика, против которой США вели подпольную войну, целью которой было установление марионеточного правительства и укрепление контроля американских монополий над нефтeпромышленностью Мексики. Изпользуя инцидент в Тампико, где в апреле 1914 г. имел место краткосрочный арест американских матросов, незаконно в целях провокации нарушившиx территориальные границы Мексики, США начали давно готовившуюся интервенцию. После высадки десанта американской морской пехоты в Вера Крус и артиллерийского обстрела города, приведшего ко многим жертвам среди гражданского населения и, в конечном счете, к свержению неугодного США правительства, президент Вильсон заявил, что «Соединенные Штаты отправились в Мексику, чтобы служить интересам человечества».

Тут следует заметить, что в своей книге «Теория свободного класса» отец американской социологии Торстейн Веблен уже в 1899 г. метко охарактеризовал агрессивно-бодрого «идеалиста», олицетворявшего американскую национальную мифологию, как атавистического хищника и психопата — между тем как Ернст Ховард Кросби отождествил распространение американского «идеала» с вульгаризацией мира в будущем.

ЛИГА НАЦИЙ

Правительство Вильсона собиралось использовать Лигу наций в качестве инструмента американского контроля над внешней политикой европейских и других стран, его целью было создать международную организацию, которая бы обеспечила американское господство над миром, организацию, которая, воплощая якобы «универсальные интересы человечества», способствовала бы отождествлению этих «универсальных интересов» с национальными интересами США, раздвигая таким образом «подвижные границы» американской гегемонии. Следуя идеологическим шаблонам доктрины «Предназначенной судьбы», загримированной под «универсальные интересы человечества», Вильсон следующим способом разъяснял значение Лиги наций для создания «американского мира»: «Америка стала первой мировой державой… Нам нужно решить единственный вопрос: вправе ли мы отказаться от руководства, примем ли мы или отвергнем доверие мира… Все готово, перст судьбы указывает нам путь. Это случилось не по плану, составленному человеческими руками, нас ведет Бог. Мы не можем отступить. Мы можем лишь следовать вперед со взором, устремленным к небесам, и с бодрым духом. Америке суждено указать истинный путь».

«Президент, - саркастически вспоминал премьер-министр Великобритании Ллойд-Джордж о выступлениях Вильсона на мирной конференции, - глубоко уверовал, что он - миссионер, призванный спасти бедных европейских язычников… «Почему, - вопрошал Вильсон, - Иисус Христос не добился того, чтобы мир уверовал в его учение? Потому, что он ограничился проповедью идеалов, но не указал практических средств для их достижения. Я предлагаю осуществимый план, чтобы довести до конца стремления Христа». «Клемансо (премьер-министр Франции) широко раскрыл свои темные глаза и обвел взглядом присутствующих, чтобы посмотреть, в какой степени подействовало на находящихся здесь христиан разоблачения бессилия их бога». Столь же саркастично писал и Клемансо о Вильсоне: «Бог дал нам десять заповедей - и мы их все нарушили. Вильсон дает нам четырнадцать пунктов — ну что же, поживем - увидим» (30). «Разговаривать с Вильсоном подобно разговору с Иисусом Христосом». Британскский дипломат Харольд Никольсон, член делегации Великобритании на Парижкой мирной конференции после окончания первой мировой войны, писал следующее о Вильсоне:

«Я должен признаться, что президент Вильсон обладал чрезвычайно узким кругозором… Невозможно понять его характер и политику, если мы не примем во внимание фанатический мистицизм, который искажает и портит его обычно академический способ мышления. Его инфантильная вера в цифру 13 —симптом мистицизма, который порою принимал почти что патологический характер… Иногда он был убежден, что миллиарды глаз мира смотрят на него как на пророка, появившегося на Западе, как на избранного самим Богом индивидуума, который даст миру новое откровение и новый мировой порядок. Вильсон был одержим навязчивой идеей. Он глубоко верил, подобно Марату в прошлом, что он воплощение «La volonte generale» — «общей воли мира». Он был одержим убеждением, что Лига наций - его богооткровение… Но, к несчастью для «пророка» Белого дома, Париж далеко не был городом Дельфи прошлого (в древней Греции Дельфи - город Дельфийского оракула - прим. авт.), и когда его просили истолковать свои идеи, наш оракул чаще всего отделывался совершенно поверхностными суждениями, граничившими с замешательством и плохим умственным пищеварением. Короче говоря, вильсонизм «протекал» и корабль, на который мы взошли с таким доверием, оседал килем вниз ко дну».

Харольд Никольсон дальше замечает:

«Я признаюсь, конечно, что в течение нескольких недель после высказывания Вильсона о «моральных императивах человеческой совести» эти размашистые слова ни для кого особенно убедительно не звучали. Я признаюсь, что Вильсон как пророк — типично американский пророк, и вся его философия была применима единственно в прямой пропорции к американской мощи в Западном полушарии. Сверх того, я прекрасно сознавал, что в его словоизлияниях был легкий оттенок евангелизма, привкус методисткой надменности и высокомерия и более чем привкус пресвитерианского честолюбия и тщеславия. «США не стремятся к мировому господству, - написал Вильсон в 1914 году, — США стремятся зажечь свет, которого мир никогда прежде не видел — свет свободы, принципов и справедливости». Меня, конечно, не приводила в замешательство библейская суть речи принстонского «Спасителя» этого грешного мира, - пишет Никольсон. - Я даже не чувстовал глубокого отчуждения в январе 1917 года от диктаторского, почти теократического тона, который все сильнее и настойчивее начинал проявлятся в нравоучительности и дидактизме Принстона. «Вот именно здесь, - я читал дальше в статье Вильсона, - заложены принципы будущего. Это - американские принципы, американская политика. Никаких других принципов мы не придерживаемся. Это принципы всего человечества, и они должны восторжествовать». Вильсон не был философом, он был всего лишь пророком — американским», - замечает Никольсон с глубоким сарказмом. Лорд Сесиль подчеркивал: «Самая основная черта характера Вильсона — полная неспособность к совместному сотрудничеству, являющаяся следствием, наступившим в результате продолжительного периода единоличной автократии в Вашингтоне».

Заправилы Вашингтона учредили самих себя как теократию, служащую лже-богу, они создали ортодоксальную политическую теологию американского владычества, которая в своей ортодоксальности и догматизме далеко превзошла ортодоксальность и догматичность католической церкви в прошлом. Не случайно Карл Шмитт подчеркивал, что в бредовых теориях мирового господства Вильсона и их теологического обоснования явно чувствуется влияние талмудистской аморальности. Доводы и аргументы Вилсьсона не что иное, как reduction ad absurdum - иными словами, аргумент настолько аморален и опасен, что он опровергает сам себя.

«Вильсон представлял себе будущее так: американский представитель поднимается на трибуну Лиги наций, ссылается на волю Провидения, и мир в восторге склоняется перед Соединенными Штатами, - метко и саркастически охарактеризовал планы американского Иисуса Христа советский исследователь Николай Яковлев. - Лига наций была его богооткровением. В моральном отношении Вудро Вильсон был глубоко недоразвитым и дефектным индивидуумом — иными словами, являлся правдивым воплощением новой американской международной морали, которая определяет стиль и риторику американских международных отношений на протяжении всего 20 века. США вступили в первую мировую войну только с одной единственной целью — защитить, утвердить и далее расширить американскую экспансионистскую политику «открытых дверей». Вильсон планировал создание Лиги наций в качестве организации, которая бы закрепляла и глобализировала эту политику. Лига наций должна была стать инструментом для консолидации и расширения экономической и политической гегемонии США в будущем. Иными словами, для установления американской мировой гегемонии под флагом Нового мирового порядка. Как для Вильсона, так и для его преемников политика «открытых дверей» была американской версией создания новой мировой империи, основанной на принципах империализма «свободной торговли» и на одностороннем «праве» интервенции для защиты и обеспечения поддержки (закрепления) империалистического экспансионизма».

«Я предлагаю, чтобы все нации мира единогласно и единодушно приняли доктрину президента Монро в качестве доктрины для всего мира». «Вильсон неоднократно подчеркивал, что основной целью Лиги наций должно явиться распространение применения доктрины Монро на все страны мира» . Реакция Клемансо была предвидима: «Президент Вильсон считает, что он президент всего мира… Вильсон славословил, как Иисус Xристoс, но поступал как Ллойд Джордж», - подчеркивал Клемансо. То был просто дипломатический способ выражения мысли о том, что златоуст-моралист Вильсон в действительности поступал как типичный британский империалист. Последователь геополитических идей Тэрнера, Вильсон определял будущее историческое и политическое развитие США как экспансию на Запад. Но поскольку Запад Американского континента был уже завоеван, то новая западная граница США должна была пролегать на Евразийском континенте. И ее продвижение и установление следовало осуществлять при помощи применения стратегии «открытых дверей».

«На протяжении всей современной истории США всегда рядились в мантию святого, продолжая при этом безжалостно уничтожать каждого на пути своего экспансионизма. Эта идеология и называется Вильсонским идеализмом во славу великого американского представителя кровавых военных интервенций и международного террора имперского экспансионизма США». Иными словами, Вильсонизм - снаряды из жерл орудий и экуменическая слюна из уст оголтелых империалистов. В своей работе «Конец какой холодной войны» широко известный американский историк и исследователь американской внешней политики, автор многих работ по истории «холодной войны», Валтер ЛаФебр, считает, что холодных войн было несколько: первая после окончания первой мировой войны, вторая после окончания второй мировой войны и третья, в настоящее время, после распада Советского Союза.

«Первая холодная война была борьбой США с европейскими странами. Она началась после окончания первой мировой войны и велась на подмостках Парижской Мирной Конференции. Ее целью было обусловить характер послевоенной Европы и установить доминирующее влияние Соединенных Штатов на политическое и экономическое развитие и будущее Европы. Первая холодная война закончилась планом Маршала и созданием НАТО, иными словами победой США». Следует заметить, что идеология американского универсализма, оформленная во время президентства Вильсона в платформу мирового экспансионизма США, позднее, к периоду окончания второй мировой войны, приняла некоторые новые облики: американское столетие, американская демократия против советского тоталитаризма и т.п., а теперь, в период после распада Советского Союза, облик Нового Мирового Порядка.

ПЕРВЫЙ ПЛАН США РАСЧЛЕНИТЬ СОВЕТСКИЙ СОЮЗ

Геополитические устремления США в исторической перспективе.

Традиционными для внешней политики США в исторической перспективе были планы, вынашиваемые еще со времени окончаниея первой мировой войны, об установлении американского господства на Кавказе и в Сибири. Геополитической целью США уже с конца прошлого столетия была аннексия Сибири и Кавказа и превращение оставшегося обрубка России в колонию, сохраняющюю только видимость независимости. Эти планы и стали стержнем внешней политики Вильсона в отношении Советской России.

Короче говора, США намеривались распространить свою доктрину Монро на Советскую Россию, расчленив и подчинив себе страну. В этих планах сказалось тоже влияние геополитических теорий Хальфорда Маккиндера, считавшего, что та страна, которая установит господство над центральной частью Евразии, занимаемой Россией и называемой им Heartland— «сердцевиной континента», установит и господство над всем миром. Уже до окончания первой мировой войны президент Вильсон создал государственную коммиссию по геополитике «Расследование» ведущую роль в которой занял Исаия Боуман. Боуман и разработал принципиальные геополитические установки расчленения Советской России, которые были концептуализированы в тайных комментариях к «14 пунктам» Вильсона, о которых ниже.

В полном соответсвии с геополитическими идеями Xальфорда МакКиндера, Исайа Боумана и со своими целями установления мирового господства, Вашингтон начертал планы установления своей гегемонии в Евразии.

Уже в начале 1918 года полковник Гауз, под влиянием Исайа Боумана, также начал разрабатывать планы расчленения России, рассматривая, прежде всего, Сибирь как американскую вотчину, аннексия которой для США являлось бы только делом времени. Россию ни в коем случае нельзя было оставить нерасчлененной, подчеркивал он:

«Она слишко велика и слишком гомогенна для нашей безопастности. Я бы хотел видеть Сибирь как отдельное государство, а Европейскую Россию, расчлененную на три части».

Британский генерал Смутс в памфлете на тему Лиги Наций выдвинул идею, которую президент Вильсон полностью разделял и одобрял, о том, что Лига Наций, задуманная как международный институт и инструмент мирового господства англосаксов, должна полностью принять роль правонаследника Австро-Венгерской и Русской империй, принимая на себя полный контроль над новообразовавшимися государствами – Польши, Чехословакии, Югославии; Венгрии и т.д. и, превращая таким образом, эти страны в протектораты. Интересно, что описывая эти новообразовавшиеся страны Смутс изпользует язык и формулировки добавки Рузвельта к доктрине Монро от 1904 года, провозгласившей политику «большой дубинки» в отношению к странам Западного полушария и превратившая эти страны в американские протектораты.

«Народы, образовавшиеся после разпада России, Австро-Венгрии и Турции, в своем подавляющем большинстве совершенно неискушенные в политическом отношении, т.е. политически совершенно необразованые. Большинство их них или совершенно не в состоянии управлять собою, или проявляют явную недостаточность в силе самоуправления,- эти народы потребуют долговременного ухаживания и воспитания для достижения экономической и политической самостоятельности».

«Из-за этого необходим будет длительный период попечительства «цивилизиванных» держав, заметил далее Смутс, имея ввиду Великобританию и США.

В октябре 1918 г. правительство Вильсона разработало тайные «комментарии к 14 пунктам», в которых предлагалось окончательно решить «русский вопрос» при помощи расчленение Советской России на отдельные «самостоятельные области», подвластные США.

Американские правители объявили Россию «более не существующей» и требовали не только выделения Польши, Финляндии, Литвы, Латвии и Эстонии из состава бывшей Российской империи, но также отделения от Советской России Украины, Сибири, Кавказа и других территорий. Наглядным примером планов американских империалистов уничтожения Советской России служит официальная карта, составленная госдепартаментом США для Парижской мирной конференции и озаглавленная «Предлагаемые границы в России».

На этой карте от России не было оставлено ничего, кроме Среднерусской возвышенности. В приложении к этой разбойничьей карте говорилось: «Всю Россию следует разделить на большие естественные области, каждая со своей экономической жизнью. При этом ни одна область не должна быть настолько самостоятельной, чтобы образовать сильное государство».

Американские империалисты разрабатывали планы ликвидации Советского государства, прекращения национального существования русского, украинского, белорусского и других народов, аннексии Сибири, Кавказа и Закавказья.

В связи с событиями в Чечне в настоящее время необходимо вспомнить, что США уже после окончания первой мировой войны собирались отторгнуть от Советского Союза и аннексировать богатые нефтью и другими источниками сырья Кавказ и Закавказье. 22 января 1919г. правительство Вильсона призвало к переговорам на Принцевы острова в Мраморном море, целью которой являлась бы аннексия территорий Советской России. Руководитель Советского правительства правильно заметил, что «Вильсон предлагает перемирие и вызывает на совещание. Боюсь, он хочет закрепить за собой Сибирь и часть Юга».

После того как планы этой конференции провалились, на Парижской мирной конференции Совет четырех вынес в одностороннем порядке решение 14 мая 1919 года о передаче Армении в качестве мандатной территории США. 21 мая 1919г. Совет четырех распространил мандат США на всю Армению, Азербайджан и на весь Кавказ. На заседании Совета глав делегаций 15 ноября 1919г. по предложению Полка (США) полномочия верховного комиссара союзников в Армении американского полковника Хакселя были распространены на Грузию и Азербайджан. США виделось в будущем полное господство на Каспийском море. Методы прикрытой интервенции во всех этих частях Советской России включали использование марионеточных так называемых «национальных правительств» в качестве агентов установления американского господства.

19 ноября 1917г. американский посол в России обратился с наглым призывом к русскому народу — сохранять «благоразумие» и передать американцам Транссибирскую железную дорогу. 3 августа 1918г. США официально объявили о начале интервенции в Советскую Россию, лицемерно оправдывая этот акт агрессии «защитой» чехословаков от «вооруженных австрийских и германских военнопленных».

Соединенные Штаты начали проводить план экономического окружения центральной России путем отрыва от нее наиболее важных окраин. Американские войска высадились во Владивостоке, а также в Мурманске и Архангельске, но главным объектом американской интервенции были Дальный Восток и Сибирь. На пороге стояла также интервенция на Кавказе: американцы торопились прибрать к своим рукам кавказкую нефть. В сентябре 1918 года руководители американской интервенции разработали даже планы переброски американских войск на Волгу.

Но, как известно из истории, война Вильсона против Советской России закончилась полным фиаско.

Если Теодор Рузвельт одной из важнейших задач внешней политики США считал колониализацию Китая под лозунгом политики «открытых дверей», то у Вудро Вильсона аппетит явно возрос, и уже не только Китай, но и Россию следовало подчинить режиму «открытых дверей».

Американский историк МакКормик подчеркивает, что американская политика «открытых дверей» в отношении Китая на рубеже столетий стала прототипом американской дипломатии в отношении других стран, и в особенности России, на протяжении всего 20 века.

МакКормик подчеркивает, что уже в 1900 году американская внешняя политика была «географически замкнута» и на дороге к конфликту с Россией, ввиду того факта, что экспансионизм «открытых дверей», являющийся фундаментом американской политики, нарушал то, что в согласии с любыми критериями, являлось сферой интересов России.

Меморандум госсекретаря Бейнбриджа Колби о применении американской политики «открытых дверей» в отношении Советской России, является «одним из самых важных дипломатических документов послевоенного периода, принадлежавший к традиции документов, провозглашающих доктрину Монро и политику «открытых дверей»» писал Джон Спарго, главный автор этого меморандума. Этот меморандум « заложил фундамент внешней политики США в отношении с Советской Россией». «Разрушение Советской России является основной задачей США», подчеркивал Спарго «Существование Советской России являлось бы вызовом политики «открытых дверей» США».

Рассматривая планы США расчленить Советский Союз уместно заметить, что точно такие же планы спустя двадцать лет были выработаны Альфредом Розенбергом, который оказался хорошим учеником Вильсона. А это только подчеркивает идеологическое тождество немецкого нацизма и Вильсонского универсализма, родство нацисткой доктрины расширения жизненного пространства, Lebensraum, и глобализацией доктрины Монро под маской универсализма.

Источник: www.yermak.com.ua

__Член Общественной палаты РФ, гендиректор Института внешнеполитических исследований и инициатив Вероника Крашенинникова рассказала об интервью президента Владимира Путина немецкому телевидению.

__США объявило прямую войну развитию России__
США объявило войну России. И совсем не в 2012 году, а гораздо раньше...

__Коротко о теории Фоменко-Носовского__

__Очередным гостем «Клуба главного редактора» на «Правде.Ру» стал Борис Павлович Уткин -- ветеран Великой Отечественной войны, генерал-полковник в отставке и участник парада на Красной площади 7 ноября 1941 года.
Борис Уткин: ,,Парад 41-го года, я его называю, когда меня приглашают выступить на эту тему, я его называю путеводной звездой -- от 41-го года до Победы. В моем представлении разницы между парадами 41-го года и 45-го года -- принципиальной разницы нет..."
В 45-м году мы сказали: «Мы вам показывали Парад в 41-м году? Посмотрите! Сравните, что было, и что стало, с чем мы пришли с теми, кто показывал вам силу и верность Родине в 41-м году!»





Все выпуски Клуба Главного редактора" с Инной Новиковой - смотрите здесь: http://www.pravda.ru/video/glavred/

___Автор рецензии - Дмитрий Юрьевич Пучков aka Goblin - http://kino.oper.ru/torture/read.php?...

Также были использованы:
"Утомленные солнцем 2 за 5 секунд" - http://www.youtube.com/watch?v=tMjLMr...
Выпуски БесогонТВ - http://www.youtube.com/user/besogontv
Процесс создания плаката - http://www.artlebedev.ru/everything/c...





P.S.;-А Михалков просто лишён титульного ранга своим отцом и поэтому он мстит теперь всему народу Советскому и Ветеранам ВОВ от обиды на отца и на Советскую власть! Он же теперь НИКТО и звать его - НИКАК!!! Он обычный чиновник среднего ранга и посада! ,,Шо купец с сальными губами, шо клерк конторский, что он простой Паяц от Мельпомены!!! Одним народным словом (по его же мнению о народе) -ГАВНО! Пустышка! Не совок, а просто Лопата для мусора!

__Леонид Ивашов, глава Академии геополитических проблем: "ЕвроПРО - это просто та обманка, которая нас затягивает. Для нас ЕвроПРО является неким риском. Но большой угрозы с его стороны нет...

__В декабре и потом...__

...25 декабря 1991 года около 19.30 в кабинете маршала авиации Шапошникова забренчал телефон.
Среди чертовой дюжины других аппаратов он был самым новым. Впервые я увидел его еще в августе. Этот телефон установили на тумбочке по левую руку от рабочего стола министра — так, чтобы он располагался к нему ближе всех.




В тот вечер маршал приказал дежурному по приемной между семью и восемью никого с ним не соединять: Шапошников ждал звонка от Ельцина...
Вскоре в приемной раздался еще один телефонный звонок, и, нехотя отклеившись от компьютера, дежурный буркнул в трубку:
— Маршал у президента!
Но тут же многозначительно уточнил:
— У быв-ше-го президента...
Только что, выступая по телевидению, Горбачев отрекся от кремлевского престола...
Об этой речи Михаила Сергеевича на собственной политической панихиде Ельцин заблаговременно предупредил Шапошникова. Тогда же Б.Н. условился с Евгением Ивановичем, что они вместе поедут в Кремль принимать у Горбачева «ядерный чемоданчик» вместе с операторами.
Момент предстоящей передачи ядерного «скипетра» Горбачева Ельцину означал по сути апофеоз долгожданной победы рвавшегося в Кремль российского президента над своим заклятым политическим врагом.
Ельцин так рьяно спешил усесться на заветный кремлевский трон, что вопреки элементарной логике еще за несколько дней до прощальной речи Горбачева подписал документы, что он якобы уже принял у него «технические компоненты» управления Стратегическими ядерными силами.
Когда эти документы привезли Горбачеву в Кремль и он увидел на них нетерпеливую пружинистую роспись Ельцина, Михаил Сергеевич с сухим злорадством заметил генштабовскому генералу, что не намерен «бежать поперед батьки в пекло», а свой автограф поставит лишь тогда, когда официально объявит народу о сложении с себя полномочий Президента Союза.
Как только Горбачев окончил свою скорбную телеречь, Ельцин связался с Шапошниковым по телефону и ошарашил маршала:
— Евгений Иванович, я не могу поехать к Горбачеву, поезжай один.
Почему он не может (или не хочет), президент не объяснил. Лишить себя наслаждения принять капитуляцию у поверженного противника — это было на Ельцина не похоже. В таких удовольствиях он себе не отказывал. Чего стоил только хамоватый кураж, который Ельцин устроил в августе над Горбачевым, когда под прицелом полусотни телекамер, на виду у всего мира с ядовитой усмешкой тыкал пальцем перед носом опешившего Михаила Сергеевича в проект указа о запрещении КПСС и требовал немедленно подписать его.
В те минуты даже тем, кто не любил Горбачева, было его жалко. А многим из тех, кто восхищался Ельциным, наверняка стало стыдно за своего кумира, бестактно потешавшегося над Президентом Союза. Ельцин «бил лежачего». Так не делали даже закоренелые мордобойцы в самых глухих деревнях.
Услышав о нежелании Ельцина ехать в Кремль, Шапошников задергался:
— Борис Николаевич, дело очень деликатное, и желательно все же нам поехать вместе. Тем более что я не знаю, передаст ли все «хозяйство» Горбачев мне одному.
В голосе Ельцина появилась примесь свирепости:
— Шта?! Если будут осложнения, позвоните мне.
Маршал отправился в Кремль, терзаемый недоумением...
Процедура перехода стратегических ядерных кодов от Горбачева к Ельцину тоже относилась к разряду исторических — то был момент, когда объявленному «покойным» Союзу «закрывали глаза»...
Вместе с «ядерным чемоданчиком» побежденный передавал победителю и ключи от Кремля. Поручить вместо себя принять их другому человеку в России мог, наверное, только один человек. Им был Ельцин.
В Генштабе многие в тот вечер ломали голову над загадкой: был ли это типичный ельцинский выпендреж, рассчитанный на еще большее унижение Горбачева, или Борис Николаевич еще не вышел из глубокого похмелья после того, как радостно подписал в белорусском лесу смертный приговор Союзу и мгновенно превратился в «государя», выше которого в России теперь вместо Горбачева был только Бог.
И на сей счет генштабовские офицеры отпускали язвительные реплики:
— Наверное, если бы Горбачев вместе с «ядерным чемоданчиком» сдавал бочку соленых огурчиков, Б.Н. явился бы самолично.
По мере того как Михаил Сергеевич Горбачев терял свое властное положение он все чаще скрывался, — нервишки шалили. В тот же день, когда Ельцин в Беловежье подписал договор о «тройственном союзе», он позвонил Шапошникову и рассказал о некоторых деталях этого события. Вскоре на связь с министром обороны вышел Горбачев и стал расспрашивать у него, что «натворил» Ельцин в Белоруссии. Шапошников пересказал ему почти все, что узнал от Ельцина, и не скрыл, что поддерживает Б.Н.
Горбачев вскипел:
— Не вмешивайся не в свое дело! Предупреждаю!
И тут Шапошников не сдержался и высказался Горбачеву открытым текстом, что накопилось за это время.
Беловежский сговор... Это переворот, о котором почему-то...
На эту тему часто вспыхивали острые дискуссии и в арбатских кабинетах. Хотя некоторые генералы и офицеры остерегались участвовать в них, дабы не заподозрили в нелояльности к Ельцину и новому руководству Минобороны. К тому же еще полным ходом шла зачистка МО и Генштаба от «пособников ГКЧП». Это стало золотым временем для тех, кто почуял легкую возможность отомстить неугодным начальникам, продвинуться по службе и получить более высокое звание. Денно и нощно стала работать «фабрика компромата» — так прозвали комиссию во главе с генерал-полковником Дмитрием Волкогоновым, снаряженную с ведома Ельцина (члены ее гордо называли себя «представителями президента»).
В эту комиссию, рьяно шмонавшую кадры «Арбатского военного округа», вошли генералы и офицеры, которых у нас в Минобороны и Генштабе за глаза брезгливо называли «шушерой». Комиссия состояла из многих хамелеонов, резко поменявших политическую ориентацию сообразно дуновениям времени, — в документах российского правительства их величали «демократически настроенными военнослужащими» (одни публично рвали партийные билеты, другие основательно прятали их в тайниках).
В комиссии особенно вдохновенно работали некоторые пьяницы, скандалисты и уличенные в воровстве, — все они были давно обижены на ГлавПУр за партийные выговоры. Были там и командиры, политработники-перевертыши, преподаватели-неудачники, активно проповедующие реформаторскую ахинею, вызывавшую отвращение у профессионалов. Все эти волкогоновы, кобецы, юшенковы, лопатины, ненашевы и облепившие их мутные личности из теплых московских военных контор никак не могли объяснить арбатским офицерам, по какому такому праву при действующем Президенте СССР и существующих еще конституционных органах власти Союза они устроили кадровый шмон в Минобороны и Генштабе с санкции Президента РФ.

Пьяный Ельцин. Редкие кадры.




Противоправность такого положения была очевидна даже для генштабовских уборщиц. Однако ни Горбачев, ни Шапошников этому не воспротивились...
Самое опасное состояло в том, что высшее военное руководство, которое денно и нощно должно было заниматься исключительно проблемами спасения и реформирования Вооруженных сил и дистанцироваться от участия в передрягах на политическом Олимпе, было втянуто в подковерные склоки. А в такой ситуации неминуемо наступает момент, когда военачальники вынуждены делать выбор между офицерской честью и лояльностью режиму.
Шапошников не стал исключением...
За четыре месяца пребывания Шапошникова в должности министра обороны СССР (с августа по декабрь) он не только успел почувствовать ядовитый вкус интриг на политическом «верху», но уже и сам вольно или невольно иногда оказывался в роли главного действующего лица некоторых очень шальных арбатско-кремлевских «игр».
У него еще с августа 91-го не заладились отношения с новым начальником Генерального штаба генералом армии Владимиром Лобовым — человеком, который знал себе цену и чувствовал профессиональное превосходство над министром. Шапошников до своего назначения на высший пост в армии и дня не служил на Арбате, а Лобов имел внушительный послужной список, последовательно пройдя все ступени от командира взвода до командующего войсками округа, затем занимал должность первого зама начальника Генштаба. А Шапошников стал министром с должности Главкома Военно-воздушных сил, минуя считавшиеся обязательными среди высших генералов посты зама главы военного ведомства или начальника Генштаба (являвшегося одновременно первым замом министра).
Начгенштаба Лобов не принимал Шапошникова прежде всего, как ставленника Ельцина, как человека, оказавшегося во главе Вооруженных сил не по логике заслуг и служебного роста, а по воле политической конъюнктуры (ее первой и самой крупной жертвой Владимир Николаевич вскоре и стал).
Когда взгляды министра и начальника Генштаба по кардинальным вопросам военного строительства не совпадают неминуемо начинаются интриги, перерастающие в скрытую и явную борьбу, в которую по мере разрастания конфликта вовлекается все больше людей.
О том, что не без ведома Шапошникова вокруг Лобова началась странная возня, НГШ догадался уже тогда, когда в «Красной звезде», а затем в «Аргументах и фактах» появились заметки, в которых, в частности, ставилась под сомнение способность начальника Генштаба надежно контролировать управление Стратегическими ядерными силами (у него тоже имелся «ядерный чемоданчик»). В явно заказных газетных материалах содержались провокационные намеки на «опасность», которую якобы нес в себе не всегда лояльный к властям Лобов (чего только стоила всего лишь одна фраза: «Начальник Генштаба против всех президентов сразу»)...
Внезапный удар по Лобову был нанесен тогда, когда в декабре 1991 года он находился с визитом в Англии. Указом Горбачева его освободили от должности мгновенно и загадочно. Сразу после возвращения в Москву Лобов позвонил в Кремль Горбачеву, чтобы узнать причины своего внезапного и коварного смещения. Михаил Сергеевич отвечал многословно и скользко. Единственной конкретностью в его туманных объяснениях было то, что к нему, мол, «пришли трое и надавили». Кто именно — он не говорил.
Устранение Лобова в декабре 1991 года с командного мостика армии было началом большой конъюнктурной игры, которую затеяли российские власти под руководством Б.Н.Ельцина в сфере кадровой политики в Вооруженных силах.
Началось устранение всех, кто мог воспрепятствовать уничтожению Вооруженных Сил СССР, уничтожению ракетного потенциала и опытного офицерского состава! Теперь за удачно сказанный дифирамб или вовремя проявленную лесть лейтенант становился полковником, майор - генералом, торговец цветами - министром и тд.
Ельцин раздавал направо и налево чины, должности, звания наравне с пизд_лями, долгого похмелья...
Начиналась ЭПОХА в которой самая серьезная ставка главы государства делалась на прирученных генералов-силовиков...
...Личные политические интересы и выгоды ставились выше государственных интересов прежде всего самого Ельцина и оберегающей его свиты.
Рушилась экономика, билось в конвульсиях сельское хозяйство, чахла культура, гигантская эпидемия коррупции и преступности поражала страну, разваливалась армия, но вместо полной мобилизации сил на спасение государства Россия почти десять лет только и наблюдала за тем, как президент ловко ставит «сдержки и противовесы», изгоняет бездарных или проворовавшихся министров и назначает других, перетряхивает свою кремлевскую команду, воюет с парламентом или борется за продление президентского мандата на новый срок и добивается победы за счет ее щедрой проплаты из кошельков олигархов, старательно и страстно облизывающих десницы «монарха» в надежде на то, что в знак благодарности и им достанется желанный жирный шмат недвижимости или кусок нефтяной трубы...
В конце концов, страну приучили к тому, что она денно и нощно вынуждена была наблюдать за стиркой грязного белья в кремлевском, правительственном и парламентском корытах.

Великое сонмище фактов российской политической жизни последнего десятилетия уходящего века убедительно свидетельствует о том, что ход отечественной истории Кремль часто поворачивал в русло, которое прежде всего было выгодно Ельцину, а не России. И жизнь армии в такой же мере часто подчинялась личным политическим интересам, пристрастиям и капризам Б.Н.

P.S. -Через несколько дней после этого я присутствовал на тайной генштабовской пирушке, где офицеры провожали уходящий 1991 год. Когда наступило время третьего тоста, звона стаканов с водкой не было. По обычаю третий тост генштабисты пьют за погибших.
В тот раз в нарушение традиции полковник Владимир Климов предложил «выпить стоя и не чокаясь за Союз и армию».
Офицеры в поминальной тишине осушили стаканы...