Фаина Раневская была выдающейся актрисой с потрясающим чувством юмора. Об ее остром языке ходили легенды, практически каждая ее фраза становилась крылатой. Показательным стал случай с вербовкой Раневской в осведомители КГБ, когда она, будучи рисковой дамой, не только не отклонила предложение, но и извлекла из этого выгоду.

Несмотря на искрометный талант, Фаина Раневская так и не получила заветную главную роль, но стала королевой эпизодов. Кто-то из крупных режиссеров сказал об этой актрисе: «Она может все!» Раневская в совершенстве владела всеми жанрами — от трагедии до фарса. Она не играла — она жила своими ролями, как живут играми , до конца, до полной правды, до счастья. И если она видела равнодушие, работу вполсилы, то была беспощадна, как бывают беспощадны дети.

«Впервые в кино. Обомлела»

Фаина Фельдман (Раневская) родилась 27 августа 1896 года в Таганроге в состоятельной еврейской семье. Ее отец, Фельдман Гирши Хаймович, был владельцем фабрики сухих красок, нескольких домов, магазина и парохода «Святой Николай». О маме — Милке Рафаиловне — Фаина позже рассказывала: «Существует понятие «с молоком матери». У меня — «со слезами матери». Мне четко видится мать, обычно тихая, сдержанная, — она громко плачет. Я бегу к ней в комнату, она уронила голову на подушку, плачет, плачет, она в страшном горе. Я пугаюсь и тоже плачу. На коленях матери газета: «Вчера в Баденвейлере скончался А. П. Чехов…»

В семье Фельдманов было четверо детей. Кроме Фаины, два сына (один из мальчиков умер, когда Раневской было 5 лет) и старшая дочь Белла. Судя по высказываниям самой актрисы, она не была счастлива в родительском доме: «Мне вспоминается горькая моя обида на всех окружавших меня в моем одиноком детстве...»

Трудно понять, почему, живя без материальных проблем, Фаина чувствовала себя несчастливой и одинокой. Возможно, причина ее повышенной ранимости была в легком заикании, которым Раневская страдала с рождения. Боясь насмешек, Фаина избегала сверстников, не имела подруг и не любила учиться. «Училась плохо, арифметика была страшной пыткой. Писать без ошибок так и не научилась. Считать тоже. Наверное, потому всегда, и по сию пору, всегда без денег…» — вспоминала позже актриса.

Зато страстно и на всю жизнь полюбила Раневская кино: «Впервые в кино. Обомлела. Фильм был в красках, возможно, «Ромео и Джульетта». Мне лет 12. Я в экстазе, хорошо помню мое волнение. Схватила копилку в виде большой свиньи, набитую мелкими деньгами (плата за рыбий жир). Свинью разбиваю. Я в неистовстве — мне надо совершить что-то большое, необычное. По полу запрыгали монеты, которые я отдала соседским детям: «Берите, берите, мне ничего не нужно».

В 14 лет влюбилась Раневская в театр. Настоящее потрясение испытала она в 1913 году, когда побывала на спектакле «Вишневый сад» Чехова на сцене Московского художественного театра, где играли звезды тех лет. Кстати, псевдоним «Раневская» именно из этой пьесы. Однажды по дороге домой у Фаины из сумочки выпали деньги, их подхватил ветер, а она смеялась и говорила: «Как красиво они летят!» Ее спутник тогда заметил: «Вы совсем как Раневская». Так и осталась за ней эта фамилия, позже ставшая официальной. «Профессию я не выбирала, — скажет спустя время Фаина Георгиевна, — она во мне таилась».

Фаина стала посещать занятия в частной театральной студии, участвовала в любительских спектаклях. Отец снисходительно относился к увлечению дочери. Но когда вдруг Фаина объявила о желании стать профессиональной актрисой, это вызвало скандал и разрыв с семьей.

«Она будет настоящей актрисой»

В 1915 году Раневская уехала из Таганрога в Москву. Там она жила в маленькой комнатке на Большой Никитской. Именно в эти годы Раневская познакомилась с Мариной Цветаевой, Осипом Мандельштамом, Владимиром Маяковским…

Начинала Раневская свой путь актрисы с участия в массовках на сценах провинциальных театров. Ее никто не замечал, потому что, как говорила сама Фаина, она была «неталантливая и некрасивая». Однако первым опроверг это убеждение Раневской известный русский актер Илларион Певцов. Фаина Георгиевна участвовала вместе с ним в спектакле «Тот, кто получает пощечины». Актриса тогда очень волновалась и подошла к Певцову, чтобы тот дал совет, что делать на сцене, если у нее в роли нет ни одного слова. «А ты крепко люби меня, и все, что со мной происходит, должно тебя волновать, тревожить», — ответил Певцов, и Раневская любила его так крепко, как он попросил. Когда спектакль был кончен, она все еще громко плакала, мучаясь его судьбой, и никакие утешения не могли ее успокоить. И тогда побежали к Певцову за советом. Он пришел в гримерную и спросил Фаину: «Что с тобой?». «Я так любила, я так любила вас весь вечер», — выдохнула она, рыдая. И тогда Певцов изрек: «Милые барышни, вспомните меня потом — она будет настоящей актрисой…»

Закончился летний малаховский сезон, после долгих поисков работы Раневская подписала договор с антрепризой Ладовской на роли «героинь-кокет» и уехала в Крым, в Керчь. Но театр не сделал сборов, и, распродав весь свой гардероб, молодая актриса перебралась в Феодосию, поступив в труппу антрепренера Новожилова. В конце сезона последний сбежал из города, не оплатив труд актеров, и тогда — с нехорошим осадком от всего крымского — Раневская уехала сначала в Кисловодск, а потом в Ростов-на-Дону.

Весной 1917 года вся семья Фельдман эмигрировала, Фаина осталась в России одна. В Ростове она познакомилась с актрисой Павлой Леонтьевной Вульф, в лице которой обрела надежного друга на всю жизнь. В годы Гражданской войны Вульф приютила Раневскую, а помогал им выжить знаменитый драматург Макс Волошин.

Тогда же Фаина Георгиевна была принята в труппу «Театра актера», главным режиссером которого являлся Павел Рудин. Актриса успешно дебютировала в роли Маргариты Кавалини в «Романе», а затем играла в спектаклях «Живой труп», «Последняя жертва», «Без вины виноватые», «На всякого мудреца…», «Гроза», «На дне», «Ревизор», «Женитьба» и других. Одной из лучших работ Раневской была роль Шарлотты в «Вишневом саде».

В кино Фаина Раневская дебютировала в 1934 году. Начинающий режиссер Михаил Ромм, увидев ее на сцене, пригласил на роль госпожи Луазо в фильме «Пышка» по знаменитой мопассановской новелле. Приехавший в Советский Союз Ромен Роллан был в восторге от фильма. Среди актеров он выделял в первую очередь Раневскую. По его просьбе «Пышку» показали во Франции, и картина прошла там с огромным успехом.

Потом был фильм «Дума про казака Голоту», затем Раневская снялась в «Человеке в футляре», «Ошибке инженера Кочина» и, конечно же, в комедии «Подкидыш», которая принесла Раневской большую известность. Актриса специально для своей роли придумала несколько хлестких фраз. Одна из них — «Муля, не нервируй меня» — стала крылатой. Много-много лет спустя, когда Леонид Брежнев вручал Фаине Раневской орден Ленина, и он не смог удержаться — скорчил рожу и пропищал: «Муля, не нервируй меня!» Раневская презрительно пожала плечами и сказала: «Леонид Ильич, ко мне так обращаются только невоспитанные уличные мальчишки!» Брежнев страшно смутился и тихо ответил: «Извините, просто я вас очень люблю». На этом инцидент был исчерпан.

«Я громко разговариваю во сне!»

Благополучно был исчерпан и другой инцидент, который произошел с Раневской, когда актрисе перевалило за 70.

Во времена СССР КГБ вел войну против западных спецслужб и диссидентов с помощью бойцов невидимого фронта. Особенно много завербованных было среди артистов. Вообще-то, доносительство считалось подлостью, но не каждый мог отказать всесильным вербовщикам.

Фаина Георгиевна была уже в преклонном возрасте, когда ее решили также сделать агентом. Инициатива исходила от Олега Михайловича Грибанова, генерал-лейтенанта советских спецслужб, из-за маленького роста и недюжинной гипнотической силы прозванного «маленьким Бонапартом». Само упоминание его имени подавляло волю собеседника.

Фаине Раневской повезло — Грибанов был занят и послал на первую встречу с потенциальным агентом молодого офицера Коршунова. Тот пребывал в уверенности, что моментально завербует артистку. Но не тут-то было. В поединке с КГБ Раневская показала себя гениальной актрисой, обведя всех вокруг пальца. Коршунов вербовочную беседу проводил, как принято: сначала посетовал на деятельность иностранных разведок на территории СССР, затем напомнил о долге каждого гражданина по оказанию посильной помощи органам государственной безопасности, по защите завоеваний социализма. Раневская все поняла.

Выслушав сказанное, она спросила: «Молодой человек, а где вы были раньше, когда я еще не успела разменять седьмой десяток?» Коршунов замахал руками: «Что вы, Фаина Георгиевна! Вам больше тридцати никто не дает, поверьте... Вы просто девочка по сравнению с другими артистками вашего театра!»

Раневская хитро прищурилась, закурила «беломорину» и спокойно сказала наглому оперу: «Мне с вами, молодой человек, все понятно... Как, впрочем, и со мной тоже... Без лишних слов заявляю: я давно ждала этого момента, когда органы оценят меня по достоинству и предложат сотрудничать! Я лично давно к этому готова. Разоблачать происки ненавистных мне

империалистических выползней... Можно сказать, что это — мечта моего детства. Но... есть одно маленькое «но»! Во-первых, я живу в коммунальной квартире, а во-вторых, что важнее, я громко разговариваю во сне. Вот и давайте, коллега, вместе по-чекистски поразмыслим. Представьте, вы даете мне секретное задание, и я, будучи человеком обязательным и ответственным, денно и нощно обдумываю, как лучше его выполнить, а мыслительные процессы, как вы, конечно, знаете из психологии, в голове интеллектуалов происходят беспрерывно — днем и ночью... И вдруг! И вдруг ночью во сне я начинаю сама с собой обсуждать способы выполнения вашего задания. Называть фамилии, имена, клички объектов, явки, пароли, время встреч и прочее... А вокруг меня соседи, которые неотступно за мной следят вот уже который год кряду. Они же у меня под дверью круглосуточно, как сторожевые псы, лежат, чтобы услышать, о чем и с кем это Раневская по телефону говорит! И что? Я говорю вам о своих недостатках заранее и честно... Если я ошибаюсь, — поправьте меня, уберегите от совершения в будущем роковой ошибки! Я бы даже сказала, от непредумышленного предательства... Но что делать, если мои родители передали мне такой порок — громко разговаривать во сне? Я уже обращалась к врачам, к светилам медицины — все пустое, ничего поделать не могут».

Выслушав страстный монолог, Коршунов опешил и ушел со встречи придавленный железными аргументами народной артистки. Утром он доложил Грибанову об объективных сложностях, о желании Раневской сотрудничать, а также о том, что потенциальный агент живет в коммунальной квартире и говорит во сне...

Спустя месяц Раневская праздновала новоселье в высотке на Котельнической набережной.

Коршунов, решив, что теперь уже ничто не мешает артистке вступить в ряды бойцов невидимого фронта, стал названивать ей в театр, но у нее все время оказывались «то понос, то золотуха», то «критические дни». Опер рассвирепел и заявил, что сам приедет к ней в новую квартиру для расчета.

Рано утром в приемной КГБ появился мрачный мужчина неопределенного возраста с документом государственной важности. Это было коллективное заявление жильцов высотки на Котельнической набережной, где проживала Раневская. В своем обращении 10 жильцов просили органы госбезопасности разобраться с некой артисткой (фамилия Раневской в заявлении не указывалась), которая по ночам всех беспокоит воплями о происках империалистов и о том, что разберется с супостатами, когда ее примут в органы госбезопасности внештатным сотрудником.

Прочитав коллективное заявление, Грибанов вызвал Коршунова и рявкнул: «На Фаине поставь крест, ищи кого-нибудь другого... Молчащего во сне. Все! Свободен!»

Вскоре Коршунову настучали агенты из театра, где работала Раневская, что «заявление» написала она сама, а в КГБ послала сантехника из ЖЭКа, поставив ему две бутылки водки. Впоследствии Фаина Георгиевна не раз повторяла: «Я отказала органам лишь по одной причине. Дать много органам я не могу, а мало мне не позволяет совесть — проклятое воспитание!»

Всю жизнь одинока

Фаина Раневская так и не вышла замуж. Как-то ее спросили, была ли она когда-нибудь влюблена. Раневская рассказала эпизод из своей юности. Она была влюблена в красавца-актера, игравшего вместе с ней в труппе. Однажды актер сказал ей, что вечером придет к ней домой. Раневская нарядилась, накрыла стол… Актер пришел пьяный и с женщиной. «Деточка, погуляйте где-нибудь пару часиков, дорогая моя», — сказал он. «С тех пор не то что влюбиться, смотреть на них не могу: гады и мерзавцы!» — признавалась Раневская.

Однако в начале 60-х годов был у Фаины Раневской период, когда она не чувствовала себя одинокой. Актриса получила письмо от сестры Беллы, которая жила одно время во Франции, а потом, похоронив мужа, перебралась в Турцию, затем, не без помощи Раневской, в СССР. Несколько лет сестры прожили вместе, но вскоре у Беллы обнаружили рак. Раневская вызывала лучших врачей, проводила с ней — уже безнадежной — ночи. Больница, операция — все было бесполезно. В 1964 году Белла умерла…

В полном одиночестве прожила Раневская последующие 20 лет. За год до смерти Фаина Георгиевна отказалась играть на сцене. «Старость, — сказала она, — вещь страшная. Болят все мои косточки. Очень устала, очень. Восемьдесят семь лет! Я не Яблочкина, чтобы играть до 100 лет. Нет, больше на сцену не выйду!»

Умерла Раневская 19 июля 1984 года, после перенесенных инфаркта и пневмонии.

ЮЛИЯ ИСРАФИЛОВА  http://www.c-cafe.ru/days/bio/63/faina.php