Старость. Согласно каноническому мифу это цикл мудрости и миросозерцания. Во многих культурах существуют культы седин. Старик – синоним Старейшины. А Старейшина - кладезь опыта и пророческих предчувствий. Хотя частенько опыт таков, что лучше бы его вовсе не было. Считается, будто с возрастом исчезает суетливость и приходят мысли о Главном. Что наконец-то руки протянутся к книгам, тоскливо оккупировавшим на долгие десятилетия полки домашних библиотек и будут прочитаны. Что зазвучит в квартире музыка и зазвучат поучительные беседы с отпрысками о Самом Важном. И вообще в душе старика воцарит умиротворение, а в манерах – неспешность и вальяжность.

И это притом, что на уровне простого здравого смысла ясно, какое это глупое заблуждение, блажь. Во-первых, с чего бы старику умнеть, если вместе с телом дряхлеет обычно и мозг. Во-вторых, портятся вместе с ними и характеры, и даже приличные люди становятся раздражительными, склочными, обидчивыми, мстильными. Что отнюдь не благоприятствует образу невозмутимого мудреца. В-третьих, да и сами старики как чумы боятся глубоких и тяжелых дум, погружений в сущности. Хотя бы потому, чтобы не выползала из них тема Косой с косой.

А потому их заботы и образ жизни совсем не тот, что рисуют блаженные стереотипы. Для  большинства стариков старость  – это когда каждое утро ты озабочен тем, чем убить время. Рефлексию при этом испытываешь не из приятных: чувствуешь себя убийцей часов и минут, которые итак стремительно тают. Да еще и с горечью осознаешь бессмысленность и фальшь тобою напридуманного. Спрашивается, ну зачем тебе забивать голову информацией, книгами, фильмами, когда и собеседников-то почти не осталось? Зачем изучать новый язык, понимая, что не осилить? Зачем спортивные истязания, если на твое тело уже смотреть избегают? Зачем все новые напряги с утомительными путешествиями, когда пресыщенная душа уже устала удивляться и восхищаться? Зачем? Зачем? Зачем?

Ответы всегда подобрать можно. Но в них – тоже фальшь. Зарядка и пробежки необходимы для здоровья. А зачем тебе здоровье? Чтоб дольше прожить. А зачем дольше? Умрешь годом раньше, годом позже – какая разница? Ты ведь итак все делаешь для того, чтобы остатки лет проскочили как можно незаметней!

Зачем тебе эти ядовитые политические хроники? Чтобы быть в курсе, иметь точку зрения, не выглядеть дикарем. Перед кем не выглядеть? Перед друзьями, знакомыми, перед самим собой. Но ведь знакомые итак тебе цену уже давно установили? Тем более - сам себе? Если ты скажешь, что тебя это не интересует, что не включаешь ящик – это куда более естественно. И тебя поймут.

Для чего запоем читаешь без особого разбора? Чтобы поразмыслить. Для чего тебе поразмыслить, когда ты уже знаешь, что жизнь – процесс и только? У него нет цели, нет смысла, есть только кайф от ощущений. Есть задачи, продиктованные процессом выживания. И есть амбиции в виде выдуманных высоток, которые нужно взять боем, чтобы ощутить сладость побед. Или горечь поражений. Потому что ощущения нужны организму так же, как воздух. Значит – ради кайфа. Но как его получишь, если во всем сомневаешься, все отравляешь скепсисом и цинизмом знаний?

И никуда ты не спрячешься от этих ехидных вопросиков. В конце концов скажешь себе. Сдаюсь. Все это – лишь способы убить время, Чтобы не мучиться кошмарами тягостных воспоминаний и ожиданий.

Вот почему выход на пенсию для многих – стресс. Результат выпадения из полноценной социальности. Проще говоря, из организованного пространства, где почти все у тебя расписано. Работа, карьера, референтные группы общения, семейные хлопоты…И вдруг наступает момент, когда выпадает как минимум восемь часов самого активного бытия. Причем в ситуации, когда и семейные хлопоты резко сужены: домашний быт налажен, дети выросли и в заботе не нуждаются. Более того, они только и желают, чтобы их своим вниманием не докучали. На карьере тоже поставлен крест – как на деловой, так и на социальной. Вдруг ты оказываешься в положении, когда самая желанная твоя форма существования для окружающих – когда ты забился в норку, из которой тебя не видно и не слышно. То есть формально живой, а неформально – лишь тень.

Впрочем, думаю, что социологические опросы в данном случае правдивой статистики не дадут. Потому что вступает защитная реакция – бодрячество.

Бодрячество в старости – это форма приличия в ответ на ожидаемое поведения. И одновременно панцирь для самолюбия. Ведь те, кто помоложе, всячески подают сигналы, что готовы терпеть уродства увядания лишь в том случае, если старик «берет себя в руки» и «ведет себя достойно». Не раскисает, не скрипит о болячках, не жалуется на одиночество и свою ненужность, не завидует молодым, не философствует о бессмысленности жизни. Пусть лучше он будет пустобрехом-общественником, туристом, на худой конец - заядлым рыбаком. Главное, чтобы демонстрировал крепость и проявлял жизнерадостность, цитируя шлягер :«мои года - мое богатство». Старики принимают такой стиль самообмана и самопожертвования еще и потому, что тем самим они и себе облегчают существование. Не позволяют раскисать. Я говорю с усмешками о своих недугах, чтобы не отпугивать ими посторонних – у них и своих проблем хватает. Я сделаю все, чтобы не создавать дискомфорта детям. Я напридумываю себе кучу пустых занятий, чтобы отвлечься от старости. А на провокационный вопрос про страх перед пенсией предпочту покривить душой встречным вопросом: а чем плохо отдыхать? Какой смысл исповедоваться: разве это поможет вернуть мне работу?

Этот страх перед новым состоянием заставляет многих отчаянно бороться за сохранение рабочего места – даже если материальный фактор не актуален. Либо заранее подготовить себе его замену. Самый распространенный вариант: дачка, огород, пасека и т.п. Кто-то довольствуется рыбалкой или охотой. Кто-то становится нянькой для внучат. Иные придумывают хобби в виде ручного ремесла, надеясь с его помощью еще и подзаработать: шьют, вяжут, собирают старые автомобили или ремонтируют компьютеры, режут, рисуют, ваяют, испражняются в литературной словесности…Словом, заменяют работу на эрзац-работу. Причем, желательно, такую, которая бы заставляла подчиняться расписанию: рано поднимала с постели и награждала усталостью. Такую, чтобы сам ее процесс занимал и мысли, и эмоции.

Проблема старости состоит еще и в том, что людям свойственно мнить, будто в жизни есть скрытая цель, некий смысл, долг, предназначение. И что в процессе жизненного опыта они раскрываются по восходящей. Пусть не до конца, пусть остается завеса тайны, но все же к старости приходят озарения. Во всяком случае, даже самый тупой и невежественный человек начинает хоть изредка, хоть смутно ощущать некий зуд вопросов. Для чего я живу? А так ли я живу? А не пора ли начать жить иначе?

Но легко сказать - жить надо иначе. Крупнее. Емче. Проникновеннее. Честнее. Свободнее. Не растрачиваясь по пустякам… А что это означает практически? Стать аскетом, братом Терезой? Или наоборот – гурманом, ценителем еды, искусства и словесности? Читать только философских авторов или Библию? Сократить круг общения до приятных тебе людей? Сменить жилище, уйти в леса, к земле? Отправиться странствовать по свету? Что это за образ жизни в деталях: от рассвета до подушки? Даже при всем желании нарисовать его непросто. Тем более - сконструировать. Потому как что ни шаг – преграды: семья, ресурсы, здоровье, привычки, И при этом вопиющая фальшь, комичная нелепость замысла, в котором нет ни четкой идеи, ни органического желания. Этакое примитивное толстовство в 21 веке…

Некоторые уходят в религию. Думаю, что такой выбор во многом обусловлен тем, что в ней – готовая обитель. Это пласт культуры и социума, организованный и накатанный, емкий для фантазий и мотиваций, и не требующий радикальных перемен в образе жизни. Не надо ничего выдумывать, изобретать, насиловать себя и близких. Она даже не ставит тебя в позу, так как вполне умещается в рамки стандартного общества. В то же время религия – прибежище для слабых, растерянных, страдающих тяжелыми недугами и нерешительных. Ведь она обещает покровительство и силу – хотя бы за счет вступления в «партию верующих». Кроме того,  дает массу занятий – и умственных, и двигательных.

Наверное, есть люди, которые искренне пришли к Богу, восприняв образ жизни праведников как способ своего самовыражения. Но их – песчинки в пустыне. Особенно в армии профессиональных служителей. Потому как искренняя вера очень интимна. Ей не нужны обряды, не нужны свидетели и собеседники. Те, кто свою набожность проявляют в дискуссиях, нуждаются в собеседниках – это уже эрзац. Общение с Богом – акт индивидуальный, свидание души.

Остается одно: принять фальшивую суету. Так называемую «теорию малых радостей». Не потому, что она менее фальшива. А хотя бы потому, что та фальшь более практична. И уютней. При том, что в принципе равнозначна в своей искусственности, выдуманности любым потугам на предмет возвышенного способа сойти в землю. Ну и что с того, что твое ехидное подсознание хихикает, подтрунивает над тобою, напоминая, что состригаешь свое время косой бессмысленных развлечений? С таким же «успехом» ты, батенька, будешь убивать свой остаток душевными терзаниями по грехам, несостоявшимся возможностям и головоломками над миссией человечьей.

Здесь придумки - там придумки. Тут хотя бы есть удовольствия и живые ожоги от самих занятий, наркотический эффект от поглощения в них. Смотришь талантливый фильм – и растворяешься в его виртуальности. Слушаешь музыку – и сливаешься на кои-то миги с ее полетом. Отравляешь себя новостями – и искренне негодуешь/радуешься за белых или за красных, ловишь кайф от спора с воображаемым или живым инакомыслием.

Да, ты ведешь себя не по возрасту - по-ребячески. Как шнурок - смешон и несолиден. Так вот и сдохнешь невзначай оттого, что переволновался, реагируя на чью-то гадость за тысячи верст. Или от запаха книжной сирени, от тоски итальянской канцоны. Но таким образом слететь с карусели – может это как раз и то, что надо. Ведь недаром поэт заметил, лучше сгореть от молнии, чем тлеть на ветру.

Владимир Скрипов

Источник