"Яркий букет в прозрачном кубке: розы, розовые и белые, василек, огненные красно-желтые тюльпаны, нарцисс, крошечная фиалка, анютины глазки и жасмин, всего несколько цветочков. Сквозь стекло мерцают зеленоватые стебли и листья, вода мутноватая, зеленоватая с черным, как и весь затемненный фон картины. Освещен лишь сам букет. Каждый цветок живет своей жизнью — один склонился вправо, другой — влево, этот распускается, тот поднимает гордо голову, а кто-то там и вовсе прячется среди своих роскошных собратьев. Только один бутон не похож на остальные цветы: розочка клонится вниз, будто ей стыдно и она хочет скорей укрыться в темном углу натюрморта.
В моей жизни красные розы сыграли роковую роль, но этот темно-красный бутон — мой любимый. Нежные лепестки, те, что ближе к стеблю, отдают в желтизну, а вокруг — весенняя зелень чашечки. Один из лепестков дерзко загнулся кверху, но поникшая головка означает, что цветок обречен и скоро завянет. Три с половиной века назад написал Даниель Сегерс этот букет, а цветы такие свежие, будто только что из сада. Здесь нет ни пионов, ни лилий, ни ирисов — это все цветы Пречистой Девы, — так что, я думаю, никакого сакрального смысла картина в себе не таит. Букет предназначался для самой обыкновенной, земной нормальной женщины. Такой, скажем, как я."
.....
Этим проникновенным описанием букета начинается роман "Натюрморт на ночном столике" одного из приятного моему сердцу автора - немецкой писательницы Ингрид Нолль. И мне захотелось найти этот натюрморт Даниеля Сегерса, чтобы полнее прикоснуться к переживаниям полюбившийся мне героине романа. Не уверена, но думаю именно этот букет наиболее близко отвечает описанию автора...
Здесь есть эта трогательная розочка...Видите ?)
В поисках картины набрела на замечательную статью о живописи цветов - это просто философия натюрморта, где изображение цветов - приглашение к размышлению о божественном мироустройстве. Судите и любуйтесь сами)
.....................
Живопись цветов - самый утонченный из всех видов фламандского натюрморта.Это была особая специальность во фламандском искусстве XVII века, хотя цветы вводили в свои композиции и такие разносторонние мастера, как Снейдерс и Фейт. Но букеты, встречающиеся в картинах Снейдерса, воспринимаются не иначе, как в общем контексте его жизнеутверждающей динамической концепции натюрморта.
В творчестве же Даниеля Сегерса неизменно читается восходящее к средневековью основное переносное значение изображения цветка - «Vanitas», подсказанное скоротечностью его существования и словами Библии: «Трава засыхает, цвет увядает» (Книга пророка Исайи, 40, 8). Не случайно большинство цветочных гирлянд Сегерса служили обрамлениями исполненных другими художниками сценок религиозного содержания, чаще всего изображений Христа или Мадонны. Такие картины обычно предназначались для украшения домашних часовен знати, а также пышных сакристий иезуитских церквей (в 1614 году Сегерс стал членом ордена иезуитов в Антверпене).
Язык цветов, заимствованный еще Возрождением из средневековой символики, был в XVII веке понятен практически любому воспитанному аристократу. И потому гирлянды легко “читались” зрителями. Богоматери посвящали подснежники, померанец, розы, ирисы; обращение ее к Христу символизировалось тюльпанами; веткой чертополоха - страсти Христа; триумф небесной любви часто выражался нарциссом.Гирлянды обвиваются не только вокруг портретов.
Часто это часы, евхаристическая чаша, бокалы вина и даже картуш с текстом. Иногда же небольшой венок помещается прямо в кубок. Эта композиция восходит к одной из известных эмблем: кубок с широкой чашей, наполненной вином, в которой плавает цветочный венок. Надпись гласила: “Что не думаешь об участи смертных?” Так торжественная гирлянда по смыслу смыкалась с “Vanitas”.
Мастерство живописи, иллюзорность, доходящая до оптической точности, таинственность предметного мира – заслуженно привлекают к цветочному натюрморту внимание посетителей музеев. Однако мало кто догадывается о том, что изысканные цветы и фрукты голландских натюрмортов XV-XVII веков символически являли современникам художественный образ смерти…С незапамятных времен человек оценил не только целебные свойства растений, но и радующую глаз красоту цветов, включив их в контекст культуры. В античности цветы были связаны с культом богов, были символом их силы и воли, служили приношением во время римских религиозных обрядов – флоралий и розалий.
В эпоху средневековья цветы через аллегорическое и символическое истолкование помогали узреть великую мудрость, а порой рассматривались и как основное доказательство бытия Бога, – красота цветов становилась подтверждением того, что мир создан Всевышним. Искушенному зрителю цветок предоставлял ключ к пониманию жизни, метафорически говоря: «Знай, что жизнь есть иллюзия, не основывай ее на обманчивой внешней стороне явлений. Не дай пленить себя моей преходящей красой, поскольку внутри я скрываю семена смерти и забвения… Mementomori – помни о смерти».
Латинское крылатое выражение дало название жанру широкого диапазона произведений искусства, преследующему ту же самую цель – напоминать людям об их собственной смертности. Этот жанр мало использовался в античности, когда главная цель классического изречения состояла в том, чтобы сказать людям: «ешьте, пейте и веселитесь, ведь завтра вы можете умереть». Сменив акценты, эта фраза весьма органично вошла в христианскую культуру: «позвольте нам есть и пить, иначе, до завтра мы не доживем». Выразив саму идею христианства, в деле спасения души выдвигающую смерть на первый план, эта мысль нашла многократное отражение в произведениях религиозного искусства.
Живописным эквивалентом этой темы в высоком искусстве является жанр натюрморта «vanitas» (с латинского – «тщеславие»), обличающий пустую суету в достижении богатства и почестей. Предметный мир натюрморта непременно включал символы бренности и скоротечности жизни – они могли быть грубо очевидными – как черепа, песочные и механические часы, или более тонкими – как цветок, теряющий свои лепестки или плод, неминуемо утрачивающий свою свежесть.
Однако, наравне с этим философским пониманием, цветам «приписывалось» символическое значение по ассоциации с различными признаками – форме, цвету, созвучию с названием, месту произрастания. Все белые цветы означали чистоту и непорочность, в особенности белые розы и лилии, являющиеся атрибутом Девы Марии. Красные цветы, – розы и маки – были символом Страстей Христовых, крови, пролитой святыми и мучениками. Цветы всех оттенков синего, голубого, сиреневого – колокольчики, васильки, фиалки, ирисы, незабудки – напоминали о небесной синеве. Незабудка уже своим названием напоминала о необходимости размышлений о божественном мироустройстве.
В свое время Даниэль Сегерс, как известно, вышел из протестантской веры и перешел в католичество, вступив в иезуиты в 1614 году. Он создал этот маленький шедевр цветочного символизма, под названием "Аллегория иезуитов".Цветы, расположенные в вазе, представляют определенный порядок : каждый вид обозначает определенного святого, даже бабочки символизируют ангелов или демонов.
В наиболее фундаментальном плане, как прекраснейшее из всех созданий, произрастающих на земле, цветок уподоблялся Человеку, благородством телесного сложения и души превосходящему всех живых существ. И оба они, пусть и чудесные порождения земли, подвержены тлению, и в сопоставлении с божественными сущностями превращаются в образ, напоминающий о бренности земной жизни.Тем не менее, было бы нелепо утверждать, что прекрасный цветочный натюрморт, навевая грустные мысли о смерти, заставлял человека ставить под сомнение разумность Божьего мира и наличия в нем смысла.
Тема смерти ни в коем случае не создавала пессимистических настроений. Христиане свыкались с мыслью «Credo quia absurdum (est)» – «Верую, ибо абсурдно», традиционно приписываемой христианскому философу Тертуллиану, и такой близкой идеям философии экзистенциализма, утверждающим, что лишь победивший страх, осознавший абсурдность человеческого существования, обретает свободу и защищенность.«Лишь за счет осознания смерти человеческая жизнь вздымается к вершине подлинного существования», – пишет немецкий философ XX века О.Ф. Больнов.
Напоминание о смерти становится движущим стимулом европейского прогресса – жизнь коротка, не растрачивай ее попусту, организуй ее, чтобы она не стала бессмысленной за счет внезапно вторгшейся смерти. Главные цели своей жизни человек не должен ни переносить в какое бы то ни было будущее, ни делать зависимыми от достижения этого будущего. Видимо, нужно вспомнить, что человек, как и цветок, существует только «здесь и сейчас».
Мир природных форм, на протяжении веков включенный в символическую картину мира, не мог утратить свое высшее значение. С течением времени модифицировалось послание, зашифрованное в цветочной живописи, обогатилось новыми оттенками в соответствии с контекстом эпохи. Сегодня образ цветка продолжает напоминать нам, что удовольствия жизни мимолетны, вещи тленны, а вечны лишь доступные всем Любовь и Доброта....
....................
Художник Даниель Сегерс
По материалам статьи отсюда
http://clubs.ya.ru/4611686018427432697/replies.xml?item_no=146491
|
 |
|
|
|
