Фаворитки короля оказывали влияние не только на жизнь Версальского двора, но и на внутреннюю и.внешнюю политику Франции. Сила этого влияния, его формы и результаты зависели от личных качеств, придворных связей и целей знатной дамы - очередной привязанности Его Величества. С течением времени король все более внимательно прислушивался к мнениям и советам близких ему женщин. Их было много, и разных

Франсуаза де Монтеспан. Эта королевская фаворитка, бросившая мужа, фактически царствовала при дворе. Ее гнева боялись члены семьи Людовика и самые высокопоставленные лица в королевстве. Маркиза была в курсе важнейших политических решений. К ее мнению прислушивались министры, генералы и послы.

Эта хищная женщина обогащалась за счёт государственной казны. Огромные суммы тратились на содержание ее дворца под Парижем, на покупку земель и драгоценностей. Свое падение Монтеспан подготовила собственными руками. Она познакомила короля с Франсуазой Скаррон, которая вошла в историю под именем маркизы Ментенон.

Ментенон стала второй (после смерти Марии Терезии) законной женой Людовика XIV. Они сочетались церковным браком, так никогда и не обнародованным. Непризнанная королева играла тайную, но активную политическую роль. Важнейшие вопросы внутренней и внешней политики страны решались в ее присутствии и при ее участии.

В Испании Ментенон имела при дворе "своего человека" - принцессу Юрсен, выполнявшую фактически в течение ряда лет функции премьер-министра испанского короля Филиппа V, внука Людовика XIV. С Юрсен тесно связана вся драматическая история франко-испанских отношений в период тяжкой и многолетней войны за испанское наследство. Четыре женских портрета... Много это или мало? Немного. Особенно если учесть ту большую роль, которую женщины играют в истории и политике.

 "Я всем приказываю: если вы заметите, что женщина, кто бы она ни была, забирает власть надо мной и мною управляет, вы должны меня об этом предупредить. Мне понадобится не более 24 часов для того, чтобы от нее избавиться и дать вам удовлетворение". Так говорил Людовик XIV своим придворным.

Он любил подчеркивать, что государственные интересы для него всегда выше личных. "Время, которое мы отдаем нашей любви, никогда не должно наносить вреда нашим делам".

Высказав в "Мемуарах" эту мысль, король заметил: "Как только вы дадите свободу женщине говорить с вами о важных вещах, она заставит вас совершать ошибки". Смесь правды и лжи! Да, редкий случай в истории: трудолюбивый король.

Плохо ли, хорошо ли, но государственными делами Людовик XIV занимался ежедневно, всю свою жизнь (после смерти Мазарини, разумеется). Правда, и для женщин у него оставалось время. Они играли в жизни монарха большую и важную роль.

В молодости король часто менял свои привязанности. И каждая из его фавориток имела официальное положение при дворе. Вместе с Людовиком XIV молились его законная и незаконная семьи. Стоило распространиться слуху, что Его Величество обратил свой взор на какую-то очаровательную даму, как ей начинали оказывать знаки внимания.

Придворные вставали, когда она входила и выходила. Многочисленные дети, появлявшиеся на свет божий от фавориток, получали титулы герцогов и графов, занимали генеральские и адмиральские должности. Все они обладали большими личными состояниями, вступали в браки с отпрысками самых известных аристократических семей Франции и Европы.

Содержание фавориток дорого обходилось государственной казне. Сластолюбивый монарх был щедр. Он одаривал любовниц дворцами, поместьями, землями, драгоценностями, деньгами. Их просьбы безропотно удовлетворяли министры и другие государственные чиновники. Даже отвергнутые фаворитки до конца дней своих пользовались милостями владыки. Играли ли дамы сердца короля политическую роль? На этот вопрос трудно дать однозначный ответ.

Все они с помощью короля получали выгодные должности, титулы и звания для своих родственников и друзей, возвышали одних, изгоняли других. Но реальное и многолетнее влияние на внутреннюю и внешнюю политику страны оказывала лишь вторая, хотя и официально непризнанная, жена Людовика XIV - Франсуаза де Ментенон. Получив единоличную власть, Людовик XIV, попирая законы Божьи и человеческие, дал волю эмоциям. 

                                                  Франсуаза де Ментенон

Франсуаза д’Обинье, маркиза де Ментенон  — воспитательница детей Людовика XIV и мадам де Монтеспан, затем официальная фаворитка короля, с 1683 г. его морганатическая жена. Известна также как основательница первой в Европе женской школы светского характера.

Крепость Ниор,донжон

Внучка предводителя гугенотов Теодора Агриппы д’Обинье, она родилась в крепости Ниор, куда были сосланы её родители по приказу кардинала Ришельё. В 1639 году родителей отправили в ссылку на Мартинику и они взяли её с собой, из-за чего позже она получила прозвище «Прекрасная индианка». Получила строгое протестантское воспитание, но была крещена по католическому обряду, планировалось, что это обезопасит её от гонений.

Теодор Агриппа д’Обинье́  — французский поэт, писатель и историк конца эпохи Возрождения. Стойкий приверженец кальвинизма. Дед возлюбленной Людовика XIV госпожи де Ментенон. Некоторые исследователи сравнивают масштаб Агриппы д’Обинье-поэта с вкладом в поэзию Шекспира и Мильтона

После смерти отца Константа д’Обинье (1645) Франсуаза вернулась с матерью во Францию. По причине полной нищеты мать с Франсуазой жили у родственников. Здесь их приютила тётка маркиза де Виллет, строгая кальвинистка; но другая её родственница, католичка Нельян (Neuillant), отдала её в монастырь урсулинок в Париже, где Ментенон после долгого сопротивления обратилась в католичество. По некоторым сведениям в процесс запутанного религиозного воспитания дочери и внучки известных гугенотов вмешалась лично Анна Австрийская, своим решением определившая окончательно, что Фра нсуаза будет католичкой.

Поль Скаррон,первый супруг

В 1650 году умерла её мать, Нельян, ставшая опекуншей, два года спустя выдала Франсуазу замуж за знаменитого поэта Скаррона. Скаррон был намного старше супруги и его рука была парализована, но в дальнейшем Франсуаза вспоминала годы брака как самое лучшее время жизни.

После смерти мужа в 1660 году она осталась без средств к существованию и приняла приглашение мадам де Монтеспан (1669) заняться воспитанием её детей от Людовика XIV. Вдова Скаррон исполняла свои обязанности с большой добросовестностью и тактом. Людовик XIV заметил столь внимательное и любовное отношение к своим детям, выгодно отличавшееся от отношения к ним со стороны родной матери, видевшей в детях прежде всего способ удержать короля и сохранить положение при дворе, и обратил внимание на уже немолодую неприметную вдову.

Король-Солнце

 В апартаментах Ментенон Людовик XIV работал, а его супруга читала или вышивала. Присутствующие говорили громко. Ментенон делала вид, что поглощена чтением или вышиванием, но ничто не ускользало от ее внимания. Маркиза редко высказывала свое мнение. Король сам советовался с ней. Ответы всегда были сдержанные. Она никогда не проявляла заметного, видимого интереса к тому или иному событию или лицу. Главное состояло в том, что у Ментенон имелся свой собственный метод воздействия на решение государственных дел.

Маркиза заранее договаривалась по тому или иному вопросу с заинтересованным министром. Ей, как правило, не перечили. Поэтому о том или ином назначении, например, договаривались до доклада королю. Ментенон извещала министра, что она хочет с ним предварительно поговорить, и тот ждал, иногда задерживая решения и до встречи с королевой не докладывая о деле Людовику XIV. Затем министр, например, представлял королю список кандидатов на должность.

Иногда сам Людовик останавливался на том, кого уже "назначила" Ментенон. В этом случае обсуждение немедленно прекращалось. Если выбор монарха падал на другого человека, не одобренного предварительно его супругой, министр предлагал рассмотреть весь список. При этом специально называлось несколько имен. Король расспрашивал докладчиков, нередко колебался, интересовался мнением Ментенон. Она улыбалась, произносила несколько слов о ком-нибудь другом, затем возвращалась к уже названному кандидату, т. е. "нужному" человеку, и дело решалось.

Таким же образом Ментенон добивалась для "своих людей" наград и назначений. При ее косвенном участии решались до трех четвертей всех вопросов, рассматриваемых королем. Король не подозревал тайного сговора. Умело поставленный спектакль повторялся изо дня в день. Вот почему при дворе придавали такое большое значение беседам Людовика XIV с его приближенными в покоях Ментенон. Фактически все министры зависели от нее.

Вместе с тем с ее помощью они укрепляли свою власть. Ментенон умело оберегала своих сторонников. В ожидании министра или после его ухода она интересовалась мнением короля о том или ином государственном деятеле, генерале или дипломате, тонко превозносила заслуги, верноподданнические чувства своих людей. Это была своеобразная круговая порука. И не дай Бог кому-то возражать маркизе или даже просто не согласиться с ней. Если министр не придерживался ее точки зрения, то она всегда и, как правило, довольно быстро добивалась его падения. Цель достигалась просто: в ход шли ложь, домыслы, наветы.

Так Ментенон подорвала влияние Лувуа. Многим изощренная в интригах ханжа испортила карьеру. А они даже и не подозревали, откуда дул ветер, приносивший беды и опалу. В одном, и очень важном для нее, вопросе маркиза столкнулась с трудностями. Государственный секретарь по иностранным делам Торси почти никогда не работал в ее апартаментах, и ей не удавалось с ним встречаться. Торси ведал не только дипломатической службой, но и почтой. Он часто приносил маркизе выдержки из писем, но она узнавала лишь то, что Людовик XIV хотел ей сообщить.

Торси докладывал королю дипломатические донесения немедленно после их получения, независимо от времени. Постоянного расписания их встреч не существовало, хотя Ментенон этого усиленно добивалась, рассчитывая оказывать влияние и на внешнюю политику страны через тех, кто ею непосредственно занимался. Торси старательно избегал "западни маркизы", доказывая, что срочность дипломатических дел исключала строго установленные часы встреч. Разумеется, Ментенон и в сфере дипломатии знала многое, но далеко не все. Она не имела возможности своевременно оказывать влияние на внешнеполитические решения в угодном ей направлении. Маркиза получала информацию только из бесед короля наедине с ней и прекрасно понимала, что знает недостаточно.

Сен-Симон писал: "Именно в силу ее чрезвычайного желания вмешиваться в иностранные дела, как она вмешивалась во все остальные, и ввиду невозможности устроить так, чтобы король работал над ними у нее, она прибегла к интригам, при помощи которых сделала принцессу Дез Юрсен всемогущей в Испании, и удержала ее в таком положении вплоть до Утрехтского мира (завершившего в 1715 г. войну за испанское наследство. - Ю.Б.) через головы министра Торси и французских послов в Испании и стало быть... вопреки интересам Испании и Франции".

Политика и религия всегда были для Ментенон взаимосвязаны. Правда, искренность ее веры сомнительна. Она лишь внешне проявляла религиозное рвение, оставаясь в помыслах и в поступках мелочной, суетной, тщеславной, корыстной. Ментенон не хотела быть официально причастной к политике преследований протестантов. Но она была в курсе подготовки к отмене Нантского эдикта, одобрила запрет на свободу совести. Герцог Ноай признает, что маркиза принимала, "может быть, чрезмерное" участие в осуществлении планов принудительного обращения гугенотов в католическую веру.

Это не мешало Ментенон неоднократно писать в своих личных письмах, что следует "завоевывать гугенотов добротой"; она, мол, сторонница торжества католицизма, но противница жестоких методов, к которым прибегал Лувуа. По мнению историка католицизма Орсибаля, супруга короля "стояла в стороне от антипротестантской кампании".

Здание Сен-Сира

Наивное утверждение, явно недооценивающее влияние Ментенон. Борьба с "ересью" требовала воспитания дворянства в католическом духе. С этой целью Ментенон создала в 1686 г. учебное заведение для девушек из небогатых дворянских семей. Находилось оно в Сен-Сире, неподалеку от Версальского дворца. При Наполеоне в 1808 г. здесь разместилась военная школа. От учебного заведения для аристократок до школы для офицеров - такой путь прошло знаменитое здание Сен-Сира.

В институте обучалось 250 дворянок. Они здесь и жили. Все было обставлено с большим вкусом: тщательно окрашенные, сверкающие чистотой учебные классы, спальни, скромная, но удобная мебель, на стенах - географические карты. Ментенон. проводила много времени в Сен-Сире. Она приезжала туда утром, в 6 часов, а заканчивала работу поздно вечером. Королева сама учила девиц орфографии, истории, литературе, читала специальный курс по вопросам воспитания детей. Директриса была женщиной дотошной, и на кухне она лично пробовала еду, приготовленную воспитанницам.

В Ватикане хотели превратить Сен-Сир в монастырь. Но эта идея не встретила поддержки в Версале. И папа согласился, чтобы доходы от знаменитого аббатства Сен-Дени были отданы новому учебному заведению. Людовик XIV с одобрением относился к начинанию Ментенон. Беседуя однажды с поэтами Расином и Буало, он говорил: "Не забудьте упомянуть в анналах моего царствования основание института (в Сен-Сире. - Ю.Б.)". Однако именно Сен-Сир едва не явился причиной падения Ментенон. В качестве преподавательницы она пригласила некую мадам Гюйон, пользовавшуюся влиянием среди учениц. Гюйон проповедовала кетизм (от слова "кеютюд", что означает душевный покой) - идеи испанца Молиноса, которого инквизиция запрятала в тюрьму, мистические взгляды, согласно которым человек должен совершенствоваться, пассивно созерцая себя. Высказывания Гюйон подверг критике Жак Боссюе - "самый громкий голос христианского мира и лучший советник государей" (по словам Наполеона Бонапарта).

Allegory of Music. Portrait of Madame de Maintenon with the natural children of Louis XIV and Madame de Montespan, circa 1684 by Antoine Coypel (1661-1722), commissioned by Charles Perrault for the Hôtel Perrault, Paris.

Епископ выдвинул против Гюйон 35 пунктов обвинения. Главный: теория чистой любви и пассивного внутреннего совершенствования противоречила "моральной дисциплине церкви". Ситуация осложнилась после вступления в борьбу на стороне Гюйон другого крупного католического деятеля архиепископа Франсуа Фенелона. Он занимал официальный пост воспитателя внука короля - герцога Бургундского. Спор двух титанов католической веры так и не был решен. Но злополучную проповедницу, которую Боссюе называл не иначе, как змеей, бросили в Бастилию. История стала известна в Риме.

Франсуа Фенелон

Папа выступил со специальным посланием (буллой). в котором осудил взгляды Гюйон. Вмешательство Рима задело Людовика XIV. Дело едва не дошло до разрыва с супругой. Победу одержал Боссюе. Ментенон тяжело переживала падение Фенелона, которого выслали в Камбре, она уважала и ценила этого человека. После изгнания Фенелон опубликовал книгу под названием "Телемак". Замысел был остроумный. Под покровом древнегреческой старины автор изобразил французские порядки. В одной из глав, под вымышленным именем, нетрудно было узнать Людовика XIV.

Он ревниво относится к своей власти, окружает себя мелкими, нечистоплотными людьми, поэтому и предвидеть будущее ни ему, ни его окружению не под силу. Фактически Фенелон критиковал режим абсолютизма, представляя его как своего рода пустыню, где бесправное население лишено всех гражданских прав. Придворная жизнь невозможна без лести; стоит только отвернуться от монарха, как льстецы попирают смельчака ногами. К таким выводам пришел осужденный в Версале и в Риме архиепископ. Жизнь Ментенон полна противоречий. Богобоязненная женщина, вопреки католической морали, стала любовницей короля. Все знала, многое могла и вместе с тем всего боялась, скрывая свои истинные мысли и эгоистические цели.

Интимный портрет 1662 года

Она обвенчалась с Людовиком XIV, но так и не была официально признана королевой. История только через 170 лет после смерти Ментенон, уже во время Французской революции, поставила ее в один ряд с членами королевской семьи, похороненными в базилике Сен-Дени в Париже: их прах одновременно бьи развеян по ветру восставшими парижанами. В этот день к основательнице Сен-Сира отнеслись как к королеве. Слова горькие, по-человечески трагические. Слова для надгробия маркизе Франсуазе де Ментенон. .

 Холодной декабрьской ночью 1714 г. карета, сопровождаемая вооруженными всадниками, из замка Кадрак под Мадридом на большой скорости направлялась к франко-испанской границе. По числу гвардейцев можно бьио предположить, что охраняли видного государственного деятеля или опасного преступника. Ни то, ни другое! В карете находилась пожилая женщина с тонким лицом, сохранившим следы былой красоты. На ней не было верхней одежды, только пышное придворное платье, которое не защищало от мучительного холода. Сидевшая рядом служанка не могла предложить своей госпоже ни крова, ни пищи. Кто же была эта аристократка, которую так стремительно выдворяли из Испании?

Принцесса де Юрсен - фаворит в юбке

Мария-Анна, принцесса  де  Юрсен   родилась году  в  знатной  семье  маркиза  де  ла  Тремуйль (Тремуай), герцога  Нуармутье.  

Принцесса Юрсен, почти полтора десятилетия являвшаяся фактической правительницей испанского государства. Девичье имя Юрсен - Мария Анна де ла Тремуай. Она прожила 80 лет. Редкое по тем временам долголетие! В 15-летнем возрасте вышла замуж за принца де Шале де Талейрана, дальнего предка Шарля Мориса Талейрана. Жила в Испании, затем в Италии, где ее супруг внезапно скончался. Вышла замуж во второй раз за герцога Браччиано. Женщина честолюбивая, властная, энергичная, смелая, она обладала и привлекательной внешностью: высокий рост, тонкая талия, голубые глаза, каштановые волосы, красивое лицо, хотя его портил длинный галльский нос. Всем своим поведением, обходительностью, вежливостью, доброжелательностью она привлекала людей. Событием, оказавшим решающее влияние на жизнь Юрсен, было знакомство с мадам Скаррон, в будущем маркизой Ментенон.

Дамы быстро нашли общий язык. Они, испытывая друг к другу уважение, подружились. Когда внук Людовика XIV герцог Анжуйский стал королем Испании Филиппом V, встал вопрос о его женитьбе. По рекомендации Ментенон Юрсен принимала участие в выборе невесты. 3 декабря 1700 г. принцесса писала французскому послу в Мадриде Аркуру: "В Версале не считают, что королю нужно дать в жены эрцгерцогиню; склоняются к принцессе Савойской" (Марии Луизе - дочери герцога Савойи Виктора Амедея II было всего 13 лет).

Madame de Maintenon Louis Elle

Этот выбор поддержала и Ментенон, убеждавшая Аркура в том, что привести молодую девушку в Испанию должна именно Юрсен. Она "умна, обходительна, вежлива, знает иностранцев", - замечала супруга Людовика XIV. 20 апреля 1701 г. Торси сообщил, что король выбрал принцессу для сопровождения королевы Испании из Турина до Мадрида. Юрсен была для Марии Луизы и воспитательницей, и подругой. Она ухаживала за королевой, как за ребенком: одевала, раздевала, укладывала спать, следила за питанием. Здесь трудностей не возникало. А вот сложности испанского этикета преодолевать было непросто.

Мадам Юрсен

Ужас у Юрсен вызывали национальные костюмы придворных дам: пять-шесть металлических обручей - от талии вниз - поддерживали море юбок, сзади был прикреплен длинный шлейф, а спереди нечто вроде фартука, скрывавшего ноги. Женские ноги показывать в Испании запрещалось. Церковь рассматривала это как преступление. Юрсен решила снять шлейф и фартук. Вопрос был серьезный: этикет при дворе в Мадриде соблюдался свято. Юрсен обратилась за советом к Торси. Государственный секретарь считал, что не следует нарушать традиции страны. Тогда Юрсен послала в Версаль куклу, одетую в испанское платье. Людовик XIV и Ментенон вынесли приговор: при появлении на публике королева должна быть одета в строгом соответствии с обычаями Испании.

Мария Луиза Савойская, сразу и "мать родная" и "верное дитя"— королева-консорт Испании после брака с Филиппом V. 

Именно Юрсен превратила в королеву 13-летнюю девочку. Правда, девочка была от природы понятлива и восприимчива к советам своей воспитательницы. Мария Луиза обладала многими человеческими качествами, которых был лишен ее супруг. Она была умна, энергична, решительна. Между двумя женщинами всегда царило согласие, основанное на взаимных восхищении и уважении. Юная королева стремилась использовать уроки своей наставницы, чтобы помочь мужу стать человеком действия. Он не обладал характером настоящего мужчины: апатичный, пассивный, трусоватый, король легко становился игрушкой в руках людей корыстных и нечестных. Сколько раз спасала его от беды верная Юрсен.

Юрсен не претендовала на пост первого министра Испании. Но именно она определяла политические настроения Марии Луизы, а через нее - короля, нежно любившего свою жену. По словам Сен-Симона, принцесса "прибрала к рукам" Филиппа V и Марию Луизу; она "хотела править, а не удовольствоваться простым влиянием".Торси считал, что государственные "дела находились исключительно в руках королевы и Юрсен" и "если бы хотели создать человека, который мог бы занять место принцессы, то следовало бы его делать по ее модели". Не будем преувеличивать достоинства Юрсен. Она имела и серьезные недостатки, причинявшие окружающим немало забот. Это была женщина экспансивная, несдержанная. Когда ее оскорбляли, она никогда не думала о последствиях своих ответных действий, проявляла поспешность и неосторожность.

Фили́пп V (, до вступления на престол — Филипп, герцог Анжуйский  — король Испании с 1700 по 1746 , основатель испанской линии Бурбонов. Второй сын Людовика Великого Дофина, внук Людовика XIV и дядя Людовика XV.

Принцесса не побоялась обвинить Торси в двуличии, Людовика XIV - в легковерии. Она фактически правила Испанией, используя свои связи при французском дворе. Энергичная женщина поддерживала тесные отношения с государственными секретарями по иностранным делам Круасси и его сыном Торси, с канцлером Поншартреном, с маршалами Вилеруа и Ноай. Однако решающее значение для положения Юрсен при испанском дворе имела ее дружба с супругой Людовика XIV. По словам придворного летописца Донжо (запись в его дневнике от 3 октября 1703 г.),

Юрсен убедила Ментенон, что она, непризнанная королева, "будет управлять Испанией через ее посредничество". Какими мотивами руководствовалась Ментенон в своей "испанской политике"? Она прекрасно понимала, что положение в Испании после воцарения Филиппа V оказывало влияние на всю систему международных отношений в Европе, на внешнюю и военную политику Франции. Влиять на испанские дела - означало пользоваться реальной властью, к которой всегда стремилась непризнанная королева. А для этого надо было действовать через голову Торси и посла короля в Мадриде, иметь в этом городе своего человека.

Этим доверенным человеком и стала Юрсен. Без участия принцессы в Мадриде не принимали ни одного серьезного решения. Она выступала в роли посредницы между Францией и Испанией и была в большей мере французским послом в Мадриде, чем сам посол. Эта талантливая женщина, обладавшая дипломатическими способностями, говорила на трех языках, знала дворы Европы. Ее высокое происхождение позволило ей познакомиться с дипломатией Ватикана. Образцом для Юрсен всегда была французская дипломатия. Она распространяла при испанском дворе нравы и обычаи Версаля.

Ее переписка с Людовиком XIV, с Ментенон, с министрами, генералами, дипломатами короля, ее сообщения о положении в Испании говорили о глубоких знаниях законов, финансовых, военных, религиозных проблем этой страны. Она уже после года своего пребывания в Мадриде прекрасно разбиралась в интригах двора. По просьбе Людовика XIV и Торси Юрсен отправляла в Версаль еженедельные доклады. На протяжении 15 лет советником и другом Юрсен был некий Обиньи, человек незнатный, "серое преосвященство", ее доверенное лицо, как утверждали - фактический муж. Никакого государственного поста Обиньи не занимал, но его принимал Людовик XIV при каждом приезде в Париж.

Ментенон писала после первой же встречи с Обиньи, "послом" Юрсен: "Трудно найти более разумного, более вежливого, более скромного человека, чем он. Здесь весьма им довольны". Эту высокую оценку разделял и Людовик: он был "очень доволен Обиньи". Фактически Юрсен была наместницей Людовика XIV и Ментенон в Испании и активно занималась государственными делами. Ей помогал финансист Жан Ори, сын книготорговца. По словам принцессы, этот человек обладал умом "глубоким, деятельным, способным к решительным действиям, то есть таким, какой необходим для этой страны".

Послом в Мадриде был назначен престарелый кардинал Эстре, ему исполнилось 74 года. Человек неумный, высокомерный, деспотичный. Он обладал именно теми качествами, какие не следовало иметь французскому представителю в суровой, замкнутой стране. Но в Версале этому не придали никакого значения. Более того, кардинала официально назначили первым министром Испании. Сенсационная новость была обнародована и очень встревожила испанских аристократов. "Я боюсь, что нация, естественно обладающая гордостью, расценит как знак презрения со стороны Франции то обстоятельство, что в Испанию прислали, может быть, одного из самых выдающихся гениев, но тем не менее не в качестве советника, а в качестве правителя".

Madame Maintenon in Conferance

С этой иронической оценкой Юрсен трудно не согласиться. Силы сторон были неравны. Кардинал - стар, неумен, груб. Принцесса - сообразительна, дипломатична. Она создала своего рода лестницу управления, где каждому было отведено свое, строго определенное место: Ментенон руководила Юрсен, Юрсен - Марией Луизой, Мария Луиза - супругом, Филиппом V. В этой системе кардинал был чужим, посторонним лицом. А между тем Эстре засыпал Версаль жалобами, утверждая, что принцесса не заботилась об укреплении французского влияния в Испании. Со своей стороны Юрсен бомбила Версаль письмами, настаивая, чтобы кардинал Эстре был послом, а не главой испанского правительства.

Она сообщала об опасных настроениях аристократов, о недовольстве французской политикой в Испании такого влиятельного человека, как испанский кардинал г. Толедо - Портокарреро. В конечном счете король согласился с Юрсен и Эстре занял пост посла в Мадриде. Война между ними стала открытой, когда принцесса, ссыпаясь на испанский этикет, запретила Эстре входить к королеве. Посол ненавидел Юрсен. В своих чувствах он был не одинок. Эстре поддерживал герцог Бовилье, бывший воспитатель герцога Анжуйского, считавший, что "выскочка" забрала слишком большую власть над Филиппом V и его женой. Но Юрсен не сдавалась. Она посылала в Версаль, одно за другим, тревожные письма, утверждая: "Кардинал больше не тот, каким он был. Его разум сильно ослабел, его живость выродилась в ярость... Он уже не хозяин своих чувств, еще в меньшей степени своего языка".

Главная сила Юрсен заключалась в поддержке Марии Луизы, которая не терпела Эстре, заявляя: "Для меня этот человек - чудовище". Конфликт завершился отзывом кардинала из Мадрида. Заменил кардинала его племянник - аббат Эстре. Он уже не мог сделать ни одного шага без согласия Юрсен. Но аббат пошел по стопам своего дяди и обвинял герцогиню во всех смертных грехах, в том числе и в любовной связи с Обиньи. В письме аббата, вскрытого Юрсен (она проделывала эту операцию регулярно), против строк, где говорилось о ее отношениях с Обиньи, она написала: "Что касается женитьбы - нет!".

Невероятная для дипломатии история. Но принцесса пошла еще дальше. Копии с ее пометкой на полях были отправлены брату Юрсен и Аркуру. Письмо попало в Версаль. Его зачитали на Государственном совете вместе с "резолюцией" Юрсен. Людовик XIV был возмущен. Он никому не прощал попрание тайны дипломатической переписки. И вот словно Юпитер-громовержец ударил молнией по грешной земле. 10 апреля 1704 г.

Людовик предписал Юрсен выехать во Францию или Италию. Она немедленно покинула Мадрид. Мария Луиза направила королю длинное письмо, восхвалявшее принцессу, ее способности наставницы. Как писала королева, она носит национальный испанский костюм, никуда не выходит, не пишет писем, проводит время за вязаньем и игрой в карты. Подданные - испанцы в восторге! Добрые намерения Марии Луизы несомненны.

Françoise d'Aubigné, Marquise de Maintenon

Она хотела защитить свою воспитательницу-подругу. Поздно. Король принял соломоново решение: не возвращать в Мадрид Юрсен и отозвать аббата Эстре. Вместо него Людовик XIV назначил послом герцога Грамона, представителя старой аристократической семьи. Грамон сказал Марии Луизе, что она больше никогда не увидит свою "матрону". Реакция королевы бьиа неожиданной: "Скажите мне, герцог Грамон, какие претензии у короля к мадам Юрсен? Что сделала эта бедная женщина, чтобы с ней так недостойно обращались?". .Мария Луиза просила Людовика XIV принять Юрсен. Более осторожно на том же настаивала Ментенон. В Мадриде Мария Луиза действовала энергично. Она ограничила вмешательство Грамона и версальской администрации в деятельность правительства. Перед французами, к радости испанцев, Филипп V поставил непробиваемую стену секретности.

Изменился и характер переписки с Версалем: из нее исчезла доверительность; официальные документы стали неконкретными, пустыми, а письма королевы - насмешливо-ироническими. Юрсен остановилась в Тулузе. Как пишет Сен-Симон, она "не теряла мужества, имея такую надежную защитницу, как мадам де Ментенон". Непризнанная королева хотела управлять Испанией и "глубоко была убеждена в том, что смо жет сделать это только при помощи принцессы Юрсен", - замечает Сен-Симон.

В Тулузе с согласия короля Юрсен посетил граф Тессе, посланец Ментенон. Они проговорили день и часть ночи. Выводы Тессе убедили Людовика XIV в необходимости познакомиться с принцессой. Она приехала в Париж 4 января 1705 г. Король принял ее через неделю. Беседа длилась неслыханно долго - около трех часов без свидетелей, с глазу на глаз. На следующий день Юрсен встретилась с Ментенон. Король убедился в том, что принцесса прекрасно знала Испанию и будет ему полезна в этой стране, он решил вернуть ее в Мадрид.

Сообщили об этом и Грамону, который попытался убедить Филиппа V, что принцесса осложнит его семейную жизнь: Мария Луиза будет делить между нею и мужем "свою нежность и свое время". Король-внук отправил письмо королю-деду, настаивая на том, чтобы Юрсен не возвращалась в Испанию. Узнав об этом, Мария Луиза устроила супругу ужасную сцену, и он в тот же вечер опроверг свое послание.

События развернулись совсем не по тому сценарию, который вначале подготовили в Версале. До приезда Юрсен Людовик XIV и его супруга считали, что принцессе не следует возвращаться в Мадрид. Они думали, что Мария Луиза успокоится, отвыкнет от своей наставницы. На испанскую королеву давили со всех сторон, добивались, чтобы она отказалась от принцессы. В конечном счете выяснилось, что это невозможно. И Людовик XIV пришел к выводу; судьба отношений между Испанией и Францией, поддержка Филиппом V французской политики зависят от присутствия в Мадриде Юрсен.

Король уверовал в принцессу, советовался с ней, обсудил даже возможные кандидатуры на пост посла в Мадриде. Амнистия Юрсен означала обвинительный приговор Грамону. Принцесса не хотела видеть рядом с собой послов-аристократов: слишком капризными, избалованными и своевольными были эти люди. Она предпочитала делового буржуа, без претензий, профессионального дипломата. Юрсен предложила свою кандидатуру на эту должность - Амело, представлявшего Францию в Португалии, Венеции, Швейцарии. Беседы с Амело проходили в апартаментах Ментенон.

Были уточнены основные цели французской политики в Испании. По просьбе Торси Юрсен подготовила записку о положении дел в этой стране. Она предлагала предоставить Филиппу V 2-3 млн. ливров для приведения его дел в порядок. На принцессу сыпались, как из рога изобилия, королевские дары. Король увеличил ее пенсию на 10 тыс. франков; пожаловал 12 тыс. экю на поездку в Испанию. Брат Юрсен, Нуармутье, стал герцогом.

Другому брату - аббату Тремуай была обещана кардинальская мантия. Итак, победа! И ловкая аристократка решила показать характер, не торопиться с отъездом в Мадрид. Ссылаясь на крайнюю усталость, плохое состояние здоровья, она писала Грамону (он еще не покинул свой пост) 21 января 1705 г.: "Если я решу возвратиться в Мадрид, то уеду только весной. Я очень устала от путешествия, которое недавно совершила. Время года меня пугает, и к тому же у меня есть несколько домашних дел, которые я хотела бы закончить, если это возможно". Последняя беседа Юрсен с Людовиком XIV и Ментенон состоялась в Версале 22 июня 1705 г. в пять часов утра. В такое раннее время собирались столь влиятельные люди! .

После приема у королевской четы Юрсен выехала в Мадрид. Она получила от пребывания во Франции значительно больше, чем могла надеяться: король назначил посла по ее рекомендации, принцесса заручилась поддержкой государственного секретаря по иностранным делам Торси. Наконец, - и это было главным - сам Людовик XIV знал теперь, чего она стоит. И он пришел к выводу, что на эту женщину можно положиться. Итоги поездки оказались блестящими, а возвращение - триумфальным. В ее честь устраивали праздники, полыхали фейерверки, рекой лилось вино на приемах.

В Канилласе, в семи-восьми километрах от Мадрида, толпа послов и придворных ожидала Юрсен. Вечером за ней приехала карета короля. Самые радужные перспективы открывались перед принцессой: Людовик XIV энергично ее поддерживал. 21 декабря 1705 г. он писал Амело: "Мое решение состоит в том, чтобы Вы сообразовывались полностью с ее чувствами... Я убежден в правоте ее намерений, и Вы не можете ошибиться, следуя ее советам". Со своей стороны Юрсен расхваливала Амело, с которым действительно тесно сотрудничала. 6 января 1706 г. она писала из Мадрида: "Король никогда не будет иметь посла, столь усердного по службе, столь прилежно относящегося к делам". В Версале Юрсен шли навстречу по всем вопросам. Вот один пример. В течение года она не получала денег из Франции; война лишила ее денежных поступлений и в Испании. В августе 1707 г. она поплакалась Торси. Он прочел письмо Юрсен королю и получил приказ полностью выплатить ей все "недоимки". И Людовик XIV и Ментенон были довольны своей представительницей в Мадриде. Они положительно оценивали и деятельность Амело.

Юрсен действовала по всем финансовым и военным вопросам в полном согласии с послом. Обстановка представлялась безоблачной, и Ментенон писала принцессе 10 октября 1706 г., что "нет ни малейшей тучки в разуме короля в отношении Вас с тех пор, как Вы уехали". Туч не было и на горизонте двух женщин. Казалось, ничто не могло подорвать их дружбу. Ментенон писала Юрсен 29 августа 1706 г.: "Я прошу Вас и Вашего посла гордиться мною. Какой бы глупой я ни была, невозможно допустить, чтобы я не знала помыслы короля о Вас". Разумеется, Ментенон и Юрсен отличались друг от друга характерами, поведением, взглядами. Принцесса была энергичной, решительной оптимисткой. Ментенон, наоборот, все видела в черном цвете. Она в ходе войны за испанское наследство испытывала пораженческие настроения, поддерживала самые тяжелые условия перемирия и мира, означавшие капитуляцию Франции. Ментенон в разных формах и под разными предлогами настаивала на отречении Филиппа V от престола.

Но позиция королевской семьи была жесткой. Король-внук писал королю-деду: "Могу вообразить - и я возмущен этим, - что меня вынудят покинуть Испанию. Пока в моих венах течет кровь, этого, несомненно, не произойдет". В Лувре можно увидеть литографию: король и королева Испании сидят за столом. За их спинами видна Юрсен.

Посол Амело стоя выслушивает заявление короля: он и его жена не покинут свой народ, не побегут перед врагом. Филипп V произнес знаменитую фразу: "Скорее погибнуть, чем уступить корону". В Версале думали иначе. Министры и придворные бьии смертельно напуганы поражениями армии Франции. Ее генералы проигрывали одну битву за другой. 20 августа1706 г. войска Филиппа V были разбиты под Сарагосой, столицей провинции Арагон. Торси, выражая настроения Ментенон и "партии мира" при Версальском дворе, настаивал на отречении испанского короля от престола. Он считал, что его семья должна покинуть Испанию. Но испанцы не хотели сдаваться. 31 гранд, виднейшие аристократы, направили письмо Людовику XIV с просьбой о военной помощи. Филипп V не хотел расставаться с троном. А Торси стремился к заключению мира. Для государственного секретаря позиция Испании имела определяющее значение.

В Версале решили направить маршала Ноай в Мадрид, чтобы выяснить ситуацию на месте. По поручению Торси он должен был получить от Филиппа V письмо, дающее Людовику право договариваться о судьбе испанской короны с австрийским эрцгерцогом, если к этому вынудит военная ситуация. Планы Ноай, продиктованные Торси, разбились о сопротивление Юрсен. Она не хотела слышать никаких аргументов, ни угроз, ни обещаний, заявляя вместе с королевской четой, что, если Франция объявит Испании войну, испанцы выступят с оружием в руках против французов. Маршала убедили, что войну со странами имперской коалиции можно и нужно продолжать. Вернувшись в Версаль, Ноай немедленно сообщил свои выводы королю. Его Величество отбросил колебания. 19 октября Государственный совет решил направить в Испанию 27 пехотных батальонов и 6 тыс. кавалеристов. Ноай выехал для организации военных действий в Руссильон. Людовик писал герцогу Вандому: "Мое решение принято. Следует исходить из того положения Испании, которое Вы мне представили, и использовать в течение, по крайней мере, шести месяцев мои войска, чтобы облегчить католическому королю успех действий, имеющих своей целью сохранение его на троне".

Итак, Ментенон потерпела поражение от Юрсен, именно так французская королева оценила .решения, принятые ее супругом. Своего гнева Ментенон никак не проявила: она всегда внешне безропотно подчинялась монаршей воле. Более того, Ментенон после месяца молчания пишет Юрсен письмо, в котором восхваляет ее "благородное, честное и незаинтересованное поведение". Лицемерие всегда было излюбленным оружием бывшей мадам Скаррон.

Но вопросы войны и мира оставались нерешенными. Между союзницами-противницами расхождения усиливались. Ментенон всеми силами стремилась добиться мира, Юрсен энергично выступала за продолжение войны, замечая, что "следует бояться неожиданных резких действий со стороны Испании, приходящей в ярость от того, что она будет раздроблена". 

Балы и праздники сменились мессами и чтением Библии. В моду вошли скромные чёрно-серые наряды безо всяких излишеств. Единственным развлечением, которое позволял себе король, являлась охота. Сама Ментенон вела уединённый образ жизни, редко покидая Версаль, но много времени проводя с духовенством. Последние пытались через Франсуазу проводить свою политику возвращения Франции в лоно благочестия. И направление второй половины царствования Людовика XIV объясняется в значительной степени её влиянием, король спрашивал её совета в различных затруднительных вопросах. Сложно оценить степень её воздействия на отмену Нантского эдикта, но оно было несомненным, хотя и не исключительно делом её рук.

Многое произошедшее в ту эпоху во Франции несправедливо приписывалось воздействию маркизы Ментенон. В частности, именно её поддержке приписывалось влияние на короля нелюбимого в народе министра Шамильяра. У неё имелось множество противников и не было друзей. Из всех фавориток короля маркиза была самой нелюбимой при дворе. Её прозвали «Черной королевой» за строгий характер, мрачный нрав и нетерпение к светским развлечениям.

Обладая замечательными педагогическими способностями и любовью к детям, Ментенон проявила себя в полном блеске в деле управления школой Сен-Сир, основанной ею в 1686 году для 250 воспитанниц — дочерей бедных дворян. Наставницы этого заведения составляли «институт дам св. Людовика», давали обеты бедности, целомудрия, послушания и обязывались посвятить себя воспитанию девиц. В письмах, программах и наставлениях Ментенон отражаются мысли и воззрения Фенелона: она рекомендует наставницам обращать больше внимания воспитанию, а не обучению, советует приучать воспитанниц к труду, живыми беседами развивать и обогащать их ум. Ментенон способствовала возникновению многих других учебных заведений, устроенных по типу Сен-Сирского. Это же заведение послужило отчасти образцом для Екатерины II при основании ею Смольного института.

По некоторым сведениям Людовик XIV, умирая, сказал Франсуазе: «При предстоящей нашей разлуке меня утешает мысль, что она не будет продолжительна и мы скоро свидимся», на что она ответила: «Очень любезное утешение! Эгоистом жил, эгоистом и умирает».
После смерти Людовика XIV Ментенон удалилась в Сен-Сир, где и умерла через три года

Смотреть фильм " Путь Короля" онлайн по ссылке

http://zerx.co/47251-put-korolya.html

Историческая драма по роману Франсуазы Шандернагор «Королевская аллея: воспоминания Франсуазы д'Обинье, маркизы де Ментенон, супруги короля Франции