У этого персонажа имеются и другие имена, например, лешак, лесной дядя, лисун, дед лесовик, дикинький мужичок, праведный леса, лесной херувим и другие. Не правда ли, перечень их вызывает некоторое удивление? Согласно славянской мифологии, это дух-хранитель леса. Облик его наши древние предки в разных местностях представляли по-разному, говаривали, что он может представать в виде медведя, дряхлого старика или здоровенного мужика, дерева, козлоногого и рогатого существа, в остальном подобного человеку, а то в облике изрядно покрытого шерстью и даже обезьяноподобного верзилы. В качестве особых примет называли отсутствие ресниц, бровей и правого уха, зеленый огонь в глазах и длинные серо-зеленые волосы, зачесанные налево. Считалось также, что он может изменять свой рост сообразно окружающей растительности: то возвыситься выше сосен, то обратиться ниже былиночки. Кроме того, у него лапти обуты наоборот – левый на правую, правый на левую ногу, и кафтан либо полушубок запахнут слева направо. Показываясь людям, леший старался прикинуться обычным человеком, и насчет опознания его истинной сущности имелось поверье, что раскусить его хитрости можно, взглянув через правое ухо коня. Места предположительного проживания лешего полагалось обходить стороной. При этом они получали статус заповедных, посвященных Святобору. Но перед входом в любой лес у лесного дяди полагалось спрашивать разрешения, поскольку он начальствует над всей растительностью и всеми существами в нем, а также является волчьим и медвежьим пастухом. Лешему приписывали способность пугать людей диким хохотом и водить кругами. Тот, кто оказался его жертвой, не должен был ничего есть или иметь при себе лутовку – липовую дощечку без коры, перевернуть стельку в своей обувке и вывернуть наизнанку одежду. Можно было также произнести любимую поговорку этого господина леса: «Шел, нашел, потерял». А вот чего он особенно не любил и потому не прощал, так это бранных речей и проклятий. Чтобы задобрить его, на пеньке оставляли угощение, прихваченное специально для этого случая из дому: пряник, например, блинчик и т.п., а также благодарили за добычу, будь она охотничьей либо грибной – ягодной. У ряда народов, например, у вепсов, бытовало представление, что подкармливать хозяина леса надо пищей, которую предпочитает медведь. На русском Севере лесорубы клали под рябину грамотки с прошениями к «праведному леса», предварительно положив против сердца рябиновую же веточку и несколько палочек, вырезанных из той же рябины. Крестьяне в старину были убеждены, что с лешим можно договариваться, например, о защите скота от лесного зверя и даже нанять его пасти скот. Например, в лес бросали замок с ключом, ожидая, что «дядя» будет его отпирать и запирать, и при запирании стадо соберется в одном месте. За службу платили молоком, а то и парой буренок. Чтобы вернуть пропавшую корову, через головы домашних животных бросали хлеб – тоже в дар ему. Жаловали лешего подарками и на Пасху, оставляя для него пасхальное яичко (!), а особенно активно ублажали 22 августа, на Агафона, в день, точнее в ночь его именин, чтобы не осерчал и не раскидал снопы в поле. Но раз в году, 17 октября, никакие подношения и благодарности не помогали избежать происков лешака: про этот день говорили, что все лесные духи бесятся, а предводитель их ломает деревья, разгоняет зверье и сам проваливается под землю, возвращаясь лишь по весне, когда она оттает. В жены он брал болотную кикимору или лисунку (лешачиху, лешуху), а то и похищал девушку, что наведалась в лес по грибы или ягоды, и считалось, что не любую, а из числа проклятых. Поскольку лесного скарба диконькому на жизнь порой не хватало, особенно после свадьбы, то он попросту крал необходимое в деревнях, наказывая таким образом хозяев, которые не благословляли пищу, не перекрещивали домашнюю утварь, не молились перед дойкой коров и т.д. Впрочем, иные авторы пишут, что леший опасался трехцветных кошек и собак, у которых над глазами светлые пятна, подобные второй паре глаз, а также черных петухов и гнева домовых и банников. Насчет предков и потомков лешего существуют разные версии. По одной, его бабушкой и дедом являются лесавки – маленькие старички, живущие в палой листве, которые вроде бы могут умыкнуть маленьких детей, но с конца лета и по осени водят хороводы, скачут и свистят, шелестят и копошатся в своем «жилище», а потом отправляются в долгую зимнюю спячку. По другой – эти же лесавки являются детьми лешего, которые, веселясь и проказничая, сбивают людей с лесных тропок, сыплют на голову труху и паутину. Во всяком случае, всеми признаются родственные связи этих лесных духов, хотя более убедительным является вариант, по которому детеныши его – аналогичные проказники, которые изначально назывались лешенями. О родителях хозяина леса история умалчивает. Лешему приписывали страсть к картежничеству, говорили, что будто бы он режется в карты с собратом из соседнего леса, да притом азартно, и проигравший расплачивается зайцами или белками. А иногда игра ведется целыми артелями. По сообщению С.Максимова, имеются свидетельства старожилов о грандиозной «карточной схватке» русских и сибирских леших, состоявшейся в 1859 году. Победу одержали русские, и проигравшей стороне пришлось гнать целую армию таежных зайцев через Уральские горы. Тысячелетиями живет в преданиях и сказках образ лешего. С течением времен он смешался с враждебной человеку нежитью, в результате персонаж стал выглядеть весьма противоречиво. Если присмотреться, то особо злобным изначально не являлся, скорее, выступал орудием наказания за неуважение к лесу и традициям славянской жизни, но мог ведь и наградить, коли они соблюдались: и дорогу укажет, и лесными богатствами одарит, и даже по найму пойдет работать. И не зря же он был связан со святилищами Святобора – бога лесов и лесных угодий, который олицетворял вечно живую природу, обеспечивал гармонию и согласие в ней.