Хатхор

Сайт Автора

Японский дракон

Вьетнамский дракон

Корейский дракон

Китайский дракон

Последний подвиг Геракла был самым трудным: Эврисфей приказал Гераклу спуститься под землю и совершить похищение Цербера, трехголового пса — стража царства мертвых. Гераклу пришлось спуститься в Аид, откуда никто никогда не возвращается. Сам же Цербер был так могуч и страшен, что от одного его вида леденела кровь. Кро­ме трех отвратительных голов, пес имел хвост в виде огромной змеи с разверстой пастью. Вот такого пса на­до было не только одолеть, но и живым вывести из под­земного мира. Дать на это согласие могли лишь влады­ки царства мертвых Аид и его супруга Персефона.

Услышав о решении Геракла, хозяева подземного царства были поражены: как возможно выполнить та­кое задание, ведь Цербер еще никому не давался в ру­ки. Но Геракл настаивал на своем и даже согласился сразиться с Цербером безоружным. Цербер, как и положено адскому сторожевому псу, находился у ворот Аида, облаивая души, которые пы­тались подойти к реке мертвых Стиксу, чтобы никто не смог выбраться наружу. Если раньше, когда Геракл входил в ворота, пес не обратил на героя внимания, то теперь он накинулся на него со злобным рычанием. Геракл обхватил обеими руками две шеи Цербера, а по третьей голове нанес мощный удар. Цербер обвил своим хвостом ноги и туловище героя, разрывая зубами тело. Но пальцы Геракла продолжали сжиматься, и вскоре полузадушенный пес обмяк и захрипел. Не давая Церберу прийти в себя, Геракл потащил его к выходу. Когда стало светать, пес очнулся и, вскинув голо­ву, страшно завыл на незнакомое ему солнце. Никогда еще земля не слышала таких душераздирающих звуков, от которых на землю хлопьями падала ядовитая пена.

Следующий подвиг Геракл совершил по прихоти дочери Эврисфея Адметы. Ей захотелось получить по­яс Ипполиты, царицы амазонок, который ей подарил бог войны Арес. Правительница носила этот пояс как знак своей власти над всеми амазонками — воинственным племенем женщин, никогда не знавшим поражений. В тот же день Геракл предстал пред Эврисфеем.

— Принеси мне пояс царицы амазонок Ипполиты! — повелел царь. — И без него не возвращайся! Так Геракл отправился в очередное опасное путеше­ствие. Напрасно друзья уговаривали героя не рисковать жизнью, уверяя, что безопаснее войти в клетку с голодными тиграми, чем встретиться с амазонками. Но рассказы бывалых людей никогда не пугали Герак­ла. Кроме того, зная, что будет иметь дело с женщина­ми, он не верил, что они могут быть такими же свере­пыми, как Немейский лев или Лернейская гидра.

Эта история носит название Золотые яблоки Гесперид. Едва Геракл привез Эврисфею драгоценный пояс Ип­политы, как царь снова отправил его на самый край света, туда, где землю омывает Река-Океан и великан Атлант удерживает на своих плечах небесный свод.

Там в чудесном саду росла яблоня с золотыми ябло­ками, которую охраняли голосистые нимфы Геспериды. Их божественное пение слышали лишь Атлант, державший на плечах небесный свод, да души мерт­вых, печально сходившие в подземный мир.

Гуляли нимфы в чудесном саду, где росло дерево, склонявшее к земле тяжелые ветви. В густой зелени листвы сверкали золотые плоды, дарившие каждому, кто к ним прикоснется, бессмертие и вечную моло­дость. Эти-то яблоки Гесперид Эврисфей приказал Гераклу принести, чего бы это ни стоило.

В поисках дороги к чудесному саду Геракл пережил много приключений. В горах Кавказа он освободил при­кованного к скале Прометея. В Лидии подвергся напа­дению великана Антея, сына богини земли Геи. Антей был непобедим, потому что стоило ему прикоснуться к матери-земле, как ему передавалась ее великая сила. Сражаясь с Антеем, Геракл оторвал его от земли и лишь так победил могучего великана.

«И остров Крит, и царство Диомеда слишком близки к Аргосу, — размышлял между тем Эврисфей. — Надо послать Геракла еще дальше — чтобы он плыл морем месяц, а то и больше». И тут Эврисфей вспомнил, что где-то на крайнем западе лежит остров Эрифия, на зе­леных лугах которого пасутся стада коров трехголового великана Гериона. Пришлось Гераклу снова подчиниться царскому приказу. Путь на Эрифию был далек и пролегал через разные страны, где Геракл одолел многих врагов. Среди них сын Геи-Земли — Антей и сын бога Вулкана огненное чудище Какус, бой с которым произошел на том самом месте, где впоследствии был основан город Рим.

 Достигнув берегов, где Ливия, сходясь с Европой, образовывала узкий пролив, Геракл водрузил на обоих его берегах по гигантскому столпу, чтобы порадовать бога солнца Гелиоса, завершающего свой дневной труд. И действительно, даже после того как столпы обруши­лись в устье пролива, под собственной ли тяжестью или от коварства Геры, место, где они стояли, продолжало называться Столпами Геракла. А Гелиос, благодарный Гераклу за оказанный почет, помог ему переправить­ся на остров Эрифию, земли которого еще не касалась нога смертного. Здесь, на широком лугу сын Зевса и увидел тучных коров, охраняемых огромным двух­головым псом.

Кони Диомеда - история, повествующая о плотоядных демонических конях, которые велено было доставить Гераклу царю Эврисфею.

В древние времена ворота Микен были открыты для всех паломников. Стражи пропускали и богатых купцов с товарами, и нищих странников, и тех, кто искал при­станища у стен богатого города. Однажды в городе по­явился незнакомец в лохмотьях, едва прикрывающих тощее тело, а обломок весла на плече, указывал на по­стигшее его несчастье. Приметного среди других иногородцев путника при­гласил во дворец сам Эврисфей и спросил, что привело его в Микены. Печален был рассказ нищего странника. Его корабль разбился о скалы, однако мореплавателям повезло: им удалось спастись. На берегу их уже ждали вооруженные воины, судя по всему — фракийцы. Они повели потерпевших бедствие к бревенчатому зданию, окруженному высоким забором. По громкому ржанию и топоту копыт несчастные поняли, что это конюшня, и решили, что их хотят сделать конюхами (они еще не слышали о том, что собой представляют кони Диомеда). Но когда открылись ворота, из стойла вдруг вырвались кони и с яростью набросились на бедных мореплавателей. Только одному счастливцу удалось спастись.

— А кому принадлежат кони? — спросил Эврисфей.

— Царю Диомеду, — ответил нищий.

«Вот он, повод для нового задания», — злорадно по­думал царь и тут же поручил Гераклу доставить во дво­рец коней Диомеда.

После этого подвига не оставалось больше на материке диких зверей и свирепых чудовищ: всех истребил Ге­ракл. Но Эврисфей все же умудрился отыскать новое задание. Он повелел Гераклу отправиться на остров Крит и привести в Микены быка Посейдона. Морской повелитель подарил это дивное животное критскому царю Миносу с тем, чтобы тот принес его в жертву бо­гам. Но бык был настолько хорош, что Минос, хитрей­ший из смертных, заколол своего быка, а предназна­ченного к жертвоприношению оставил в стаде.

Узнав об обмане, разгневанный Посейдон наслал на животное бешенство. Носясь по всему острову, Критский бык вы­таптывал поля, разгонял стада, убивал людей. Не со­мневаясь в том, что Геракл одолеет быка, Эврисфей не представлял себе, как герой сумеет доставить его жи­вым, да еще не по суше, а по морю. «Какой корабельщик согласится принять на судно путешественника с бешеным быком?!» — со злорадством думал царь и тайно усмехался, представляя себе униженного Геракла.

Однажды на лесное болото около города Стимфала в Аркадии опустилась пара чудовищных птиц с остры­ми бронзовыми перьями, медными когтями и клювами. Размножившись с необычайной быстротой, они превратились в огромную стаю и вскоре обратили все окрестности города едва ли не в пустыню: уничтожили весь урожай полей, истребили животных, пасшихся на тучных берегах озера, погубили многих пастухов и земледельцев. Взлетая, Стимфалийские птицы роняли свои перья, как стрелы, и поражали ими всех, кто находился на открытой местности, либо разрывали медными когтями и клювами. Узнав об этом несчастии аркадийцев, Эврисфей послал к ним Геракла, надеясь, что уж на этот раз спастись ему никак не удастся.

Спрятавшись под раскидистым дубом, Геракл долго изучал повадки чудовищных птиц. В конце концов, он понял, что ни одна стрела не пробьет бронзового оперенья и уязвимы птицы лишь в тот момент, когда выбро­сят свои перья, а новые еще не отрастут.