Маленькое мини.

Давным-давно, как бы не пару лет назад, прислали мне заявку на фанфик. Я его начала, но буквально на третьей странице забросила, дописывая Демонов. Так он у меня и лежал, тем более и саму заявку я уже и не помнила, благополучно ее куда-то сунув. Но недавно, копаясь в старых папках, нашла начатый огрызок и решила его таки дописать. Но так как заявку я не помню, не могу сказать, что это то, что просили. Но что есть, то есть.

Отбечено: Талена.
"Упс! Промашечка вышла!"
Читать далее...

Не спишь?... (Фанфик по заявке. Всем любителям пары Фарамир/Эовин посвящается!)))


От меня: написано по заявке на Фикбуке "Первая встреча Фарамира и Эовин"
В подарок для Mind Game))

Жанр: romance, drama, fluff
Тип: гет, естессно))
Размер: мини
Рейтинг: PG-13
Статус: Закончен

За честь и славу Гондора.
Эти слова эхом отдаются в ушах молодого военачальника.
Отгремели последние залпы вражеских и союзных орудий, стихли крики и стоны раненых
на полях, не слышно более приказов, отдаваемых своим подчиненным командиров обеих армий. Даже плач и завывания вдов и матерей не звучат. Потом будут оплаканы все погибшие в этой бойне, потом пройдут славные пиры в честь величайшей победы. Все потом...
За честь и славу Гондора.
То, чему всегда учил его отец, и то, чего, по мнению того же отца, Фарамир так и не смог оправдать.
В самые последние минуты жизни Денетора Фарамир не видел его лица – лишь смутные, размытые очертания, полубред во время короткого возвращения сознания. А потом снова темнота.
Это уже потом, придя в себя в палатах исцеления, он узнал о смерти отца. Единственное, что так и осталось для Фарамира тайной – любил ли его отец? Вроде бы, что может быть естественнее любви родителя к своему дитя, но...
«Ты ведь хотел бы, чтобы здесь стоял Боромир? Чтобы погиб я, а не он?» - «Да... Очень хотел бы...»
Фарамир уже давно, тысячу раз простил отца, и сейчас отдал бы все, чтобы он был рядом. Но его больше нет. Как нет Боромира, единственного, по-настоящему близкого ему человека.
У Фарамира больше ничего нет.
Он дни напролет расхаживает по Палатам Исцеления, всякий раз превозмогая жуткую боль, но эта пытка необходима, как говорит лекарь. Так Фарамир сможет быстрее подняться на ноги.
Арагорн, Леголас, Гимли, Гендальф и Эомер обсуждают план штурма Черных Врат – мероприятие, заранее обреченное на неудачу.
А Фарамир чувствует себя бесполезным овощем, никому не нужным балластом, понимая, что не сможет отправиться с ними.
Да и Минас Тирит, сказать, по правде больше не его город.
От ощущения собственной никчемности и бесполезности хочется лезть на стену, и Фарамир, чтобы почувствовать себя хоть в чем-то полезным, вызывается помогать лекарям ухаживать за ранеными. Это по определению женская работа – перевязывать раны, раздавать целебные снадобья и прочее, но лучше уж так, чем никак, рассуждает он.

В Палатах стоит духота, пахнет гноем, и почти не прекращаются стоны умирающих.
- Главное, отстраниться от происходящего и стараться не принимать это близко к сердцу. Тяжело, но иначе просто не выдержать...
Он поднимает голову, закончив перематывать чью-то отрубленную по локоть руку, и видит перед собой ясные голубые глаза, в которых застыли остатки слез.
- Эовин.
Ее кожа такая бледная, что кажется прозрачной, а чуть розоватые губы искусаны до крови и обветрены.
-Фарамир.
Только сейчас он замечает, что ее правая рука по самый локоть замотана грязными бинтами.
Из неглубокого выреза платья тоже виднеются бинты.
Эовин... Выходит, та самая, что убила повелителя назгулов. Об этой необычной девушке в Палатах Исцеления говорили практически все.
Вот только Фарамир представлял ее совершенно другой. Отчего-то в голове прочно вырисовывался образ этакой «гром-бабы» с дубиной наперевес и мужиковатыми чертами лица – по мнению Фарамира такая вполне способна сокрушить короля-призрака.
А сейчас перед ним стоит бледная, хрупкая девушка, почти девчонка с не по годам усталыми глазами. Почему-то этот взгляд напоминает ему Боромира.
Он с интересом разглядывает роханскую принцессу, пожалуй, даже слишком внимательно, и, наверное, это не совсем прилично вот так пялиться на девушку. Но все-таки, не каждый же день встречаешься с народной героиней, верно?
Эовин, кажется, такое пристальное внимание ничуть не обижает и, судя по всему, ей вообще все равно.
В этот момент к ним подходит Эомер, хмуро косится на младшую сестру и говорит, что ей следует вернуться к себе в палату, потому что в ее состоянии вредно много передвигаться. То же самое он говорит и Фарамиру.
Эомер вообще жуткий перфекционист, а по мнению некоторых и вовсе зануда, хотя эти качества чудным образом уживаются в нем с горячностью, а порой и несдержанностью.
«Интересно, все роханцы такие?»
Эовин пытается сопротивляться, но брат настаивает и, осторожно, но вместе с тем настойчиво взяв ее под локоть, уводит в палату. Эовин уходит и даже не оборачивается на Фарамира.

Следующие несколько дней он практически не выходит из своей палаты – работа с больными дала о себе знать, и только-только начавшие заживать раны, вновь разбередились.
И это вынужденно безделье, конечно, не замедлит принести свои плоды. Его снова одолевают мрачные мысли, воспоминания, которые, ему кажется, будут с ним до конца жизни.
В одну из ночей, проворочавшись пару-тройку часов с боку на бок, в безуспешных попытках уснуть, Фарамир подходит к окну. Теплый апрельский ветерок приятно обдувает кожу, здесь на верхнем ярусе, царит практически идиллическая тишина, нарушаемая лишь шелестом листвы растущего на балконе дерева в кадке, да далекими раскатами грома где-то там, ближе к Мордору. Фарамир старается не глядеть туда – хватит с него и собственных невеселых мыслей. Он спешно отворачивается в другую сторону и резко вздрагивает.
Сначала Фарамиру показалось, будто он увидел привидение. Очень красивое, но все же привидение.
- Неужели я и в самом деле так жутко выгляжу?
Легкая, немного грустная улыбка слегка затрагивает краешки ее губ.
Эовин стоит на соседнем балконе в белой сорочке, с распущенными волосами, ниспадающими до талии и слегка развевающимися на ветру. В мутном лунном свете роханская принцесса кажется еще бледнее обычного, просторная сорочка белым пятном светится в темноте – отсюда и сходство с призраком.
Она с легким интересом смотрит на Фарамира, а тот стоит и молчит.
- Не спится?
Самый глупый вопрос, который только можно было задать. Ну, разумеется, если она среди ночи стоит на балконе, мысленно ругает себя Фарамир.
Эовин только молча кивает и уходит с балкона.


Странный он, этот Фарамир, думает роханская принцесса. Хотя, наверное, его поведение можно списать на пережитые беды – все-таки жизнь изрядно потрепала сына наместника. А еще, глядя на него, Эовин понимает, что ей, собственно, еще повезло - у нее хотя бы остался старший брат, который никогда ее не предаст. Но только в сердце по-прежнему оставалась эта гнетущая пустота.
Все восхищались Эовин, превозносили ее, называя народной героиней, «сокрушительницей ангмарского короля» и так далее. Сама же она не видела в своем поступке ни малейшего геройства – делала, то, что должна была, и никогда не смогла бы простить себе, если бы осталась в стороне.
Боль от потери родственника, конечно, была еще слишком свежа, но не только это угнетало юную принцессу. Не скоро, ох, не скоро сможет она без боли в сердце вспоминать Арагорна и их последний разговор.
Казалось бы, события последних дней должны были начисто избавить ее от тягостных воспоминаний, ибо те потрясения, что довелось ей пережить, были куда значительнее, но... Вместо этого, все это навалилось на Эовин, погребло ее под собой, словно камнепад в горах, прижало к земле, окончательно сломив дух и волю. И выбраться из-под этого завала не представлялось возможным.
Однако, наверное, все же не стоило вот так молча уходить, думает Эовин, лежа в кровати и глядя в потолок. Невежливо все-таки. Фарамир отчего-то раздражал ее, но вместе с тем Эовин ловит себя на мысли, что не прочь увидеться с ним еще раз.


Фарамир злится на самого себя. Как можно думать о девушке, когда ему дОлжно скорбеть об отце? Но что поделать, если прозрачно-голубые глаза Эовин снятся ему уже четвертую ночь подряд. И уже в четвертый раз Фарамир выходит ночью на балкон в надежде снова увидеть «привидение». Но ее нет.
Днем он постучался в ее палату, но дверь открыла одна из служанок, сообщив, что госпожа Эовин спит, и Фарамир ушел ни с чем.
Что с ним происходит, сын наместника еще и сам до конца не понимает, вернее не осознает - чуть было начавшее зарождаться чувство, еще не оформилось во что-то конкретное, но при их общении (если несколько невпопад брошенных фраз можно назвать этим словом) Фарамир чувствует себя немного лучше.
Несколько раз он возвращался к себе в палату, плюхался на кровать, морщился, когда какое-нибудь неосторожное движение бередило раны, ворочался, пытался уснуть, и, в конце концов, снова возвращался на балкон.
Небо на горизонте начинает светлеть, чернота на востоке незаметно сменяется оранжево-лиловым опереньем и вот-вот выглянет из темноты верхушка солнца.
Несколько минут Фарамир напряженно размышляет, смотрит на соседний балкон и, оценив расстояние, с почти мальчишеским задором и азартом, совсем не соответствующих его нынешнему состоянию, легко перемахивает через метровое расстояние и оказывается на соседнем балконе.
Внизу огромная высота и страшно даже подумать, что было бы, сорвись он случайно с края. Но Фарамир не думает об этом, как и не замечает боли, которой мгновенно отозвалось тело, реагируя на внезапный рывок.
Он снова вздрагивает, когда, отдышавшись, поднимает голову и видит стоящую в дверном проеме Эовин.
Она глядит на него испуганно и удивленно, но (или Фарамиру это только кажется) в ее голубых глазах, которые в темноте кажутся черными, скользнуло мимолетное веселье.
- Выходит, ты и вправду сумасшедший.
Эовин слегка укоризненно качает головой, но, тем не менее, улыбается.
- Я тебя разбудил?
- Нет.
По ее лицу невозможно понять, сердится она или нет.
- Ну и зачем ты перепрыгнул на мой балкон?
- Хотел увидеть тебя, - Фарамир сам не замечает, как говорит это вслух.
Он переминается с ноги на ногу, чувствуя себя словно пятнадцатилетний мальчишка, и понятия не имеет, о чем с ней говорить.
Эовин озадаченно смотрит на него и, наконец, улыбается.
«Слава Богу, кажется, она не злится».
- Ну, раз уж ты здесь, проходи, - она отступает внутрь палаты, - не хватало только, чтобы мы с тобой схватили еще и простуду.
Фарамиру чертовски нравится, как из ее уст звучит «мы с тобой».

...За окнами уже окончательно рассвело, где далеко-далеко внизу просыпается полуразрушенный Минас Тирит, а они все не расходятся. Впервые за последнее время Эовин совершенно искренне и радостно смеется, когда Фарамир рассказывает ей, как в восемь лет решил самостоятельно покататься на лошади, и как она испугалась какой-то собаки и понеслась по улицам Минас Тирита, а именно по базару и снесла несколько палаток.
Отсмеявшись, Эовин, наконец, говорит:
- Сейчас должна прийти служанка, лучше тебе будет уйти.
Будь на то ее воля, она бы просидела здесь с Фарамиром целый день.
Фарамир направляется к двери, но в этот момент в коридоре слышатся голос служанки.
На лице Эовин проскальзывает испуг, но Фарамир хватает ее за руку и тащит на балкон.
Стоит признаться, что в темноте, когда он не видел НАСКОЛЬКО высоко они находятся, прыгать было куда менее страшно. Ловко повторив полуночный подвиг, он оказывается на своем балконе.
- Я в порядке, - он улыбается и одновременно морщится от боли.
- Госпожа Эовин... – слышится в комнате.
- Мне пора!
Она улыбается на прощание и скрывается в палате.

Следующей ночью Эовин целенаправленно не ложится спать. Они ни о чем не договаривались, но что-то подсказывает, что Фарамир и этой ночью перепрыгнет к ней на балкон. Время идет, полночь давно миновала, а снаружи все та же звенящая тишина. Хочется выйти на балкон, но она этого не делает – не хватало еще, чтобы он подумал, будто она его ждет.
«А чем ты сейчас занимаешься?» - услужливо подсказывает внутренний голос.
В конце концов, утомившись бороться с усталостью, Эовин засыпает – обиженная и разочарованная.
На следующий день, когда они случайно сталкиваются в коридоре, Эовин обходительна и приветлива, но держится отстраненно – в ней нет и намека на ту смеющуюся девчонку, сидевшую на кровати, сложив ноги «по-турецки» и рассказывающую всяческие нелепицы из своей жизни.
«Обиделась, значит» - думает Фарамир, невольно подхватывая правила игры, подброшенные Эовин.
Один ход он вчера пропустил, так что и следующий теперь за ним. Да и в самом же деле, согласитесь, трудновато представить Эовин скачущую в ночи с балкона на балкон. Стало быть, в их негласной игре первый ход делает всегда он.

Наступает ночь, а вместе с ней портится и погода. С неба льет настоящий поток, и, так как в арках, ведущих на балконы, двери не предусмотрены, или же их просто сняли на летний период, на пороге успевает образоваться небольшая лужа.
Какое-то время Фарамир борется с соблазном отвернуться к стене и уснуть (благо, раны теперь болят куда меньше), но, ругнувшись себе под нос, выходит на балкон и совершает уже привычный прыжок над пропастью. И даже дождь и скользкие камни ему не помеха.
А вот Эовин, кажется, совсем не ждала его присутствия, и когда Фарамир входит в палату, он видит ее мирно спящей, почти до подбородка укрывшуюся одеялом.
Разумеется, следуя правилам приличия, он должен развернуться и тихо уйти, но вместо этого, Фарамир осторожно садится на край кровати.
Он уже выучил, что, несмотря на эмоциональность и ранимость, его новая знакомая обладает крутым нравом и ей вряд ли понравится, что он вот так сидит у нее на кровати и (о, ужас!) осторожно дотрагивается кончиками пальцев до ее волос.
Фарамир уже понял, что нет смысла отрицать очевидного – он по уши влюбился в очаровательную роханскую принцессу и, судя по всему, влюбился без всякой надежды на взаимность.
И снова он чувствует угрызения совести – и двух недель не прошло, как похоронили отца (точнее то, что от него осталось и что удалось найти), а он уже ухлестывает за девушкой.
Эовин по-прежнему мирно спит, бледные острые плечи, выглядывающие из выреза сорочки, равномерно поднимаются и опускаются, на губах замерла легкая улыбка – наверное, ей снится что-то светлое, думает Фарамир, и сам невольно улыбается.
В этот момент в коридоре раздаются шаги, Фарамир вздрагивает, при этом случайно задевая ее плечо. Эовин открывает глаза и несколько секунд испуганно смотрит на Фарамира.
- Как ты здесь отказался?!
Фарамир ухмыляется.
- А то ты не знаешь.
Эовин откидывает одеяло, садится на кровати и сердито смотрит на него.
- У тебя нет ни малейшего понятия о хороших манерах, - складывает руки на груди и отворачиваются, но губы предательски дрожат и готовы вот-вот растянуться в улыбке. – Уходи.
Фарамир пожимает плечами и встает с кровати.
- Как знаешь. Ты уверена?
- Иди, иди, - она принципиально не смотрит в его сторону и лишь машет рукой в направлении балкона.
Стараясь не показывать своего разочарования, Фарамир уходит.
- Если бы я проснулся среди ночи и увидел возле постели тебя, я бы не обиделся, - бросает на прощание он.
- Нахал!

Дождь по-прежнему льет сплошным потоком и за несколько секунд Фарамир успевает основательно промокнуть. Запрыгнув на широкий каменный парапет, он собирается оттолкнуться, но гладкий камень от дождя стал скользким, и в какую-то секунду Фарамир теряет равновесие и падает вниз.
Сердце словно рухнуло куда-то в район желудка, когда она увидела соскользнувшего с парапета гондорца. Миг – и Фарамир исчез в ночной темноте.
Она спотыкается о ножку деревянного столика и, судя по всему, в кровь разбивает палец на ноге, но даже не замечает этой боли. Эовин выскакивает на балкон – никого. В панике она бросается к парапету, и в этот момент ее руку накрывает чья-то рука.
Фарамир, лишь каким-то чудом умудрившийся зацепиться за край, висит над пропастью, держась одной рукой и пытаясь ухватиться второй.
- Держись!
Эовин хватает его за руку и пытается втащить обратно на балкон. Потоки ливня застилают глаза, а сил у юной девушки явно недостаточно для того, чтобы вытащить молодого рослого мужчину. Фарамир отчаянно пытается подтянуться и ухватиться второй рукой и с третьей попытки ему это, наконец, удается.
Лишь каким-то чудом Эовин все-таки смогла затащить его на балкон. Они оба падают и девушка весьма значительно прикладывается затылком о каменный пол.
Проходит несколько секунд прежде чем оба они, переведя дыхание, поднимаются на ноги.
- Идем в палату, - коротко бросает Эовин, отбросив со лба прядь мокрых волос.
Фарамир молча кивает.

Одежду смело можно выжимать, волосы тоже и, вдобавок ко всему, она разбила палец на ноге, пока бежала на балкон.
- Чтобы не смел больше прыгать с балкона на балкон, ясно?
Теперь, когда Фарамир немного отдышался, чувство юмора вернулось к нему.
- Со всем уважением, миледи, но не вы ли прогнали меня прочь? - усмехается он.
Эовин зло смотрит на него, подбегает к двери и распахивает ее настежь.
- Иди к себе и переоденься.
Наигранно поклонившись, Фарамир уходит.

Переодевшись в сухую сорочку, Эовин садится на пол и обхватывает руками колени. Разумеется, ее страх за жизнь Фарамира вполне естественен, да вот только то был не просто страх за друга, а... Почему-то думать об этом совсем не хочется.
По всем правилам приличия она поступила как и полагается, прогнав Фарамира, так бесцеремонно вломившегося в ее комнату, да еще имевшему наглость усесться на ее кровать! Однако, что-то во всем этом было – в самом Фарамире, в их прошлом ночном разговоре, даже, назгул подери, в этих безумных прыжках по балконам, а еще Эовин вдруг ловит себя на мысли, что ни разу за все это время не вспомнила об Арагорне. И сейчас, думая о нем, вовсе не чувствует боли и разочарования, как это было ранее. Он словно отступил куда-то далеко, и сейчас вовсе казался ненастоящим, наподобие героев древних преданий, в которых влюбляешься, но при четко осознаешь, что прекрасный рыцарь – всего-навсего образ, который она сама же и придумала. А сказочным рыцарям, как известно, положено жениться на таких же далеких сказочных принцессах, например тех, которые ради любви готовы отказаться даже от бессмертия и вечной молодости.
...И все-таки сон никак не идет. Эовин списывает все на пережитое потрясение – стоит только вспомнить висящего на парапете Фарамира, как сердце уходит в пятки.
...Наверное, у нее нет ни грамма гордости, думает она, крадясь по темному коридору.
Колеблется несколько секунд, но потом все же неуверенно стучится. Дверь открывается практически сразу же.
- Не спится?
Помнится, он как-то уже задавал ей этот вопрос.
Эовин, даже если и смущена, никак не показывает этого.
- Тебе бы не помешало выпить согревающий отвар, - она протягивает ему чашку с горячим напитком, которую прихватила с собой и пока несла ее, успела обжечь руки. – Не хотелось бы, чтобы ты схватил простуду.
Фарамир берет чашку из ее рук.
- А если я умру от воспаления легких, ты заплачешь?
На глупые вопросы глупые ответы.
- Нет. Вот если с балкона упадешь, то заплачу, а так – нет.
Фарамир делает глоток, а она стоит на пороге, не зная, уходить ей или остаться. Но в этот момент он мягко берет ее за руку и увлекает за собой в палату и ногой захлопывает дверь, так как одна рука занята чашкой, а второй он сжимает руку Эовин.
Она стоит на пороге и мнется с ноги на ногу совсем как Фарамир в ту самую ночь, когда впервые перепрыгнул к ней на балкон.
... Уже рассвело, и в комнату вползли первые лучи солнца. Они путаются в локонах Эовин, блестят и переливаются, отчего ее волосы становятся похожи на расплавленное золото.
Они стоят на балконе, и Эовин даже позволяет ему обнять себя за плечи, а самой себе - положить голову ему на плечо. И так хорошо и уютно стоять вдвоем, молчать, шептать всякие милые глупости и вообще вести себя так, словно никакой войны не существует. В конце концов, они находятся в госпитале что, пожалуй, дает им право позволить себе эту маленькую слабость.
И Эовин даже не пытается выкрутиться, когда Фарамир почти невесомо касается губами ее губ.
В конце концов она и это может себе позволить.

P.S. Автора рисунка, к сожалению, не знаю

Однострочник.

Автор Умбра жжёная

- Директор, вы меня ни за что не заставите!
- Заставлю, мальчик мой, заставлю, - прошипел Снейп, глядя в упор на Волдеморта.
- Мягче надо, Северус, - укоризненно заметил Лорд. - Их надо шокировать. Давай попробуем еще раз. Директор, вы меня не заставите!
- Заставлю, Минерва!..
- Северус!
- Простите, мой Лорд. Даже не буду пытаться, Минерва! Вы вправе думать обо мне все что вам угодно, но давайте обратимся к фактам...
- Почему ты остановился? Северус, мы должны отрепетировать твою встречу с Минервой и Флитвиком. Мы ведь не хотим, чтоб тебя первого сентября трансфигурировали во что-нибудь безобидное и красно-желтое?
Снейп нервно дернулся. Волдеморт улыбнулся. Репетиция продолжилась.

Драббл.

Дементоры тоже плачут
Автор: WinterBell
Категория: джен, Пожиратели и кое-кто еще
Жанр: стеб
Рейтинг: G
Размер: мини
Дисклеймер: не мое

Амнистия нагрянула внезапно, как невесть каким ветром задутая эпидемия, и в считанные часы оставила Азкабан без половины обитателей. От амнистированных избавлялись небольшими порциями, хотя размеры парома позволяли сплавить на другой берег всех разом. Но, видимо, перевозчикам так было спокойнее. Ближайших соратников Темного Лорда придержали напоследок - надо полагать, как самых любимых. Но вот и за ними захлопнулись ворота Азкабана - захлопнулись с таким негодующим лязгом, как будто давали понять, что возмущены таким предательством и больше не желают видеть дезертиров. Пожиратели эти ворота тоже больше видеть не хотели, и потому забрались на паром, не оглядываясь.
На полпути к другому берегу из колыхавшегося над водой тумана стали выплывать фигуры в плащах, реявшие в воздухе.
- Глядите-ка! - удивился Долохов. - Так и не убрались отсюда.
После того, как бесславно отличились дементоры в последней войне, к Азкабану их не подпускали и на пушечный выстрел. Поскольку в другие места их не пускали еще более решительно, они коротали свой век, околачиваясь вокруг острова, уповая, видимо, на то, что из крепости вплавь сбежит какой-нибудь камикадзе - тогда можно будет подкрепиться его мечтами о спасении.
- Брр, - вырвалось у Уолдена Макнейра.
Ему досталась камера с видом на море, и он периодически лицезрел вдали мрачные фигуры в балахонах, уныло шаставшие среди чаек. Повредить на таком расстоянии они никак не могли, но на нервы все равно действовали.
К берегу дементоры не приближались: маги, обслуживающие паром, застращали их Патронусами. Однако и без дементоров нашлось, чем испоганить Пожирателям прибытие.
Сова прилетела, как только они успели сойти с трапа. Описала в воздухе круг, шваркнула к ногам Пожирателей конверт и улетела, не удостоив их даже взглядом.
Яксли поднял конверт, вскрыл его и развернул сложенный пополам листок.
- "По техническим причинам портал не может быть активирован раньше завтрашнего утра", - прочитал он. - "Просьба дождаться активации и не пытаться покинуть местность самостоятельно, так как прибрежная зона закрыта для трансгрессирования".
- Постойте-ка! - возмутился Долохов. - Это что же получается, нам придется ночевать прямо тут, на берегу?
Все обернулись. Паром, втихую отдавший швартовы, чапал в открытое море так поспешно, словно боялся, как бы его не окликнули.
- Хорошие дела! - Грейбек сплюнул в раздражении. - Они не могли разобраться со своим порталом до того, как нас сюда приволочь?
- Я так и знал, - упавшим голосом произнес Макнейр. - Наверняка все так и было специально задумано и никто нас на самом деле освобождать не собирался. Нас просто подразнили близостью свободы, а теперь отправят обратно.
- Что-то мне не нравится твой пессимизм, - заметил Долохов.
- Чему тут удивляться, - хмыкнул Грейбек. - За ним дементор болтается.
Уолден развернулся, подпрыгнув. Точно! В каком-нибудь ярде от него, застенчиво прячась за кустом шиповника, виднелся субтильный дементор, ростом существенно меньше обычного.
- Надо же! - удивился Долохов. - В первый раз вижу мелкого дементора.
- Думаешь, детеныш? - с интересом спросил Грейбек.
Долохов поморщился.
- Фенрир, я тебя умоляю. Только укушенного оборотнем дементора нам не хватало.
- А разве у них бывают детеныши? - удивился Яксли.
- Откуда-то же они берутся, - возразил Руквуд.
- Мерлин... Как ты себе это представляешь?
- Ох...
- Может, чем предаваться сексуальным фантазиям, вы отгоните от меня эту тварь? - печально осведомился Макнейр.
- Отгоним, конечно, раз уж ты сам позабыл, как пользоваться палочкой, - снисходительно ответил Руквуд.
Он направил палочку на дементора. При виде Патронуса тот с испуганным писком порскнул в кусты.
- Спасибо, - угрюмо буркнул Макнейр.
У него были свои причины не прибегать к заклятию "Патронус" при свидетелях, но он не собирался эти причины оглашать.

На ночь пришлось устраиваться на небольшой полянке в лесу. Долохов, Яксли и Руквуд за время, прошедшее с их выхода из камер, уже успели вновь почувствовать себя аристократами и теперь упоенно брюзжали по поводу дискомфорта. Грейбек не менее увлеченно демонстрировал свою непритязательность в вопросах быта и, развалившись на траве и подперев голову рукой, с ухмылкой наблюдал, как его собратья по недавнему заключению, чертыхаясь, сооружают нелепые подобия постелей из лапника. Макнейр тихо помалкивал, понимая, что не ему, палачу, только что вышедшему из тюрьмы, изображать из себя принцессу.
Заснуть кое-как удалось, но сон был кошмарен. За Макнейром гонялся компактный Азкабан размером с гиппогрифа и клацал на него воротами. Наконец Макнейр встрепенулся и открыл глаза. В свете костерка, разведенного посреди поляны, быстро сыскалась причина кошмара. Недомерок-дементор, невесть почему облюбовавший Макнейра, парил у него в ногах.
- Экспекто патронум! - пробормотал Макнейр, тыкая в дементора палочкой.
И только по бурному оживлению своих друзей сообразил, что спросонок сделал то, чего делать не следовало.
- Это был твой Патронус, Уолден? - медовым голосом осведомился Долохов, глядя, как серебристый ежик деловито шуршит по поляне.
Остальные гнусно хихикали. Дементор посторонился, уклоняясь от Патронуса, но особого волнения не проявил.
- Я начинаю понимать, почему ты подался в Комиссию по обезвреживанию опасных существ, - заметил Яксли.
Макнейр отмалчивался, обиженно сопя. Грейбек небрежно турнул дементора матерым серебристым волчарой и остаток ночи прошел относительно спокойно. Время от времени кто-нибудь, увидев во сне что-то удручающее, разлеплял глаза, посылал Патронусом в осмелевшего дементора и засыпал дальше.

Наутро Макнейр как можно дольше притворялся спящим, надеясь избежать насмешек. Он встал лишь тогда, когда все уже были слишком заняты мыслями о портале, чтобы вспоминать ночной инцидент.
Роль портала исполнило погнутое велосипедное колесо. Руквуд демонстративно протер платком посеревший обод, прежде чем за него взяться. Правда, платок он в последний раз стирал перед тем, как попал в Азкабан,и это несколько подпортило впечатление.
Проносясь через портал, Макнейр чувствовал себя крайне подавленно и неуютно. Он не сомневался в том, что портал выведет их куда-то не туда, что они попадут прямиком в Аврорат или хотя бы в сточную канаву, и вообще в любом случае произойдет какая-нибудь гадость. Он даже был слегка разочарован, когда очутился в мягкой траве, на лесной опушке, без каких-либо признаков Аврората или сточной канавы на горизонте. Зато причина его подавленности нашлась в два счета: нахохлившись под своим капюшоном, она цеплялась за край уолденова плаща.
Макнейр заблажил в голос, как ранимая барышня, обнаружившая паука в презентованном женихом букете. Патронусов выпустили сразу двое или трое его спутников и дементор с пронзительным визгом взвился на дерево.
- Зачем ты это сюда притащил? - возмутился Долохов.
- А я здесь при чем? - ощетинился Макнейр. - Оно само!
- Влюбилось оно в тебя, что ли? - проворчал Грейбек.
- А может, это девочка? - предположил Яксли. - Уолден, ты же специалист по опасным существам. Их как-то можно различать?
- Парни, я вас, честное слово, убью! - взревел несчастный Макнейр. - Мне не до шуток!
- Нам тоже, - ответил Яксли. - Разбирайтесь сами со своими любвеобильными дементорами, а я пошел.
Он направился к видневшейся вдали железнодорожной станции. Конечно, можно было и трансгрессировать, но кто мог знать, какие изменения произошли за это время в знакомых местах. Рисковать не стоило.
Грейбек остался на поляне: истосковался по лесу. Яксли, Руквуд и Долохов направились к станции. Макнейр двинулся было за ними, но дементор тут же спорхнул с дерева и засеменил по воздуху за ним следом. Макнейр едва не зарыдал.
- Фенрир! - вскричал он.
Оборотень запустил Патронуса, который принялся кружить вокруг них.
- Ты можешь мне объяснить, чего он ко мне привязался?! - трагическим тоном возопил Макнейр.
Грейбек пожал плечами.
- Да Мерлин его ведает. Может, чует, что у тебя Патронус слабый. Может, коллегу в тебе признал.
- Какого коллегу? - опешил Макнейр.
- Ну, он же тоже, в некотором роде, по обезвреживанию работает. Видишь, он мелкий, остальные, наверное, его забивают, вот он и решил к тебе пристроиться.
- Пусть к аврорам пристраивается! Они тоже по обезвреживанию...
И вдруг Макнейр умолк на полуслове. В его глазах впервые за все это время вспыхнула... нет, не надежда. В них вспыхнуло озарение.
- Я, кажется, знаю, куда его деть, - сказал он.

Макнейр и Грейбек из кустов наблюдали за печальной фигурой, грустно пасущейся среди тыкв на огороде. Дементора удалось загнать на грядки при помощи Патронусов и теперь он шастал там, унылый и одинокий, набираясь смелости для новой попытки приблизиться к Макнейру.
- Вот зараза, хоть бы в окно выглянул, что ли, - процедил Грейбек, глядя на хижину, стоявшую за огородом.
Дементор вот-вот мог снова направиться к ним, а Патронусы неизбежно выдали бы их присутствие.
- Это уж как водится, - вздохнул Макнейр. - Все они только невовремя появляются, а когда надо, их не дождешься.
- А это что? - удивился Грейбек.
Макнейр обернулся, увидел перед собой просторную морду Клыка и едва не дунул на огород, под крылышко дементору. Клык, впрочем, агрессии не проявил: добродушно оглядел Макнейра, заробел при виде оборотня, и, смущенно покачав хвостом, ретировался.
Макнейр взял себя в руки.
- Раз пес здесь, значит, и он...
- Это еще что такое? - загромыхал со стороны хижины голос Хагрида. - Экспекто Патронум!
Определить видовую принадлежность серебристого монстра, возникшего в воздухе, не сумели ни оборотень, ни сотрудник Комиссии по обезвреживанию опасных существ. Дементор с заполошным писком заметался среди тыкв и, наконец, спасся на плечо огородного пугала.
- Ах ты, бедолага... - Хагрид мигом утратил боевой пыл.
- Локи Великий... - еле слышно выдохнул Грейбек. - Сработало...
- Чтой-то ты махонький такой? - причитал Хагрид, подходя к дементору. - Ну прям как я среди великанов. Иди сюда, цыпа-цыпа...
Дементор осторожно сполз с пугала и закружил возле Хагрида.
- Ути, маленький... Пойдем домой, пойдем к мамочке...
Хагрид топал к хижине, а развеселившийся дементор бодро порхал вокруг него.
Грейбек в задумчивости почесал в затылке.
- Он хоть подумал, чем эту тварь кормить будет?
- Вот уж не моя проблема, - злорадно сказал Макнейр. - Впредь будет знать, как швырять меня об стенку.

Драббл.

«Слесарем!»
Автор: Младшая старшая сестра зельевара
Жанр: стеб
14.11.2012

– ...Слесарем! – провозгласила Распределяющая Шляпа, едва коснувшись головы Драко Малфоя. Зал потрясенно затих.
– Что?! – срываясь на писк, неверяще воскликнул мальчик. – Ты! Гадкая, грязная, вшивая тря...
– Слесарем-слесарем! – с откровенным удовольствием повторила Шляпа и скрипуче добавила: – Еще спасибо мне скажешь!
Драко разрыдался. Снейп увел его из зала.

10 лет спустя
– Дорогой! – требовательно позвала Джиневра Поттер. – Давай зайдем в эту мастерскую!
– Зачем? – Гарри терпеливо вздохнул, перекладывая стопку покупок с левой руки на правую. – У нас ничего не сломано. По крайней мере – прямо тут.
– Я с мастером посоветуюсь насчет заедающего замка в кухонной двери!
Гарри сильно сомневался, что консультация в отсутствие собственно замка чем-то поможет, но спорить с молодой супругой было себе дороже, и он послушно свернул под вывеску «Мастер Эм» с начищенными буквами-шестеренками.
– Здравствуйте, я к вам за советом!.. – с порога начала Джинни.
Гарри не стал вслушиваться в ее красочный рассказ про то, как замок «Сначала он так «крр, крр», потом «чк-чк!», а потом раз – и заедает!», а пошел вдоль прилавка, рассматривая разложенные на полках механизмы, видимо, готовые вернуться к хозяевам, и висящие по стенам грамоты.
– ...но будет лучше, если я сам посмотрю, – убедительно закончил мастер, а получив адрес, удивленно воскликнул: – Поттеры? То есть, я прошу прощения за назойливость, но вы действительно тот самый Гарри Поттер?
Гарри, который наконец-то обратил внимание на собеседника жены, с удивлением понял три вещи: мастер не старше его, фраза «тот самый Гарри Поттер» именно с этими интонациями ему странно знакома, и лицо мастера – тоже.
– Да, я Гарри Поттер, – сказал он. – А вы?
– Драко Малфой. Я поступал в Хогвартс в один год с вами, – сказал молодой широкоплечий парень, выходя из-за стойки и протягивая руку для пожатия.
– И вас распределили в слесари, точно, – Гарри с энтузиазмом пожал твердую мозолистую ладонь, наконец отчетливо вспомнив бледного остроносого мальчишку, так досадившего ему в поезде. Теперь эти воспоминания доставляли ностальгическое удовольствие. – Про вас потом много говорили, я слышал, ваш отец был в страшной ярости, директора едва не сместили...
– О да, – хохотнул Малфой. – Папенька рвал и метал... а потом нанял мне лучших учителей по слесарному делу, даже магглов не побрезговал привлечь!
– И что, вы не жалеете? – не сдержав любопытства, спросил Гарри.
– Пфе, – сказал собеседник. – Слышал я, что все эти годы в Хогвартсе творилось! Нет уж, я бы туда сам не сунулся. Да и вообще, мне нравится мое нынешнее занятие, люблю, знаете, руками работать.
– Дорогой, – настойчиво сказала Джинни, напоминая о себе.
– Так я зайду, взглянуть на замок? – спросил Малфой.
Гарри кивнул и вышел.
По дороге к дому его занимали две мысли: «Интересно, а Шляпе он спасибо сказал?» и «А ведь я когда-то мечтал стать столяром...»
Но Джинни бы не одобрила внезапную смену профессии. Какая жалость...

Драббл.



Как Северусу Снейпу повезло
Автор: Miloshevich
Пейринг: СС, ЛМ, преподаватели Хогвартса
Жанр: Humor
Аннотация: Куда деть то, что тебе не нужно? Правильно, послать другу!
2009.10.28

Северус, я не имею ни малейшего понятия, откуда он взялся. Он нагадил на мои бумаги. Выкинуть я его не смог: Драко орёт, как фестрал в месяц гона. Второй день орёт, между прочим. Бестолочь малолетняя, пообещал зверьку, что позаботится о нем. Нарси утверждает, что это что-то вроде старинной ритуальной формулы.
Да хоть Нерушимая, Мерлин их побери, защитников природы! Я не могу больше терпеть это животное в своем кабинете. И в своей спальне. Представь себе, Сев, он колючий, а по ночам фырчит и громко топает.
Что он ест, я не понял. Но ты разберешься. Зельеварам же положено что-то знать о животных, так?
Удачи. Жду в следующую субботу.
Люциус

Снейп посмотрел на обездвиженную тушку и хмыкнул. Сказать по правде, он действительно неплохо разбирался во всяческой фауне, но исключительно с точки зрения ценности различных ее составных частей в качестве ингредиентов для зелий. Но он смутно догадывался, что в данном случае эти познания применить не удастся: вряд ли Люциус придет в восторг, если узнает, что из его зверюшки сварили пусть даже очень стоящее зелье.
- Фините Инкантатем, - со вздохом произнес Снейп.

Малфой ничуть не лукавил: ежик действительно топал, фыркал и с упоением портил любую бумагу, до которой ему удавалось добраться. Снейп потихоньку закипал. К следующей субботе, до которой оставалось еще почти две недели, его настроение грозило превратиться в цунами местного масштаба и нанести серьезный ущерб покою обитателей Малфой-Мэнор.
«Сон у него чуткий. А выкинуть не может. Драко дал ежу обещание. А Нарцисса-то какова! Педагог! Уволюсь к драклам и оставлю ее деканом вместо себя. Пусть этим чудовищам чувство ответственности прививает – вдруг преуспеет? Все пауки в Запретном лесу передохнут. А мне и не жалко».

Усадив ежика на кресло, и образцово-показательным тоном для первокурсников-гриффиндорцев объяснив ему, что слезать с этого кресла настоятельно не рекомендуется, Снейп вышел в соседнюю комнату, чтобы найти необходимый ему справочник.
Раздался негромкий стук, которого увлекшийся поисками Снейп, конечно, не заметил, и в кабинет вошел профессор Флитвик.
- Кхе-кхе... Северус, вы здесь? Я по поводу завтрашнего расписания. Вы не могли бы провести зелья второй и третьей парой вместо моих уроков? А я подменю вас в пятницу, если хотите.
Снейп, наконец, услышал, что у него гость. Предложение насчет замены не вызвало у него раздражения, однако это надо было как следует обдумать, о чем он и вознамерился сообщить Флитвику.
- Так как, Северус? – настойчиво повторил декан Рейвенкло, обходя стол с фланга. Ежик фыркнул. Флитвик ахнул.
Снейп осторожно выглянул из-за дверного косяка и с интересом стал ждать продолжения.
- Это вы? Вы не зарегистрированы? Я… я обещаю, никому ни слова… Но как вам удалось сохранить это в тайне?
Ежик фыркнул с таким презрительным выражением, которое сделало бы честь и самому Снейпу, чем окончательно уверил Флитвика в правильности его догадки.
- Подумайте, пожалуйста, над моим предложением, - еще раз напомнил он и удалился из кабинета, аккуратно прикрыв за собой дверь и бормоча себе под нос:
- Кто бы мог подумать, такая анимагическая форма!
Северус вышел из укрытия и посмотрел на ежа с некоторой долей уважения.
«Возможно, Люциус, твой подарок окажется мне полезным. А пока попробуем угостить его молоком, печеньем и кашей. Должен же этот зверь что-то есть».

Профессор Флитвик, конечно, не сказал никому ни слова – он сдержал своё обещание. Но он не обещал ничего не говорить самому себе! Привычка декана тихонько обсуждать без посторонних собеседников разные интересные вопросы была прекрасно известна его ученикам. А если добавить к этому факту способность рейвенкловцев быстро анализировать полученную информацию и делать выводы, то нет ничего удивительного в том, что через пару дней весь Хогвартс обсуждал сногсшибательную новость.
- Северус, это безобразие. Вам следует зарегистрироваться! Какой пример вы подаете ученикам!
Миневра разорялась уже минут десять, ежик безмятежно пофыркивал, а Снейп, притаившись за дверью, решал непростую дилемму. Ему очень хотелось выйти сейчас с невозмутимым видом и поинтересоваться у МакГоннагал, с каких это пор она разговаривает с ежами, да еще и называет их именами своих коллег. Но это означало отказаться от чудесной возможности наслаждаться одиночеством в спальне или Выручай-комнате, не беспокоясь, что его начнут искать, а, найдя, станут отвлекать от книги и бутербродов с паштетом.
- Я, конечно, не стану ставить в известность Министерство. Но надеюсь, что вы сами осознаете свою ошибку и исправите её.
На этой патетической ноте МакГоннагал вышла, дыша праведным гневом.
- Что ж, если Министерство дознается, всегда можно будет доказать мою невиновность. В любом случае в дураках останется кто-то другой, - философски заметил Снейп, угощая ежика кусочком яблока.

Мое чтиво.

Все могло быть иначе
Автор: Гнев Господень
Пейринг:Гарри Поттер, Северус Снейп
Рейтинг: G
Жанры: Джен, Ангст, Драма, Психология, Даркфик, AU
Размер: Мини
Описание:Слепящая ненависть к ребенку давно умершего врага. Неосторожный шаг. И от чего и от кого на самом деле может зависеть победа Той или Иной Стороны?
19.10.2013

Северус Снейп стоял в кругу Пожирателей Смерти, ощущая чудовищную усталость. Опять нападения. Опять зелья... Опять пленники и пытки…

Лорд возродился в июле девяносто второго. Дамблдор экстренно собрал Орден Феникса. Снейп помнил, с каким отвращением он глядел на собравшихся. Располневшая и обрюзгшая Молли Уизли, подурневший Артур Уизли, хромоногий и безглазый Грюм, вечно воняющий мочой Флетчер, мерзкий оборотень Люпин…

И он — профессор зелий Северус Снейп. Двойной шпион. Носящий на руке Темную Метку, но доносящий на Лорда Дамблдору…

Уизли не стало тем же летом, во второй половине августа. Пожиратели Смерти напали на «Нору» и хладнокровно убили всех ее обитателей — Молли, Артура и пятерых детей — будущего шестикурсника Перси, близнецов Фреда и Джорджа, будущего второкурсника Рона и собирающуюся только поступать в Хогвартс малышку Джинни. Убили грубо, по-маггловски — перерезав горло. Говорят, опытнейшие авроры, увидев залитые кровью стены, пол и лестницы, блевали, как первокурсники, впервые потрошащие жабу.

Гостившему у них Гарри Поттеру повезло — буквально за два часа до нападения он отпросился с Биллом Уизли в «Гринготтс»…

Через неделю убили Лонгботтомов. Но не так жестоко, как Уизли — две Авады. Когда их нашли, бабушка с внуком лежали на полу. Старушка обнимала внука, словно наседка, пытающаяся защитить цыпленка.

Не защитила…

На Хеллоуин девяносто второго года из Азкабана сбежал Сириус Блэк. Под шумок, вместе с отбывающими там срок Пожирателями. Дамблдор как-то договорился с Министерством, и Хогвартс отправили охранять дементоров.

Блэка не нашли. А ближе к Рождеству, когда в Хогсмиде гуляло большинство учеников и часть преподавательского состава, состоялось нападение Пожирателей Смерти. И на их стороне выступили дементоры, с которыми как-то сумел найти общий язык Лорд.

Снейп помнил ужас и отчаянье в глазах тех, кто умирал на его глазах. После нападения осталось лежать тридцать четыре тела, из которых двадцать шесть принадлежало ученикам Хогвартса, шесть — жителям Хогсмида, а еще двое убитых были Минерва МакГонагалл и Филиус Флитвик.

Хогвартс пришлось закрыть. Ученики разъехались по домам. Кого-то отправили в другие школы — Дурмстранг и Шармбатон, кого-то решили обучать на дому.

А потом нашли Блэка. Точнее, то, что от него осталось. Труп со следами жестоких пыток бросили посреди Косого Переулка в канун Нового Года.

Орден Феникса перебрался в дом на площади Гриммо, 12, который перешел к тому же Поттеру. Оказывается, Блэк был его крестным, и, согласно магическому законодательству, Поттер был его наследником…

Дамблдор умер в феврале девяносто третьего. Его убил Грюм. Поттер, разумеется, пытался защитить старика, но не получилось. Хоть он и убил Грюма в ответ, Дамблдора было уже не воскресить…

— Северусссс… — шипящий голос Лорда вывел Снейпа из задумчивости. — Подойди…

Двойной шпион, член Ордена Феникса и Пожиратель Смерти, привычно встал на колено перед Темным Лордом, потянулся рукой к краю мантии…

— Северуссс… Значит, ты последний из Ордена Феникса…

— Простите, милорд. Еще остается мальчишка Поттер, — стараясь говорить с максимальной неприязнью, произнес зельевар.

Лорд внезапно рассмеялся.

— Северус-Северус… Думаешь, я не знаю…

Далее последовала вспышка заклинания, и Снейп потерял сознание…

Когда он очнулся, то обнаружил себя лежащим на холодном каменном полу. Попытка подняться не получилась — руки и ноги обхватывали плотные металлические оковы.

— Доброе утро, профессор, — мягко произнес рядом знакомый голос.

Снейп вздрогнул, подтягивая к себе острые колени, и с ужасом воззрился на мирно сидящего на деревянной табуретке в углу Гарри Поттера, Мальчика-который-выжил, Спасителя Магической Британии.

— Поттер… Что… Как вы попались?! — выдохнул-прохрипел Снейп.

— Я? — улыбнулся Поттер, и бывший преподаватель почувствовал, как в мозгу начала оформляться какая-то мысль-догадка, но она была настолько невероятной…

Поттер сунул руки куда-то за спину и вытащил каменную чашу.

«Думосброс», — узнал Снейп.

— Вы… предатель… — обмирая от понимания, прошептал он.

— Я? — улыбка подростка в подрагивающем свете факела казалась оскалом. — Я? Ничуть.

— Вам… верили…

— Да, — согласился Поттер. — Верили. Только вот в чем проблема, профессор. Меня никто не спрашивал, что же хочу я. Меня предназначили на роль какого-то непонятного Спасителя, не спрашивая моего согласия.

— Пророчество…

— Ой, да пошло это пророчество, профессор Снейп, — расхохотался Поттер. — Знаете, сколько всего напредсказывала Трелони? Последний месяц ее пребывания в гостях у милорда она сыпала ими по три-четыре штуки в день. Из них не сбылось ни одного! Да вы сами, может быть, в курсе — когда Хог еще работал, эта стрекоза каждый день кому-нибудь смерть пророчила… Если бы они сбывались, то Хог бы повымер без наших с милордом усилий.

— Гарри… — зельевар сам не понял, откуда взялось это «Гарри» вместо «Поттер», — он же убил твоих родителей…

Подросток вскочил на ноги, навис над своим бывшим учителем. На секунду Снейпу показалось, что в зеленых глазах, так похожих на глаза Лили, блеснули красные огоньки.

— Профессор, а напомните мне, пожалуйста, кого убил аврор Джеймс Поттер? Чьими родителями они были? Не знаете? А я скажу. Линда Нотт, мама Теодора Нотта. Альфред Келли, отец Блейза Забини. Он даже не успел жениться на его матери. Мне назвать еще имена? Почему-то им право на месть не предоставили.

— Он… Он… — слов не находилось.

Поттер внезапно успокоился и сел обратно. Поерзал, устроил на коленях поудобнее думосброс.

— Собственно, я так и думал, что у вас будут ко мне вопросы. Думаю, часть моих воспоминаний вам пояснит многое…

В чашу скользнула серебристая волна воспоминаний. Думосброс подвинули буквально к самому лицу Снейпа, и едва ли не силой втолкнули бывшего профессора в…

…узкую комнату с косым ступенчатым потолком. Снейп огляделся. Кроме него, здесь находился худой мальчишка в замотанных проволокой очках и не по размеру большой одежде, невероятно заношенной.

Неожиданно по потолку застучало, на замызганную постель (а тут, оказывается, была постель) посыпалась труха.

Кажется, сверху действительно были ступени…

— Гарри, несносный мальчишка!

— Иду, тетя Петунья, — со вздохом пробормотал мальчишка и нехотя выбрался из…

Чулана?

Снейп дернулся, выныривая из воспоминаний Поттера.

— Что это было, Поттер? — забыв о своем положении, язвительно поинтересовался зельевар.

— А, ничего, — улыбнулся подросток. — Обычное утро моего детства. Мне девять. Смотрите дальше.

— Что это была за клетушка?

— Моя комната. Точнее, мой чулан. Я там жил до тех пор, пока мне не пришло письмо из Хогвартса.

Снейп вздохнул и погрузился снова в жизнь Поттера…

...побои… голод… насмешки толстого, свиноподобного Дадли… снова побои… крики «Ненормальный!»… запрет на слова «магия», «волшебство»… упреки…

И тут, словно вспышка…

Фотография. Простая, черно-белая. Маггловская. Фотография мальчика и девочки, сидящих на траве и не замечающих никого и ничего, кроме друг друга.

Обмирая, в мальчике тридцатишестилетний Северус Снейп узнал себя.

Девочкой была Лили Эванс.

Худенькие пальчики того Поттера перевернули карточку…

«Лили Эванс и Северус Снейп. Дружба навек», — было выведено кривым детским почерком. Почерком Лили Эванс…

Из воспоминаний Снейпа выбросило, словно пинком.

— Откуда… вы достали эту… — голос предательски пропал.

— А, в мусоре нашел, — равнодушно пожал плечами Поттер. — Тогда у нас еще камин работал. Потом его Дурсли заложили, когда я проговорился, что волшебники с помощью каминов путешествуют… Вот мусор и жгли. Тетя Петуния на чердаке прибиралась. Я ту фотографию украл, да.

Поттер бережно собрал воспоминания в стеклянный пузырек, затем достал из мантии еще один флакончик и вылил в думосбор.

Снейпа снова завертело в воспоминаниях. Но теперь среди безнадежности и боли он чувствовал другую эмоцию мальчика — надежду…

«Я найду маминого друга Северуса Снейпа»…

…Сотни писем из Хогвартса… Хагрид… Косой Переулок… «Хогвартс-экспресс»… Распределение…

…-А кто это такой? — палец направлен на хмурого сальноволосого мужчину за преподавательским столом.

— А… Это профессор Снейп, — равнодушный голос еще-живого-Уизли.

— Северус… Снейп? — голос предательски дрожит.

— Ага…

...радость. Детская, ничем не замутненная радость. Предвкушение…

— …Слава — это еще не все, мистер Поттер….

Обида. Отчаянье… Но где-то внутри — надежда.

— Сэр, — робкий вопрос, — вы знали мою маму..?

— Заткнитесь, Поттер! Не смейте даже упоминать ее!

Обида… Отчаянье… Но где-то внутри — надежда…

— Сэр… ну пожалуйста… вы же были ее другом…

— Вон, Поттер! Двадцать баллов с Гриффиндора!..

Отчаянье…

— Я не уйду! Вы ведь обещали ей! «Дружба навек»! Пожалуйста…

Резкий толчок в грудь, так, что хрупкая детская фигурка улетает куда-то вперед… Четкий чеканный шаг… И хруст под каблуком…

Снейп похолодел. Он помнил, как наступил тогда на очки Поттера, но…

Это были не очки. Это были пальцы мальчика…

Выныривая из думосброса, Снейп ощутил, как его снова затягивает, но уже в беспамятство.

— ..рвейт! Энервейт!

— Поттер…

— С возвращением, сэр, — в голосе Поттера звучали нотки какой-то радости или даже удовольствия. — Как вижу, вы досмотрели… Дальше я бы хотел просто рассказывать, если позволите. Ведь у вас много вопросов…

— Гарри…

В голове Снейпа было пусто. Он смотрел на такого незнакомого ему Поттера, смотрел в такие знакомые глаза любимой женщины…

— Я потом пошел в Больничное крыло, да, — подросток вытянул перед собой правую руку с искривленным большим пальцем. — Мадам Помфри сказал, что неудачно упал. Она поверила, дала мне Костерост. Только вот, как мне сказали в Мунго, был задет какой-то «участок роста», так вроде… Это неизлечимо, даже если мне и удалить все кости из руки, палец снова будет кривым. Но, тем не менее, профессор, я хотел бы вас поблагодарить за это. Если бы вы тогда не сломали мне его, то я бы никогда не понял свое место в этой жизни…

Снейп молчал, с каждым мгновением все больше и больше осознавая…

— Мне все время говорили, что я Спаситель. Что я убийца Вольдеморта. Меня благодарили незнакомые мне люди, дарили подарки, улыбались и восхваляли. Но я не сделал ничего. Велика роль — побыть стенкой, об которую убился Темный Лорд. В чем моя заслуга, профессор, скажите? Именно моя? Что я сделал? А ничего.

Поттер поерзал, сунул руки в карман мантии, достал маггловские сигареты, прикурил.

— Мне говорили, что я такой хороший, славный, так похож на отца, истинный гриффиндорец… Когда мы пошли с Хагридом в Косой Переулок, он мне все уши прожужжал, какой, мол, хороший Гриффиндор и какой мерзкий Слизерин… Затем Уизли в поезде пучил глаза и твердил о том, что Гриффиндор — это круто… И я уговорил эту треклятую Шляпу отправить меня на Гриффиндор, хотя она предлагала мне Слизерин…

Зельевар вытаращил глаза. Шляпа предлагала Поттеру Слизерин? Хотя… В связи с событиями последних лет…

— Что, удивлены? А я верил тогда в сказку… Я старался быть таким, каким мне описывали гриффиндорцев — честным и благородным. Я надеялся, что сумею оправдать надежды всех… Только, оказалось, все это чушь. Если я учился лучше всех, мне завидовали и кривились. Если я учился плохо, то надо мной смеялись. Если я пытался нарушить школьные правила, то меня этим попрекали: «Мальчик-который-выжил не может вести себя неприлично!», если же соблюдал, то смеялись: «Гриффиндорец-педант! Тебе бы в Пуффендуй!» А потом… Потом, лежа на холодном полу в коридоре рядом с дверью в вашу лабораторию, я задал себе один вопрос…

Подросток сделал последнюю затяжку, загасил окурок, достал следующую сигарету.

— Задал вопрос, — повторил он, — «Кому я должен?» И знаете, профессор. Это было лучше всяких Бодрящих Зелий. У меня даже рука перестала болеть на какое-то время.

— На тебя надеялись… — беззвучно произнес Снейп, но Поттер его услышал.

— И что? Я вот надеялся, что вы… Ай… В общем, в Больничном Крыле я перебрал всех, кого знал, и понял, что я вовсе не обязан спасать ваш долбанный мир от Темного Лорда повторно. Потому что мне не для кого. Понимаете? Нет тех, ради которого мне стоило надрываться. Ради Дурслей, которые обращались со мной, как со скотиной? Или ради Дамблдора, который отправил меня к ним? Ради грязнокровки Грейнджер, которая не могла пройти мимо, чтобы не начать меня поучать: «Гарри, ешь овощи, а не мясо, они полезней. Гарри, убери за собой. Гарри, держи перо правильно. Гарри, делай взмах палочкой так, а не так. Гарри, делай так, а не этак…» Рона Уизли, который ничего не хотел делать сам, а считал, что все ему должны? Или ради тех, кто ни черта не сделал для меня, а лишь награждал восторженными взглядами «О, это же сам Гарри Поттер!» Я должен был рвать свою задницу ради чьих-то щенячьих глаз?

Снейп вздохнул, попытался сесть поудобнее, но у него не получилось. Мешали оковы.

— Я однажды решил проверить, насколько люди готовы жертвовать ради меня, который должен был пожертвовать ради них. Я начал просить у однокурсников. У кого — списать, у кого — пару сиклей. У кого-то попросил колдографию «Пушек Педдл», у кого-то еще что-то, уже не помню… Знаете, мне дали просимое лишь два человека. Остальные твердо дали понять, что я, конечно, герой, но не у них на содержании…

Внезапно подросток замолчал, надолго уставившись в пространство перед собой. Когда зельевар уже отчаялся ждать продолжения и попытался задремать, Поттер заговорил снова.

— Я хотел спасти мир ради вас, профессор. Точнее, ради друга мамы — мальчика Северуса. Я пытался представить, какой вы. Я знал, что вам уже за тридцать. Я пытался представить, кем вы стали… Когда я вас увидел, я понял, что сказка есть. Но когда вы сломали мне руку, даже не поняв этого, я понял, что волшебство — это еще не сказка. И я понял, что вы ничем не лучше остальных. И мир спасать стало незачем, профессор Снейп…

Бывший преподаватель Хогвартса вздохнул.

— Вы любили мечту, Поттер. А я — живой человек.

— Именно, профессор. Вы помогли мне понять это. И я вам благодарен. Иначе бы все случилось по-другому… Когда я прошел те испытания, что для меня приготовил Дамблдор, на первом курсе… Там, в Запретном коридоре на третьем этаже, я встретился с Лордом. И я всего на секунду задумался, когда он предложил отдать ему камень и встать на его сторону. И знаете… Я не пожалел ни разу.

— Вы идиот, Поттер… — скривился Снейп. — Лорд манипулирует вами…

— Отнюдь, — подросток улыбнулся, потянулся. — Он выполнил все, что обещал. Я хотел знаний — он взялся обучать меня. Я хотел власти — он дал мне ее. Я хотел мести — он дал мне и это. Он даже дал мне любовь и семью, которой мне не хватало…

— Вы… Вам верили, Поттер, — с каким-то ожесточением проговорил Снейп. — Вам… верили.

— А разве я дал повод? — сделал изумленный вид подросток. — Нет, это вы были рады верить мне. Ну, и обмануться. Дамблдор почему-то решил, что я на его стороне, хотя я ни разу этого не говорил. Меня притащили на собрание Ордена Феникса, познакомили со всеми. И даже не проверили левую руку. А я ношу Метку с самого возрождения Темного Лорда, с конца первого курса. Я первое время боялся, что меня разоблачат, но милорд дал мне персональный порт-ключ, который мог сработать откуда угодно, хоть из Хога. Правда, один раз.

Снейп закусил губу. Когда начались убийства членов Ордена Феникса, на Поттера не думал никто. Даже его заставили пить Веритасерум. А Поттера — нет.

— Знаете, а Нарцисса Малфой — очень добрая женщина, — внезапно проговорил сидящий на табуретке Поттер. — Я никогда не думал, что материнская любовь — такая. Я впервые почувствовал себя нужным и… да просто ребенком, когда она обняла меня и сказала, что будет рада подарить мне семью. Драко, конечно, возмущался, но Люциус сумел объяснить ему, что ревновать не стоит… И знаете… я всегда хотел такого отца, как лорд Малфой. Строгого, но ласкового… И пусть они приняли меня по приказу Темного Лорда, но, тем не менее, я люблю их искренне. И я знаю, что они полюбили меня. Пусть не так же сильно, как Драко, но после Дурслей мне достаточно и этого.

— И чем вас не устроили Уизли? — фыркнул Снейп, пытаясь растереть затекшие запястья. — Молли вас тоже любила.

— О, Уизли… Профессор Снейп, а вам нравилось, когда вас изводили Мародеры? Нет? Мне тоже, когда надо мной постоянно потешались близнецы. Когда Рон постоянно нудел о каких-то тупых вещах. Когда Джинни истекала слюнями, видя меня, и не могла связать даже два звука, не говоря уже о двух словах. Наглый и надменный Перси… И благосклонно взирающая на все это Молли. И забившийся в свой гараж Артур. Да я б удавился, если бы Лорд не пошел мне навстречу и не перерезал этих идиотов.

Поттер достал еще сигарету.

— Если Уизли и любили меня, то мне было противно от их липкой и приторной любви.

— А почему вы не убили Билла и Чарли? — поинтересовался Снейп.

— Билл на нашей стороне, — улыбнулся Поттер. — А на Чарли мне плевать — я его видел один раз, когда дракона отдавал. Будет мешать мне или милорду — убью.

Бывший профессор вздрогнул от равнодушия, с каким Поттер произнес эти слова.

— А чем вам не угодил ваш крестный?

— Блэк? — выдохнул дым Поттер. — А, когда я его нашел в Визжащей Хижине, то обрадовался. Думал, что он действительно сторонник Лорда. Начал с ним говорить, и понял, что ошибся. Блэк, когда понял, что я с Темным Лордом, едва меня не убил. Меня спас Петтигрю. После этого, сами понимаете, пришлось принимать меры. Блэк так и не согласился служить Лорду…

— И вам не было его жалко?

Поттер на секунду замер, затем покачал головой.

— Нет. Потому что он меня не любил. Я был для него «щеночек» ровно пять минут. До тех пор, пока он не увидел мою Метку. А затем я стал для него «ублюдком» и «прихвостнем Сами-знаете-кого». И душить меня он начал без всякого сожаления. Почему же я должен был жалеть его?

— А Лонгботтомы?

— А… Ну, тогда Лорд еще верил в пророчество, и убил Невилла на всякий случай.

— На всякий случай?!!

— Ну да. Профессор, вы так говорите, будто не знаете нашего Лорда.

— А Дамблдор? Его вы убили, подставив Грюма?

— А вы догадливы, — улыбнулся Поттер. — Всегда ненавидел старикана и урода. А Грюм забыл простую вещь — «Постоянная бдительность!» Палочкой Грюма я убил Дамблдора. А запирающие заклятия не срабатывают для меня. В доме, который принадлежит мне. Как-то все это упустили… И да, Лорд с самого возрождения знал, что вы предатель. Да, вот вы — предатель. Вы клялись Лорду в верности — и переметнулись к старику с дольками. И никто этого не скрывал, кстати. Весь Хог был в курсе, что вы бывший ПС, оправданный. Только бывших Пожирателей не бывает. Бывают действующие, бывают мертвые, а бывают предатели. Вы не признавали себя сторонником Лорда и были живы… Да и я сам не без глаз и ушей. Благодаря тому, что Дамблдор впихнул меня в Орден Феникса, я мог наблюдать, что именно вы говорите старикану, а что — Лорду. Вывод напрашивался сам собой.

Снейп прижался головой к каменной стене.

— Что вы будете делать со мной, Поттер? — глухо спросил он.

— Я? — переспросил подросток. — Я — ничего. Вы умрете здесь сами. Умрете с мыслями о том, что все могло быть иначе. И, надеюсь, это вам поможет не забыть…

С этими словами Гарри Поттер вложил в руку Северуса Снейпа детские очки. Абсолютно целые.

Драббл.

Поттер, протри свои розовые очки!
Автор: Анри1
Рейтинг: G
Жанры: Джен, Фэнтези, AU, Учебные заведения

Утром за завтраком на стол Гриффиндора спикировала небольшая сова в красивом ошейнике. Потоптавшись между тарелок с пирожками и сосисками, она приблизилась к руке Гарри Поттера. Студенты переглянулись - Гарри редко получал почту. Он неуверенно протянул руку к сове, но она пробралась на руку Поттеру и протянула лапку с привязанным маленьким розовым конвертиком почти к лицу национального героя.
Рон от удивления открыл рот, и... полупережеванная пища вывалилась, не встречая заслона на пути. "Фу!" - послышалось от многих увидевших это передернувшихся студентов.

- Рон, закрой рот! - Гермиона была на страже. - Гарри, от кого письмо? Гарри, дай его мне, я проверю его на проклятья! Гарри!
Но герой только чуть дернул рукавом. Он был занят. Думал.
Потому что как только он притронулся к конвертику, на нем появилась надпись: "Поттер, сделай вид, что письмо от какой-нибудь девочки из Шармбатона, а то всю конспирацию мне порушишь! Ну же! Улыбнись и включи мозги!"
Решившись, Поттер неуверенно улыбнулся. А подумав, что кто-то просто решил подшутить над ним, еще и покраснел от стыда. Что было как раз кстати.

- Гарри, от кого письмо? Гарри! - Гермиона не унималась.
- Гермиона, что с тобой? - Поттер наконец-то обратил внимание на подругу.
- Гарри, от кого письмо?
- Гермиона, в чем дело?
- Скажи мне, от кого письмо! Я вижу надпись, но не понимаю, что там написано! Чары на письме настроены наверняка только на тебя! Дай его сюда! - Грейнджер требовательно протянула руку за письмом.
- Может, ты успокоишься? Гермиона, я не понимаю - ты кричишь громче Рона. Что с тобой? - Гарри, зажав отвязанный конвертик в руке, даже не подумал протянуть его Гермионе. С той точно происходило что-то непонятное.

- Гарри Джеймс Поттер! Отдай мне письмо! - Гермиона вскочила из-за стола. Теперь уже не только гриффиндорцы, но и представители других факультетов смотрели на представление, разыгранное Грейнджер.
- По-о-тти, твоя нечистокровная подружка ревнует тебя к какой-то девочке, решившей написать тебе письмецо с признаниями в любви? Надеюсь, письмо с сердечками? Кстати, а Уизел одобряет ваши отношения? Я думал, что это он с ней крутит... Надо же, а Грейнджер не дура, прилипла именно к Золотому мальчику, и плотно - вон как нападает, готова письмо из руки выдрать! - не узнать раздавшийся в тишине зала голос было невозможно. Малфой никогда не упускал возможности уколоть Поттера. А уж если под раздачу могли попасть и Рон с Гермионой...

- Заткнись, хорек!.. – Рона бесил один взгляд на блондина.
Гермиона моргнула, оглядела Большой зал – практически все студенты и преподаватели смотрели на неё. Ей стало неудобно. Прошептав: «Извините», она села на свое место. И дальше девушка смотрела только в свою тарелку, не поднимая взгляд. Хмыкнув, Поттер решил, что с него довольно, лучше он прочитает письмо где-нибудь в пустом коридоре.

Гарри встал, одернул мантию, повесил на плечо сумку с учебниками и пошел к выходу из зала. Рон, еще не успевший позавтракать, дернулся было за ним, но сосиски смотрелись так аппетитно… Вздохнув, Уизли решил позаботиться о собственном желудке. Намеки на отношения Гарри и Гермионы он пропустил мимо ушей, так как практически никогда не вслушивался в завуалированные оскорбления и пренебрежительные оценки ненавистного аристократа. Грейнджер все также неподвижно сидела над тарелкой.

А Поттер, поплутав по коридорам школы, устроился на одном из широких подоконников и наконец-то выпустил из рук письмо. Положенное на подоконник, оно вдруг начало расти. И немного погодя приняло нормальные для письма размеры. Гарри разглядывал письмо и не мог решиться его открыть. Подумав, что слова Гермионы про проклятья не такая уж и неправда, он взмахнул палочкой над конвертом и прошептал выученные после Турнира Трех Волшебников чары определения проклятий для корреспонденций. Ему пришлось их выучить после многочисленных писем, кричалок и посылок, приходивших на его имя тогда.

Чары ничего не показали, и Гарри открыл конверт. Кроме письма, там было и несколько колдографий Парижа. Гарри узнал город по видневшейся на всех фотографиях Эйфелевой башне. Виды города были красивы, но ничего не объясняли. Герой взялся за письмо. Читая, он все больше впадал в шоковое состояние. Письмо было от Малфоя. Начиналось оно так: «Поттер, протри свои розовые очки! А лучше вообще их выбрось! Мне, как чистокровному волшебнику и представителю старинной волшебной семьи Малфой, противно смотреть, как ты себя приниженно ведешь.

Ты что, не понимаешь, что тебя используют? Все твои друзья, хотя их не так уж и много, не правда ли? Всего двое! А почему? Может, потому что ходят за тобой, как охрана? И никого не подпускают к тебе, даже студентов с твоего факультета? Ты чистокровный волшебник! Возьмись, наконец-то, за ум! Да хоть Кодекс своего Рода почитай! Может, это тебя встряхнет! И не вздумай спрашивать у заучки, где тебе Кодекс Рода брать, а то с тебя станется. И побежит наша стукачка за очередной кучкой… долек лимонных.
Кодекс Рода обычно в банке в сейфе лежит, если у Рода нет Главы. Ты ведь пока не принял ни Род Поттеров, ни Блеков? Смойся тихонько в банк и обратись к своему поверенному. Выспроси про вступление в Род, по Кодекс. И проверься, наконец, на зелья Подчинения! А то ходишь как дурак под Империо, слушая указания «друзей».

Так, теперь главное – я НАДЕЮСЬ, что ты избавишь наш мир от Лорда. Очень надеюсь. И даже помогу тебе в этом, но не открыто, а через письма – запоминай! – «от знакомой девочки из Шармбатона, с которой познакомился на Турнире, но не думал, что она напишет. Классная девчонка, наверное, я буду с ней переписываться. Нет, не спрашивайте её имя! Вы же мне не все про свои сердечные дела рассказываете, вот и я не буду, и не настаивайте, а то поругаемся. И мнение директора мне в этом вопросе не указ, я же не говорю ему, с кем ему встречаться и переписываться!»

Запомнил, что тебе говорить твоим тюремщикам и контролеру? И не вздумай обижаться на мое письмо – любезностей я тебе не обещаю, только помощь.
Будешь в Лондоне, зайди в хорошую магическую аптеку, попроси проверить глаза, вдруг возьмутся сварить тебе индивидуальное зелье для лечения глаз? Но это дорого. Хотя счет из аптеки гоблины все равно оплатят - из твоего сейфа, так как это касается здоровья Наследника.

На этом пока все. Фотки можешь «засветить» перед друзьями. Письмо сожги прямо сейчас. Следующее письмо я пришлю тебе послезавтра, с той же совой. Как отвяжешь такой же идиотский розовый конвертик, привяжи к лапке свой ответ, и смущенно улыбайся на вопросы. Говори, что это не их дело, кто тебе пишет. Чмоки-чмоки, мой герой!»

Поттер, придя в себя после прочтения письма, посидел немного, раздумывая над содержанием. Было как-то необычно думать, что Малфой за ним наблюдает не только с целью высмеять и оскорбить. И он верил в то, что Гарри справится с Лордом Судеб. Это вдохновляло. Гарри хмыкнул и перечитал письмо еще раз, а затем сжег, спрятав колдографии во внутренний карман мантии.

- Что, Малфой, значит, Кодекс почитать? Не позорить чистокровных? Ну-ну… - парень поправил на переносице старые круглые очки… уже с позапрошлого лета с простыми стеклами, и, насвистывая про себя мотив услышанного в Париже этим летом популярного маггловского шлягера, дважды Лорд старинных темных магических Родов направился на сдвоенный урок Зельеварения в очередной раз изображать из себя идиота-неумеху. Что было очень трудно, имея за спиной полученные этим летом во Франции Мастерство по Зельеварению, Чарам, Артефакторике и Ментальной магии.

Кричер мог быть действительно невыносим, и Хроноворот ему в помощь, заразе ушастой…

Падение.

 

 

                            Контрольный выстрел перед макси по ЗВ.

                                          Звездные войны, фанфик. 

                                      Мини, джен, закончен.

                           Люк Скайуокер, Пиетт, НМП, Мара Джейд, мельком Вейдер и Император.



Аннотация: Его считали джедаем, защитником мира и справедливости, но его первый подвиг - убийство огромного количества людей одним выстрелом торпеды. Его считали светлым - но он был рожден от истинного Повелителя Тьмы. Его называют Магистром Ордена Джедаев - но он носит черные одежды воина-ситха. Его считали добрым... но его больше не интересует чужое мнение. И он совершенно не собирается ему соответствовать. Не стоило покушаться на его семью...



Примечания автора: я не могу вспомнить, помер Пиетт или нет в шестой части, так что, у меня он живехонек. Нравится мне этот мужик, это ж какие нервы надо иметь, чтобы с Вейдером работать, и даже успешно! Еще... имя первенца Люка изменено.
 

 

 

                                   Падение - это тот же полет, только не вверх, а вниз.

                                                                                    Люцифер.



Люк стоял перед огромным панорамным окном, на самом верхнем этаже огромного мрачного здания, и смотрел на звезды. Чернота космоса, глубокий бархат ночного неба, в складках которого покоились звезды, колющие его глаза холодными лучами света. Вокруг царила тьма, ласково окутывающая его в своих объятиях. Тихо... спокойно... словно в глазу бури.

Тьма... нежная, ласковая, тихая... Родная. Она еле слышно напевала ему колыбельные, успокаивая его страхи и отгоняя сомнения. Давно, уже очень давно он перестал опасаться ее нежных рук и стальной хватки... слишком давно. С тех самых пор, как стоял перед погребальным костром, где в жарком пламени сгорало тело его отца.

Именно тогда, при виде призраков Йоды и Бена в нем зародились первые сомнения. Призрака Анакина Скайуокера не было. О, некто светящийся, молодой почему-то и лыбящийся широкой ухмылкой стоял между джедаями, едва не нацепив на себя плакат с надписью "Вернувшийся на Правильную сторону Силы блудный сын Ордена Джедаев" , да вот только была небольшая проблемка - не чувствовал Люк родства с ним. Совершенно. Но было ощущение присутствия кого-то могучего, темного, тихо стоящего на краю поляны в тенях.

Тогда он совершил первый свой умный поступок - промолчал. Он не смотрел в ту сторону, не демонстрировал интерес... ничего не сказал. Только смотрел на огонь, небрежно кивнув призракам джедаев, и чувствовал, как в груди начало ворочаться что-то странное, непонятное.

Зарождающаяся злоба.

Он тогда стоял, закутавшись в черную мантию, отгородившись от мира и слишком добрых и всепрощающих взглядов капюшоном, надежно окутавшись барьером из радости и некоторой толики грусти, густо армированных дюрастиловой уверенностью в правильности своего поступка, скрывая в глубинах души разочарование, подпитываемые сомнениями и яростью.

Темный сгусток молчал, но Люк знал, что для неизвестного, или, вернее, слишком хорошо знакомого гостя его истинное отношение к происходящему фарсу не является тайной, ведь он сам оставил в своих щитах лазейку. Тишина царила на поляне, пронизанная пониманием и одобрением. Он отвернулся от костра и пошел в ночь, спиной чувствуя тяжелый, но не враждебный взгляд.

- Еще не время, сын...

- Не время... Отец.

***

Годы шли, Люк носился по галактике, разбираясь с неожиданно свалившимся на него наследством, пытался наладить отношения с так неожиданно обретенной сестрой, закопавшейся в политику по самую макушку. Теперь Лея стала еще более фанатичной и нетерпимой, чем была, галактика продолжала воевать, ведь Империя развалилась на Осколок и Республику, из ниоткуда, словно грибы после дождя, повылазили одаренные самой различной направленности.

Люк все также пытался нести Свет, но Тьма все сильнее грызла его душу. Были и неудачи с учениками, были и неудачи с личной жизнью. Только пять лет назад он встретил ту, что смотрит на него, не как на непонятное извращение природы, Героя Восстания или источник влияния... Мара Джейд совершенно не испытывала к нему пиетета, высказывала все, что думает, и легко могла попытаться дать ему в глаз, если ее что-то не устраивало.

Сильная женщина, как раз такая, которая может стать рядом, если она сама этого захочет... Что ж, он сделал все, от него зависящее, чтобы у нее появилось такое желание.

Спустя десять лет после уничтожения второй Звезды Смерти он сделал ей предложение, на которое милостиво ответили согласием... что до сих пор приводило его в невероятный восторг. Люк прекрасно понимал, как ему повезло. Мара была форсюзером, обученным форсюзером. С ней не надо было скрывать свои возможности, общение в Силе говорило за них лучше всяких слов, но, самое главное, она дала ему то, что он уже отчаялся получить.

Семью.

Миг, когда он узнал, что у него будет сын, был счастливейшим в его жизни. Когда он взял его на руки впервые - мир перевернулся. Ничто не могло сравниться с этим моментом.

Люк держал на руках тихо сопящий сверток, и паранойя медленно поднимала свои головы из глубин подсознания. Тогда он снова ощутил присутствие темной энергии, одобрительно смотрящей на него и его самую драгоценную ношу. Невидимый гость невесомо прикоснулся пальцами к щечке спящего младенца, осторожно, но ощутимо сжал на мгновение тяжелыми ладонями его плечи и ушел, оставляя одного.

- Я рад, сын...

- Спасибо, отец.

***

Гость приходил неоднократно. Пришел и тогда, когда Люк прилетел на Вьюн, осматривая неожиданное наследство от отца - Замок Баст. Громадное сооружение ему понравилось. Тут он чувствовал себя, как дома. Уютно, надежно, спокойно. Именно тут он прятался иногда от мира и его назойливых обитателей, когда дела, связанные с Новым Орденом Джедаев, совсем его замучивали, именно тут он погружался в Силу, все больше и больше раскрывая свои способности и таланты, именно сюда он привез Мару, и именно здесь родился его сын.

Мара замок одобрила. Для Руки Императора он был олицетворением ее мира, того, в котором она жила и который мечтала вернуть, здесь было надежно и защищенно, а еще про это место никто не знал. Идеальное убежище. Впервые за долгие, долгие годы услышавшее детский голос.

***

Люк мрачно смотрел на звезды, погруженный в медитацию. Сила заполняла его целиком, предостерегая, что скоро что-то случится. Что-то опасное, то, что нельзя допустить. Мужчина нервничал, теряясь в догадках. Было ощущение, что он стоит перед выбором, который определит всю дальнейшую жизнь, причем, это повлияет не только на него, но и на судьбы других. Бросив взгляд на датапад, Скайуокер поморщился, и стал собираться. В замке было пусто, Мара с малышом Корвином отсутствовали, находясь в Храме. Пора и ему перебраться туда, краткий отпуск закончился.

***

Магистр Ордена Джедаев шел к своему любимому кораблю, и черные одежды колыхались в такт его шагам.

***

Фирмус Пиетт недовольно покосился на болтающих пассажиров роскошного пассажирского лайнера. Старый солдат был недоволен и раздражен. Его возмущало отсутствие дисциплины, намертво вбитой в подкорку службой под началом Лорда Вейдера, ему не нравились охранники, какие-то слишком беспечные, его вообще все бесило до крайности.

Последние пятнадцать лет были одной полосой неудач. С тех пор, как погиб Вейдер, все пошло наперекосяк. Иногда Пиетт жалел о том, что не разделил его участь, но когда такие мысли приходили ему в голову, он гнал их и продолжал нести службу. Что с того, что нет ни Императора, ни Лорда... никого достойного?

Зарвавшиеся чинуши его не впечатляли. Единственный, кто был более-менее достойным, на его взгляд, находился на противоположной стороне и старательно отгораживался от политики, иногда давая по слишком наглым лапам. А жаль... судя по той информации, что смогла раздобыть разведка, гены у этого кандидата очень даже подходящие, впрочем, это и так было видно. Но он никогда не согласится... а жаль.

Адмирал вздохнул, меланхолично покосившись на стол, уставленный разнообразнейшими закусками, и недоуменно моргнул. Что-то в группе, сидящей за соседним столиком царапнуло глаз. Он осторожно покосился, недоуменно рассматривая невысокую рыжеволосую молодую женщину с маленьким мальчиком лет трех-четырех, не больше, сидящую в компании трех крепких мужчин в свободных одеждах. Одежда... покрой был смутно знаком, Фирмус наморщил лоб, пытаясь вспомнить, неожиданно один из сидящих пошевелился и на мгновение в складках ткани мелькнул странный металлический цилиндр.

Воспоминания прошили мозг, заставив вздрогнуть.

Световой меч.

Джедаи...

Фирмус знал, что Люк Скайуокер возродил Орден, но этот вопрос его не сильно интересовал, так что встреча с тремя совершенно не собирающимися скрываться одаренными стала сюрпризом. С тремя... или с четырьмя?

Пиетт уставился в пространство, вспоминая мельком увиденные детали. Молодая женщина, одета в костюм и плащ, плавные движения, острый взгляд зеленых глаз... служба на "Исполнителе" очень многому его научила. Лорд Вейдер не терпел некомпетентности, так что, приходилось тренировать внимание, уметь анализировать обстановку и делать еще много других вещей... Все для того, чтобы выжить.

Пиетт прекрасно помнил, как на его глазах Лорд задушил Оззеля, находящегося на другом корабле, прямо во время сеанса связи. Он опять покосился на сидящих и поймал в ответ внимательный зеленый взгляд. Женщина некоторое время словно считывала его, а потом кивнула, как старому знакомому, успокоив напрягшихся спутников, заставляя задуматься - они знакомы?

Мысленно покрутив ее изображение перед глазами, Пиетт разочарованно моргнул. Нет, не знакомы. Но вот лицо малыша... Мальчик со смугловатой, словно загорелой кожей, светлыми, золотистыми волосами и яркими голубыми, словно светящимися глазками был чем-то знаком. Пиетта не отпускало чувство, что вот это лицо, только постарше, он уже видел. И неоднократно. И не в самой мирной обстановке.

Малыш ассоциировался с опасностью. Прочно и уверенно.

Мысль крутилась в голове, Фирмус нахмурился, пытаясь ухватить догадку за кончик... неожиданно погас свет, все взвизгнули, а затем наступил ад.

Все четыре двери вылетели, сшибая тех, кто находился поблизости. В помещение скользнули несколько мощных силуэтов в броне, легко, скользяще, словно не чувствуя ее веса. Пиетт поймал взглядом светящиеся красным т-образные визоры и похолодел.

Мандалорцы.

Что происходит? Какого лучшие наемники галактики штурмуют пассажирский лайнер?

Адмирал нырнул под стол, джедаи вскочили, зажигая мечи. Женщина было дернулась, но резко передумала, откатываясь с малышом в сторону, прямо к Пиетту.

- Адмирал, подвиньтесь.

- Мы знакомы? - светски поинтересовался Пиетт, остро сожалея об отсутствии бластера и ножа выживания.

- Да. Просто никогда не встречались лично. Мара Джейд. Рука Императора.

Пиетт вздрогнул, смотря на довольную произведенным эффектом женщину. Рука Императора... он не слышал этих слов уже долгие пятнадцать лет.

- Госпожа...

- Без официоза, пожалуйста. Обстановка не располагает. Хотя... если вам будет от этого легче... Служба под началом Лорда Вейдера для вас даром не прошла, не так ли?

Джедаи атаковали, но численный перевес и подготовка мандалорцев сводили на нет превосходство одаренных. Пассажиры только повизгивали, вжимаясь в пол и отползая в стороны в поисках укрытия.

- Именно, госпожа, - с облегчением кивнул Пиетт. Действительно, даже если все рушится, субординация должна быть соблюдена. За этим Лорд следил особо. Мара понимающе хмыкнула, очень нехорошо сверля взглядом происходящее. Джедаи проигрывали. Да, они нашинковали половину захватчиков в мелкий фарш, но Мара четко видела, что все не так хорошо, как кажется на первый взгляд. Вот упал один, застыв в странной позе - скрюченной, словно все мышцы разом свела судорога, второй... Третий ринулся на врагов, успев красивым финтом отрезать одному мандалорцу руки и голову, а второго рассечь на две половины, но на этом его успех и закончился: в спину джедая чтото вонзилось и тот тоже рухнул на пол, корчась от боли.

Пиетт осторожно тронул Мару за рукав и та показала пальцем в сторону. Фиермус перевел взгляд и похолодел: у стены стояло несколько закутанных в черное фигур, сверля замерших в ужасе разумных желтыми глазами. Возле одного из них стоял дроид, опускающий руку с прикрепленным к ней оружием.

- Что происходит, госпожа?

- Не могу четко понять, - медленно произнесла Мара, прижимая к себе сына, с любопытством рассматривающего все происходящее возбужденно горящими голубыми глазками. Пиетт в очередной раз отметил странное: ребенок не плакал, не дергался, не возмущался и не капризничал, тихо сидел в объятиях матери и с любопытством смотрел на окружающую их бойню. Страха в мальчике не было, совершенно. Почему?

- Наследственность хорошая, - ответила Мара на незаданный вопрос. Пиетт подобрал челюсть, собираясь. Было ощущение, что он снова на "Исполнителе", и вот-вот в дверь войдет фигура в черных доспехах. Он замер, мучительно пытаясь удержать язык, и внимательно рассматривая повернувшегося к нему малыша. Золотые волосы, голубые глаза, смуглая от природы кожа... догадка вертелась на языке, мучая неуловимостью. Мара сжалилась:

- Мой сын - Корвин Скайуокер.

Пиетт застыл. Голубые глаза с любопытством смотрели на него, но Фирмус видел другие лица, запечатленные на голофото в толстых папках с данными разведки. Взрослое, с ледяными глазами и более темными кудрями... Его почти полная копия, только локоны светлее, на подбородке ямочка... Внук Энакина Скайуокера, Дарта Вейдера, Темного Лорда Ситхов... Сын Люка Скайуокера, Великого Магистра Джедаев...

Теперь понятно, почему малыш вызывал такие странные ассоциации...

- Великая Сила... - прошептал адмирал, по-новому оценивая творящееся вокруг. - Ми... - он осекся, едва не выпалив: "милорд будет недоволен". Мара спокойно смотрела на осторожно окружающих их врагов.

- Да, Люк будет очень недоволен.

- А?

- Он уже знает.

***

Ученики пятились, пытаясь не поддаваться накатывающему песчаной бурей ужасу, подальше от стоящего в центре огромного зала молодо выглядящего светловолосого мужчины в черном. Кожа заскрипела, когда сжалась рука в перчатке... пол тихо, но ощутимо задрожал. Глаза слепо смотрели вдаль, наливаясь невыносимо ярким голубым светом.

- Коджир...

- Да, Магистр, - шумно сглотнул рослый парень лет двадцати.

- Подготовьте "Рассекающий". Немедленно.

Люк развернулся и быстрым шагом вышел из помещения, оставив свидетелей произошедшего облегченно выдыхать. Влетев в свой кабинет, он дернул пальцем, открывая встроенный в стену маленький сейф. В раскрытую ладонь спикировал сейбер. Прикрепив его на пояс слева, он захлопнул дверцу и направился к площадке, на ходу отдавая распоряжения встревоженным ученикам.

***

Мара сидела, держа на руках сына. Ровная спина, уверенный взгляд, ни следа паники или нервозности. Сантер просто любовался этой картиной - Супруга Великого Магистра Джедаев. Действительно... супруга. Настоящая Леди.

- Госпожа Джейд. Крайне приятно познакомиться. Наслышан. Адмирал... - острый взгляд каре-желтых глаз впился в невозмутимое лицо Пиетта, с неудовольствием отмечая полное равнодушие, написанное на нем. Эмоции, как ни странно, соответствовали. Адмирал волновался только самую малость, преобладал спокойный фатализм и уверенность в своих силах. Интересно... это последствия службы или адмирал от природы такой флегматик?

Пиетт слегка кивнул, замерев около Мары. Жизнь стремительно возвращалась в то прежнее состояние, в каком она пребывала до того жуткого момента, как покалеченный "Исполнитель" врезался в Звезду Смерти. Он тогда смотрел сквозь иллюминаторы спасательного транспорта и еле удерживал слезы, отдавая честь погибающему кораблю.

С того мига он чувствовал себя неполноценным. Но сейчас... сейчас, глядя на окружающие трупы, вдыхая запах раскаленной плазмы, крови и обожженного мяса, ощущая себя противостоящим непреодолимой силе, он снова был живым. Целым. Заверщенным.

Неопределенность с ревом накатывала на него, но он не боялся. В глазу бури всегда спокойно.

Этому его научил Лорд Вейдер.

***

Сантер сложил руки домиком, благожелательно улыбаясь. Его ученики ровной шеренгой стояли вдоль стены, изображая почетный караул, внимательно наблюдая за теми, кто был истинной целью захвата. Мара молчала, ожидая и рассматривая своего противника.

Высокий, худощавый. Темные гладкие волосы до середины шеи зачесаны назад. Волевое лицо с резкими чертами, упрямый подбородок. Карие, с ясно видимыми желтыми вкраплениями глаза. Одет в броню, чем-то напоминающую мандалорскую, но очень отдаленно. С плеч свисает плащ. На поясе сдвоенная рукоять сейбера - опасное оружие, требующее недюжинной ловкости, координации и реакции. Насколько она помнила, последним с такой штучкой щеголял Дарт Мол.

- Позвольте представиться - Дарт Сантер. Темный Лорд.

Мара дернула бровью, но ничего не сказала. Пиетт почти вздохнул ностальгически, вспоминая последнего, кто носил этот титул. Заслуженно носил... Что сказать... пока что, впечатления на адмирала не произвели.


- Прошу прощения за знакомство при таких обстоятельствах, но у меня не было выбора. Штурмовать Храм... можно, но не принесет желаемого результата. Остается только пытаться поймать вас при перелете, что и пришлось проделать.

Мара все так же молчала, Корвин прислонился к матери и нагло сопел, уснув. Пиетт совершенно не дергался. Сейчас у него есть начальство, вот пусть оно и думает. Тем более, дела касаются одаренных... Адмирала давным-давно отучили от дурной инициативы, которая, как прекрасно известно, наказуема, особенно в тех моментах, где присутствуют ситхи или джедаи. Это в него тоже вбили намертво.

- Рад, что вы не проявили глупого джедайского героизма, как ваши спутники... впрочем, - мужчина бросил проницательный взгляд на малыша, переведя его на слегка выступающий живот женщины, - это было бы воистину глупо. А вы глупой не являетесь... не так ли, Рука Императора?

- Мой Мастер искоренил во мне такие недостатки.

- Ваш Мастер?

Мара с хорошо показанным недоумением посмотрела на Сантера.

- Дарт Сидиус. Только не надо говорить, что вы этого не знали...

Мужчина хмыкнул, довольно дернув уголком губ.

- Почему же, знал... Скажите, Леди Джейд, когда вы приняли предложение Люка Скайуокера, вы сделали это по своей воле, или повинуясь воле своего Мастера?

Мара застыла, заледенев. Обвинение, брошенное ей в лицо требовало только одного - смыть его кровью.
Если бы Мастер услышал его, он вырвал бы этому самозванцу сердце... после долгих дней пыток.

- Я ведь понимаю его, Люк Скайуокер - это истинное чудо, которое не повторяется. Его сестра и в подметки ему не годится, с ней не имеет смысла работать, истинная Наберриэ, ничего от отца! Совершенно! Но Скайуокер... - Сантер восхищенно покачал головой, всплеснув руками, - он истинный сын своего отца. Даже лучше. Такой потенциал, который еще и развивается! Даже сейчас...

Мужчина внимательно смотрел на сверлящую его взглядом женщину.

- Скажите, вы ведь знаете, что он все еще не достиг своего потолка? Даже сейчас, в сорок, ему есть куда расти! Это просто невероятно... такая мощь, и совершенно неконтролируема! Какое упущение...

- А вы решили, что сможете накинуть на него узду? - иронично дернула губой Мара, прижав к себе неожиданно проснувшегося сына, смотрящего на незнакомца перед ним. Пиетт покосился на него и резко отвел глаза: взгляд малыша был странно расфокусирован. Словно он кого-то слушал, очень внимательно.

- У меня уже есть узда, - поправил ее довольно улыбнувшийся ситх. - Вы. Когда я отправлю ему сообщение, магистру Скайуокеру придется подчиниться. И он подчинится. Ведь иначе он потеряет и вас, и своих детей.

Мара странно посмотрела на ситха, но ничего не сказала.

- И не думайте, что ему удасться вас освободить... - по знаку Лорда один из его учеников надел на шеи Мары и Корвина тяжелые металлические ошейники. - Вы ведь знаете, что это за штучки? Пытаться снять не советую.

Мара пожала плечами.

- И зачем вам мой супруг?

- Глупый вопрос... Власть, естественно! Он Наследник Вейдера. Пришлось много отдать за эту информацию, но это того стоило.

- Вы хотите, чтобы он встал возле вас, как Вейдер возле Палпатина?

- Да. Он склонится предо мною, и приведет под мою руку Империю.

- Вы только что совершили ту же самую ошибку, что и мой Мастер. Даже две.

- Это какие-же?

- Первая. Вы решили заставить его сделать что-то против его воли. Силой. Это он, может быть, вам простит... - Мара слегка улыбнулась, глядя на еще дышащий труп.

- Он же джедай, куда он денется! - полупрезрительно бросил Сантер. Ситхи у стены хихикнули. Мара продолжила.

- Покушения на него самого Люк не считает чем-то... особенным. Если бы вы выступили только против него, он бы просто вас убил. Но вы повторили ошибку Императора. Вы покусились на члена семьи Скайуокер. За это он будет убивать вас медленно и мучительно.

- Он - Джедай! - отрубил Лорд, раздражаясь. - Он никогда не поддастся Темной Стороне!

Мара искренне расхохоталась, с превосходством глядя на Сантера.

- С чего вы взяли, что он вообще когда-нибудь был Светлым?

Огромный зал задрожал, когда толстенная дверь раскрылась чудовищным металлическим цветком от удара с той стороны.

***

Сила пела, звеня, словно натянутые струны будоражащей мелодией. Люк поднял в воздух свой любимый корабль, полувоенный образец сделанный на заказ, гибрид боевого истребителя и маленькой пассажирской яхты. Сколько он себя помнил, ему всеглда хотелось летать. Полет был у него в крови, любая техника подчинялась ему сразу и безоговорочно, летать было так же естественно, как дышать. Он не сразу понял, как именно это нужно делать правильно, но подсказки, которые он нашел в Замке, медитации и испытания очень сильно ему помогли.

Сейчас, сейчас он будет не просто пилотировать, нет, сейчас он действительно будет лететь.

Люк прикрыл глаза, сосредотачиваясь на конечной цели своего путешествия, ощущая биение сердец на другом конце нити Силы, протянувшейся между ним и его семьей.

Маленький корабль окутался сетью молний и прыгнул в гипер, скользя сквозь подпространство с немыслимой скоростью и точностью.

***

Лайнер висел в черноте космоса куском металла, ловушкой на одного-единственного разумного. Окутавшись Силой, словно плащом, Люк сосредоточился, осматривая его со всех сторон. Внешних повреждений не было, значит, захватчики просто погрузились на корабль в качестве обычных пассажиров. Сгустки темной энергии концентрировались в одном месте, по коридорам продвигалось несколько неодаренных.

Сосредоточение - и шлюз тихо открывается, впуская неожиданного гостя.

***

Люк скользил по коридору, ощущая запертых в каютах пассажиров, испуганных, страдающих. Тьма всколыхнулась, подпитываясь множеством источников энергии. Скайуокер не обращал на них внимания, продвигаясь к пульсирующей в Силе тройной звезде. Попавшегося по пути наемника он просто убил, резко сломав шею силовым удушением.

Собственная реакция и способ убийства его позабавили: все-таки, гены дают о себе знать.

Наблюдающая из Силы темная фигура одобрительно хмыкнула.

***

Сантер в полном восторге смотрел, как сквозь развороченную, словно попаданием из главного калибра ИЗРа, дверь проскальзывает одетый в черное среднего роста светловолосый мужчина. Он сделал пару шагов, на мгновение замер, окидывая помещение и находящихся в нем разумных одним цепким взглядом, после чего ровным, спокойным шагом направился прямо к сидящим в комфортабельных креслах пленникам.

***

Пиетт застыл, смотря на того, кто мог бы стать надеждой для изувеченной, развалившейся на части Империи.

Джедай?

Где вы видели здесь джедая?

Застывшее маской лицо, ледяные, прозрачные от гнева сияющие глаза, четкий военный шаг, развевающиеся складки плаща, черная одежда. Он смотрел на мужчину, и видел Милорда. Та же резкость движений, та же аура беспощадности.

В сердце адмирала взревели Имперским маршем фанфары.

***

Сила мужа коснулась ее и сына, и Мара успокоилась. Теперь все будет в порядке, осталось только подождать немного. Вот взгляд Люка прилип к ошейникам и женщина вздрогнула, ощутив страшную, ледяную ярость. Скайуокер ненавидел рабство и старался искоренять его по мере возможности, раз уж политики плюют на это в упор. Сантер сам себя загнал в ловушку. Если бы он просто пришел к Люку и попытался поговорить, то, вполне вероятно, остался бы жив и, возможно, цел. Но гордыня и самоуверенность, бич практически всех ситхов, ослепили его. Ошейники... за них ее супруг рассчитается особо.

***

Стоящие по периметру зала дроиды ожили, выпуская тучи парализующих снарядов и самых обычных, примитивных пуль.

Сантер учел возможности обученного форсюзера: даже падаван в состоянии отбить мечом бластерные выстрелы, но вот с пулями гораздо сложнее. Именно так он смог подловить джедаев, сопровождавщих Мару, и именно так он рассчитывал взять живьев Скайуокера.

Бывший инквизитор сумел просчитать многое, не учтя одного: у Скайуокеров все не так, как у всех.

***
Едва раздался звук поворачивающихся турелей и визг выстрелов, Люк раскрыл ладони, ловя мечи. Зажглись лезвия, и спокойно идущего магистра окутал ало-зеленый купол, а его тело накрыл доспехами покров Силы.

Стоящие у стены ученики потрясенно смотрели на идущего сквозь ливень выстрелов мужчину, начиная, наконец, осознавать, против кого они выступили. Их учитель был силен, но это... Теперь было понятно, почему Люка Скайуокера назвали Магистром, когда ему не исполнилось и тридцати. И почему его называют Великим магистром сейчас, когда ему сорок.

Рев обстрела прекратился и ало-зеленый купол распался, открыв совершенно спокойно дышащего Люка. Никакого утомления, даже капельки пота на лице нет. Скайуокер осмотрелся, отметил вышедшего из-за стола высокого мужчину и пялящихся на него с восхищением и зарождающейся опаской учеников, судя по всему, окружающих с боков.

- Магистр Скайуокер... - раздались легкие хлопки, - браво. Я вижу, вы соответствуете своему титулу. Но он вам не поможет...

Резко вскинутая рука в перчатке сжалась в кулак и Сантер захрипел, рванувшись из удушающего захвата. Пиетт едва не смахнул умиленную слезу - так эта сцена напомнила славное прошлое. Ситх вырвался, Люк демонстративно пошевелил затянутыми в кожу пальцами, сверля наглеца нехорошим взглядом.

- Повторить?

- Ты станешь предо мной мною на колени! - вскипел Лорд. Люк, красуясь, зажег алый клинок, становясь в стойку Сокола.

- Не люблю идиотов, - отрезал Люк, размазываясь в пространстве.

Дальнейшее Мара смотрела под грохот сердца.

Раз...

Три шага влево, мечи описывают восьмерку: зеленый отрубает руки неосторожного, алый легким росчерком прорезает горло.

Два...

Шаг назад, приседание на левую ногу, правая вытянута назад. Правая рука ставит блок, левая делает резкий выпад вперед. Зеленый клинок прожигает сердце второго противника.

Три...

Прыжок над пытающимся располовинить его алым мечом, перекат, выпад, алый и зеленый клинок изображают ножницы, отрезая еще одному ситху голову.

Четыре...

Резкий разворот, шаг вправо, легко крутануть в ладони рукоять, так, чтобы лезвие меча смотрело назад, удар. Еще один труп.

Пять...

Противник дрогнул, от него несет ужасом, который, урча, слизывает Тьма, довольно щурясь. Погасить алый клинок, одним движением прилепить его на магнитный пояс, сжать руку в черной кожаной перчатке в кулак. Медленно, с наслаждением. Слышать хрип труса, видеть его скребущие по горлу руки, бросившие меч. Еще одно сжатие - на этот раз за сердце. Воздух разрезает дикий крик, сменяющийся бульканьем, когда раздавленное сердце перестает функционировать.

Шесть...

Последний ученик, самый сообразительный. Гасит меч, падая на колени с низко опущенной головой. На своего Мастера даже не смотрит, уже не беря его в расчет. От него тянет восхищением, страхом и преклонением. Ядреный коктейль, могущий вскружить голову слабому.

Семь... легкий кивок, небрежное движение пальцев. Аппрентис встает с колен единым слитным движением, отходит к стене. Демонстративно глядя только на своего будущего Мастера, ожидая его указаний.

Восемь...

Повернуться к посмевшему покуситься на неприкосновенное и ткнуть в его сторону клинками, вызывая.

***

Сантер яростно сжал ладони, зажигая клинки меча. То, что казалось довольно простым, просчитанным планом, превратилось в бойню, причем, в качестве скота для забоя выступили его ученики и он сам. Проклятый Скайуокер! Ситхово отродье! Он ведь чувствовал, что во всем этом кроется какой-то подвох, но его советник только закудахтал, слыша высказываемые опасения.

А ведь знал, знал, знал, что нельзя доверять этому порождению Тьмы!

Какие цели преследовал инициатор этого плана? Судя по всему, он уже не узнает. Что ж, тогда он постарается сделать все, чтобы тот, кто втянул его в это безумие, не получил ожидаемого!

Глаза ситха стали ярко-желтыми, с отчетливо видимым алым кольцом вокруг радужки. Двойной клинок запорхал в его руках, превращаясь в алый размытый гудящий круг. Он ринулся вперед, нанося первый удар.

Люк отражал атаки противника, анализируя ошейники. Сила сообщила, что не все так просто, как кажется: от ситха шел непрерывный сигнал и, если этот сигнал прервется...

Клинки описали петли бесконечности, захватывая своих собратьев в клещи. Мечи заискрили, рассерженно гудя. Сантер попытался нанести удар силой, но Люк с легкостью уклонился, в свою очередь резко взмахивая мечом, едва не располовинив успевшего отклонится ситха.

***

Пиетт смотрел во все глаза на происходящее. От ярости одаренных дрожал пол и трескались дюрастиловые плиты переборок. Скорость, с которой они передвигались, с трудом улавливалась глазом.

- Потрясающе... - прошептал он, восхищаясь.

- Люк играет, - улыбнулась Мара, поддерживая едва не сваливающегося с ее колен от восторга сына.

- Мама!

- Что, милый?

- Ух!

- Да, папа - настоящий Мастер. Вот подрастешь - он тебя научит.

- Точно? - глаза ребенка сияли, следя за ало-зелеными сполохами.

- Точно.

- Леди Джейд?

- Адмирал?

- Почему милорд играет? Ошейники?

- Да. С ними не так все просто.

Неожиданно Сантер вскрикнул, застыв прогнувшись назад. Из его спины торчали разноцветные клинки. Ошейники щелкнули, раскрываясь, и Мара тут-же отбросила их прочь. Мгновение - клинки исчезли и снова появились, разрубая падающее тело на несколько частей.

Пиетт вытянулся во фрунт, щелкнув каблуками.

- Милорд!

- Адмирал Пиетт.

Люк кивнул, подходя к семье и ловя бросившегося ему навстречу сына.

- Папа!

- Сын.

На мгновение сжав руку Мары, Люк повернулся к ситху, все так же стоящему у стены.

- Подойди.

- Мастер, - упал на колени молодой забрак. Люк некоторое время испытующе смотрел на него.

- Встань. Ученик.

Ситх встал, не поднимая глаз. Люк дернул уголком губ.

- Не надо уничижения. Не люблю. Как тебя зовут?

- Марек, мой лорд.

- Хорошо, Марек. Тебе известно, ради чего все это было затеяно? То, что я прочел, требует уточнения.

- Лорд Сантер хотел восстановить Империю. Стать Императором. Но для этого ему нужна была поддержка, силовая, финансовая... разная. Некоторые чиновники да и военные решили его поддержать.

- А я тут при чем?

- Был... - запнулся Марек, - кто-то, я не знаю, кто... Он сказал лорду, что без Скайуокера ничего не выйдет. Без Наследника Вейдера Империю собрать невозможно.

- Крайне интересно...

Люк задумчиво потер падбородок, осмысливая вырванные из головы ситха сведения. Новости были крайне интересными. Практически вся верхушка Осколка внезапно воспылала ностальгией и желанием вернуть утерянное величие. Грызшиеся ранее моффы и аристократы вдруг выступили единым фронтом, едва ли не пинками погнав новоявленного Темного лорда на его самоубийственную миссию.

И, что самое странное, внезапно все вдруг узнали о его происхождении. Лею никто даже в расчет не принимал! Ее словно не существовало... Были еще разные детали, мелочь тут, мелочь там... но все это напоминало одну большую многоходовую интригу. И еще...

Судя по всему, интриган прекрасно знал, что ничего у Сантера не выйдет. И его это прекрасно устраивало. Но главным было не это. Руководство Республики знало о готовящемся похищении его семьи. Знало... и ничего не сделало, а в высшем властном эшелоне начали появлятся очень нехорошие мысли об опасности джедаев и его лично.

- Милорд?

- Адмирал?

- Скажите, милорд... - солдат собрался с духом и бросился в пропасть, - Вы... Вы... примете власть?

Люк перевел взгляд с горящего надеждой лица Пиетта на Мару. Та только улыбнулась.

- Рука Императора всегда поддержит своего Повелителя.

Скайуокер замер, затылком чувствуя взгляд из Тьмы. Тяжелый, ожидающий. Ничего внезапного в этом предложении не было, он уже давно чувствовал и, даже, предвидел такой вариант. Республика так и не извлекла никаких уроков из прошлого... все так-же выходили законы, ограничивающие права и свободы, все так же махровым цветом цвело рабство, бывшее в Империи вне закона, восстановленная Юстиция защищала тех, у кого деньги.

Словно и не было двадцати лет Имперского правления.

Люк уже давно вырос, и слишком хорошо стал разбираться в политике, хотя и не показывал этого. Может, он бы и отказался от этого щедрого предложения, но Сила ясно показывала: скоро придет враг, которому республика противостоять не сможет. А тех, кто сможет ее спасти, джедаев, руководство с легкостью отправит на смерть. Очередной приказ 66.

Так что... почему бы и нет?

- Адмирал?

Ледяные глаза, военная выправка. Пиетт тут же принялся поедать начальство взглядом.

- Вы все еще скучаете по кораблям?

- Да, милорд! - сглотнул внезапно пересохшим горлом Фирмус.

- Прекрасно. Я тоже скучаю. И, знаете, я всегда хотел постоять на мостике ИЗРа. Что скажете, вы не потеряли навыки управления?

- Нет, милорд! - гаркнул Пиетт. Люк довольно улыбнулся.

- Тогда надо попасть на верфи Куата. Там уже готов мой ИЗР.

- Название, милорд?

- "Экзекутор".

***

Вейдер смотрел на своего сына, смотрел и довольно улыбался. Наконец! Он дождался... его мечта исполнилась, и что с того, что пришлось ждать пятнадцать лет? Мелочи. Рядом с ним сгустился мрак, излучая довольство.

- Вот видишь, Вейдер, а ты сомневался...

***

Люк пропустил вперед своего ученика, Пиетта и Мару с сыном, и обернулся, посмотрев в дальний темный угол.

- И надо было городить такое? Достаточно было просто... попросить.

Я мстю, и мстя моя страшна...

 

                                               Эта идея грызла мой многострадальный мозг уже крайне давно. Музы словно сговорились, доставая меня! И вот результат... итак! Дорогие читатели - представляю вам новый фанф по одной из моих любимых историй - Бличу! Я этот гребаный Отбеливатель не смотрела (не пошло), но читать по нему истории - одно удовольствие. Основой стала заявка с фикбука - http://ficbook.net/requests/9916, творчески мною переработанная. 

 

                                                                                            Джен, мини.

                                                                                    Черный юмор и сарказм,  насилие моральное и физическое, сволочь-попаданец, выносящий всем мозг и полное игнорирование канона, месть без предела. ООС и полное AU.   Ахтунг! Издевательство над моральными ценностями! Настоящего Мужика! Поехали?

 

 

                                                                                          Фендом - Блич.

                                                       Мугетсу (то, что осталось от Ичиго + попаданец), Ичимару Гин, Бьякуя,  Эспада, Готей, где-то бегает Айзен.

                                                                            

 

 

Огромная Луна заливала все окружающее его мертвенным белым светом. Впрочем... особой нужды в этом не было: глаза прекрасно видели и в полной темноте, кроме того, белые пески мерцали своим собственным светом, так что, темно в любом случае не было.

Лежащая на огромном валуне, окруженном скальными обломками поменьше, фигура вздохнула и перевернулась на бок. Руки удобно расположились на горячей поверхности, давая опору голове, когти слегка скребнули по поверхности, оставляя глубокие царапины, матово-белая кожа заблестела в лунном свете.

Широкие хакама радикально-черного цвета скрыли ноги, удобно упершиеся в небольшой выступ, белоснежные бинты, частично обматывающие пояс и грудь лежащего заплясали в воздухе, словно щупальца спрута, рубиновые глаза окинули простирающуюся вокруг пустыню с виднеющимся неподалеку громадным белоснежным зданием, целым архитектурным комплексом.

- Мугетсу-сан? - робкий голос фрасьона разбил царящее вокруг безмолвие. Лежащий слегка повернул голову, показывая, что слушает.

- Зеро-сан! Айзен-сама зовет!

- И че ему неймется, хрычу старому... - буркнул юноша, приводя себя в вертикальное положение одним тягучим движением. Фрасьон восхищенно вылупил глаза, глядя на длинный прямой меч, похожий на полированную кость.

- Веди... Сусанин...

- Э... Зеро-сан, я не Сусанин...

- Пофиг. Я тоже не поляк. Топай!

- Хай!

Шагая за бегущим впереди фрасьоном, тот, кого назвали Мугетсу и Зеро злобно размышлял о том, какой прекрасный вечер ему испортили. Кто-то за это поплатится! Однозначно!

***

Айзен, прищурясь, смотрел на свою самую большую головную боль, если не считать Гина. Ичимару тоже был далеко не подарок, даже на самый извращенный вкус, но ЭТО... Это переплюнуло несносную белобрысую скотину по всем статьям! Недаром они так спелись!

- О Высочайший, озаривший мир своей мудростью, дарующий нам, убогим, свое благорасположение, вбивающий в скудные мозги обитающих в сей скорбной юдоли убогих зачатки разума, ум, честь и совесть нашей эпохи... - нудно затянул гнусавым голосом черноволосый юноша, собрав глаза в кучку.

Гин сделал шаг, прикрывшись спинкой трона, и гнусно заржал, прикрывая рот руками. Айзен вздохнул, возводя очи горе.

- Хватит, чудовище.

Юноша клыкасто улыбнулся.

- Звали?

- Да. Сегодня твой самый счастливый день.

- То есть?

- Бьякуя вернулся в Готей.

Глаза парня вспыхнули рубинами. Обвивающие торс полосы ткани алчно зашевелились.

- Бьякуя... - выдохнул парень.

- Ты убьешь его?

- О, нет! Это было бы слишком просто! - оскалился черноволосый. - Он будет жить... но это будет хуже смерти.

- Помощь нужна? - осведомился Айзен, снисходительно улыбаясь. Парень покладисто кивнул.

- Ага! Мне нужен Гин!

- Я?! - высунулся из-за трона Ичимару. - Почему?

- У тебя почерк красивый, - терпеливо объяснил брюнет.

- Хм!

***

- И почему я это делаю?

Поражаясь самому себе, Гин аккуратно выводил ровный столбики иероглифов под внимательным взглядом Мугетсу. Тоже, та еще загадка. С тех пор, как Ичиго помер, резко лишившись жизни в результате терпеливо организованой Готеем смерти, что произошло вскоре после эпического подвига - спасения малахольной Орихиме, его нрав резко изменился.

Хмурый мальчишка с идеалами, выпрыгивающими из ушей, превратился в циничную сволочь, обладающую на редкость мерзопакостным характером, это даже Гин признавал уважительно, как настоящий профессионал в нелегком деле сволочизма.

- Потому что я тебя попросил, это раз, - наставительно ответил Мугетсу, - и потому, что это настоящее искусство, это два!

- Последний аргумент мне нравится больше... - хихикнул Гин, не отрываясь от своей писанины. Мугетсу похлопал его по плечу.

- Пишите, друг мой, пишите! Это будет шедевр!

Наблюдая, как главное Лихо (хоть не Одноглазое, и на том спасибо!) Хуэко Муэндо выводит ровные строчки каллиграфическим почерком на надушенной бумаге, высунув от усердия кончик языка, Мугетсу вспоминал, как он дошел до жизни такой...

***

Сказать, что Александр Чернов был сволочью - значит, ничего не сказать. Он был сволочью с большой буквы. Работа обязывала. Работа у Сашеньки, как его ласково называли сотрудницы была специфической - молодой мужчина неприметной внешности был самым ценным сотрудником агентства, занимающегося оказанием услуг в сфере черного пиара. Саркастичный, злобный Сашенька был крайне умен и эрудирован, имел прекрасно подвешенный язык, идеально поставленный голос и великолепно развитую речь, скромно, но дорого одевался и пользовался бешеным успехом у прекрасной половины человечества.

Правда, выдержать его долго не могла ни одна надеющаяся на окольцевание особа, но Сашеньку это не смущало, пока что он предпочитал количество качеству. Еще у хорошо оплачиваемого сотрудника агенства "Рога и копыта" было увлечение - манга.

Пафос и превозмогательство, выпучивание глаз и биение пяткой себя в грудь наблюдаемые с экрана приводили его в восторг и порождали очередную идею, приносящую заказчикам много положительных эмоций, а их оппонентам - головную боль и сплошное разорение. И жил бы Александр долго и счастливо, если бы однажды им не заказали человека с атрофированным чувством юмора и крайне болезненным чувством собственного достоинства, что и привело к закономерному результату: любимец женщин и просто прекрасный работник надел на себя деревянный макинтош, а у агенства наступили крайне тяжелые времена, связанные со сменой начальства.

Вот только Александра это уже мало интересовало: провалившись в тьму, навеянную пороховыми дымами, он неожиданно открыв глаза обнаружил, что мало того, что находится черт знает где, так еще и тушка не его, а его самого любимого героя: недалекого идиота цвета апельсина с растроением личности.

Непонятно почему дохлый Ичиго мутировал в Мугетсу: замотанную в бинты полумумию с улыбкой, которой позавидует белая акула, алыми милыми глазками, коготками, и полным отсутствием еще хоть кого-то во внутреннем мире. Во всяком случае, свежезаселившийся Александр не нашел ни следа пустого или заготовки Баха - Зангетсу. Исчезли, словно их и не было, хотя тесак остался, мутировав в длинную катану с прямым лезвием, словно сделанную из кости. Причем, что самое интересное, в мече чувствовался зарождающийся разум.

После долгой прочувствованной речи, сплошь состоящей из матерных конструкций, Александр решил взять творческий псевдоним - Мугетсу, и принялся шарить в памяти тела в поисках подсказок. Нашел. Все было просто и примитивно до ужаса: после удачного рейда за малахольной Орихиме руководству Готея не понравилось растущее вне их контроля дитятко. Попытки повлиять словесно не привели ни к чему хорошему, на шантаж Ичиго обиделся, разделав посланцев как бог черепаху, и тогда от него просто и незатейливо избавились, подловив в безлюдном месте.

Как остатки тушки оказались в Уэко, было неизвестно, наверное Пустой слишком сильно хотел выжить. Куда исчез Зангетсу, было в принципе понятно: свалил на историческую родину, а вот его сокамерникам не повезло - сражающиеся за управление телом Ичиго и Пустой взаимно прибили друг друга, их силу и прочее поглотил нежданный гость, свалившись в самый интересный момент прямо им на головы, что, впрочем, последнего не смущало - делиться жилплощадью хоть с кем-то он был не намерен.

И теперь дитя индустриального мира с успехом заняло свою ступеньку на социальной лестнице Хуэко, и мечтало страшно отомстить непосредственному исполнителю приговора - Бьякуе.

***

Глава клана Кучики с недоумением рассматривал изысканно пахнущее послание, свернутое затейливым цветком и запечатанное сургучной печатью. Никакого герба не было, подписи отсутствовали, только тонкий аромат дорогих духов щекотал ноздри. Осмотрев нежданный сюрприз Бьякуя осторожно сломал печать, развернул лист плотной розовой бумаги и погрузился в чтение великолепных стихов, начертанных прекрасным каллиграфическим почерком.

Неизвестная дама любовалась цветущей сакурой, следя за опадающими цветками и сожалела о скоротечности ее цветения.

Почесав бровь, Кучики пожал плечами и бросил послание в ящик стола.

***

Через неделю мужчина недоуменно смотрел на свернутое тюльпаном письмо, на этот раз - нежно-желтого цвета, с золотыми краями. Ренджи едва не заработал себе косоглазие, пытаясь хоть как-то заглянуть внутрь. Письмо постигла участь его предшественника.

Еще через неделю ситуация повторилась. И через неделю. И еще через неделю... неизвестная поклонница ледяного аристократа стенала о неразделенной любви, надеялась на взаимность и робко выражала надежду на то, что когда-нибудь они встретятся.

Через полгода Кучики начал проявлять интерес. Еще через полгода он стал проявлять признаки нетерпения при приближении выходных. Готей судачил о том, что у отморозка Бьякуи появилась воздыхательница и заключали пари на тему - кто бы это мог быть? А к письмам прибавились изящные икебаны и сладости.

***

Гин шуршал кисточкой, рожая очередной шедевр изящной словесности, Мугетсу выламывал себе мозг, готовясь к предстоящей операции, фрасьоны сплетничали, Эспада дралась за право занять лучшие места. Полтора года промелькнули с невероятной скоростью. Операция "Втопчи Бьякую в грязь и попрыгай сверху!" входила в решающую стадию.

***

Бьякуя поправил отворот кимоно и небрежно откинул прядь волос, портящую безупречную картинку. Идеально.

Сегодня он выглядел просто идеально. Покосившись на послание, Кучики еще раз повертелся перед зеркалом и направился в кабинет, взять с собой скромный подарок. Как только шинигами исчез за дверью, в другую тут же просунулась любопытная рожа с прической в стиле "ананас", алчно уставившись на лежащий на низком столике забытый листок.

***

- Все готовы? - Мугетсу обвел строгим взглядом разномастную толпу.

- Да!

- Конечно!

- Твою, ессно да!

- Разумеется!

- Бульк!

Равнодушное пожатие плеч.

- Тогда выдвигаемся!

С ревом и улюлюканьем Эспада полным составом прыгнула в гарганту.

***

Кучики огляделся - место для свидания было выбрано идеально. Тихо, защищенно, укромно. То, что надо. Он присел на лавочку, стоящую под сенью раскидистого клена, созерцая прекрасный вид. Мечтательно прищурился... не заметив целую толпу шинигами, использующих все свои навыки для скрытного приближения и осторожно занимающих лучшие места для наблюдения.

Неожиданно из-за толстенного дерева показалась фигура, закутанная в темный плащ до пола, лицо скрывал низко надвинутый капюшон. В руке неизвестный? неизвестная? держал крупную алую розу, едва распустившуюся.

Кучики учтиво встал и только решил поприветствовать ту, что сумела его заинтересовать, как фигура картинным жестом скинула плащ, показавшись во всей своей красе: парень в каких-то рваных на вид черных хакама, с бинтами, обвивающими торс и лицо. Горели огнем алые глаза, послышался тихий смешок.

Потрясенный Бьякуя не успел как следует осмыслить открывшееся зрелище, как неизвестный нанес первый удар - он встал в позу оперного солиста, готовящегося исполнить самую главную арию, откашлялся (это звучало, как визг пилы, вгрызающейся в неподатливое дерево) и манерно протянул правую руку к шинигами.

Из-за деревьев выскочила толпа пустых, сжимающих в руках разнообразные инструменты. Глава этого необычного оркестра щелкнул пальцами и грянула музыка.

На глазах потрясенной происходящим дурдомом общественности забинтованный Вастер-лорд (а судя по давлению реацу это был именно он) кокетливо отставил ножку и заорал во все горло.

- О, соле! О, соле мио!

Бьякуя застыл в полном ступоре. Раздался грохот, и с вершины кряжистого дуба рухнул Зараки с отвисшей челюстью. Выглянувший Ренджи сравнялся цветом со своей шевелюрой. Из кустов начал доноситься истерический визг, перемежаемый звуками ударов маленьких кулачков по земле. Хрюканье, стоны и писк зазвучали с всех сторон.

Мугетсу допел страстное признание в любви и нанес добивающий удар.

- Уно, уно, уно, ун моменто!

От дерева отделился ярко-розовый силуэт, манерно принявшийся пересказывать содержание шедевра.

- Это история о бедной девушке, которая...

У Кучики задергался глаз, Эспада попадала на землю, не в силах стоять. Нелл и Тия рыдали, обнявшись. Джаггерджак посинел от нехватки воздуха. Аарониро что-то булькал, держась за живот. Старк и Улькиорра молча взирали на происходящее, не обращая внимания на визжащую от восторга Лилинетт. Ямми тихо хихикал, прикрыв рот, Нойторра что-то рычал матерное в полном восторге, а Барраган наблюдал за Бьякуей, злорадно скалясь.

Допев шедевр всех времен и народов Мугетсу раскланялся, сорвав шквал аплодисментов, свиста и криков:"Бис!" и "Браво!", после чего манерно бросил в Бьякую розочкой.

- Прощай, любовь моя! До скорой встречи!

Распахнулась гарганта, в которую шустро прыгнули пустые. У Бьякуи задергались оба глаза. Подошедший Зараки похлопал его по плечу, злобно оскалившись.

- Не тушуйся, Кучики! Догонишь еще свое счастье!

Шинигами, начавшие было очухиваться, застонали, хватаясь за животы.

- Оно вон какое шустрое! Тренируйся! Скорость тебе понадобится! Только это... - гигант состроил опасливую рожу. - Ко мне близко не приближайся!

Раздавшийся дружный стон поставил жирную точку в публичном унижении ледяного аристократа.