Какой покой глубокий, безмятежный... П. С. Соловьева

Какой покой глубокий, безмятежный
В таинственной тени, среди седых стволов,
Там, в самой глубине, где папоротник нежный
Раскинул кружево причудливых листов.

На солнце мох сверкает позолотой
И яркой зеленью на поседевшем пне,
Однообразною, тоскующею нотой
Звучит кукушки крик в глубокой тишине.

Порой мгновенный ветер пронесётся
И слышится в ветвях подобный морю шум,
Как будто старый лес откликнется, проснётся
И от глубоких снов, и от заветных дум.

Как хорошо, забыв свои страданья,
Природы голосам внимать средь тишины
И жадно пить душой горячие лобзанья
И солнечных лучей, и ласковой весны!

ПОЛИКСЕНА СЕРГЕЕВНА СОЛОВЬЁВА
(1867—1924)

Быть чудаком и верить в чудеса

Быть чудаком и верить в чудеса, купаться летней ночью в море звёздном, за журавлём гоняться в небесах — я точно знаю: никогда не поздно. дыханье от восторга затаив, увидеть волшебство в совсем привычном, и, слыша незатейливый мотив, величье ощущать в полёте птичьем. бежать куда-то за своей мечтой, вновь совершая тысячу ошибок, не сомневаясь, спор вести с судьбой и грезить о награде из улыбок.

Читать далее...

БАЛЬМОНТ: "Серебряные россыпи"...У ног твоих я понял в первый раз


* * *

У ног твоих я понял в первый раз,
Что красота объятий и лобзаний
Не в ласках губ, не в поцелуе глаз,
А в страсти незабвенных трепетаний, -

Когда глаза - в далекие глаза -
Глядят, как смотрит коршун опьяненный, -
Когда в душе нависшая гроза
Излилась в буре странно-измененной, -

Когда в душе, как перепевный стих,
Услышанный от властного поэта,
Дрожит любовь ко мгле - у ног твоих,
Ко мгле и тьме, нежней, чем ласки света.

Константин БАЛЬМОНТ

А вот это я ощущаю как любовное откровение для вас, меня и самого Бальмонта. Он сам изумлён и как всегда честен. Прошёл он и через этот искус плоти. Я, как обычно, подарю вам, одно из его безумных откровений, но как хорош он здесь. Вся гамма чувственной любви перед нами, но вот ждёшь ты чего-то ещё, пробиваясь с пылающим лицом сквозь его чувственные загадки: загадка плоти; загадка желания; загадка исполнения. И последняя, самая неожиданная - загадка удовлетворения. Уверен, что вы не раз будете задаваться ими и тогда - вот он, загадочный кудесник любви...А вам - вибрирующее либретто этого светлого чувства...

Июнь

Останови июнь!
Пусть так и будет - лето
ещё в начале. Листья за окном
все в переливах солнечного света.
Ты - есть. Ты - здесь.
Ты тонко пахнешь сном,
вишнёвым соком, солнцем и бальзамом
для губ. И то, что в декабре -
конец времён, нам всем по барабану.
И лень кругОм,
и куб двора согрет
предгрозовыми жёлтыми лучами,
а на площадке детской, где ни плюнь,
целуются,
и пух летит легчайший -
от одуванчиков.
Останови июнь!
Я в нём останусь - оттиском в породе
застывшей, горной, знаком на скале.
Неправ был Соломон, что всё проходит.
Всё остаётся:
миллионы лет
и этот миг, когда рекой лениво
июнь сквозь полдень медленно течёт
Оста...

и ты его остановила,
всего лишь голову склонив мне на плечо.

фотограф: Duc De Salie, модель Lidia_S

Гимн Солнцу... Константин Бальмонт

Я все в тебе люблю,
Ты нам даешь цветы,
Гвоздики алыя, и губы роз, и маки,
Из безразличья темноты
Выводишь Мир, томившийся во мраке,
К красивой цельности отдельной красоты,
И в слитном Хаосе являются черты,
Во мгле, что пред тобой, вдруг дрогнув, подается,
Встают - они и мы, глядят - и я и ты,
Растет, поет, сверкает, и смеется,
Ликует празднично все то,
В чем луч горячей крови бьется,
Что ночью было как ничто.

Без Солнца были бы мы темными рабами,
Вне понимания, что есть лучистый день,
Но самоцветными камнями
Теперь мечты горят, нам зримы свет и тень.
Без Солнца облака - тяжелые, густые,
Недвижно-мрачные, как тягостный утес,
Но только ты взойдешь, - воздушно-золотое,
Они воздушней детских грез,
Нежней, чем мысли молодые.

Ты не взойдешь еще, а Мир уже поет,
Над соснами гудит звенящий ветер Мая,
И влагой синею поишь ты небосвод,
Всю мглу Безбрежности лучами обнимая.

И вот твой яркий диск на Небеса взошел,
Превыше вечных гор, горишь ты над богами,
И люди Солнце пьют, ты льешь вино струями,
Но страшно ты для глаз, привыкших видеть дол,
На Солнце лишь глядит орел,
Когда летит над облаками.

Но, не глядя на лик, что ослепляет всех,
Мы чувствуем тебя в громах, в немой былинке, -
Когда, желанный нам, услышим звонкий смех,
Когда увидим луч, средь чащи, на тропинке.

Мы чувствуем тебя в реке полночных звезд,
И в глыбах темных туч, разорванных грозою,
Когда меж; них горит, манящей полосою,
Воздушный семицветный мост.

Тебя мы чувствуем во всем, в чем блеск алмазный,
В чем свет коралловый, жемчужный иль иной.
Без Солнца наша жизнь была б однообразной,
Теперь же мы живем мечтою вечно-разной,
Но более всего ласкаешь ты - весной.

Константин Бальмонт

БЛОК: "Серебряные россыпи"...Я помню нежность ваших плеч

Я помню нежность ваших плеч
Они застенчивы и чутки.
И лаской прерванную речь,
Вдруг, после болтовни и шутки.

Волос червонную руду
И голоса грудные звуки.
Сирени темной в час разлуки
Пятиконечную звезду.

И то, что больше и странней:
Из вихря музыки и света —
Взор, полный долгого привета,
И тайна верности... твоей.

Александр БЛОК

Блок, непонятно почему, у меня - редкий гость. И люблю я его, и помнится много, а вот сюда не очень охотно. То, что он удивительно самодостаточен и в стихе своём не оставляет предметов к размышлению - видимость, на которую я, однако, попался, очарованный любовными иллюминациями Бальмонта и глубиной постижения предмета Волошиным. Внешне у Блока этого нет, он тонок и чист, но не эстет подобно Северянину. Его строка избыточна, но какую красоту образа несёт, как хороши его прерывистые анимации - от наполненого жизнью цвета и звука до истончающегося на обрыв дыхания призрачного чувства любви. И остаётся от прочтения тонкий аромат Незнакомки и волнение долго не покидает тебя. Соприкосновение и ожидание...

БУНИН: "Серебряные россыпи"...Серебряная Русь

* * *
Бледнеет ночь... Туманов пелена
В лощинах и лугах становится белее,
Звучнее лес, безжизненней луна
И серебро росы на стеклах холоднее.

Еще усадьба спит... В саду еще темно,
Недвижим тополь матово-зеленый,
И воздух слышен мне в открытое окно,
Весенним ароматом напоенный...

Уж близок день, прошел короткий сон -
И, в доме тишине не нарушая,
Неслышно выхожу из двери на балкон
И тихо светлого восхода ожидаю...

Иван БУНИН

Бунина я начал читать раньше всех. Обязателен такой период у любого думающего мальчика-юноши, когда магнетически тянуло к Мопассану и Золя, Апулею и Декамерону. Запретное..., а почему?
Мама, увидев у меня как-то "Пышку" улыбнулась понимающе: "У нас в России любой студент прошлого века, пробовавший писать на темы любви прозу - уже Мопассан. А лучший среди них Бунин, хоть начинал он как блестящий поэт "серебряного века". Да так им и остался в своей дивной прозе в несколько десятков строк". Я уже к тому времени случайно наткнулся на "Натали" и "Легкое дыхание", моё воображение блуждало по "Тёмным аллеям", но стихи...я не слыхал и не читал его, я просто не знал, что у Бунина есть стихи!
Первым опытом были "Осыпаются астры в садах..." - ни слова о любви,... но именно про любовь, так они были напоены ароматом свежей юношеской души с её трепетным ожиданием...чего? не знаю...славного, светлого,...а это всё в любви всегда в избытке...пожелай только.
"Зачем и о чём говорить..." , ну прямо лермонтовское "У врат обители святой", только мягче...тона пастели и чувства приглушены: грусть утешает горечь. А потом пришла ниоткуда эта воистину "серебряная" песня, вы только вслушайтесь. Я ринулся искать в двенадцать лет этих чудо-"серебрянных", наткнулся на Бальмонта... и пропал. В четырнадцать я вновь вернулся к Бунину и не расстаюсь с ним целую жизнь.
Бальмонта я люблю больше всех прочих "серебряных", а их троицу с гигантом Волошиным и волшебником смыслов Брюсовым просто не мыслю вне своего богомировоззрения - так они ясно описали почти всё самое дорогое моего сердца. Но при том всегда помню: "серебряных" мне открыл Бунин этим вот серебром мерцающего росой и чистотой истинно русского утра.

СЕВЕРЯНИН: "Серебряные россыпи"...Пейзаж ее лица


Пейзаж ее лица, исполненный так живо
Вибрацией весны влюбленных душ и тел,
Я для грядущего запечатлеть хотел:
Она была восторженно красива.

Живой душистый шелк кос лунного отлива
Художник передать бумаге не сумел.
И только взор ее, мерцавший так тоскливо,
С удвоенной тоской, казалось, заблестел.

И странно: сделалось мне больно при портрете,
Как больно не было давно уже, давно.
И мне почудился в унылом кабинете

Печальный взор ее, направленный в окно.
Велик укор его, и ряд тысячелетий
Душе моей в тоске скитаться суждено.

Игорь СЕВЕРЯНИН

Сонеты всегда особенно удавались Северянину: своё восторженно-чистое благоговение перед красотой передавал он не только точёным словом, но и тонко выверенной душой формой. И любуешься ты вместе с ним гранями воздушной красоты предмета в обрамлении красивой и ёмкой формы. И тогда сонет этот читается и мыслится каждый раз по иному. Сегодня любуешься ты косами живого душистого шёлка, а завтра - глубоким и прекрасным чувством поэта. И всегда он корош по особому, Король...

БАЛЬМОНТ: "Серебряные россыпи"...Во мне дрожит любовь, как лунный луч в волне

Госпо-о-оди-и-и! Полнолуние же только что минуло, полнолуние, а я-то... Всё обострено до предела, все чувства и желания, нетерпение такое, что почти в невладение собой выливается. Что-то такое немедленно сделать хочется,...или застыть в позе глубочайшей задумчивости и уйти, ускользнуть от этой вечной муки поиска себя в себе...
ПЕЧАЛЬ ЛУНЫ

Ты мне была сестрой, то нежною, то страстной,
И я тебя любил, и я тебя люблю.
Ты призрак дорогой... бледнеющий... неясный...
О, в этот лунный час я о тебе скорблю!

Мне хочется, чтоб ночь, раскинувшая крылья,
Воздушной тишиной соединила нас.
Мне хочется, чтоб я, исполненный бессилья,
В твои глаза струил огонь влюбленных глаз.

Мне хочется, чтоб ты, вся бледная от муки,
Под лаской замерла, и целовал бы я
Твое лицо, глаза и маленькие руки,
И ты шепнула б мне: «Смотри, я вся — твоя!»

Я знаю, все цветы для нас могли возникнуть,
Во мне дрожит любовь, как лунный луч в волне.
И я хочу стонать, безумствовать, воскликнуть:
«Ты будешь навсегда любовной пыткой мне!»

Константин БАЛЬМОНТ

Луна всегда будет оказывать на меня магическое действие: далёкий тотемный предок в своё время построил Аполлону или лунному богу Фебу храм в Дельфах, о чём писал ещё Гесиод.

«Так многославное тут основали святилище Богу
Дети гипербореев, Пегас со святым Агийеем.
Также Олень: он первым пророком был вещего Феба.
Первый, песни который составил из древних напевов».

Это высечено на стене Дельфийского храма и сей день. Наверное оттого любовь лунной ночью, а особенно в полнолуние для меня всегда была открытием себя в любимой, а любимой - в любви. И мои испанские безумья, и тихое уединение в полнолуние с милой на даче кончались одинаково: глубокой, нечеловеческой тоской. Как будто увидел я нечто за пределами магической страсти, да не разглядел. Вновь и вновь принимал я отраву недосказанности и пытку незавершённости, пока простая и ясная мысль не посетила меня и не уняла мой пыл непременно докопаться до истоков: лунная незавершённость есть начало новой жизни, тогда как завершение даже бесконечной как космос страсти как жизни есть смерть. "Остановись мгновенье - ты прекрасно!" - вот же чего требовал дьявол от Фауста за бессмертную душу!
С тех пор не бормочу я на смятых простынях любви подобно Пилату: "И при луне нет мне покоя". Есть... В мечтах о моей любимой!

ФЕТ: "Серебряные россыпи"...Какая ночь! На всём какая нега!


Какая ночь! На всём какая нега!
Благодарю, родной полночный край!
Из царства льдов, из царства вьюг и снега
Как свеж и чист твой вылетает май!

Какая ночь! Все звёзды до единой
Тепло и кротко в душу смотрят вновь,
И в воздухе за песнью соловьиной
Разносится тревога и любовь.

Берёзы ждут. Их лист полупрозрачный
Застенчиво манит и тешит взор.
Они дрожат. Так деве новобрачной
И радостен и чужд её убор.

Нет, никогда нежней и бестелесней
Твой лик, о ночь, не мог меня томить!
Опять к тебе иду с невольной песней,
Невольной - и последней, может быть.

Афанасий ФЕТ

Скромничает Фет, ох, как скромничает! Как вам его май? Как видите, это не только "...люблю грозу...". Образов, что размашисто и смело, нежно и трепетно, набросал он здесь своей бесподобно чуткой рукой, как обычно хватит на поэму. Каждый - поэма! Я уж который раз перечитываю его вдоль и поперек, этого последнего из могикан и предтечу Великого Символа, а попадаешь на эдакое чудо и долго сидишь в изумлении. Хорошо-о-о...