Говорят, знаменитый напиток назван в ее честь. Никаких доказательств этому нет, но поприветствуем: Мария I Тюдор, она же Мария Католичка, она же Мария Кровавая - старшая дочь Генриха VIII от брака с Екатериной Арагонской, королева Англии.

Этой королеве не поставили ни одного памятника на родине (есть памятник на родине мужа – в Испании). В своем завещании она просила воздвигнуть мемориал, совместный для нее и ее матери, чтобы, как она писала, «сохранилась славная память о нас обеих», но воля покойной так и осталась неисполненной. 17 ноября, день ее смерти и одновременно день восшествия на престол Елизаветы, в течение двухсот лет считался в стране национальным праздником, и, прежде чем поколение, помнившее королеву Марию, исчезло с лица земли, в сознании людей прочно укоренилось, что правление Марии было «кратким, презренным и породило нищету», а правление ее сестры «длилось долго, было славным и процветающим». Все последующие годы ее звали не иначе как Мария Кровавая и представляли себе тогдашнюю жизнь по иллюстрациям в «Книге мучеников» Фокса, где палачи-католики пытают закованных в кандалы узников-протестантов. Те в ожидании казни молятся, и лица их озаряют экстатические видения рая. Однако при жизни Марию никто и никогда не называл "кровавой". Наименование королевы Марии как "Кровавая Мэри" появляется в английских письменных источниках только в начале 17-го века, то есть примерно через 50 лет после её смерти!

Мария была весьма неоднозначной личностью - ее многие склонны и оправдывать и считать несчастной, одно бесспорно - это была женщина нелегкой судьбы.

До рождения Марии Тюдор все дети Генриха VIII и Екатерины Арагонской умирали во время или сразу после родов, и появление на свет здоровой девочки вызвало большую радость в королевской семье.
Девочку окрестили в монастырской церкви близ дворца Гринвич спустя три дня, нарекли её в честь любимой сестры Генриха — королевы Франции Марии Тюдор.
Первые два года жизни Мария переезжала из одного дворца в другой. Связано это было с эпидемией английского пота, которой опасался король, перебираясь все дальше и дальше от столицы. Свита принцессы в эти годы состояла из леди-наставницы, четырёх нянек, прачки, капеллана, постельничего и штата придворных. Все они одевались в цвета Марии — голубой и зелёный.
К осени 1518 года эпидемия отступила, и двор возвратился в столицу и к своей привычной жизни. В это время во Франции на престол вступил Франциск I. Ему не терпелось доказать свою силу и могущество, для чего он стремился заключить дружеский союз с Генрихом, через брак Марии и французского дофина. Среди условий, касающихся приданого принцессы, была записана одна весьма существенная оговорка: если у Генриха так и не появится сын, то корону наследует Мария. Это самое первое по времени установление ее прав на престол. При тогдашних переговорах это условие было чисто формальным и несущественным. Генрих пока еще возлагал большие надежды на появление сына — Екатерина снова была беременна и почти что на сносях, — да и в любом случае в те времена казалось немыслимым, чтобы женщина по праву наследования стала королевой Англии. Но, как мы знаем, именно эта, тогда весьма маловероятная возможность и оказалась реализованной.
Королева родила мёртвого ребёнка, и Мария продолжала оставаться основной претенденткой на английский престол. Детство Марии проходило в окружении большой свиты, соответствующей её положению. Однако, родителей она видела весьма редко. Её высокое положение слегка пошатнулось, когда любовница короля Элизабет Блаунт родила мальчика (1519). Его нарекли Генрихом, ребёнок был почитаем как имеющий королевское происхождение. Ему приставили свиту и даровали титулы, соответствующие наследнику престола.
План воспитания принцессы был составлен испанским гуманистом Вивесом. Принцесса должна была научиться правильно говорить, освоить грамматику и читать по-гречески и по-латыни. Огромное значение уделялось изучению творчества христианских поэтов, а ради развлечения ей рекомендовали читать рассказы о женщинах, пожертвовавших собой — христианских святых и античных девах-воительницах. В свободное время она занималась верховой ездой и соколиной охотой. Однако в её образовании было одно упущение — Марию совершенно не готовили к управлению государством. Ведь никто не предполагал...

В своей работе «Наставление женщине-христианке» Вивес писал, что каждая девушка должна постоянно помнить, что от природы она «инструмент не Христа, а дьявола». Образование женщины, по Вивесу (и с ним были согласны большинство гуманистов того времени), должно строиться прежде всего с учетом ее природной греховности. Этот постулат и лежал в основе воспитания Марии. Главное, чему ее учили, это каким образом преуменьшить, смягчить или скрыть фатальную порочность своей натуры. Предложив Вивесу составить план образования Марии, Екатерина прежде всего имела в виду, что это образование должно будет защитить девочку, предохранить ее «более надежно, чем любой копьеносец и лучник».
В первую очередь защита требовалась девственности Марии. Эразм Роттердамский, который вначале вообще считал ненужным давать женщинам в Англии какое-то образование, позднее все же пришел к выводу, что образование поможет девушке «лучше сохранить скромность», потому что без него «многие, по неопытности запутавшись, теряют свое целомудрие раньше, чем осознают, что их бесценное сокровище в опасности». Он писал, что там, где об образовании девушек не думают (разумеется, имелись в виду девушки из аристократических семей), они проводят утро в расчесывании волос и умащении лица и тела мазями, пропуская мессы и сплетничая. Днем в хорошую погоду они посиживают на траве, хихикая и флиртуя «с мужчинами, которые лежат рядом, склонившись на их колени». Свои дни они проводят среди «пресыщенных и ленивых слуг, с очень убогой и нечистой моралью». В такой атмосфере скромность расцвести не в состоянии, а добродетель значит очень мало. Вивес надеялся удержать Марию от этих влияний и потому очень большое значение придавал ее окружению.


Он настаивал, чтобы она с самого раннего детства держалась подальше от мужского общества, «дабы не привыкать к мужскому полу». А поскольку «женщина, размышляющая в одиночестве, размышляет по указке дьявола», она денно и нощно должна быть окружена «грустными, бледными и скромными» слугами, а после занятий учиться вязать и прясть. Вязание Вивес рекомендовал как «безусловно» испытанный метод расхолаживания чувственных размышлений, свойственных всем существам женского пола. Девушка ничего не должна знать об «отвратительных непристойностях» популярных песенок и книг, а всяких там влюбленностей остерегаться, как «удавов и ядовитых змей». Он советовал внушать принцессе страх оставаться одной (чтобы отбить привычку полагаться па себя); Марию следовало приучить к тому, чтобы ей все время требовалось общество других и чтобы во всем она полагалась именно на других. Иными словами, Вивес рекомендовал привить принцессе комплекс неполноценности и беспомощности. Неизменной спутницей этого должна была стать постоянная меланхолия.
В июне 1522 года ко двору Генриха прибыл император Священной Римской империи Карл V. В честь него были устроены богатые празднества, к этой встрече готовились несколько месяцев. На ней был подписан договор о заключении помолвки между Марией и Карлом (помолвка с французским дофином была расторгнута).
Жених был старше невесты на шестнадцать лет (Марии в ту пору было только шесть). Однако, если Карл воспринимал этот союз как дипломатический шаг, то Мария испытывала к своему жениху какие-то романтические чувства и даже посылала ему небольшие подарки.
В 1525 году, когда стало понятно, что Екатерина не сможет родить наследника, Генрих всерьез задумался о том, кто станет следующим королём или королевой. Если его незаконнорожденному сыну были дарованы титулы раньше, то Мария получила титул принцессы Уэльской. Этот титул всегда носил наследник английского престола. Теперь ей необходимо было осуществлять управление своими новыми владениями на месте.
Уэльс ещё не был частью Англии, а только зависимой территорией. Управлять ею было задание не из простых, так как валлийцы считали англичан завоевателями и ненавидели их. Принцесса выехала в свои новые владения в конце лета 1525 года с огромной свитой. Её резиденция в Ладлоу представляла королевский двор в миниатюре. На Марию были возложены обязанности творить правосудие и выполнять церемониальные функции.
В 1527 году Генрих поостыл в своей любви к Карлу. Помолвка между ним и Марией была расторгнута незадолго до отъезда Марии в Уэльс. Теперь его интересовал союз с Францией. Марию можно было предложить в жёны самому Франциску I или одному из его сыновей. Мария вернулась в Лондон.
Летом 1527 года Генрих решил аннулировать брак с Екатериной. Мария при этом становилась незаконной дочерью короля и теряла свои права на корону.
Следующие несколько лет Мария была для Генриха средством давления на королеву. Екатерина не признавала недействительности брака, а Генрих, угрожая ей, не позволял видеться с дочерью.
После самовольного развода Генриха, жизнь Марии нисколько не улучшилась. Он вновь женился, его новой супругой стала Анна Болейн, а Мария была отправлена на услужение к мачехе, отношения с которой не складывались. Но Анна Боллейн была казнена за супружескую измену и Генрих VIII взял в жёны тихую и спокойную Джейн Сеймур. Она родила королю сына Эдуарда, но вскоре умерла. После Джейн, была Анна Клевская, затем Екатерина Говард, а последней — Екатерина Парр. Жизнь Марии все это время по большому счету зависела от того, какие отношения складывались у неё с новыми мачехами.
После смерти Генриха Мария все ещё не была замужем, хотя ей исполнился 31 год. Она была второй претенденткой на престол после Эдуарда — сына Генриха и Джейн Сеймур.
Во время недолгого правления своего младшего брата Мария значительно расширила круг своих придворных. “Дом принцессы – единственное прибежище знатных молодых дам, не чуждых благочестия и добропорядочности, - свидетельствует Джейн Дормер, одна из камеристок Марии, - причем самые благородные лорды королевства добиваются у принцессы места для своих дочерей”. Джейн спала в опочивальне Марии, носила ее драгоценности и разрезала мясо для своей госпожи. Они были очень привязаны друг к другу, и Марии претила сама мысль о том, что Джейн может выйти замуж и покинуть ее. Нередко она говорила, что Джейн Дормер заслуживает хорошего мужа, но что она не знает мужчину, который оказался бы ее достоин. Взойдя на престол, Мария воспрепятствовала браку Джейн с завиднейшим холостяком королевства Генри Кортни. Только к концу своего правления королева разрешила любимой фрейлине выйти замуж за испанского посланника герцога Фериа.


Сам Генри Кортни казался таким лакомым кусочком, что многие считали его подходящей партией для самой Марии. Но, придя к власти в тридцать семь лет, она отвернулась от красавчика Кортни, сочтя его просто избалованным юнцом.

Эдуарду было девять, когда он взошёл на престол. Он был слабым и болезненным мальчиком. Регентами при нем стали герцог Сомерсет и Уильям Педжет. Они опасались, что в случае, если Мария выйдет замуж, то с помощью супруга попробует захватить престол. Её старались держать вдали от двора и всячески настраивали малолетнего короля против старшей сестры.
Основной зацепкой для трений было нежелание Марии — преданной католички — переходить в протестантскую веру, которую исповедовал король Эдуард.
В начале 1553 года у Эдуарда обнаружились симптомы прогрессирующей стадии туберкулеза. Ослабевшего подростка заставили подписать закон о наследии. По нему королевой становилась Джейн Грей, старшая дочь герцога Саффолка. Мария и её сводная сестра Елизавета — дочь Анны Болейн — из претендентов на престол исключались.

Мария взошла на престол, когда ей было 37 - огромный возраст по тем меркам - в тот период, когда Англия, по мнению большинства европейских монархов, потеряла возможность влиять на международную политику, скатившись к временам окончания войны Алой и Белой розы. Дело в том, что Генрих VIII был способен так убедительно создавать иллюзию могущества и величественности, что это распространялось и на его государство. При Эдуарде эта иллюзия рассеялась, а когда в 1549 году фактическим правителем страны стал Дадли, значение Англии как мощной державы утратилось окончательно.
Укрепление английских территорий на континенте требовало денег. В конце июля Реиар записал, что Мария «не может найти средств на текущие расходы» и не знает, чем заплатить недовольным английским воинам, которые служат в гарнизонах Гиена и Кале. Правительство уже многие годы пребывало на грани банкротства, и наряду с огромным дефицитом платежного баланса, который оставил после себя Дадли, были еще сотни долговых обязательств, десятилетиями пылившихся в канцелярии королевского казначейства. Мария обнаружила, что правительство должно «многим старым слугам, работникам, чиновникам, купцам, банкирам, военачальникам, пенсионерам и воинам». Она изыскивала способы расплатиться по старым долгам и в сентябре объявила, что оплатит обязательства, оставленные двумя предыдущими правителями, независимо от срока давности. Кроме того, Мария сделала важный шаг в разрешении многолетнего валютного кризиса. Были выпущены новые монеты, с более высоким содержанием золота и серебра, в соответствии с установленным стандартом. Королева объявила, что в будущем снижения стандарта не предполагается. Конечно, эти меры заставили ее правительство еще сильнее залезть в долги, и оно по-прежнему оставалось неплатежеспособным, но инфляция в стране была поставлена под контроль. Курс английской валюты на финансовых рынках Антверпена и Брюсселя начал повышаться, и в 1553 году цены на продукты и другие товары в Англии снизились на треть.
Несмотря на разговоры о неспособности и неопытности, Мария начала руководить и, кажется, неплохо. Народ был более или менее успокоен, религиозные и экономические проблемы начали решаться.
За первые полгода на престоле Мария казнила 16-летнюю Джейн Грей, её мужа Гилфорда Дадли и свёкра — Джона Дадли. Будучи по натуре не склонной к жестокости, Мария долго не могла решиться отправить на плаху свою родственницу. Мария понимала что Джейн была лишь пешкой в чужих руках и вовсе не стремилась стать королевой. Вначале суд над Джейн Грей и ее мужем планировался как пустая формальность - Мария рассчитывала сразу же помиловать молодую чету. Но последовавший, вслед за судом, мятеж Томаса Уайата решил судьбу девятидневной королевы. Мария не могла не понимать что ее родственница всю жизнь будет маяком для протестантских бунтовщиков, и скрепя сердце подписала смертный приговор Джейн, ее мужу и отцу (последний был одним из участников мятежа Уайата).
С февраля 1555 года запылали костры. Осталось множество свидетельств о мучениях людей, умирающих за свою веру. Всего было сожжено около трехсот человек, среди них иерархи церкви — Кранмер, Ридли, Латимер и другие. Было приказано не щадить даже тех, кто, оказавшись перед кострищем, соглашался принять католичество. Все эти жестокости принесли королеве прозвище «Кровавой».

18 июля 1554 года Филипп Испанский прибыл в Англию. Он без всякого восторга встретился со своей невестой, которая была десятью годами старше него, и пожелал увидеться с остальными придворными Марии. Осмотрев цвет английского женского общества, он перецеловал всех дам. “Те, которых я видел во дворце, красотой не блещут, - заявил дворянин из свиты Филиппа, повторяя мнение своего господина. – По правде говоря, они просто уродливы”.
“Испанцы любят угождать женщинам и тратить на них деньги – но это совсем другие женщины,” – писал другой приближенный испанского принца.
Однако слуг Филиппа больше поразили короткие юбки англичанок – “они выглядят довольно непристойно, когда сидят”. Испанцев в равной степени поражало, что английские женщины не стесняются открывать лодыжки, целуют незнакомцев при первой встрече и, подумать только, могут пообедать наедине с другом своего мужа!.. Самым бесстыдным в глазах приезжих было то, как прекрасно англичанки держатся в седле.

Сам Филипп слыл мужчиной, умеющим тактично обходиться с непривлекательными женщинами, однако его попытки затеять флирт с Магдаленой Дакре, одной из фрейлин Марии, получили резкий отпор.

Летом 1554 года Мария все же вышла замуж. Супруг был на двенадцать лет моложе своей жены. По брачному договору, Филипп не имел права вмешиваться в управление государством; дети, рождённые от этого брака становились наследниками английского трона. В случае преждевременной смерти королевы, Филипп должен был вернуться назад в Испанию.

В течение нескольких месяцев после свадебной церемонии приближенные королевы ожидали оглашения новости, что Ее Величество готовится дать стране наследника. Наконец в сентябре 1554 года было объявлено, что королева беременна. На Пасху 1555 года несколько испанских дам собрались в королевском дворце, чтобы присутствовать при появлении ребенка на свет, как того требует этикет испанского королевского двора.

Однако в конце мая прошел слух, что Мария вовсе не ждет потомства. Согласно официальной версии, произошла ошибка в определении даты зачатия.
В августе королеве пришлось признать, что она обманулась и беременность оказалась ложной. Услышав эту новость, Филипп отплыл в Испанию. Мария провожала его в Гринвиче. На людях она старалась держаться, но, вернувшись в свои покои, разрыдалась.

Она писала супругу, убеждая его вернуться. В марте 1557 года Филипп вновь прибыл в Англию, но скорее как союзник, чем как любящий муж. Ему требовалась поддержка Марии в войне с Францией. Англия выступила на стороне Испании и в результате потеряла Кале.

В январе 1558 года Филипп уехал окончательно. Уже в мае 1558 года становится очевидным, что ложная беременность была симптомом болезни — королева Мария страдала от головной боли, лихорадки, бессонницы, постепенно теряя зрение. Летом она заразилась гриппом и 6 ноября 1558 года официально назначила Елизавету преемником.
17 ноября 1558 года Мария I скончалась. Болезнью, которая вызывала многие боли, историки считают рак матки или кисту яичника.
Тело королевы было выставлено для прощания в Сент-Джеймсе больше трёх недель. Похоронили её в Вестминстерском аббатстве.
Ей наследовала Елизавета I.




А теперь некоторые факты для сравнения:

Итак, за годы правления отца Марии, короля Генриха VIII (1509-1547), в Англии было казнено 72 000 (семьдесят две тысячи) человек. За время правления младшей сводной сестры и преемницы Марии, королевы Елизаветы I (1558-1603), в Англии было казнено 89 000 (восемьдесят девять тысяч) человек.

Ещё раз сравним цифры: при Генрихе VIII - 72 000 казнённых, при Елизавете I - 89 000 казнённых, а при Марии - всего 287. То есть "Кровавая Мэри" казнила в 250 раз меньше народу, чем её отец, и в 310 раз меньше, чем её младшая сестра! (Мы, правда, не можем сказать, сколько было бы казней, будь Мария у власти подольше).

При Марии I, якобы "Кровавой", казням подвергались в основном представители элиты, вроде архиепископа Томаса Кранмера и его приближённых (отсюда и такая низкая цифра казнённых, так как простых людей казнили в единичных случаях), а при Генрихе VIII и Елизавете I репрессии прошлись по широким народным массам.

При Генрихе VIII основную массу казнённых составляли крестьяне, согнанные со своих земель и оставшиеся бездомными. Король и лорды отбирали у крестьян земельные наделы, и превращали их в огороженные пастбища для овец, так как продавать шерсть в Нидерланды было выгоднее, чем продавать зерно. В истории этот процесс известен как "огораживания". Чтобы пасти овец, нужно меньше рабочих рук, чем на выращивание зерновых. "Лишние" крестьяне вместе с землёй и работой лишались жилья, так как их дома разрушали, чтобы освободить место под те же пастбища, и были вынуждены заниматься бродяжничеством и просить милостыню, чтобы не умереть от голода. А за бродяжничество и попрошайничество была установлена смертная казнь. То есть Генрих VIII целенаправленно избавлялся от "лишнего" населения, которое не приносило ему экономической выгоды.

В правление Елизаветы I к массовым казням бездомных и нищих, возобновившимся после недолгого перерыва, наступившего в правление Эдуарда VI (1547-1553) и Марии "Кровавой" (1553-1558), прибавились также массовые казни участников народных восстаний, происходивших почти ежегодно, а также казни женщин, заподозренных в колдовстве. В 1563 году Елизавета I издаёт "Акт против заклинаний, чародейства и ведовства", и в Англии начинается "охота на ведьм". Сама Елизавета I была очень умной и образованной королевой, и вряд ли она могла верить в то, что женщина способна вызвать бурю, снимая чулки (это не метафора, "Дело о чулках", слушавшееся в Хэнтингдоне - реальный случай из судебной практики - женщина и её девятилетняя дочь были повешены за то, что, по мнению суда, они продали душу дьяволу и вызвали бурю, сняв с себя чулки).

Существует довольно распространенное мнение, что Марию ославили как Кровавую из-за того, что она была католичкой. В конце концов, это не первый случай в истории Англии, когда короля обвиняют во всех грехах. Ричард III тому наглядный пример.

Лично для меня Мария навсегда останется женщиной несчастной судьбы, которой просто помешали жить по-человечески.

Источники:
Википедия, школьные учебники, Кэролли Эриксон - Мария Кровавая.