Записала Елена Мухаметшина
Фотограф Виктор Горбачев

Говорят, есть рай.

Тут про меня книжка выходила. Тираж быстро раскупили, потом допечатывали. В банковской системе ведь много людей работает, вот каждый, видимо, и сказал себе: «Интересно, а что этот засранец думает?»

Детство у меня, можно сказать, счастливое. Я родился вместе с братом — но не с близнецом, а с двойняшкой. Так же как мои сестры — тоже двойняшки.

У моего старшего дядьки жена была из Эстонии. Она рассказывала, что если у них в Эстонии крестьянин никак не мог свою дочку выдать замуж, то он говорил: «Ну если наши не берут, то финны уж точно возьмут».

Я довоенные времена плохо помню. Помню только, как в августе 1941 года мы уплыли в эвакуацию всей семьей. Мы с братом бегали по кораблю в матросках, и я очень радовался, когда бескозырку брата унесло ветром, а мне свою удалось удержать.

В детстве я мечтал стать юристом, но мой дядька, который работал в Министерстве высшего образования, говорил: «Зачем тебе учиться на юриста? У нас государство справедливое, работы не будет».

Когда умер Сталин, никто из нас не плакал. Мне кажется, что очереди у его гроба были не данью уважения, а любопытством. Желали убедиться, что он действительно умер.

Почему Андропов выбрал Горбачева, я до сих пор понять не могу. Мужик-то недалекий, болтун.

Как-то бывшего шефа Штази спросили про Путина, который только-только стал премьером: «Вы его знали лично?» — «Нет, — говорит, — не знал». — «А ему ведь у вас медаль дали — за заслуги перед госбезопасностью». — «Да? Так у нас эту медаль вручали каждой уборщице, которая больше 20 лет проработала».

Четыре первых года Путин вообще ничего не делал. Ельцин оставил ему Касьянова, сел на президентскую машину и уехал. Мы тогда из банка Путину выделили машину — пока он не купил «мерседес». Но странно это. Неужели, он не мог сказать Ельцину: оставь машину?

Надо всегда делать выводы.

Иногда я бываю резок. Жена говорит: «Зачем про Кудрина сказал, что он дурак?» А я отвечаю: «Не говорил я такого. Просто сказал, что он недалекий». Он не экономист, и даже не финансист — он счетовод.

В прошлом году за границу вывели 84 миллиардов долларов, и всем наплевать. Потому что люди, которые отвечают за экономику, ни хрена в ней не понимают.

Хотел бы, чтобы мои правнуки жили в государстве, где во власти нормальные люди, которые понимают, что они делают. Где таких взять? Они должны хотя бы происходить не из одного города и не из одного двора.

Когда ко мне пришли из ЮКОСа, Ходорковского уже арестовали. Спросили, не хочу ли я войти в наблюдательный совет, который должен следить за тем, чтобы никто не разворовывал прибыли. Это была лучшая нефтяная компания в стране, и я дал свое согласие, о чем не жалею. Вот только жаль, что опасно книжку про это писать — грузовик наедет.

Толстого я почти не читал — скучно. Взял «Войну и мир», а на первой странице разговор по-французски и сноски. На кой хрен мне сноски читать.

Я вырос на классическом джазе. А потом появился Пресли, и я понял: не моя это музыка.

Мой товарищ работал на «Мосфильме» вторым оператором. Как-то раз мы встретились в Лондоне и пошли на гастроли Товстоноговского театра, на «Идиота». Мышкина играл Смоктуновский, а мой приятель был с ним знаком. И вот: Рогожин убивает Настасью Филипповну, занавес потихоньку закрывается, Мышкин наклонился, держит ее на коленях, жидкие аплодисменты, а мой друг кричит: «Кеша, браво». Тот вздрогнул.

Бабские сериалы я не смотрю, глупости это.

В последнее время жена меня часто пилит, но это из-за возраста, наверное. Зато ко мне население неплохо относится.

Однажды сотрудник ГАИ меня останавливает и спрашивает: «Виктор Владимирович, во что деньги перевести — в евро или доллары?» Я говорю: «А ты сколько вчера набрал?» Он смеется и отпускает.

Глупо было сберкассы переименовывать в сбербанки. Теперь вот милицию в полицию. Ну какая разница, что за название? Тем более что слово «милиция» тоже пришло из США. Там была полиция, армия и фермеры с оружием — милиция.

В советское время равноправие женщин еще не набрало сегодняшней силы. Это сейчас можно быть и гимнасткой, и депутатом.

Отсутствие принципов у власти всем почему-то кажется удобным.

Как-то очень давно было собрание: думали, повысить ли цены на водку. Я говорю: «Мужики, кто-нибудь из вас знает, сколько водка в магазине стоит?» — «Да нет, — говорят, — мы ящиками берем». — «Ну и чего тогда обсуждать?»

Не люблю, когда приходишь куда-нибудь, а тебе говорят: садитесь. Я отвечаю: «Не садитесь, а присаживайтесь».

Я доволен тем, как сложилась моя жизнь.

Маркс, отвечая на вопрос своей дочери о том, совершал ли он глупости, сказал: «Я всю жизнь посвятил борьбе рабочего класса и ни о чем не жалею, но, пожалуй, мне не следовало жениться». А я вот женился — и удачно.

В молодости так хорошо было: я в шесть часов заканчивал работу, забирал дочь из садика и шел с ней домой.

Не так давно я сказал внуку, чтобы он перестал покупать правнуку иностранные мультфильмы. Правнук сидел как-то, смотрел мультфильмы, а потом приходит на кухню и говорит моей жене: «Бабушка, я не хочу умирать». — «С чего это?» — «Да там говорят, что на день рождения дедушки прилетит метеорит и жизнь закончится».

Застолья у нас проходят весело. Правнук уже просит слово и говорит тост: «За любовь».

Не так и легко вспомнить какой-нибудь плохой день. Помню, прилетел из Сингапура, а уже завтра надо лететь в Лондон. Приехал на дачу к родителям, поужинали, сели играть в карты. Отец как-то не так ходит, мать его ругает, а я говорю: «Мам, чего ты? Корову, что ли, проигрываешь?» Она обиделась. На другой день улетел и больше не видел ее. Очень скоро она умерла.

Лучший отдых для меня — это, как выпал снег, посмотреть в окошко, взять лопату и пойти снег раскидывать.

У меня попугай есть — какаду из Сингапура. Он говорит: «Чего орешь?» и «Петя хороший». Сидит один полдня, а когда домой приходишь, залазит к тебе в кресло, клювом подымает пальцы, и голову под них подсовывает. У него под хохлом лысина — так он хочет, чтобы его погладили. Компании ищет.

Грибы я не собираю. Идешь, бывает, думаешь, что гриб, а это листочек пожелтевший.