***
Нет посвящений над стихами,
но нужно ли тебе оно?
Ведь вся я вместе с потрохами
тебе посвящена давно.

***
Отрада моя и растрава.
Я вся – лишь любви оправа.
Растрескавшаяся рама,
где вместо картины – рана.

***
Ум неразумен, а зрячесть – слепа.
Я постигаю вновь:
зорко лишь сердце, его волшба.
Умна лишь одна любовь.

***
Но каким бы ни был приговор -
жизнь не одолеть ему в веках.
Если есть «зачем» и «для кого» -
вынесешь почти любое «как».



***
Обнимай же меня без роздыха,
чтобы между тобой и мною –
даже слабой полоски воздуха,
посеребрённой луною.

 

***
Хоть время метит,
(на лицах – борозды),
все люди – дети
разного возраста.

***
«Проходит молодость, проходит», –
вздыхала Гурченко в гримёрке
на семьдесят четвёртом годе,
а журналист глядел в восторге.

***
Вздыхаю, вглядываясь в черты:
и я была хороша...
От всей когдатошней красоты
осталась одна душа.

 

***
По жизни вдоль – два-три шажка,
вложив юдоль в размер стишка.
За поединком воль и доль
душа следит исподтишка.

 

***
Душа моя, пожалуйста, нишкни!
Не жалуйся, хозяева – они.
Уткнись в пальто, молчи себе в кулак.
Ты здесь никто, и звать тебя никак.

***
В реанимации, в рай не доехав,
очнувшись, спросила: «Пойман бен Ладен?»
Так вот и надо жить, кроме смеха.
Полною грудью дышать на ладан.


***
Средь множества людей
всегда найдётся тот,
кто будет не злодей,
а просто идиот.

***
Вопрос не в том, нам плыть куда,
где выплыть — там иль тут,
а в том вопрос, а в том беда,
что нас нигде не ждут.

***
Хозяин неба и земли
однажды скажет смерти: «Пли!»
И что тогда предстанет глазу –
с овчинку небо иль в алмазах?

***
На аккуратных рытвинах аллей –
замедленные взрывы тополей.
Сегодня даже мирная земля
напоминает минные поля.

***
Со страхом жду, когда придёт мессия,
и мир уже предстанет без прикрас.
В какой же цвет окрасится Россия
на этот раз?

***
Хамелеоны всё хамеют.
В России надо жить до ста.
О, это так они умеют! –
убить – и целовать в уста.

***
Не найти на Родине спасенья,
хоть иди на север, хоть на юг, –
молодым везде у нас растленье,
старикам везде у нас каюк.

***
Проспект с названием нелепым
«Пятидесятилетья Ок-
тября», где не единым хлебом
живу я, женщина-совок.

***
Наш ужин скуден и нехитр:
овсянка, сэр. Сырок, кефир.
О трапеза и затрапеза!
Да, далеко же нам до Креза.

***
Моешь, драишь, чистишь –
ужас моих утр.
Это вам почище
всяких камасутр!

***
Чем, какою уловкой
нам выжить совместно –
чечевичной похлёбкой
или манной небесной?

***
Мы слова порой бросаем всуе,
Прикрываясь ими, как плащом.
– Как живёшь? – Мучительно живу я.
– Эй, как жизнь? – Не кончилась ещё.

***
Вечно понимаю всё превратно,
довожу до белого каления.
Не туда иду и не обратно,
а в каком-то третьем направлении.

***
Вся суета, вся злость и грязь
бессильно выпадет в осадок.
Очищенный от пут и дрязг,
вкус жизни первозданно сладок.

***
Выклёвываю радость
из грязи бытия.
Выплёвываю гадость,
а сладость вся моя.

***
Любимым – любви моей мёд, нектар,
а недругам – не обессудьте.
Я вся, по сути, – ответный удар.
Но вся я – как дар, по сути.

***
День прожит, проскользнул, как вор,
украв, чем быть могла богата.
И вечер пишет приговор
кровавым почерком заката.

***
Планета не для чистоплюев.
Давно преступлена черта.
Бог (или чёрт) зарю малюет,
автограф кровью начертав.

***
Мир – словно тир, а я – как мишень,
живу без покоя и сна я.
Какое-то горе большое в душе.
А вот какое – не знаю...

***
У меня собачья тоска,
что не знает, куда излиться.
У людей звериный оскал.
У собак человечьи лица.

***
Живём как умеем, покуда доской
нас всех гробовой не прихлопнет.
В обнимку с обманом, вприкуску с тоской,
вприглядку с таким, чему слов нет.

***
Душное, топкое слово «тоска»
мушкою тонко жужжит у виска.
Ряской болотной пахнуло во мгле.
Как я неплотно стою на земле.

***
Страдаю, мучусь – не играю,
и жалуюсь, и слёзы лью.
Я не живу, а умираю,
спасая этим жизнь свою.

***
Как волны, беды прибывают.
Один белеет только парус.
У счастья паузы бывают.
У горя не бывает пауз.

***
От заездившей тоски
не уедешь на такси.
А немилый сердцу мир –
он везде и сер, и сир.

***
«Постарею, побелею...»
Заболею, околею.
Вешние воды, тёмные аллеи…
Ни о чём не жалею.

***
А к тому, что в жизни не сбывается,
не тянись и руки убери,
ибо двери счастья открываются,
к сожаленью, только изнутри.

***
Долька радости ушла.
Мандариновая долька.
Кто мне скажет, сколько их
там ещё осталось, сколько?

***
Что делать? Как спастись? Пустырник пить.
Пустую жизнь пытаться полюбить.
На стёкла, запылённые паршой,
дышать окоченевшею душой.

***
Жизнь к тебе, как покупатель,
всё приценивается.
Ну а смерть-завоеватель
всё прицеливается.

***
Кармы путь извилист и обманчив,
как хитросплетенья душ и тел.
Прохудился у судьбы карманчик.
Одуванчик жизни облетел.

***
Холодно, холодно жить на ветру.
Птаха лесная,
скоро ли, скоро ли тоже умру?
Скоро узнаю.

***
Стою одна среди могил,
разбросанных по белу свету.
Здесь каждый жив, любим и мил.
И лишь меня на свете нету.

***
Стихи – мой первый шаг к небытию.
Когда-нибудь сию галиматью
писать я перестану, и – не вру –
тогда умру.

***
Почему не спускается занавес?
Пьеса жизни проиграна в прах.
И на бис не сыграть её заново,
разве только в грядущих мирах.

***
Свет от звезд идет мильоны лет,
озаряя будущее буден.
Души тоже излучают свет.
Он дойдет, когда меня не будет.

***
Как сорными лопухами,
которых никто не ждёт,
могила моя стихами
бесхозными зарастёт.

***
Трясёт, как грушу, на ухабах.
Когда закончится комедь?
О, старость — это не для слабых.
И не для слабонервных — смерть.

***
У оборванных лепестков ромашек,
у листков оторванных календарей
что-то общее – от смертельных промашек
облетевших лесов, обмелевших морей.

***
Облетели листья, потемнели дни.
Вот мы и остались на земле одни.
Я тебя жалею. Я тебя лелею.
Я тобой болею. Боже, сохрани.

***
Упругие прутья – деревьев усердья.
В тот свет устремившиеся бессмертья.
Природы артерии, жилы, предсердья.
Спасенье. Везенье. Судьбы милосердье.

***
Вдоль дорог и аллей – фонарей многоточья
тихий свет изливают во мгле.
Как инъекции в тело простёртое ночи,
чтобы теплилась жизнь на земле.

***
Ни о чём не печалься на свете,
чёрной бездною вечно влеком.
Всё прекрасно при утреннем свете,
а до вечера так далеко.

***
Тот наплывает на этот свет.
Но это не беда.
День истончается, сходит на нет.
Мы же сойдём на да!

***
Когда надо мною отдёрнулся занавес,
явив всему свету судьбы моей малость –
на этой земле все места были заняты,
и мне только небо одно оставалось.

***
Вся жизнь моя – это письмо,
длиною в её дорогу.
Кому-то, себе самой,
а в сущности – Богу.

***
И глядит беспомощно Всевышний
на судьбы моей витую нить,
видя все извивы линий лишних,
но бессильный что-то изменить.

***
Следит недрёманое око,
чтоб радость вечно вышла боком,
чтобы даров не перепало,
чтоб зла не показалось мало.

***
Разгадывать звёздный ребус,
подслушивать Божий глас...
Мне кажется, что всё небо –
из чьих-то любимых глаз.


 

***
Всем, кто поэт и кто слегка с приветом -
я шлю приветы,
передавая их как эстафету
ещё от Фета.

***
Так одиноко петь мне про это.
Ты хоть согрей.
Люди не понимают поэтов,
точно зверей.

***
Я несу стихи в ладонях робко
в ореоле вспыхнувшей свечи.
Только с сердца, как со сковородки.
Не взыщите, если горячи!

***
На руках поэзии в веках
прошагать бы, тишину тревожа,
чтобы в перевёрнутых зрачках
мир предстал иным и непохожим.

***
Мир в серебряном озаренье,
неподвластный карандашу.
Как бессмертное стихотворенье,
что когда-нибудь напишу.

***
Не расплескать б жизнь в руках,
как кипяток из блюдца.
Слова витают в облаках,
а в губы не даются.

***
Сокол окольцованный в ужа
превратится, извиваясь юзом.
И вольно ж Вам, певчая душа,
пресмыкаться в творческих союзах.

***
Стих пахнет кровью, а не мёдом,
когда не врёт.
Залью чернилами, как йодом.
Пусть заживет.

***
Вместо шелеста деревьев –
одинокие пеньки.
Вместо счастья и доверья –
одинокие деньки.

***
В небо глядела: где ты?..
Листья летят с высоты.
И кажется, это билеты
Туда, где ты...

***
Так мне с руки и на руку
переживать отлучку.
Хочется взяться за руку –
и я берусь за ручку.

***
Ей говорят, что он не пара,
что он не вспомнит, не придет.
Ассоль все ждет заветный парус.
А парус… в море бури ждет.

***
Десять лет несбывшейся мечте.
Праздную печальный юбилей.
Десять лет обиде и беде.
Что же ты замешкался? Налей!
 

***
Сломана мачта. Погибла мечта.
Радуйся, зависть.
Вот и кто пели «Феличита» –
тоже расстались.

***
В незнакомые лица пытаюсь вглядеться.
Куда же мне деться?
Прохожий, ты мог бы стать мне другом?..
Глядит с испугом.

***
Пусть тебе одиноко в ночи –
Будет утро мудрее, добрее.
Наша жизнь – как поленья в печи,
Прогорят, но кого-то согреют.

***
Опять не сплю. Не сон, а сплин,
а сплю – плохое видится.
Жизнь комом, словно первый блин.
Второй же не предвидится.




***
Сон — это опиум для народа,
наша подушка для кислорода,
заменитель сладкого, суррогат,
то, чем нищий всегда богат.

***
Мне приснился чудный сон невнятный –
то, чего на свете быть не может.
А сегодня стало мне понятно:
этот самый лучший сон мой – прожит.

***
К тебе летит мой каждый час и сон.
Мы переходим плавно в сны друг друга.
Наш общий сон нас держит, невесом,
С надёжностью спасательного круга.

Полностью здесь:  

 http://zolotoeruno.org/avtory/natalija_kravchenkon...tverostishija_nkravshenko.aspx