Кора Давидовна Церетели груз. კორა წერეთელი; — советский грузинский киновед. Кандидат искусствоведения

Суббота, 07 Сентября 2019 г. 15:41 + в цитатник

195591732 (63x54, 8Kb)

KORA-cover (495x700, 254Kb)

Автор книг и монографий о театре и кино, а также сценариев документальных и научно-популярных фильмов. Член КПСС с 1960 года. 20604335_1190285371076688_5769495551022402002_n (423x465, 101Kb)

Автор сценария научно-популярного фильма «Песни без слов» (1967).- Издательство «Искусство - XXI век» представило книжную новинку — книгу воспоминаний известного критика и историка кино Коры Церетели. ... Обложка книги Коры Церетели «Мне Тифлис горбатый снится… ... мемуаров городские улочки старого Тбилиси околдованы киносценами, а ...

... Улицы, дворы, районы города моего детства жили большими семьями. Случались тут и крикливые разборки, и скандалы, и выяснения отношений. Да еще какие! Шумно ссорились и шумно мирились. Как, впрочем, случается в каждой восточной семье, где темперамент неизменно берет верх над здравым смыслом. Да и что в этом такого? Зато в беде, нужде и горе все были вместе. Как пальцы одной руки. «В большой семье сочувствие и жалость к ближнему приживаются, чего нельзя сказать о великих нациях», - заметил Курт Воннегут. Могу подтвердить. Истина эта проверена на личном опыте за десятилетия проживания вне родины.
Вспоминаю, как папа, отправляясь на работу, всегда находил пару минут, чтобы бросить несколько приветственных фраз дворнику Алекси, чистильщику сапог Иско или справиться о здоровье у нашего уличного парикмахера. Позже, через много лет, прочла в завещании Маркеса: «Смотрите на человека сверху вниз только в том случае, если вы хотите его поднять». А ведь у тбилисцев это было в крови.
*****
В подвальных кабачках левобережной части города царила атмосфера подлинного демократизма. За сколоченными из простых, грубо выструганных досок столами, на табуретах или на лавочках бок о бок располагались кучера фаэтонов, ремесленники, рабочие-грузчики, торговцы, служащие и заезжие знаменитости. Сюда постоянно захаживали поэты, писатели и музыканты. Всех встречало неподдельное радушие, гостеприимство и благословенная грузинская еда: обжигающе-горячий хаш с чесноком и соленьями, густое кахетинское вино, истекающие мясным соком бледные хинкали и песни городского фольклора – «калакури». Какое же может быть грузинское застолье без песен!
Еще один непременный и очень важный атрибут тбилисской трапезы – «рогатый» грузинский хлеб «тонис пури». Пекарь на глазах у постояльцев бесстрашно нырял прямо в огненное жерло «тонэ» за этими пышущими пылом-жаром «полулуниями». Чудо-хлеб источал такой нестерпимо аппетитный запах, что мало кому удавалось устоять от соблазна, не дожидаясь трапезы, немедленно обломать его хрустящие рожки и запустить их в рот.
Пури не нарезали ножом, его ломали руками. Смысл общепринятого выражения «мы вместе хлеб ломали» (то есть сообща трапезничали) был гораздо шире простого словосочетания и подразумевал ритуал взаимного доверия, взаимного расположения. У нас говорили не «давай пойдем поедим», а «пойдем вместе есть хлеб».
А в годы моего раннего детства отношение к хлебу было и вовсе чуть ли не сакральное. Как-то я подсмотрела: бабушка поцеловала заплесневевшую булку и что-то прошептала, прежде чем отправить ее в мусорное ведро. Заметив мой удивленный взгляд, она посадила меня на свои теплые, пухлые колени и обстоятельно объяснила:
-Я прошу прощения у хлеба, внучка. Он нам дарован Господом как спасение. Выбрасывать хлеб в мусор – грех. Ты только представь: может случиться, что сейчас, пусть в самой далекой от нас стране, пусть на другом конце света, такая вот маленькая девочка, как ты, плачет от голода и молит о куске хлеба. Эта засохшая булочка могла бы спасти ей жизнь...
Я сразу же представила. Воображение мое так живо нарисовало душераздирающую картину – голодный ребенок протягивает тоненькую, дрожащую ручку за куском хлеба, - что я немедленно залилась слезами. Прибежавшая на мой рев мама долго не могла меня успокоить.
-Надо было тебе грузить ребенка всякими глупостями?! – рассердилась она на бабушку. – Много она понимает в свои пять лет! Мама была неправа. Слова бабушки навсегда остались у меня в сознании. Я и сейчас испытываю инстинктивное чувство неловкости, выбрасывая заплесневевшую булку.
******
Детство моё проходило в патриархальной, многонациональной среде старого Тбилиси с простыми людьми, наделенными всеми слабостями и грехами людскими. Однако ее без натяжки можно было бы назвать «гражданским обществом», понятие о котором ныне почти утрачено на всем постсоветском пространстве. Баланс между добром и злом, заложенными в каждом человеке, тут постоянно корректировался общественной оценкой, общественным мнением – на уровне города, улицы, двора и семьи, с оглядкой на простые истины, которые незатейливо и доходчиво изложены еще в Нагорной проповеди.
Вспоминая свое тбилисское детство, пытаюсь понять, из чего же была соткана та особенная, щедрая и яркая, полнота жизни, тот несравненный, теплый «уют бытия», которым была пропитана атмосфера города, улицы, двора, дома. Жизнь моей семьи была подключена к кровеносной системе города, с его многообразным, постоянным, ежедневным человеческим общением. Тут Тбилиси не знал себе равных. День, когда к нам в дом не заходили бы родственники, гости или соседи и стол накрывался только для членов семьи, мне трудно припомнить. Бабушка моя такого «черного дня» просто не вынесла бы. Жили все наши соседи бедно, но не нищенски. Со временем все больше убеждаюсь, что широта души способна компенсировать безденежье. Воистину, бедность – состояние кармана, нищенство – состояние души. Мне встречались сказочно богатые люди с психологией крохоборов и побирух. Только не в городе моего детства... Только не в Тбилиси 26903881_1731201643586106_6780682552047272085_n (537x400, 269Kb)