Художник стал создателем совершенно особого предметно-образного стиля, воплощенного в полотнах так называемого боярского цикла (1880–1900-е годы), столь самобытного и убедительного, что эти картины знают в различных странах.
По мнению одного из критиков начала ХХ века, Константин Маковский "…открыл красоту в древнерусской старине и воспроизвел ее перед нами в бесчисленных картинах из древнерусской и боярской эпох. Он - вдохновенный певец эпохи, в которой так много своеобразной прелести и живой колоритности, позабытой и умершей, но воскрешенной талантливым художником. Маковский - поэт-историк, живой и вдохновенный комментатор Забелина и Соловьева. Одному его «Боярскому пиру» мы более обязаны русской стариной, чем десяткам учебников".
«Боярский свадебный пир» - первое большое полотно Маковского, открывшее череду картин боярского цикла. Свадебная обрядность представлена художником в соответствии с популярными представлениями того времени. Сводчатые комнаты напоминают огромные чертоги, заполненные причудливой заморской посудой, золотом и серебряными кубками и кружками разнообразных форм, что вынимались в этот день из прадедовских сундуков. Художник изобразил один из важнейших моментов свадебного пира - внесение традиционного блюда «Лебедь», которым обыкновенно заканчивалось угощение.
Маковский был самым дорогим живописцем своего времени в России, при разговорах о его доходах завистливо вздыхали Репин и Суриков.
Первый и главный среди галеристов того времени Павел Третьяков купил у Сурикова знаменитое «Утро стрелецкой казни» за 8 000 рублей. И это были очень большие деньги.
Но Маковский просил у Третьякова за свой «Боярский свадебный пир в XVII веке» ни много ни мало 20 000, и это была нормальная цена за его работу. Третьякову такие расценки оказались не по карману, и «Пир» ушел к американскому ювелиру Шуману за... 60 000. При этом ювелир был просто счастлив, заказал еще одно полотно - «Выбор невесты царем Алексеем Михайловичем» - и начал выпускать в США открытки с картинами Маковского.
Мировая слава Маковского была настолько велика, что именно его американцы пригласили написать первый президентский портрет Теодора Рузвельта. В России завистники называли его поверхностным художником, не желающим "копать вглубь", но и они не могли отрицать гениальности легкой руки конкурента.
Сын художника вспоминал, что, работая над чьим-нибудь портретом, отец успевал сделать его практически целиком уже за первый сеанс позирования. Но, чтобы его не заподозрили в халтуре, вынужден был еще месяц "доделывать" полотно.
При этом Маковский был "актуальным" автором. Это он ввел в конце XIX столетия моду на старину. Его боярский цикл, который называли учебником русского быта, был сверхпопулярен в царской России, но попал под идеологический пресс после революции.
Сам Маковский был объявлен "вредным" художником (потому-то он и оказался забыт), его работы были распиханы по запасникам, а потом раздаривались дружественным зарубежным вождям. Так несколько полотен достались от щедрот даже индонезийскому президенту Сукарно, сегодня они составляют гордость местной государственной картинной галереи.
- Лучшие красавицы наперебой позировали мне. Я зарабатывал громадные деньги и жил с царственной роскошью. Успел написать несметное количество картин, - писал сам Маковский. - Я не зарыл своего Богом данного таланта в землю, но и не использовал его в той мере, в которой мог бы. Я слишком любил жизнь, и это мешало мне всецело отдаться искусству.
Погиб художник вполне в духе наступившего XX века - в результате ДТП. Летом 1915 года повозка, на которой он ехал по Питеру, столкнулась с трамваем. Маковский сильно ударился головой, и медики, несмотря на несколько операций, не смогли его спасти.