Бернхард Ромберг - один из немногих музыкантов - баловней судьбы. До него в истории виолончельного искусства не было ни одного исполнителя, достигшего всемирной славы. Вся Европа восхищалась исполнительским талантом Ромберга. Его называли королём виолончелистов и вообще всех виртуозов, забрасывали цветами, сочиняли в его честь сонеты, экспромты, целые поэмы, назвали "Орфеем наших дней", а игру его считали божественным откровением. Так, венский корреспондент писал о его концертах: «Бернард Ромберг, герой всех виолончелистов, король всех виртуозов, праздновал в этом месяце трехкратный триумф; каждый раз зал был переполнен, каждый раз артист был вознагражден успехом, полным энтузиазма. Это поистине божественное наслаждение слушать столь совершенного мастера, когда не знаешь, чему больше удивляться — зеркально-чистому, одухотворенному тону, невыразимой легкости в преодолении всевозможных трудностей, или элегантности, оригинальности и искусной разработке его сочинений».
12 или 13 ноября 1767 - 13 августа 1841
Немецкий музыкальный писатель И. Ф. Рохлиц, хотя и немного витиевато, но тоже восторженно замечал: «Благодаря его (Ромберга) глубокому, мужественно благородному чувству, его многостороннему, но всегда направленному лишь на достойное вкусу, благодаря его многоиспытанному, надежному и глубокому искусству... Ромберг признан всем музыкальным миром... самым совершенным из всех живущих ныне виолончелистов... Избранная аудитория со времен Моцарта не была столь восхищена никаким другим артистом, в равной мере сочинениями и игрой... »
Яркое представление об артистической личности немецкого виолончелиста дает его знаменитый современник писатель-романтик Э. Т. А. Гофман: «...Полная свободы игра, безусловное господство над инструментом, приводящее к тому, что исчезает всякая борьба с этим механическим средством выражения, а инструмент становится непосредственным, свободным органом чувства. Это же, пожалуй, высшая цель, к которой стремится артист-исполнитель; и кто этой цели в большей мере достиг, чем Ромберг! Он властвует над своим инструментом или, скорее, инструмент со всей его силой и грацией, со всем его редким богатством звука настолько становится частью артиста, что как бы сам, без всякой затраты механической силы передает все, что чувствует душа. Немалую роль при этом играет то, что Ромберг никогда не имеет перед собой нот и, сидя свободно перед слушателями, играет все наизусть. Ты не можешь себе представить, какое впечатление это на меня произвело».
Журнал "Аглая", издававшийся в Москве князем П.И. Шаликовым, опубликовал экспромт в честь Ромберга по поводу исполнения вариаций на русскую тему"Ах, что ж ты, голубчик, невесел сидишь":
Какое торжество, Голубчик, для тебя!
Едва ли узнавал ты самого себя,
В восторгах нежных, страстных млея
На струнах Ромберга - Орфея!
Кстати, журнал этот внёс довольно большой вклад в пропаганду и популяризацию в России камерно-вокальной музыки: в каждом его номере были помещены ноты современных романсов и песен (в основном, композиторов-любителей). Выпуск журнала был прекращён в связи с началом Отечественной войны 1812 года.
Не менее восторженно встретил Ромберга и Петербург. "Лёгкость, беглость, приятность его игры, вкус, выразительность и чувство - неподражаемы", - писала "Северная пчела".
Чрезвычайно интересно высказался о Ромберге и о понимании, восприятии музыки вообще, немецкий музыковед и композитор Карл Людвиг Юнкер. Он писал: «В г-не Ромберге соединяются необыкновенная техника и прелестное исполнение. Игра его при этом ясней и определенней, чем у других виолончелистов. Тон, извлекаемый им из инструмента... необычайно силен, тверд и энергичен... главным достоинством его игры следовало бы считать исполнение Allegro, при исключительно быстром темпе которого интонация остается безукоризненной. Но это, в конце концов, лишь механический навык; знаток имеет другой критерий при оценке виртуоза это — манера интерпретации, совершенство выразительности или осмысленность и прочувствованность исполнения. И здесь знаток изберет выразительное, как бы говорящее Adagio исполнителя. Невозможно глубже проникнуть в тончайшие нюансы чувства, расцветить их различными оттенками, невозможно точнее найти те своеобразные звуки, с помощью которых чувства эти действуют прямо на сердце, как это удается сделать г-ну Ромбергу в Adagio».
Cello Concerto No. 2 in D major, Op. 3: I. Allegro maestoso
Не только исполнительское мастерство, но и сочинения Бернхарда Ромберга-композитора пользовались огромной горячей любовью публики. Русский писатель, один из основоположников русского музыкознания, Владимир Фёдорович Одоевский очень лестно отзывался о его концертах: "Странное дело! - писал он. - В музыке Ромберга нет ничего нового, но она так оригинальна, что никто ещё из сочинителей-виолончелистов не мог с ним сравниться. Или музыка Ромберга с таким искусством и естественностью похищена из глубины сердца человеческого, что кажется нам знакомою!"
Дополняя этот своеобразный творческий портрет, стоит добавить, что Ромбергу были чужды стихийность, порывистость и взволнованный драматизм романтизма. Его игра отличалась исключительным благородством и мужественностью. Он боролся прежде всего за искусство содержательное в пору начавшегося увлечения внешней виртуозностью и эффектностью. Ромберг выступал как непримиримый противник салонной чувствительности и в виолончельной "Школе" писал: "Музыка не должна служить нам пустым времяпрепровождением, а напротив того, цель её - сделать человеческое сердце восприимчивым ко всему красивому и хорошему".
