Лекция Сергея Капицы о прошлом, настоящем

и будущем российской науки.

Как развивается мир

У нас с наукой случилось некое несчастье. Её поступательное развитие оборвалось приблизительно 10 или 15, может даже 20 лет тому назад. Сейчас нам надо думать о том, как восстановить научный потенциал России, как войти в мировую науку. То, что случилось — не случайное явление. То, что мы сейчас живём в эпоху величайших перемен, до конца плохо осознаётся людьми.

Я сделаю краткое введение того, что сейчас происходит в мире по главному параметру, как развивается мир. Мир развивается на основе вот этих графиков. Это самая главная картинка: как развивается мир за последние 4 000 лет. Он развивался по восходящей кривой, в логарифмическом масштабе: 100, 1 000, 10 000 миллионов людей.

Вот мы находимся здесь, 6 миллиардов. И в исторически ничтожный период, меньше 50 лет, мы находимся вот в этой вот точке. Население мира переключается на горизонталь. Когда вы показываете такую кривую физику, первое, что ему приходит на ум, и это правильная мысль, значит фазовый переход. Было развитие, взрывное развитие, расходящееся развитие, которое прерывается. Это весь мир за 50 лет меняет парадигму своего развития. А к этому развитию он шёл миллион лет.

Вот эта внезапность этого перехода! Миллион лет нам хотелось больше людей, больше детей, больше денег, больше оружия, больше всего. И вот сейчас это развитие оборвалось. Вот это то, что оборвало нашу страну, почему развалился Советский Союз, с моей точки зрения.

Почему произошла даже Первая и Вторая Мировая Война. Мир не справлялся со своим развитием. И пытался решить его старыми способами. А мир развивается по собственным законам. И этот закон привёл к этому делу. У меня нет сейчас возможности подробнее об этом говорить, но я покажу. Просто несколько кривых. Мы отличаемся очень сильно от животных своей численностью. Если бы нас было как у обезьян, нас было бы 100 000, как волков или медведей. А нас ровно в 100 000 раз больше — 6 миллиардов. Поэтому никакие животные законы на нас не распространяются. За исключением того, что мы едим и размножаемся точно как они.

Это график скорости роста человечества, чтоб вы поняли масштабы этого дела. Вот как оно растёт в миллионах в год. Вот сейчас мы находимся где-то здесь, уже на спаде этой кривой. Максимум её приходится на 95-й год прошлого столетия.

Это провал, обязанный Первой и Второй Мировой Войне. А караван, как говорят, идёт. Развитые и развивающиеся страны в одной коляске. Они вместе претерпевают этот базовый переход. И в этом смысле разница между нами очень небольшая.

50 лет на фоне миллиона лет это не срок, о котором можно говорить. Что произойдёт после вот этого критического перехода? Изменится возрастной состав населения. Это одна из самых серьёзных вещей.

Мы уже переживаем это сейчас здесь. Детей мало, стариков много. Это кризис современного развитого общества. Во всех развитых странах, не смотря на их богатство, не хватает детей. Грубо говоря, одного ребёнка на каждую женщину. И в России то же самое. Можно нам торговаться о мелочах, можно радоваться маленькому всплеску, который у нас произошёл в прошлом году, но тенденция такая есть. Вот куда мы движемся.

Вот мало стариков, людей среднего возраста и много молодёжи. А вот через 100 лет картина будет совершенно другой. И вот это тоже заставляет менять образ жизни, образ мышления, образ развития людей.

Вещи, которые мы мало себе представляем. Что это означает? Это означает, как изменится распределение рабочей силы. Вот сейчас мы говорим, что вымирают малые города, деревня теряет людей.

Это общие процессы. Ну Америка немного зашла вперёд в этом отношении. Может быть на 30-40 лет по сравнению с нами. Там 1,5% населения кормят всю страну, да ещё экспортирует «ножки Буша» по всему миру. В производственной сфере занято 15% населения.

А в мягкой сфере: сфере услуг, управления, здравоохранения, образования, всего остального — 80%. Вот это новый мир, в который мы сейчас вступаем. Нет ни крестьянства, ни рабочего класса, а есть такой вот средний класс.

Вот это ставит перед нами задачи, какова роль науки будет во всем этом деле. Здесь говорят о культуре. Культуру бессмысленно рассматривать не затрагивая проблемы науки. Потому что в конечном итоге, культура — это есть способ передачи науки следующему поколению. Хотелось бы, чтобы они думали именно в таких образах. И здесь надо понимать как развивается наука в современном обществе. Мы обычно делим науку на фундаментальную, прикладную и производство и экономику. Здесь, время: 100 лет внедряется достижение фундаментальной науки. В прошлом году праздновалось столетие написания труда Дарвина. Квантовой механике сейчас 100 лет, плоды её сейчас пожинает уже техника. Она требует мало денег — одну условную единицу. Мотивы — это познание, не деньги, ни доход, ни выгода, ничего. Следующая, прикладная наука. Она развивается за 10 лет.

За 10 лет можно сделать новую машину, новое изобретение, реализовать достижение новых идей, которые вырабатывались в течение 100 лет. И за 1 год, если у вас хорошо налажено производство, вы можете его изменить.

Вы делали сноповязалки, будете делать автоматы — вот и вся разница. Это делается за год, особенно, если на вас нажимают. В одном случае у вас познание в мотивах, здесь польза, ну а здесь развитие и доход. Я хотел бы, чтоб эта диаграмма была у всех в голове. Потому что вы видите какие маленькие деньги тратятся на фундаментальную науку, и какие большие результаты из этого получаются. И временные постоянные здесь разные. Почему надо финансировать сейчас фундаментальную науку?

Чтоб через 100 лет она отдалась в 100-кратном размере. Вот это экономика современного прогресса. Что следующее мне хотелось бы сказать. Вот сейчас развитие русской науки должно нас вывести из этого вот кризиса. Первое, мы должны войти в мировую науку. Советская наука развивалась в таком замкнутом пространстве. Она имела контакты со внешним миром, кстати большие даже, чем сейчас, как это ни странно. Но тем не менее, она была замкнута. Ваш район вообще был закрыт.

Пермский город был весь посвящён оборонке. А образование наше оказалось на очень высоком уровне, до сих пор держит марку. Я 35 лет возглавлял кафедру физики в Физтехе, который поставлял кадры, которые воспринимаются в любой стране мира. Такие корпорации как Google в Америке с многомиллиардным оборотом, или Microsoft имеют в своём руководстве много русских воспитанников. Это показывает всё совершенство нашей системы. Зачем нам подражать каким-то провинциальным, я бы сказал, экспозициям, которые нам [неясно] в других странах, вроде ЕГЭ, я совершенно не представляю себе. У нас свой способ обучать людей, проверенный на мировом рынке. (Аплодисменты)

И это надо помнить, кстати, всяким реформаторам нашего образования. Следующее, о чем я хотел сказать, что у нас есть процесс инновации. Вот здесь трудности очень большие. Я скажу, что главное препятствие развития инноваций это не деньги. Сейчас наши финансы, и я надеюсь, что и большой капитал одумается. Наш главный враг инновациям — это наша бюрократия. Монополизация, власть, которую люди получают, через инновацию в обществе и так далее. Это самое серьёзное препятствие. (Аплодисменты)

Они продадутся иностранцам! Таких примеров сколько угодно, только чтобы не делать у себя, если это не даёт им непосредственной наживы. Я мог бы об этом много историй рассказать и своих, и чужих. Это нам тоже надо помнить, но это задача уже политическая. Как бороться с бюрократией. Сейчас у нас бюрократов в 4 раза больше, чем это было до этого. По существу, это видно из той кривой, которую я вам показал о занятости. И, кстати, мне говорили, я слышал это от управленцев из атомного нашего ведомства, что типа если б им поручили бы сделать атомную бомбу, они бы не справились в нужные сроки с этой задачей. И то же самое я слышал от очень ответственного руководителя американской науки, что они бы потонули со своей бюрократией, никакой бы бомбы вовремя не сделали. Такая вот фигура. В разных условиях, казалось бы, а брак один. Все успехи науки, и у нас и в других странах, были основаны тогда, когда людям давался аванс.

Все, кстати, исполнители нашего атомного проекта были моложе сорока лет, начиная с Курчатова, когда им поручили заниматься этим делом. Вот сейчас, если бы надо было бы сделать масштабное такое дело, я бы начал с того, чтобы там не было ни одного человека старше сорока лет.

А у нас, по-моему, с такими людьми никто и считаться не хочет. А они могут и должны это делать. У них мозги ещё работают. Вот это тоже, что мне хотелось сказать. И последнее, самое главное, что нам нужно изменить приоритеты нашей науки, нам надо входить в мировую науку. То, что наши специалисты сейчас уходят в другие страны, они по существу решают ногами то, что нужно было решать государственным образом.

Во всех странах, кстати, и в царской России, лучших наших студентов, молодых учёных, отправляли на два, на три года в Европу для приготовления, как они говорили тогда, к профессорскому званию.

Туда посылали доцентов. Они обучались на профессора, они приезжали обратно, и так обучались дальше. Этот путь прошёл Павлов, Менделеев, и многие другие лица самого первого уровня мировой науки. Это естественный процесс. Вот это есть то, что нам нужно сейчас восстанавливать, придать этому какой государственный способ. Большое внимание этому делу уделяют. У меня нету времени рассказывать подробнее об этом деле, но в 89-м году я был в Америке и говорил с руководством Стэнфордского университета, как раз там, где Кремниевая долина. Он мне сказал, что в Америке работает и учится 40 тысяч китайцев. Русских было 200 человек. Сейчас там много сотен, десятков тысяч уже русских специалистов, и кто-то говорит, что американский университет это такое место, где русские учёные обучают китайцев. Но китайцы… (Смех) (Аплодисменты) но китайцев там сейчас 150 тысяч. Вот вы сопоставьте эти цифры между собой. Вот это главное, что мне хотелось сказать.

Интеграция в мировую науку, опора на собственные силы в области образования, и, соответствующим образом, открыть экономические и правовые и другие способы, чтобы избавиться от той, того давления, бюрократии, контроля государственных всех над изобретателями, над теми, кто готовы к инновации. И последнее, все инноваторы против, они против сделанных раньше машин. Начальство им, конечно, дураки, уже выжившее из ума старичьё, не будем их слушать, будем делать по-своему. И они добивались результатов, и, кстати, в этих же умах бродят и люди с политическими мыслями. Поэтому инновация, это нельзя рассматривать её вдали от инноваций в обществе. Процессы и настроения у нас вызревали в академ. городках, в закрытых заведениях. Сахаров работал в самом закрытом месте, которое было в России, а может и в мире, и там он вынашивал свои, как говорят, еретические мысли. Хотя путь его был очень сложен и неоднозначен.