МАВРИНА, ТАТЬЯНА АЛЕКСЕЕВНА (1902-1996), русская художница, мастер графики и книжной иллюстрации.

Родилась в Нижнем Новгороде 7 (20) декабря 1902 в семье учителя и литератора А.И.Лебедева. Училась в Москве в Высших художественно-технических мастерских — Высшем художественно-техническом институте (Вхутемас — Вхутеин, 1922-1929); одним из ее наставников был Р.Р.Фальк. Вместе со своим мужем Н.В.Кузьминым была членом группы "Тринадцать" (1929-1931), где преобладали художники-графики, мастера живописного рисунка, стремившиеся отстоять принципы независимого от идеологии артистизма. Начиная со второй выставки группы (1930) использовала псевдоним "Маврина".
В 1930-е годы много работала как художник книги (среди этих циклов выделяются иллюстрации к роману А.Франса Боги жаждут, 1937), писала экспрессивно-живописные станковые вещи в духе "тихого искусства", порою с мягким эротическим оттенком (серия ню, 1930-е годы, Третьяковская галерея). Хотя Маврина часто обращалась и к живописи маслом, ее излюбленными техниками были рисунок тушью, а также акварель, гуашь и темпера. Позднее рисунки часто переводились в цветную литографию. Главным источником мотивов со временем стали впечатления от поездок и прогулок по Загорску (ныне Сергиев Посад), Угличу, Ростову Великому, Александрову, Суздалю, Переславлю-Залесскому и другим очагам архитектурной старины, составившие многолетний станковый цикл По старым русским городам (1942-1968). Параллельно шла работа над иллюстрированием сказок (оформление детских пушкинских книжек Сказка о мертвой царевне и семи богатырях, 1949; Руслан и Людмила, 1960; У лукоморья, 1961, а также сборников — По щучьему веленью, 1958; Русские сказки, 1963).

В 1960-е годы обе линии, натурно-пейзажная и сказочная, слились в общее русло, породив пестрый поток изо-фольклора, впитавшего, наряду с повседневным бытовым жанром, массу мотивов из лубка, изразцов, расписных прялок, пряничных досок. Книжки-картинки превратились в самоценные художественные альбомы.

Фотографии пользователяАглая_Юрьева

Кот Баюн как образ русского национального космоса

http://art.1september.ru/articlef.php?ID=200601015

Жить в двух мирах — в мире сказочном и реальном… Видеть неброский пейзаж среднерусской полосы в волшебной свежести первозданных красок… так, чтобы лес стоял стеной… так, чтобы туча всю землю поила… так, чтобы солнце сияло желтым всевидящем глазом в хрустальном тереме зимних берез… мягкая грудь земли — до самого края мира… дерево — в небо… дорога — в сказку… А там сидит кот — вроде среди тех же берез, таких легких и весенних, хвост у него тоже торчит, что та же береза… нет, это не хвост, это все же береза — так обрадовалась весеннему солнцу, что торчит радостным хвостом мартовского кота, а наш кот хвост перед собой положил, он не мартовский и мартовским быть не может, он — кот сказочный, и положено ему хвост класть поперек дороги, чтобы никому ни пройти ни проехать, не заглянув в его глаза. А глаза у него зеленые, как трава, шерсть — черная, как ночь, грудка — белая, как белый день, шерсть на бачках — золотом солнца полыхает, да вот оно, солнце, у него на макушке между ушами прилегло на минутку, погреться и песенку послушать…

Да нет же, такого не бывает… А у Татьяны Алексеевны Мавриной бывает. Дружит она с этим котом, и он с ней дружит. «Ложусь спать на горах, кладу шесть сказок в головах: одна разговаривает, другая спрашивает, третья звенит, четвертая шумит, пятая смеется, шестая плачет», — говаривала она, да лукавила: не в сказках дело, а в том, кто их сказывает на сон грядущий, — в коте. Необычный это кот, вы сами это поняли. Да, как все коты, очень разборчивый и привередливый, редко с кем дружбу водит. Все в основном с поэтами — с Александром Сергеевичем Пушкиным, с вещим Бояном — родственники они ему.

«Вещий Боян, внук Велеса» — не только тезка Коту Баюну, а вроде бы даже внук. Помните, как у него все хорошо получалось, когда «хотел кому песнь воспеть, то растекался мыслию по древу, серым волком по земле, сизым орлом под облаками». Ну просто вылитый дедушка в молодости! Стоило Велесу украсть у Перуна невесту или небесных коров, как бог грозы тут как тут с молнией наперевес: отдай, мол, невесту! Так что приходилось прятаться: то камнем черным оборачиваться, то черным змеем, то козлом, то собакой, а бывало и черным котом. Черным котом лучше всего спрятаться получалось — забежишь в дом и свернешься клубочком на печке. А люди охочи песенку или сказку там послушать, особенно младенцы и старики, их в дремоту клонит, а я им сны навеваю — дети вырастут, сказки вспомнят, а старики — сны детства. (Научное обоснование родства Кота Баюна, певца Бояна и Велеса, бога подземного мира, плодоносящих сил земли, царства смерти, покровителя скота и поэтов смотри в труде Б.А. Рыбакова «Язычество древних славян». М., 1994.)

Мифы и боги давно ушли в прошлое, но не таков Кот Баюн, чтобы сдаваться. Он поселился в сказке, в «тридесятом царстве», на самом краю света. Сидит на столбе, ось мира охраняет и бает — дремоту на непрошенных пришельцев навевает. Много было охотников до мудрости древнего бога Кота Баюна. Что только ни придумывали: за три версты от тридесятого царства три колпака надевали, клещами запасались, железным, медным и оловянным прутами, и все это, чтобы кота наземь совлечь и подчинить себе, — не давала покоя сказочным героям и людям бесконечность загадки отечественного кота, ну а просторов для тридевятого царства на Руси всегда хватало (см. подробнее народные заговоры и «Энциклопедию символов, знаков, эмблем». М., 2005)

Другое дело коты заграничные, они хорошо пристроились. Кот в сапогах у Ш. Перро съел людоеда и на всю оставшуюся вечность обеспечил себя мягкой постелью, едой и полным бездельем. У Чеширского Кота в сказке Л. Кэрролла «Алиса в стране чудес» тоже работа несложная — появиться пару раз и сказать что-то крайне туманное и парадоксальное в английском духе, вроде «куда-нибудь ты обязательно попадешь, нужно только достаточно долго идти». Кот Мурр, как и подобает истинному коту Германии, занялся философией и изложил свой взгляд на людей в труде «Житейские воззрения Кота Мурра». Труднее пришлось американским котам–функционалам, которые были вынуждены служить то на железной дороге, то в театре, то в ресторане, чтобы добиваться от людей уважения, о чем поведал Т.С. Эллиот в своей «Книге Старого Опоссума о практичных котах».

Пришлось и нашему Коту Баюну с помощью А.С. Пушкина переквалифицироваться в «кота ученого». Хорошо у них получилось. Наслушавшись кота, А.С. Пушкин создал, по мнению Г. Гачева, современный русский Космос, а заодно и русский литературный язык, а кот ученый получил удивительно красивый заповедный мир русской литературной сказки.

Настала очередь визита к художникам. И.Н. Крамской первым попытался написать портрет кота, но опыт оказался крайне неудачным. Кот остался им недоволен. Виданное ли дело, изображать сказочно-мифологического кота в виде короткошерстного европейского, с лирой, да еще сидящим на цепи! Гораздо лучше получилось у И.Я. Билибина. И дуб хорош, и море-океан, и цепь златая, и шерстка черная. Только опять неприятность с этой цепью вышла. Нельзя сажать не то что ученого, а даже самого что ни на есть подвально-помоечного кота на цепь. И цепь эта не для кота или собаки, а чтобы мир хранить, непрерывную цепь времен и памяти народной. Оттого она и золотая. А потом, почему коту ученому пристало быть черным? Неужели сказалась плохая наследственная мифологическая репутация?

Слишком строги художники-мужчины. И Кот встал у изголовья Татьяны Алексеевны. Она была не менее талантлива и отзывчива на сказку, чем Пушкин. Пушкин явил миру древний космос мудрой души Кота, Маврина — его истинный сказочный образ. Теперь он может появиться на опушке леса или на деревенской улице в своем традиционно-сказочном обличии черного кота и продырявить солнечный день воронкой ночи. А весной его усы могут заголубеть подснежниками, «мать-и-мачехой и листом черемухи зазолотеть его глаза». Летней ночью может светиться «солнечный кот-подсолнух» (Ю.И. Коваль, сборник рассказов «Жеребенок», иллюстрации Мавриной). Осенью на его морде проступает холодное дыхание зимы, и хотя шерсть его еще горит алыми всполохами на черном, баки седеют в голубизне снега. А когда он «песнь заводит» или «сказки говорит», у него зацветает хвост. И он вновь может встретиться с Александром Сергеевичем и поделиться творческими замыслами и бездонной памятью.

Кот — существо благодарное и великодушное. Тем, кто отзывчив, он дарит бесценные подарки. Т.А. Маврину он научил видеть реальный мир сказочными глазами, а в сказке жить как в реальности. Оттого так прекрасен мавринский мир русских провинциальных городков, деревень, лесов и полей. В них все как в первый раз, как в детстве или как в пору сумасшедшей влюбленности — первый ливень, аромат луговых цветов по пояс, сияние цветущих лип, ослепительное солнце, омытое дождем.

Природа щедра на безмерные дали, на дремучие леса, на бездонное небо, на плоды, отягощающие деревья. Люди и животные мудры и добры. В своем выступлении о национальных «космопсихологосах» Г. Гачев предложил в качестве образной идеограммы русского космоса вектор со знаком бесконечности (> ?) — дорога в бесконечность, в тридесятое царство, в бездонные глаза Баюна, которые манят бесценными духовными дарами поколение за поколением.

Маврина Т.А. (1900-96) – единственный русский художник-иллюстратор детской книги, удостоенный Международным советом по детской литературе Золотой медали Г.Х. Андерсена (1976). Художница родилась в Нижнем Новгороде. Училась во ВХУТЕМАСе под руководством Р. Фалька, входила в объединение графиков Группа «13». В творческой манере Мавриной – уникальное сочетание высочайшей европейской живописной культуры, основанной на достижениях импрессионизма и парижской школы, и стихии русского народного творчества (иконопись, лубок, глиняная игрушка). Мировую известность ей принесли иллюстрации к русским народным сказкам и сказкам А.С. Пушкина.

от  Marginalisimus