В 1915 году Лентулов написал и выставил автопортрет, вызывающе названный «Le grand peintre», то есть «Великий художник». Он написал себя во весь рост — дородный, чернявый, краснолицый, в какой-то фантастической желтой хламиде, расшитой едва ли не серебром, с рукой, залихватски упертой в бок, с ногтями, крашенными зеленой краской. Это был, что называется, эпатаж — наподобие желтой кофты Маяковского; но если в молодом Маяковском при всей победительности его манер и облика угадывался надрыв и глубокая страдальческая нота, то ничего подобного не было в Лентулове. Он откровенно веселился, можно даже сказать, дурачился; духом старинного балагана, воскрешенным в урбанистический век, веяло от его франтоватых усиков, казавшихся приклеенными, от пародийной осанки ярмарочного зазывалы, от сусальных золотых звезд на декоративном фоне автопортрета. Этот Великий Художник российского кубо-футуризма не скрывал озорного удовольствия, бросая в лицо ошеломленному обывателю сгусток молодой оптимистической энергии. В этом парижско-московском авангардисте жил и посмеивался балагур-скоморох допетровской Руси.

Веселость и уверенность в себе — вот эмоциональная атмосфера автопортрета, как, впрочем, и других вещей молодого Лентулова. А он и правда был уверен в себе, и были для того немалые основания. Диву даешься, как уверенно и свободно он распоряжался линией, цветом, объемом, как совершенна гармония его кубистических фантазий. Поистине он работал играючи и радовался работе-игре. Что бы он ни писал, будь то портреты, крымские пейзажи, виды Москвы или Нового Иерусалима, в резких разломах плоскостей и причудливой геометрии ломаных линий, в интенсивном, порою — лубочном цвете ощущалась не столько аналитическая потребность проникнуть в структуру вещей (как у европейских кубистов), сколько желание сотворить их заново, сделать их лучше и прекраснее.

Позднее, вероятно, уже в 30-х годах, в угрюмой и подозрительной атмосфере сталинщины, понуждавшей людей отрекаться и каяться, Лентулов взялся за воспоминания, отрывки из которых напечатаны в книге его дочери о нем. Там, в частности, он писал о 10-х годах: «Я поглощен был искусством и в душе питал честные намерения добиться идеала, которому посвятил жизнь. Но по приезде из-за границы все, что происходило в то время в Москве под знаком Бурлюков, уж очень стало казаться мне легковесным и, конечно, меня как профессионала до глубины души все это коробило и клало не очень приятную тень на группу серьезно работающих Кончаловского, Куприна, меня, Машкова, Фалька, Рождественского и других. В этом было что-то от улицы, от кафе филистерского пошиба, молодых людей, оторвавшихся от сложной и серьезной работы, которая оказалась им не по плечу. Я, хотя и был в котловане этого движения, в душе не был приверженцем похождений Бурлюков, хождения по улицам с раскрашенными физиономиями Ларионова и компании...» Трудно читать это добровольно-принудительное полуотречение от своей юности, от лучших друзей, натянутое по тону, неточное фактически. Мы уже говорили, что то было печальное время для художника...

Теперь остается сказать о картине «Мир, торжество, освобождение», написанной Лентуловым сразу после революции. На этой картине — риторичной, как большинство «революционных» картин, представлен восставший человек, свергнувший эмблемы монархического рабства. Лучезарные перспективы мира и свободы простираются перед ним. Разумеется, пафос Лентулова был абсолютно искренним. Он примыкал к тем художникам, которые после Октября поставили на непрочный альянс социальной революции с художественным авангардом. Теперь, на отстоянии времени, видно, что художники-энтузиасты, пошедшие с революцией, понимали ее явно недостаточно. Да и сама революция пока что себя не понимала. Творческий всплеск Лентулова в первые послеоктябрьские годы оказался последним из выпавших ему.

В. АЛЕКСЕЕВ

 

Церкви. Новый Иерусалим. 1917 г.

Пейзаж с красным домом.1917 г.

Портрет А.Я.Таирова. 1919 г.

Зонтики. 1919 г.

Автопортрет. 1913 г.

Василий Блаженный. 1913 г.

Гурзуф.1913 г.

Кисловодский пейзаж. 1913 г.

Москва. 1913 г.

Портрет М.П.Лентуловой. 1913 г.

Автопортрет. 1915г.

Звон.Колокольня Ивана Великого. 1915 г.

Небосвод. Декоративная Москва. 1915 г.

Сельский домик. Село Зюзино.1918 г.

Закат на Волге. 1928 г.

Ночь на Патрирших прудах. 1928 г.

Мечеть.1916 г.

Мир, торжество, освобождение. 1918 г.