- А теперь какой месяц будет? - спросила Зинька у Старого Воробья.
- Теперь будет сентябрь, - сказал Старый Воробей. - Первый месяц
осени.
И правда: уже не так стало жечь солнце, дни стали заметно короче,
ночи - длиннее, и все чаще стали лить дожди.
Первым делом осень пришла в поле. Зинька видела, как день за днем
люди свозили хлеб с поля в деревню, из деревни - в город. Скоро совсем
опустело поле, и ветер гулял в нем на просторе. Потом раз вечером ветер
улегся, тучи разошлись с неба. Утром Зинька не узнала поля: восе оно было
в серебре, и тонкие-тонкие серебряные ничточки плыли над ним по воздуху.
Одна такая ниточка, с крошечным шариком на конце, опустилась на куст рядом
с Зинькой. Шарик оказался паучком, и синичка, недолго думая, клюнула его и
проглотила. Очень вкусно! Только нос весь в паутине.
А серебряные нити-паутинки тихонько плыли над полем, опускались на
жнитво, на кусты, на лес: молодые паучки рассеялись так по всей земле.
Покинув свою летательную паутинку, паучки отыскивали себе щелочку в коре
или норку в земле и прятались в нее до весны.
В лесу уже начал желтеть, краснеть, буреть лист. Уже птичьи
семьи-выводки собирались в стайки, стайки - в стаи. Кочевали все шире по
лесу: готовились в отлет.
То и дело откуда-то неожиданно появлялись стаи совсем незнакомых
Зиньке птиц - долгоногих пестрых куликов, невиданных уток. Они
останавливались на речке, на болотах; день покормятся, отдохнут, а ночью
летят дальше - в ту сторону, где солнце бывает в полдень. Это пролетали с
дадекого севсера стаи болотных и водяных птиц.
Раз Зинька повстречала в кустах среди поля всеелую стайку таких же,
как она сама, синиц: белощекие, с желтой грудкой и длинным черным
галстуком до самого хвостика. Стайка перелетела полем из леска в лесок.
не успела Зинька познакомиться с ними, как из-под кустов с шумом и
криком взлетел большой выводок полевых куропаток. Раздался короткий
страшный гром - и синичка, сидевшая рядом с Зинькой, не пискнув, свалилась
на землю. А дальше две куропатки, перевернувшись в воздухе через голову,
замертво ударились о землю.
Зинька до того перепугалась, что осталась сидеть, где сидела, ни жива
ни мертва.
Когда она пришла в себя, около нее никого не было - ни куропаток, ни
синиц.
Подошел бородатый человек с ружьем, поднял двух убитых куропаток и
громко крикнул:
- Ау! Манюня!
С опушки леса ответил ему тоненький голосок, и скоро к бородатому
подбежала маленькая девочка. Зинька узнала ее: та самая, что напугала в
малиннике медведя. Сейчас у нее была в рук\ах полная корзинка грибов.
Пробегая мимо куста, она увидела на земле упавшую с ветки синичку,
остановилась, наклонилась, взяла ее в руки. Зинька сидела в кусту не
шевелясь.
девочка что-то сказала отцу, отец дал ей фляжку, и Манюня спрыснула
из нее водой синичку. Синичка открыла глаза, вдруг вспорхнула - и забилась
в куст рядом с Зинькой.
Манюня весело засмеялась и вприпрыжку побежала за уходившим отцом.

Улетает лето быстрокрылой птицей,
Чародейка Осень вьётся у двора,
Листиками клёна падают страницы,
Прошлому раздолью новая пора...

Мне бы их хотелось поменять местами,
Но, как говорится, свой всему черёд,
Я прощаюсь с летом яркими цветами
Из созвездий астры, что ковром растёт.

Гроздьями рябины встречу Златовласку,
И сентябрь подарит бархатный сезон,
Окунусь с лихвою в золотую сказку,
Где в ночи чуть слышно плачет саксофон…