Молодой специалист по протекции своего профессора отправляется в корейское забытьё наставлять глухонемых детишек рисованию, которому он обучался в столичном университете, посчитав, что работа в непритязательном школьном классе даст ему больше, чем шикарный выставочный зал, не ожидая, что место потребует от него капитальных вложений, оправдывающих лояльность начальства, намекающего ему на туманный престиж.

Реконструируя реальные события, кино оказывается не столько художественным, сколько публицистическим произведением, восстанавливающим хронологию и содержание истории, случившейся в особой школе для физически неполноценных детей, ставших жертвой круговой поруки дирекции и городских властей, закрывавших глаза на насилие и жестокость, которым подвергались безответные ученики со стороны учителей и администрации, сделавшей их предметом своей дикой радости и грязных сексуальных утех.

Обнаружив страшное, новичок идёт на принцип, берясь остановить этот недетский кошмар, раскачивая лодку городского болота, надеясь вместе с прессой и социальными работниками добиться наказания для разложенцев со связями, настроенными сорвать судебный успех, обращая фильм в блокнот судебного протокола, состоящего из допросов свидетелей, вспоминающих (иногда очень ярко) о пережитом, настаивая на справедливости, которая продаётся и уже продалась.

Придавая главному герою самоотверженных сил, авторы укрепляют его пыл ответственностью перед больной дочерью и упорством перед гневом матери, требующей, чтобы сын следовал интересу, а не разуму, правильному расчёту, а не совести, которую продали другие родители, простившие извергов, истязавших невинных детей.

Взывая к разуму и состраданию, лента демонстрирует контраст детской наивности жертв и хладнокровия изворотливых обидчиков, кольцо круговой поруки и цепь взаимных обязательств, обращающих наказание в насмешку, делая месть единственным исходом возмездия, не искупающего утраты, а продолжающего цепь безвинных потерь.

Так, не встретив правды в высоких судах, авторы выносят незавершённое дело на суд общественности, принимающей принципы безнравственных сделок, унижающих достоинство личности и умаляющих равенство, делая его привилегией достатка, лишая неимущего права на настоящую жизнь. По сути, это обращение к совести и здравомыслию перед лицом феодальной распущенности и клановой избирательности права, отбираемого волей сильного и, чем слабее слабый — тем наверняка.

http://drugoe-kino.livejournal.com/2420029.html