Балет "Ромео и Джульетта" С.Прокофьева

 

Осенью 1938 года дирекция Кировского театра предложила Леониду Лавровскому ознакомиться с уже законченным клавиром балета «Ромео и Джульетта», написанного Прокофьевым. Из воспоминаний самого балетмейстера, это предложение он встретил с огромным волнением… и процитировал слова Виктора Гюго: «Шекспир — это жизнь и смерть, холод и жар, ангел и демон, земля и небо, мелодия и гармония, дух и плоть, великое и малое… но всегда истина». О своей работе в 1938 году Леонид Лавровский написал так:
«В создании хореографического образа спектакля я шёл от идеи противопоставления мира средневековья миру Возрождения, столкновения двух систем мышления, культуры, миропонимания. Это и определило архитектонику и композицию спектакля. Необходимо было поставить перед композитором вопрос о ряде изменений в музыкальной структуре балета, и переделать либретто. В результате большой совместной работы, появилась музыкально-драматургическая канва спектакля…
По словам Львова-Анохина, готовясь к постановке спектакля, Леонид Лавровский изучал произведения мастеров раннего итальянского Возрождения в Эрмитаже. Читая средневековые романы, он нашёл материал по танцам эпохи, так и родился знаменитый «Танец с подушками».
Так он описывал сцены из спектакля:
В сцене последней встречи Ромео и Джульетты восходит солнце, поёт жаворонок, напоминающий о наступлении утра и о том, что Ромео должен покинуть Верону, расстаться с Джульеттой. Но в музыке Прокофьева мы не слышим никакого намёка на утро, на нежный пробуждающий день. В оркестре звучит бас, кларнет и фагот, которые отнюдь не передают пение жаворонка. Репетиция „пошла“, когда артистам удалось увидеть сцену „глазами Прокофьева“, они поняли, что композитору важно было обрисовать не „утро“ и не „жаворонка“, а ощущение тревоги, горечи, любви и боли разлуки.


"Ромео и Джульетта"