Иван Хивренко. Богдан. 2012 г. 100х200 см. Авторская техника

Иван Хивренко – тот самый художник, чьи четыре картины "апокалипсиса по-киевски" взрывают социальные сети. Фотографии из центра украинской столицы мало чем сегодня отличаются от этих картин – Киев скатывается в постапокалиптическую реальность бытия.

На Крещатике и Майдане люди уже устраивают быт так, словно они – единственные выжившие после "ядерной зимы" или техногенной катастрофы, уничтожившей человечество. Если еду и воду им привозят из цивилизации, то уборка мусора, обустройство жилья на улице, обогрев и отправление естественных нужд – вызовы, на каждый из которых приходится отвечать, разрушая окружающий мир. Точно так дело обстоит и с войной. Их основное оружие – брусчатка и огонь.

А если завтра они поднимутся на уровень выше, как в компьютерной игре, и у них появятся автоматы Калашникова, – интенсивность и масштаб разрушений возрастут в разы. И тогда реальные сюжеты из жизни полностью повторят сюжеты, нарисованные воображением Ивана Хивренко.


Иван Хивренко. Владимир. 2012 г. 100х200 см. Авторская техника

PravdaToday встретилась с Иваном еще до кровавых событий, навсегда изменивших Украину и украинцев, и поинтересовалась:

- Иван, как возникла идея? Это же было больше полутора лет назад.

- Это было два года назад. Мне позвонил человек, который видел мои прежние работы в Интернете, – и предложил немножко пофантазировать. Вообще, изначально, речь шла об одной картине: выбрать какой-то мотив Киева и его видоизменить, мягко говоря. Фантасмагорически. Включить воображение. Я представил четыре эскиза – и было принято решение сделать серию.

Иван Хивренко. Майдан. 2012 г. 100х200 см. Авторская техника

- Как придумывалось то, что изображено?

- Этому, наверное, способствовал мой опыт работы в игровых компаниях. В GSC Game World мы работали над "S.T.A.L.K.E.R.", в 4A Games – популярный сейчас проект "Метро-2033" по роману Дмитрия Глуховского. Когда лет 6-7 назад проект был в разработке, меня пригласили – тоже немножечко пофантазировать, сделать концепт-арт быта людей, живущих в московской подземке. И книжка интересная, и тема эта была на пике популярности – тема Апокалипсиса.

- И сейчас у нее много поклонников.

- Постапокалиптическая тема – она глобальна. Причем, она возникла на всех направлениях – и в кинематографе, и в книгах, и в компьютерных играх и приобрела характер волны, наката.

- А с чем это связано?

- Может быть, людям хочется чего-то новенького или, наоборот, хорошо забытого старенького. Понимаете, рушить всегда легче, чем строить.

Может быть, это связано с сознанием людей. Они не хотят думать о каком-либо созидании. Они не могут включить воображение и подумать, как жить дальше. Вообще. В нашей стране, на нашей планете. Все направлено на потребление, потребление, потребление… Выкачка ресурсов – нефть, газ, уголь. Все уничтожается ради потребления. Точно так же потребление – в сознании людей. И, в конце концов, они представляют себе мир вот в таком, тупиковом, что ли, плане. Полное разрушение и уничтожение. Может, им это ближе по своему мировосприятию.

- Как вы относитесь к тому, что ваши постапокалиптические картины на киевскую тематику стали в своем роде пророческими?

- Спекулировать на фоне последних событий – это неэтично, мягко говоря. Но, что произошло – то произошло. Картины были написаны два года назад, полтора года назад была выставка. Я тогда говорил в интервью, что все это выглядит утопично, под другим углом, с другой стороны, но не дай Бог, чтобы воплотилось в жизнь и стало реальностью.

- Фотографии из центра Киева очень похожи на картины. Всеобщего разрушения, конечно, не произошло, но локальный апокалипсис – он есть уже сейчас.

- Не зря на картине "Майдан" символ нашей свободы наклонен. Идет подрыв каких-то фундаментальных вещей, фундамента государства. Очень не хочется этого, но все идет к тому, что мы превратимся в некое подобие ФРГ или ГДР, Южной или Северной Кореи. Очень жаль. Все то, что создавалось, созидалось, строилось – разрушается. Опять-таки, разрушать легче. Разбирать брусчатку, жечь автобусы, строить баррикады, создавать особый быт... Навести порядок будет сложнее. Плюс еще и в сознании людей.

Нет еще той степени и масштабов разрушений, как на картинах, но, если люди не найдут общего языка, если пули начнут летать и отскакивать от домов – может быть и такое. К сожалению.

- Очень символичен сюжет картины, рисующий Владимирскую горку. Памятник Владимиру как бы вырван из земли, готов обрушиться…

- Символика, конечно, есть. В любую работу надо закладывать какой-то смысл, свое отношение к жизни. Оплоты православия не имеют уже прочного фундамента, к сожалению. И вообще, причины этого конфликта, если говорить о событиях, которые происходят в Киеве и во всей стране, то, на мой взгляд – я не хочу никому навязывать свою точку зрения – идет конфликт православия и католицизма. Это основная причина того, почему мы не будем жить так, как живут люди в Европе.

Ортодоксальность православия и либеральные взгляды современного католицизма, несмотря на то, что в прошлом у католиков была инквизиция. Отношение к человеку. У православия человека нет – есть раб. Рабами люди рождаются, рабами живут, рабами венчаются и рабами представляются. Это на генетическом уровне заложено у людей православного вероисповедания. Это касательно не только Украины – России, Белоруссии, Болгарии, Сербии, всех православных стран Европы, которые выглядят островками, отдельными, обособленно живущими, на европейской карте. Здесь – своя жизнь, в которой никогда не зародятся либеральные европейские принципы взаимоотношений и отношения к жизни, между людьми и обществом.

- Но, возможно, это и есть сохранение основ – отношение к браку, к семье, к продолжению рода?

- Да, это и есть те традиционные вещи, которыми живет православная семья, православный народ, страна и государство. На Украине конфликт между православием и католицизмом виден четко. Лично мне виден, я не хочу выглядеть каким-то спецом-теософом. На своем уровне я определил одну из составляющих недопонимания Востока и Запада или Украины православной и Украины католической.

Разрушающийся Владимир – это разрушающиеся основы православия, можно и так это интерпретировать.

- Почему именно эти мотивы выбраны для картин: Владимирская горка, пешеходный мост через Днепр, памятник Богдану Хмельницкому, Майдан? Почему не Печерская Лавра и не скульптура Родины-матери?

- Все это – мотивы моего детства, и вышло подсознательно. Я вообще родился в центре Киева, раньше моя улица Постышева называлась, сейчас – Малая Житомирская. Жил в старом доме царской постройки, рядом ­– дом, где жил художник Мурашко. На Владимирской горке я гулял в детстве, катался на санках, через пешеходный мост я ходил на Труханов остров – покупал бублики по 5 копеек и пепси-колу, разлитую в бутылки, и шел купаться на Матвеевский залив с дядей. Все четыре сюжета – ареал, в котором я обитал, и это отложилось у меня в памяти, в сознании как что-то теплое и близкое.

Разрушать все это, конечно же, не хотелось. Но, с другой стороны, разрушать было легко. Потому что этого уже нет. Мост остался, Днепр течет, но того Киева, в котором я родился и жил, нет. И того детства нет, и той страны, в которой я рос.

- Поэтому вы разрушили это до конца…

- Просто разрушить – не интересно, надо еще и какой-то смысл вложить. Включил воображение и представил себе, как бы это все могло выглядеть при апокалиптическом раскладе.

- В чем отличие сегодняшнего Киева от того Киева, где вы родились и жили? Что изменилось?

- Изменилось главное. Изюминкой Киева была его провинциальность. Налет провинциальности, уюта, каштанов киевских и так далее… С наплывом потребительской массы, офисного планктона, как его называют, отсутствие созидательных вещей – у всех во главе угла стоят финансы, деньги, ради которых можно жертвовать какими-то ценностями – эта киевская изюминка исчезла.

Люди сейчас довольно часто сидят в социальных сетях. Недавно прочел интересный пост о том, что за последние годы в Киеве исчезли бесследно десятки памятников архитектуры, составлявших киевский ансамбль. Исчезают бесследно, это нигде не обсуждается, но лицо Киева теряется. Например, исчез Сенной рынок. Чудесная архитектурная постройка. С ним связано детство и студенческая жизнь тоже, потому что на этом рынке в 90-х можно было купить все, что угодно. Киев изменяется, претерпевает метаморфозы, но, я думаю, не в лучшую сторону.

- Иван, сейчас многие адресуют свои обращения к киевлянам. И политические, и не политические. Но за последние 5-6 лет, как видится, киевская субкультура исчезла. Кто такие киевляне – не понятно.

- Да, она исчезла. Абсолютно так, совершенно верно.

- Так кто же такие киевляне?

- Есть старая гвардия, но они вымирают. Вот я – коренной киевлянин, родился в самом "пупке", но последние восемь лет живу за городом. И все друзья, приятели, знакомые – из тех, с кем вместе ходил в первый класс или жил на одной улице – живут за городом. Произошла некая рокировка: киевляне уехали из Киева, а в Киеве послились приезжие люди.

- А почему уехали?

- Может быть, на подсознательном уровне почувствовали исчезновение той особой киевской атмосферы – и случился исход киевлян из Киева. Но это везде такая тенденция.

- В Киеве это чувствуется особенно остро. Что ни случись – хоть революция, хоть снежная катастрофа – все апеллируют к киевлянам, но выясняется, что активные участники и злых, и добрых дел…

- ...не киевляне.

Иван Хивренко. Днепр. 2012 г. 100х200 см. Авторская техника

- Да, жители других регионов и даже стран. Любое событие – политическое, социальное, стихийное – не показывает киевлян, как движущую силу. Революционеры стадион "Динамо" рушат, застройщики возводят очередную высотку на днепровских холмах, природа снегом город засыпает, олигарх закрывает самую популярную в городе газету – у киевлян реакции нет, разве что в соцсетях повозмущаются.

- Киев столицей стал. Сюда стекаются все финансы и люди, как воробьи, летят к кормушкам. Субкультура киевлян оказалась поглощена или задавлена другой субкультурой – потребительской.

- То есть, раз Киева не стало вообще, разрушать его было легко…

- Касательно этих картин. Я смотрел одно из интервью Александра Гордона. Он сказал интересную вещь: художник либо в союзе с Создателем, либо – в соперничестве. Либо он украшает мир, либо сигнализирует о чем-то, даже путем разрушения мира. Я надеюсь, что я в союзе с Создателем, который дал мне талант рисовать, и пытаюсь дать какой-то сигнал, предупреждение людям о том, что разрушение – это разрушение не только города, но и сознания людей, отношения друг к другу, к своей стране, к миру. Попрание этических, моральных, общечеловеческих, нравственных норм рано или поздно приведет к разрушению. Картины разрушенного Киева – это то, что близко нам. Мне не близок Лондон или Париж. Этот апокалипсис неизбежен, если будет продолжаться разрушение нашего сознания. Глобальный пофигизм.

PravdaToday: Кто-нибудь наверняка поморщится и упрекнет художника. В чем-нибудь. Неважно, в чем. Но, как говорил упоминаемый выше Александр Гордон, "мы живем в такое время, когда любое высказывание художника, внятное или невнятное, будет обсуждаться в парадигме постмодерна".


Источник http://pravdatoday.info/content/ivan-hivrenko-globalnyy-pofigizm-razrushaet-realnost