Укрепления деревянные были воздвигнуты с Сибирской стороны от Серебряной горы (где теперь стоит женский монастырь) по всему загородному жительству,- где именно была большая опасность от бунтовщиков; на постройку этих укреплений и батарей был употреблён весь наличный лес и тёс, какой в то время в городе сыскаться мог у местных жителей,- и сами укрепления были воздвигнуты без помощи уездных крестьян. Из городских жителей для обороны города было организовано ополчение, которым управляли сыновья Президента Хлебникова – Емельян и Пантелеймон Хлебниковы.

Прибывший из Юговского казённого завода горный поручик Алексей Солнопёков, по совету с Кунгурским Магистратом, для предосторожности 31 декабря вывел из города содержащихся до 70 колодников на Кушвинский завод. Шайки бунтовщиков подвигались ближе и ближе к Кунгуру. 31 декабря 1773 г. злодеи овладели селениями Тихановским и Старопосадским, заняли острожек Стефановский. Самозванный полковник бунтовщиков, башкир Батыркай Ишкинёв, думая склонить кунгурцев к добровольной сдаче, послал взятых из сёл Тихановского (Веслянка) и Старопосадского священников, вынужденных к тому страхом, - Фёдора Иванова и Ивана Лукина с обольстительным письмом и копией Пугачёвского Манифеста к Соборному протоиерею Иоанну Пантелеймонову, наказав им объявить и склонить протопопа, чтобы жители Кунгура вышли к нему 1 января к Старопосадскому селу, обещая за это не делать жителям никаких обид и разорений. Между тем в такое критическое тревожное время для Кунгура, начальник города воевода Миллер находился с женою и детьми в Чусовских городках. В своём отъезде из города воевода оправдывался тем, что отбыл в уезд для поощрения крестьян. 3 января 1774 года прибыли в Кунгур от самозваного полковника Батыркая Ишкинёва священники Фёдор Иванов и Иван Лукин, явились к протоиерею Пантелеймонову и вручили ему манифест и обольстительное письмо.

Протоиерей Иоанн Пантелеймонов Келарев с товарищем своим – Успенской церкви священником Петром Луканиным 3 января в 7 часов пополудни вошли в Магистрат, объявили письмо Алексею Солнопёкову, а пришлых от бунтовщиков священников предали под караул, препроводив их в Пермское Духовное Правление. По прочтении письма в Магистрате о том, что предлагал Ишкинёв кунгурцам, письмо возвратили протопопу, стараясь всё это сохранить в тайне, чтобы не волновать народ и не дать повода к измене. Всем жителям Кунгура Магистратом было строжайше подтверждено, чтобы они во время нападения злодейской толпы на город «по долгу своей присяги к верноподданнической к Ея Императорскому Величеству службы противу тех злодеев имели всеми силами крепкий отпор и сопротивление, стараясь до последней капли крови, не щадя живота своего, без всякой робости и трусости». Не дождавшись из Кунгура посланных священников, бунтовщики стали подвигаться к городу, перебравшись в ближайшие подгородные деревни: татарскую Басину и русские: Шубину, Неволину, Новую, Шадейку и другие, «и, разъезжая из тех деревень, окрестным жителям (в том числе и посадским) делали великие грабительства и разорения, жёнам – беззаконные насилия, а гражданам – неописуемые о сдаче города устрашения». («Деревня Басина находилась за Новой деревней. Татара деревни Басиной все убежали с бунтовщиками, оставивши свои домы. Название Басина сохранилось за этим местом».)

Близость нашествия злодеев на Кунгур привела граждан в панический страх, но Магистрат с Солнопёковым успокаивал жителей и в видах ободрения упавшего духа для поиска и отражения под предводительством детей Президента купцов Емельяна и Пантелея Хлебниковых был снаряжён гусарский отряд от купечества с 50 казаками для рекогносцировки деревень Басиной и Шадейки; в последних отряд поймал двух татар и двух русских, едущих из деревни Казаевой (татарской Кыласовской волости), пойманные были представлены в Пермскую Провинциальную канцелярию. Разъезд снаряжённого отряда с поимкой изменников поколебал движение злодеев, замедлил их нападение на Кунгур, ободрил жителей – горожан: ими овладело религиозное чувство, они служили молебны, обходили город со святыми иконами, поднимали из Тихвинской церкви чтимую икону Тихвинской Божией Матери, ждали чуда, и все были уверены, что священномученик Климент спасёт город. Во время общего страха и смятения не бездействовало и городское духовенство: для уничтожения в народе смут и переговоров по поводу подбрасываемых от злодеев обольстительных писем, для поддержания малодушных и легкомысленных протопоп Келарев счёл необходимым прочесть всем в городе при молебном пении обыкновенную присягу, печатные манифесты и указ от преосвященного Вятского Варфоломея, в которых выяснялось, кто такой казак Емельян Пугачёв, дерзнувший принять на себя имя Петра III, и все верноподданные призывались доказать на деле, что они истинные и верные сыны России и Её Величества.

3 января возвратился в Кунгур воевода Миллер со всей бежавшей Провинциальной Канцелярией и вступил в отправление своих обязанностей; 4 числа прибыл из Екатеринбурга подпоручик Посохов с военным подкреплением в 100 чел. оружейных казаков с двумя пушками и пятью пудами пороха, к тому же времени было доставлено в город немалое количество крестьян из уезда с ружьём, какое у кого случилось; таким образом, город принял вооружённое положение и жители начинали верить в возможность защиты. («Возвратившиеся воевода Миллер и капитан Буткевич привели из Верхних Муллов 100 человек рекрут с копьями и кольями и 1 чугунной пушкой четвертьфунтовой, 50 казаков с 12 винтовками, 26 луками и 10 копьями; из Чусовских Городков 150 конных казаков и Спасского Монастыря (Рожд. Вол.) 200 человек казаков из местных крестьян».) 4 января в третьем часу дня бунтовщики сделали первое нападение на Кунгур; приблизившись к деревне Мериновой, передовой отряд бунтующей шайки оставил значительную часть отряда на Мериновой горе, в числе человек 50, имея у себя несколько значков, наподобие знамён, выдвинулся к Иренскому перевозу – к самому пикету – и открыл оружейную перестрелку; защитники Кунгура ответили на перестрелку выстрелами из пушек, сделали вылазку и обратили бунтующих в бегство, причём подпоручик Посохов с вооружённою конницей, с немалым количеством граждан и уездных крестьян гнал злодеев по дороге вёрст пять.

Между тем, скрывшиеся в стороне, в буераках и кустах, бунтовщики вдруг пересекли у передовых преследователей путь и, напав на передовой отряд, покололи смертельно подпоручика Посохова, одного солдата и трёх человек – одного посадского (Кунгурского) и двух Екатеринбургских казаков. Да одного изранили и пять человек захватили в плен, «что видя и наша партия и по своей к сражению обыкновенности принуждена была возвратиться обратно в город, а за ними и те злодеи, видя свою силу, оборотилися и, подогнавши, разстановились большой толпою на Мериновой горе (2 версты о города), имея у себя несколько значков наподобие знамён. А потом многие из них в числе 700 человек делали подъезды и нападения к городу, как и прежде имели, однако ж все были с пикету из пушек отражены, и как скоро к вечеру наступил сумерек, то они все убрались в свои станции – в подгородные деревни». 5 января в 11 часов утра бунтовщики «во множестве» неоднократно подъезжали к городу – к Иренскому пикету. «Многие наездники делали приездом своим большие покушения и городским пикетам обозрения, требуя» с выезжающих против них дубовских казаков, посадских гусар и другой конницы впустить их в город «и оный сдать без всякой драки». Наезды и нападения эти продолжались до 5 часов пополудни; «однако все они, бунтовщики, были пушечными и оружейными выстрелами отражены, причём, видимо, были из них двое поранены. Жители города, хотя и успешно отбивали нападения, видели, что опасность по-прежнему велика.

6 января возвратился в Кунгур из следования на пути в Казань Казанского гарнизонного батальона секунд-майор Александр Васильевич Папав с партией новобранцев – в 386 человек и 12 вооружёнными солдатами «для вспоможения городу Кунгуру к обороне против наступающих злодеев»,- и в Кунгурский Магистрат дал о том знать письменно, - чему магистратские присутствующие и городовые жители были порадованы». Майор Папав принялся деятельно руководить обороной города: кругом города были усилены постоянные пикеты, за которыми установлен бдительный надзор, во время нападения на важных местах рекомендовалось неотступно находиться для наблюдения и дачи распоряжений товарищу воеводы, прокурору, горного начальства капитану Попову, а от купечества – президенту, бургомистрам и ратманам; господину же воеводе Миллеру, как градодержателю, не определяя себе нигде поста, раздавать всем вышеписанным особам через капитана Буткевича повеления, для чего оным не отменно долженствует ему повиноваться, через что все здешние и собранные из селений обыватели будут твёрдо и надёжно стоять и противляться атакующим город злодеям.

Себя же самого майор Папав определял к самонужнейшему посту, на который надобно было ожидать большее неприятельское стремление, сверх того он брался обучать рекрут, как заряжать ружьё, чтобы все они в отпоре свободно могли действовать ружьём. А так как вследствие частых тревог со стороны злодеев жители были очень напуганы и появление нескольких бунтовщиков близ города для одного только осмотру производило уже напрасное смущение и тревогу, то во избежание таких колебаний установлено поступать таким образом: когда у одного из пикетов злодеи станут показываться, то командир оного, изготовясь оружием к принятию, в ту же минуту даёт знать воеводе, который, чтобы одни только пикеты вокруг города изготовились, приказывает ударить в большой колокол несколько раз. Если же подъезд неприятеля будет производиться разом на несколько караульных постов, тогда бить набат во всех колокольнях (4 колокольни), и назначенные для усиления караульных постов люди должны поспешно бежать из домов своих с оружием на определённый им пост. Когда же злодеев вокруг города нет, то командиры могут находиться в своих квартирах, осматривая, однако, в день почасту пикеты: в готовности ли подчинённые люди находятся и в исправности ли оружие; в ночное же время, хотя бы и не было тревоги, неотходно им находиться на своих постах и там ночевать.

9 января в первом часу дня злодейская толпа из башкир, местных татар и подгородных деревень крестьян с трёх сторон в больших силах, по дорогам осинской, казанской и сибирской от Екатеринбурга, подъехав к самому городу Кунгуру, чинила ко взятию города неоднократный приступ и притом кричали вслух по-русски: «Что де, на что себя и нас мучите? Мы хотим мирно с вами быть, только, де, вышлите к нашему полковнику воеводу и других начальников, а город сдайте!» Для отражения злодейской толпы выступил из города майор Папав с большою конницей и пехотою – с рекрутами, казаками от купечества и другими надёжными людьми – и с одною пушкою. Этой вылазкой и выстрелами из ружей и пушек нападающие были отбиты, причём был убит один татарин. Не ограничиваясь одной защитой, временно сформированный гарнизон Кунгура перешёл в наступательное движение против мятежных шаек, окруживших город. 11 января в 10 часов утра против неприятельской толпы на Заиренскую сторону была командирована значительная партия конницы и пехоты под предводительством майора Папава, причём, гусарами из купечества предводительствовал купец Емельян Хлебников.

Сообщим об этой вылазке подробные сведения: «Партия остановилась в трёх верстах от города, учредя пушки по разну при пехоте, поставив оную в три шеренги, которых последняя состояла из долгих пик, у некоторых с луками. (Правый фланг прикрывал небольшой перелесок, где обыкновенно снегу бывает больше, а конница этого фланга стояла потянувшись от того перелеска, подавшись несколько назади левого фланга; конница примыкала к глубокому буераку и долине, идущей к р. Ирени, где спереди того фланга из лесу подосланы злодеи на лыжах с ружьями, против которых командировано несколько с ружьями пеших охотников, которыми по многой с обеих сторон перестрелке, башкирцы сбиты, а как за ними с лыж в тыл нельзя гнаться, то остановлены в том месте. А между тем злодеи, состоящие всё из конницы, приближаясь на ружейный выстрел, атаковали их, зачиная от левого фланга, а больше к правому стремясь с великим криком, которых (злодеев), по примечанию Папава, капитана Буткевича и купца Емельяна Хлебникова, было слишком до 500; знамён начтено восемь – синих, красных и алых».

Против средины левого фланга пехоты был ров, идущий от Ирени, под коим и были посажены из охотников подпрапорщик Бахирев, цирульник Брезгин, рядовых два и 10 рекрут с ружьями, коим рвом и подъехало злодейское одно знамя с нескольким числом татар, но после выстрела по ним возвратились назад. (Против левого злодейского фланга высланы были конные охотники – батальонный солдат Бенда, который первый начал перестрелку, и с ним из купцов человек до десяти.) «Злодеи, имевшие ружья, наступали весьма нагло, с превеликим криком. Против правого (кунгурцев) фланга был сенной стог, к которому для подкрепления конных охотников посажено было пеших человек до 20 с ружьями, а чтоб все они отрезаны не были, то майор Папав велел податься всему флангу вперёд, а потом приказал выстрелить по разу из пушек. Злодеи, сделав в себе некоторое замешательство, ободрившись, после двинулись всеми силами вперёд, покушаясь правый (кунгурцев) фланг объехать в тыл, но, видя назади протянутую конницу, остановились, перестреливаясь ружьями и стрелами, что (майор) видя, выстрелил по ним из пушек. Сам сделал с пехотою движение, отчего злодеи, закричав, замешались.

Не теряя времени и ещё раз выстрелив, майор Папав приказал как пехоте, так и всей коннице кричать и ударить со всех сторон, от чего злодеи, оробев, бросились бежать. Отрядя за ними большую часть конницы с капитаном Буткевичем майор с пехотою и остальною конницей пошёл вперёд прямой дорогою в самое их пристанище – дер. Неволину. Злодеи в великой робости бежали и, приблизившись к сей деревне, некоторая часть остановилась. Подошедший с войском майор Папав, остановясь, велел части конницы и одной пушке с пехотою, приняв вправо, отнимать дороги, а сам по стоящим против него злодеям с въезда в ту деревню сделал из той пушки и из ружей выстрел, от коих обратил злодеев в бегство внутрь деревни. Слал туда конных и пеших с ружьями, а большую часть конницы с капитаном Буткевичем – на преследование в тыл, огибая деревню справа, и за неё далее до деревни Шубиной, состоящей от Неволиной версты полтретей, а от города вёрст до восьми. Выгнав бунтовщиков из деревни Шубиной, с приближением ночи Буткевич возвратился к Папаву, который, собрав всех без остатка, пройдя деревню Неволину, через р. Ирень следовал на деревню Новую, бывшую тоже под постоем тез злодеев, и прибыл уже с другой стороны в Кунгур».