Разгадка "Тайны Эдвина Друда" - (0)
Мария Чегодаева ТАЙНА «ТАЙНЫ ЭДВИНА ДРУДА» на Я.ру - (0)
Горький мёд - Приключения книг: Тайна Эдвина Друда - (0)
рецензия на книгу "Тайна Эдвина Друда" - 27 том - Виктора Бабикова на livelib.ru - (0)
рецензия на книгу "Тайна Эдвина Друда" Виктора Бабикова на livelib.ru - (0)
Часть первая Методом судебного расследования |
Часть первая Методом судебного расследования
Что же представляет собой наше «дело» — сюжет романа Диккенса «Тайна Эдвина Друда»? Повествование четко распадается на две части. Основная тема первой половины — подготовка и осуществление убийства Эдвина Друда его дядей Джоном Джаспером. Эпизод за эпизодом раскрывают нам характер Джаспера, мотивы преступления, его подготовку и наконец подводят к роковой ночи, после которой Эдвин исчез таинственным и крайне подозрительным образом. В этой части, по существу, одно действующее лицо — Джаспер; все остальные персонажи играют пассивную роль, по крайней мере в отношении подготовляемого убийства. Никто не мешает Джасперу довести до конца свои черные замыслы.
Любопытно, что эта самая роковая, самая таинственная фигура романа вызывает у исследователей меньше всего споров. Оно и понятно: основная движущая пружина всей первой части — Джаспер почти до конца сыграл свою мрачную роль, раскрыл свои мысли, сообщил о своих дальнейших планах — словом, добросовестно закрутил пружину романа, предоставив другим героям полную возможность ее раскручивать. Этому посвящена вся вторая, неоконченная, часть. Соотношение сил в ней меняется: на первый план выходит группа лиц, противоборствующих злодею. Их действия направлены к одному — раскрыть преступление и разоблачить преступника. Смерть Диккенса помешала его героям завершить расследование; нам предстоит закончить его вместо них.
Приступим же к первому «допросу».
Обвиняемый — Джон Джаспер, церковный регент в Клойстергэмс
Если бы великий Федерико Феллини или кто-то из его многочисленных подражателей вздумал снимать фильм «Тайна Эдвина Друда», мы бы увидели в первых кадрах сбивчивые смутные видения: башню старинного английского собора и словно бы наплывающие на нее экзотические восточные шествия с белыми слонами, десятками тысяч ятаганов, сверкающих на солнце и зловещим колом, приготовленным для казни. Диккенс в полном соответствии с новейшими открытиями кинематографа в первых строках романа как бы вскрывает душу своего героя, погружает нас в его видения — бредовые сны человека, накурившегося опиума в грязном притоне какой-то подозрительной старухи, в обществе китайца, матроса-индуса — восточных отбросов Лондона. Очнувшись, человек внимательно прислушивается к бормотанию старухи и ее клиентов, пытается душить их, заставляя кричать и шуметь, и с удовлетворением констатирует: нет, ничего нельзя понять в безумном бреде наркомана.
А уже через полстраницы мы видим курильщика опиума в его обычном весьма респектабельном обличий: регент старинного собора, он спешит к вечерне, облачается в стихирь — и «первые слова песнопения: «Егда приидет нечестивый» — будят в вышине под сводами ... грозные отголоски, подобные дальним раскатам грома».
В следующей главе Диккенс подробно знакомит нас со своим героем — смуглым молодым человеком лет двадцати шести, статным и красивым, хотя «манера держаться» у него «несколько сумрачная». Собор, в котором он регентствует, находится в небольшом старинном городке Клойстергэме, неподалеку от Лондона. Джаспер пользуется в нем всеобщим уважением и пребывает на самом лучшем счету у настоятеля собора и местного «высшего общества».
Всему городу известно, что Джаспер горячо любит своего племянника Эдвина Друда. Регент постоянно афиширует свою любовь к нему, рассказывает о том, с каким нетерпением ждет приезда Эдвина из Лондона. Эдвин не замедляет появиться, и Диккенс делает нас свидетелями довольно многозначительной беседы племянника с дядей, который всего шестью годами его старше. Мы узнаем, что Эдвин помолвлен с молодой девушкой Розой Бад, ученицей Джаспера, — портрет ее, нарисованный Эдвином, висит у него над камином, и взгляд регента постоянно «прихватывает» этот портрет. Обручили Эдвина и Розу их отцы, когда дети были еще младенцами. Эдвин жалуется, что он лишен свободы выбора, — вот Джаспер, тот может выбирать. Эти слова почему-то приводят Джаспера в такое волнение, что он чуть не теряет сознание, а затем говорит Эдвину, что «в каждом доме есть свой замурованный скелет», что он ненавидит свою работу, что «даже жалкого учителя музыки может терзать честолюбие, неудоатетворенность», — пусть это послужит Эдвину предостережением. Эдвин отвечает, что ценит то, с каким бескорыстием Джаспер обнажил свою душу, чтобы предостеречь его, Эдвина, от грядущей опасности, — и Джаспер вдруг весь застывает, но Эдвин убежден, что все будет прекрасно и он чудесно поладит со своей будущей женой.
Уже эти две первые главы сообщают нам немало чрезвычайно важных сведений об «обвиняемом». Мы узнаем, во-первых, что Джаспер живет двойной жизнью; что под благопристойной внешностью церковного регента скрывается курильщик опиума, о чем не знают даже самые близкие ему люди.
Что, во-вторых, мысли его заняты чем-то, что он хочет скрыть; что он опасается выдать себя в бреду и успокаивается, убедившись, что бормотание курильщика опиума непонятно для посторонних.
Что, в-третьих, предстоящая свадьба племянника вызывает у него какую-то тревогу: возможно, его беспокоит легкомыслие Эдвина, и он на собственном примере пытается ему внушить, что не всегда благополучная видимость соответствует действительности, — Эдвин, во всяком случае, понимает его именно так. Правда, предостережения Джаспера, пожалуй, чрезмерны: ведь никакая опасность Эдвину как будто не грозит. Впрочем, Диккенс определенно нагнетает ощущение какой-то грядущей беды: он умеет делать это очень искусно и часто в своих романах прибегает к такому приему, погружая читателя в состояние тревожного ожидания.
Но посмотрим дальше.
В следующий раз мы встречаем Джаспера в гостях у аукционера и будущего мэра Клойстергэма, мистера Сапси. Регент выказывает ему величайшую почтительность, восхищается каждым словом этого надутого осла. Предмет особой гордости мистера Сапси — глупейшая эпитафия, которую он сочинил для склепа своей покойной жены. Джаспер выражает автору самое горячее одобрение. Появляется мастер надгробий Дёрдлс. Мистер Сапси отдает ему для изготовления текст надписи и ключ от склепа. Джаспер почему-то чрезвычайно им интересуется: взяв у Дёрдлса еще два других ключа, он позванивает ими, словно стараясь запомнить их звон.
В тот же день Джаспер снова встречает Дёрдлса, а с ним безобразного мальчишку по кличке Депутат. У мальчишки странная обязанность: по соглашению с Дёрдлсом он загоняет пьяницу мастера домой, швыряя в него камнями. По непонятной причине Депутат вызывает у Джаспера крайнюю неприязнь: он приходит в ярость оттого, что этот оборвыш идет следом за ними; к Дёрдлсу, напротив, он проявляет нескрываемый интерес. Провожая его, регент особенно интересуется умением Дёрдлса по звуку камня определять, есть ли за стеной склепа покойник и рассыпался ли он в прах или нет.
Портрет Джаспера дополняется новыми чертами. Мы узнаем, что он умеет льстить и лицемерить, подлаживаясь к человеку, которого не может не презирать, но с которым выгодно иметь хорошие отношения: несмотря на свою глупость, мистер Сапси пользуется большим влиянием в Клойстергэме. Что же касается интереса Джаспера к склепам и ключам от них, его стремления завязать знакомство с Дёрдлсом и неприязни к мальчишке Депутату, то все это, как мы скоро увидим, неслучайно и в самое ближайшее время получит продолжение.
Новая сцена: вечер в доме каноника Криспаркла. На этом вечере, кроме самого Криспаркла и его матушки миссис Криспаркл, присутствуют Джаспер, Эдвин, Роза, мисс Твинклтон — начальница пансиона, где Роза воспитывается, а также двое молодых людей, только что появившихся в городке и отданных под покровительство каноника, — брат и сестра Ландлесс. Роза поет под аккомпанемент Джаспера и вдруг в середине пения начинает рыдать: «Я больше не могу! Я боюсь!» Елена Ландлесс укладывает Розу на диван: «Это ничего, это уже прошло»...
«Джек такой строгий учитель, — замечает Эдвин. — Пожалуй, при таких обстоятельствах и вы бы его испугались, мисс Ландлесс?» — «Нет, ни при каких обстоятельствах», — возражает Елена.
Позднее в пансионе девушки продолжили разговор о Джаспере. «А ты знаешь, что он влюблен в тебя?» — спрашивает Елена, и Роза в ответ рассказывает ей, что она ненавидит своего учителя, что он преследует ее. «Даже когда у него тускнеют глаза и он словно куда-то уходит, в какую-то страшную грезу, где творятся я не знаю какие ужасы, — даже тогда он держит меня в своей власти... и я чувствую, что он угрожает мне». — «Да что это за угрозы?» — «Не знаю, я никогда даже не решалась подумать об этом». «Яркое смуглое лицо склонилось над светлой головкой, — говорит Диккенс. — В черных глазах зажглись странные отблески, как бы дремлющее до поры пламя. Пусть побережется тот, кого это ближе всех касается».
Характер Джаспера раскрывается почти до конца. Мы не только узнаем, что он влюблен в невесту Эдвина — намеки на это содержались еще в первой главе, — но, что совсем неожиданно, преследует ее, стараясь подчинить своей власти. Такое поведение явно не согласуется с его пылкой любовью к племяннику. Да полно, искренне ли он любит Эдвина? Не лицемерит ли, как лицемерил с мистером Сапси?
Далее мы понимаем, что бредовые мечты, в которые погружается Джаспер под влиянием опиума, имеют отношение к Розе и что мечты эти «ужасны» и таят какие-то угрозы. Предостережения Эдвину при их первом разговоре явно приобретают другой смысл. Уж не от себя ли самого предостерегал регент своего беззаботного племянника?
История осложняется: Невил Ландлесс, увлекшийся Розой, повздорил с Эдвином. Джаспер под предлогом примирения приводит обоих юношей к себе домой, однако примирение это он осуществляет довольно странно: напротив, он словно нарочно разжигает раздражение Невила против Эдвина. От пунша, приготовленного Джаспером, — причем Диккенс отмечает, что это, по-видимому, очень сложная процедура, — и Друд, и Ландлесс как-то сразу пьянеют, нервы их взвинчиваются, ссора вспыхивает с удвоенной силой, приводит к жестоким оскорблениям, чуть ли не к драке.
Что эта вторая ссора спровоцирована Джаспером, не может быть сомнения. Диккенс прямо намекает на то, что регент подмешал в пунш какое-то возбуждающее средство. Наши подозрения относительно неискренности Джаспера в отношении Эдвина получают новую пишу: люби регент племянника, он не стал бы создавать ему врага. Но зачем ему это нужно? Быть может, он рассчитывает, что необузданный и страстный Невил избавит его от соперника? Вряд ли; во всяком случае, тогда не стоило сообщать о ссоре канонику, да еще сгущая краски, уверяя, что будто бы чуть не произошло убийство. Между тем Джаспер тут же поспешил к Криспарклу, сообщил о происшествии и его матери, миссис Криспаркл, а на следующее утро уже весь город знал об этом событии, «а каким путем, сказать невозможно», замечает Диккенс. Несомненно, Джаспер постарался. В результате напрашивается мысль: не подготавливает ли Джаспер общественное мнение Клойстергэма таким образом, чтобы если бы с Эдвином и впрямь что-то случилось, подозрение пало на Ландлесса? Будущее покажет, а пока Эдвин уезжает в Лондон, с тем чтобы вернуться на Рождество, по всей видимости, к собственной свадьбе.
Так, по крайней мере, сообщает Джасперу старый Грюджи-ус, стряпчий и опекун Розы. Зайдя к регенту, Грюджиус говорит, что приехал с тем, чтобы объяснить невесте, что помолвка, навязанная волей родителей, не может считаться обязательной. «Держу пари, — замечает Джаспер, бледнея, что она не выразила желания расторгнуть помолвку». «Вы не проиграете», — подтверждает Грюджиус и далее очень деликатно намекает на желание Розы, чтобы Джаспер не принимал участия в ее переговорах с Эдвином. «Мы ей не нужны», — говорит он. «То есть я не нужен, — возражает Джаспер сдавленным голосом. — Итак, насколько я понимаю, на Рождество ... они уладят все, что касается свадьбы». — «Так и я понимаю, — соглашается Грюджиус. — Да благословит их Бог!» — «Да спасет их Бог», — многозначительно поправляет Джаспер. — «Я сказал «благословит», — замечает Грюджиус. — «А я сказал «спасет» — разве это не одно и то же?»
Каноник Криспаркл крайне озабочен неприятным положением, в которое попал Невил. Он мечтает помирить его с Эдвином и обращается к дядюшке Друда за помощью. Джаспер соглашается, не преминув вновь напомнить об опасности, якобы угрожающей Эдвину со стороны Ландлесса. При этом, замечает Диккенс, Джаспер втайне что-то рассчитывает и соображает, «чего, разумеется, не может быть». Видимо, Джаспер усмотрел в предстоящем примирении какие-то новые для себя возможности. Решено, что в сочельник молодые люди встретятся в доме регента и пожмут друг другу руки.
Следующий эпизод. Джаспер сообщает Настоятелю собора, что под влиянием умнейших бесед мистера Сапси (успевшего стать мэром Клойстергэма) у него пробудился интерес к личности Дёрдлса, а также к живописным эффектам лунного света на развалинах и гробницах. Дабы полюбоваться этой романтической картиной, он намерен отправиться ночью в собор в сопровождении мастера надгробий.
Нельзя не заметить, что этой прогулке Диккенс придает огромное значение. Не ограничиваясь фактами, которые сами по себе достаточно подозрительны, писатель не упускает ни малейшей возможности разъяснить, буквально разжевать читателю роковой смысл этого эпизода. Каждый шаг Джаспера, каждый момент экспедиции сопровождаются такими многозначительными комментариями и намеками, что даже самый недогадливый читатель должен насторожиться. Джаспер собирается на прогулку. «Почему он так тихо делает все сегодня ночью? — вопрошает Диккенс. — Внешних причин для этого как будто нет. Но может быть, есть внутренняя причина...» Он заходит за Дёрдлсом. «Поденщики, распиливающие камни, давно ушли, и чудится, что вместо них притаились два ухмыляющихся скелета, которые вот-вот примутся выпиливать две могильные плиты для двух будущих клойстергэмских покойников... Любопытно бы знать, кто они, эти двое, уже отмеченные перстом судьбы, и кто будет первым?» Дёрдлс и Джаспер идут на кладбище. «Странная это экспедиция. Поистине очень странная», — подчеркивает Диккенс.
У ворот лежит куча негашеной извести, и Дёрдлс предупреждает, чтобы Джаспер не наступил на нее: «А то все башмаки вам сожжет, а если поворошить ее маленько, то и все ваши косточки съест без остатка». По пути им встречаются Криспаркл с Невилом. Джаспер не хочет, чтобы они его увидали. Он издали смотрит на Невила, «как будто взял его на мушку ... и сейчас выстрелит». В нем ощущается «такая разрушительная сила», что Дёрдлс «остолбенело смотрит на него». Спускаются в подземелье. Дёрдлс то и дело прикладывается к фляжке, принесенной Джаспером, — сам регент лишь отхлебнул немного и, прополоскав рот, выплюнул. Мастер рассказывает, что в прошлый сочельник он слышал «призрак вопля». «Вы на что это намекаете?» — раздается «резкий, чтобы не сказать, злобный» вопрос Джаспера. Входят на башню, и Диккенс снова напоминает, что «это все-таки очень странная экспедиция» и что Джаспер по-прежнему движется очень тихо, «хотя для этого как будто нет причины». Дёрдлса совсем разморило — очевидно, от принесенного Джаспером коньяка. Он просит разрешения «соснуть минуточку», засыпает и видит сон, который замечателен тем, что очень похож на действительность. Ему снится, что кто-то трогает его, и что-то падает из его руки, и кто-то шарит вокруг, а затем надолго оставляет его одного. Дёрдлс просыпается и видит Джаспера возле себя, а на полу валяются ключи от подземелья. Дёрдлс чувствует, что Джаспер смотрит на него испытующе. «Да вы в чем меня подозреваете?» — говорит он с «пьяной сварливостью». «Я подозреваю, что коньяк в моей фляжке был крепче, чем мы оба думали», — смеется Джаспер.
Путешествие окончено, спутники прощаются, как вдруг Джаспер замечает Депутата. «Что? Этот дьяволенок опять за нами шпионил?» — кричит он в ярости, хватает мальчишку за шиворот, грозится убить его, так что Дёрдлсу приходится вступиться за ребенка. Регент возвращается домой в мрачной задумчивости, и «странная экспедиция на том кончается — по крайней мере до поры до времени».
После этой экспедиции у нас не может не возникнуть твердых подозрений: Джаспер замыслил убийство. Прогулка предпринята им, очевидно, во-первых, для того, чтобы подготовить место в склепах, где можно будет спрятать труп; во-вторых, чтобы проверить, удастся ли в нужный момент взять у Дёрдлса ключи и при этом обезопасить себя от него как возможного свидетеля. С этой целью Джаспер спаивает мастера надгробий коньяком, подмешав к нему — это очевидно — снотворное. Словом, эта прогулка своего рода репетиция. Диккенс прямо намекает на это словами, что она кончилась «до поры до времени», то есть продолжится в дальнейшем. Понятно, что Джаспер движется тихо, «хотя для этого нет оснований»; сейчас их нет, но в следующий раз они будут. Все благоприятствует его замыслам, кроме присутствия мальчишки. Казалось бы, нет ничего опасного в том, что Депутат видел его с Дёрдлсом — Джаспер сам не делает тайны из своей прогулки. Возможно, он опасается, что мальчик приметил его в тот момент, когда он, взяв ключи у Дёрдлса, что-то делал в склепах, но главное — Депутат может выследить его в следующий раз, и нет возможности от него избавиться.
Заметим еще одну деталь. Услышав о «призраке вопля» в прошлый сочельник, Джаспер не может скрыть волнения. Очевидно, его поразило совпадение во времени: свое преступление он как-то связывает с предстоящим примирением, а оно назначено на сочельник. И последнее: неприкрытая злоба Джаспера по отношению к Невилу Ландлессу. Это новость: мы могли предполагать, что Невил нужен Джасперу для отвода глаз, но теперь приходится думать, что Джаспер ищет гибели не только Эдвина, но и Ландлесса. Почему? Не потому ли, что Невил влюбился в Розу и, таким образом, тоже стал соперником Джаспера?
Эдвин приезжает на Рождество в Клойстергэм. Джаспер издали видит его встречу с Розой, их поцелуй. Для него это подтверждение того, что свадьба решена. Наступает сочельник. Весь этот день Джаспер спокоен, даже весел. Он покупает всякие деликатесы — надо же побаловать племянника напоследок. Он, как никогда, прекрасно поет в соборе, хотя горло у него как будто не в порядке, по крайней мере, он надел на шею длинный шарф из крепкого крученого шелка. Каноник рассыпается в комплиментах: Джаспер так пел, что, вероятно, оправился от своих недомоганий? «Да... я действительно нашел средство». — «Так применяйте его!» — «Да, я так и сделаю». По дороге домой регент продолжает напевать: кажется, что сегодня он не может взять ни одной фальшивой ноты, ни поторопиться, ни опоздать. На лестнице он снимает шарф, и лицо его мрачнеет, но тотчас же проясняется, и он поднимается к себе, где его ждет встреча с Эдвином и Невилом. «Когда эти трое снова встретятся?» — многозначительно называет Диккенс эту главу. А спустя несколько часов Джаспер, полуодетый, бледный, стоит перед домом каноника и сообщает, что вчера вечером Эдвин пошел с Невилом к реке посмотреть на бурю и не вернулся больше домой.
Итак, преступление совершилось. Зная все предыдущее, нельзя усомниться в том, что Джаспер осуществил свой замысел. Где произошло убийство, мы не знаем. Подстерег ли Джаспер Эдвина на обратном пути с реки, расправился ли с ним дома или выманил на кладбище — нам неизвестно. Не знаем мы и того, каким образом осуществилось убийство. Диккенс дважды обращал наше внимание на длинный шарф из крепкого шелка на шее Джаспера — возможно, Джаспер удушил им Друда. Художник Люк Филдс, первый иллюстратор романа, свидетельствовал, что Диккенс при вопросе о шарфе смутился, как человек, нечаянно выдавший свой секрет, так что это предположение вполне основательно. Дальше Джаспер, вероятно, поступил так, как было задумано: усыпил Дёрдлса, взял ключи — скорее всего, ключ от склепа миссис Сапси, не зря же он старался запомнить его звон, — и спрятал тело в склепе. Возможно, он еще в первуюе «прогулку» перенес туда негашеную известь, на которую обратил его внимание Дёрдлс. Джаспер знает, что мастер надгробий умеет по стуку определять, рассыпался в прах покойник или нет, а Дёрдлс сам ему говорил, что в ближайшее время намерен «откопать» в склепах «целую семейку стариканов», то есть неизвестные захоронения, стало быть, очень важно обратить тело Эдвина в прах на тот случай, если Дёрдлс на него наткнется. Кроме того, само упоминание об извести было нужно лишь в том случае, если она в дальнейшем должна была как-то сработать.
Какие еще обстоятельства сопутствовали преступлению: услышал ли Дёрдлс снова «призрак вопля», бродил ли где-то поблизости Депутат, видел ли он что-нибудь и видел ли что-нибудь Дёрдлс, — мы сказать не можем. Роковая ночь окутана непроницаемой тьмой.
На этом первая часть романа, собственно, кончается. События, в ней рассказанные, завершились исчезновением Друда. Мы проследили поступки Джаспера, определившие эти события. Все рассказанное выше им задумано, им выполнено и ему известно. Прежде чем идти дальше, коснемся того, что произошло помимо воли Джаспера и осталось ему неизвестным. Таких событий в первой части не так уж много; связаны они с личностью второго основного героя романа — Эдвина Друда.
Потерпевший — племянник Джаспера Эдвин Друд
Характер Эдвина Друда не представляет никаких особенных загадок. В начале романа это типичный диккенсовский легкомысленный молодой человек вроде Гоуена в «Крошке Доррит», Стирфорса в «Дэвиде Копперфилде», Юджина Рейберна в «Нашем общем друге» — избалованный, эгоистичный, сочетающий личное обаяние с равнодушием, даже с жестокостью к окружающим. Он крайне легкомысленно относится к предстоящей свадьбе и чувствам своей невесты; груб и высокомерен с Невилом Ландлессом. Он любит дядю, хотя и тяготится его вниманием, но не дает себе труда узнать его чуть лучше. Не помышляет о любви Джаспера к Розе, хотя посторонняя, но более внимательная Елена понимает это с первого взгляда. Конечно, Эдвин ничего не знает о преступных замыслах дяди ни в начале романа, ни дальше, вплоть до момента преступления.
Из описанной в главе III встречи Эдвина с Розой можно заключить, что серьезных чувств они друг к другу не питают, а навязанная помолвка ставит обоих в неловкое положение, вызывая взаимные упреки. Эдвин намеревается увезти Розу после свадьбы в Египет, куда должен ехать на работу как инженер. Роза капризничает, высмеивает жениха, упоминает некоего Бельцони — «его за ноги вытащили из пирамиды, где он чуть не удавился», — и спрашивает, не собирается ли и Эдвин «захорониться в пирамидах». Кончается их свидание горькими слезами Розы и словами: «Ах, если бы мы могли быть просто друзьями».
Вернувшись в Лондон, Эдвин заходит к Грюджиусу, опеку ну Розы. Грюджиус тонко, но настойчиво предостерегает юношу от легкомысленного отношения к свадьбе, говорит об ответственности, которая на него ложится, о том, что только настоящая любовь может принести настоящее счастье. Эдвин не остается равнодушным к этим предостережениям, они заставляют его серьезно задуматься, может быть, в первый раз в жизни. Далее происходит первое событие, чрезвычайно важное для всего дальнейшего и остающееся скрытым от Джаспера: Грюджиус передает Эдвину кольцо покойной матери Розы. В день свадьбы он должен надеть его на палец невесты. Само по себе это как будто не так уж значительно, но Диккенс снова прибегает к намекам и предупреждениям, всячески подчеркивая важность этого факта. «Его сняли с мертвого пальца, — говорит Грюджиус. — Камни сияют, а глаза, любовавшиеся на них, истлели в могиле». Это кольцо — «клятва верности живым и умершим». Оно «таит жестокую насмешку над мечтами и планами людей... которые ничего не могут предвидеть и которые сами лишь горсть праха». Грюджиус считает нужным призвать своего клерка Базарда в свидетели того, что он передал кольцо Друду. Эдвин решает спрятать кольцо на груди и никому не говорить о нем, и «в эту минуту, когда он принял это, казалось бы, не столь важное решение, среди великого множества цепей... которые куются в кузницах времени и случайности, выковалась еще одна цепь, впаянная в самое основание земли и неба и обладающая роковой силой держать и влечь».
Приехав на Рождество в Клойстергэм, Эдвин встречается с Розой. Происходит второе событие, неизвестное Джасперу и весьма существенное: молодые люди решают разорвать помолвку. В этой сцене Эдвин решительно меняется: он так «серьезен и искренен», в нем чувствуется такая «бескорыстная нежность», он так чувствует свою вину перед Розой, что воистину становится в один ряд с самыми идеальными диккенсовскими героями. Расторжение помолвки остается неизвестным Джасперу потому, что Эдвин не решается огорчить дядю и предпочитает, чтобы о случившемся рассказал ему Грюджиус. Это решение, возможно, стоило ему жизни.
Сочельник Эдвин проводит в одиночестве. «Что-то ушло из его жизни ... и он горько оплакивал эту утрату». Задумчиво бродит он по улицам, разглядывает знакомые места, с которыми, как он думает, ему скоро придется расстаться, и Диккенс провожает его грустным возгласом: «Бедный юноша, бедный юноша!» По дороге Эдвин заходит к ювелиру проверить часы. Ювелир рассказывает ему, что на днях у него был дядя Эдвина и, между прочим, сказал, что единственные драгоценности, которые носит его племянник, — это часы и булавка для галстука. Эдвин умиляется той внимательности, которую постоянно проявляет к нему «Джек», для нас же замечание ювелира важно в другом: у Эдвина есть еще одна драгоценность, о которой Джаспер не знает, — обручальное кольцо, спрятанное на груди.
Возвращаясь, Эдвин видит у ограды какую-то старуху, подходит к ней — и это третье событие, неизвестное Джасперу и весьма важное для всего предстоящего. Старуха сидит скорчившись. У нее мутные глаза, и Эдвин смотрит на нее испуганно: точно такое выражение он замечал у «Джека». Старуха говорит, что приехала из Лондона «искать иголку в стоге сена» и не нашла. Просит денег на опиум и, получив, спрашивает Эдвина, как его имя и есть ли у него подружка, а потом шепчет ему на ухо, чтобы он благодарил Бога за то, что его не зовут Нэдом, так как тому, кого зовут Нэдом, «грозит страшная опасность вот сейчас, в самую эту минуту». Эдвин смущен: ведь дядя действительно зовет его Нэдом; слова старухи преследуют его, когда он идет домой, где ждет его встреча с Невилом Ландлессом, — идет, чтобы исчезнуть в ту же ночь и уже больше не появиться, по крайней мере в известной нам части романа.
Эта сцена любопытна. Она дает нам понять, что Джаспер снова посетил притон старухи. Мысли его были заняты предстоящим убийством, и на этот раз оказалось, что бормотание курильщика опиума иногда все-таки можно понять. Старуха, во всяком случае, поняла, что некоему Нэду грозит в сочельник «страшная опасность» и что какое-то отношение к этому имеет «подружка». Она приехала в Клойстергэм в сочельник, очевидно, в связи с этим, рассчитывая, видимо, извлечь какую-то выгоду для себя из своих знаний. К Эдвину обратилась случайно, лишь потому, что он сам заговорил с ней, и ее предостережения пропали зря: Эдвин настолько далек от подозрений, что видит здесь лишь странное совпадение. Он решает «никому сегодня не говорить об этой встрече, а завтра рассказать Джеку». Значит, никто — ни Джаспер, ни кто-либо другой — ничего о встрече Эдвина Друда со старухой не узнал и узнать не мог.
Итак, Эдвин исчез. Подозрения пали на Невила Ландлесса — труды Джаспера не пропали зря. Юношу вернули из экскурсии, которую он предпринял, уйдя из дома каноника еще до того, как появился Джаспер с известием об исчезновении Друда. Невил подтвердил, что около двенадцати ночи пошел с Эдвином посмотреть на бурную реку, пробыл там минут десять, а затем расстался у дверей дома каноника. Эдвин сказал, что пойдет прямо домой. Невила оставили под подозрением благодаря заступничеству Криспаркла — мэр мистер Сапси был готов арестовать его. Начинают розыски в реке; рассылают объявления на тот случай, если Эдвин почему-то решил скрыться, хотя Джаспер утверждает, что для этого нет причин. Два дня Джаспер не уходит с реки, сам обыскивая каждый куст. Вечером второго дня он в изнеможении возвращается домой.
В этот вечер к нему приходит Грюджиус. Он сообщает, что виделся с Розой и Еленой, а к Джасперу пришел, чтобы «сообщить известие, которое его удивит». И далее, сохраняя полную невозмутимость, искоса поглядывая на Джаспера, рассказывает о решении Эдвина и Розы разорвать помолвку. По мере того, как он говорит, лицо Джаспера сереет, изменяется до неузнаваемости и, наконец, после слов: «они расстались навсегда в тот самый день, когда вы видели их в последний раз вместе» он с душераздирающим криком падает без чувств.
Придя в себя, Джаспер уверяет Грюджиуса и пришедшего затем каноника, что теперь у него появилась надежда, что Эдвин решил скрыться, дабы избежать неприятных для него толков. На это Грюджиус замечает, «что-то обдумывая»: «Это могло случиться». Если не будет найден след, приводящий к мысли о насильственной смерти, продолжает Джаспер, он будет верить, что племянник жив.
«След» находится почти тотчас. Каноник Криспаркл, отличный пловец, любитель зимнего купания, отыскивает в реке у плотины часы и булавку для галстука, принадлежащие Эдвину. Эта находка воспринимается как решающая улика против Невила. Мы же понимаем, что часы и булавку подбросил Джаспер там, где их наверняка могли найти. Сделал он это не сразу, а после того, как увидел, что против Невила недостаточно улик. Но главное другое: Джаспер снял с Эдвина драгоценности. Сделать это он мог лишь в том случае, если Эдвин был мертв или без сознания. Можно думать, что Джаспер снял золотые вещи не только для того, чтобы сфабриковать улику против Ландлесса, но и для того, чтобы тело Эдвина не могло быть опознано, если будет обнаружено. Это подтверждает версию об извести: она уничтожит любое тело, но золота она не уничтожит. Не уничтожит она и золотого кольца, оставшегося в кармане на груди у Эдвина.
Но все же для доказательства убийства улик оказалось недостаточно, и Невила пришлось отпустить. Он уехал из Клойстергэма, и лишь после этого Джаспер приступил к работе — «исхудалый, казавшийся тенью самого себя». В тот же день он показал канонику свой дневник, в котором писал о своей уверенности в гибели Эдвина и решимости найти и уничтожить преступника.
Этим эпизодом завершается история исчезновения Эдвина Друда и начинается — словами главы XVII: «Прошло полгода», — вторая часть повествования. Строится она иначе, чем первая. Там весь ход событий определялся поступками Джаспера; он постоянно был на авансцене. Теперь он большей частью скрывается за кулисами и появляется перед нами во весь рост лишь в двух эпизодах, разделенных большим промежутком времени.
Снова обвиняемый
Первая наша встреча с Джаспером во второй части романа происходит в саду пансиона, куда он является узнать, почему
Роза до сих пор не призвала его к исполнению прежних обязанностей учителя музыки. Роза отвечает, что больше не намерена заниматься пением. И тогда Джаспер обрушивает на нее свои страстные признания, требует, чтобы Роза отдалась ему, пусть против воли, иначе он уничтожит Невила Ландлесса. Ландлесс любит Розу — это неискупимое преступление в глазах Джаспера. Он оплел Невила сетью; она стягивается вокруг него даже сейчас, когда он говорит с Розой. Верит ли он в его виновность? Это его дело. Но даже если человек невиновен (подчеркнуто Диккенсом), против него может накопиться столько внешне убедительных подозрений, что он будет осужден. С другой стороны, если человек виновен, но улик мало, одно какое-нибудь звено может привести его к гибели. Джаспер готов отказаться от мести, если Роза примет его предложение; он будет ждать и надеяться и не нанесет удара слишком рано, но если Роза скажет кому-нибудь хоть слово, удар падет немедленно. Пусть Роза подумает об этом и отведет от любимой подруги Елены Ландлесс тень виселицы. «Если ты отвергнешь меня — но этого не будет, — ты от меня не избавишься, — говорит Джаспер в заключение. — Я никому не позволю стать между нами. Я буду преследовать тебя до самой смерти».
Портрет Джаспера окончательно завершен: все, что раньше только угадывалось в нем, вырвалось наружу: грубая мужская страсть, угрозы, уверенность в своей власти над Розой. Она не выказывает ему ничего, кроме отвращения, но Джаспер словно бы не видит этого. Он уверен, что Роза будет принадлежать ему, даже помимо своей юли. Интересны его признания в мести Ландлессу. Никакой надобности для Джаспера в ней нет: самого его никто как будто не подозревает; казалось бы, в его интересах поскорее похоронить это дело, а не добиваться его расследования, тем более что у Ландлесса есть защитники и друзья, которые не преминут попытаться открыть истину. Видимо, Джаспер уверен, что это невозможно. Не зная о кольце, он убежден, что тело Эдвина даже если и будет найдено, то не опознано. Не зная о старухе, подслушавшей его, он считает, что замыслы его никому не известны. А из всего этого можно заключить, что Джаспер уверен в том, что Эдвин Друд мертв.
Во-вторых, он, видимо, не лжет, говоря, что любовь Невила к Розе — страшное преступление в его глазах, и именно за это он его и преследует. Уверения Розы, что она не любит Ландлесса, не производят на Джаспера никакого впечатления: он убежден, что Ландлесс так или иначе стоит между ним и Розой, и намерен уничтожить его, как уничтожил Эдвина. Только теперь он может сделать это открыто, не марая рук: весь Клойстергэм убежден в виновности Ландлесса и будет только приветствовать его осуждение. Какие улики сумел собрать Джаспер, мы никогда не узнаем. В первый раз Невила отпустили потому, что не было окончательных доказательств гибели Эдвина. Очевидно, Джаспер как-то сумел, не подводя себя, доказать насильственную смерть своего племянника. И еще на одну деталь нужно обратить внимание: слежка за Ландлессом продолжается и тогда, когда самого Джаспера нет в Лондоне. Значит, у него есть сообщник. Кто он? Видимо, лицо, еще не выведенное в романе. Из известных нам персонажей никто не подходит для этой роли: одни живут в Клойстергэме и никуда из него не выезжают, другие враждебны Джасперу.
И снова Джаспер надолго скрывается из нашего поля зрения, вплоть до того момента, когда мы вновь застаем его в притоне старухи. В полубреду рассказывает он ей о том, что сотни раз повторял в своем воображении нечто такое, что однажды совершил наяву. Это опасное и трудное путешествие над бездной, где один шаг может привести к гибели. Он совершил это путешествие точно так, как воображал в своих видениях. У него был спутник, который сам об этом не знал. Сколько раз совершал путешествие, а дороги не видел. А потом, после путешествия, начинались переливы красок, сверкающие шествия, но они не могли начаться, пока то он не выбрасывал из головы. Путешествие совершилось, но кончилось слишком легко. Он вызовет еще видения, получше. Это было самым неудачным. Ни борьбы, ни мольбы о пощаде, ни ощущения опасности. И все-таки... все-таки этого он никогда не видел — чего-то гадкого, жалкого, но реального, чего никогда не бывало в снах. Очнувшись, Джаспер возвращается в Клойстергэм и окончательно исчезает со сцены, лишь на секунду мелькнув на заднем плане — во главе процессии певчих на последней странице романа.
Эпизод в притоне дает нам новые, весьма важные сведения об убийстве. Оно произошло — по крайней мере, по убеждению Джаспера, точно так, как было задумано, кроме одной детали — чего-то гадкого, приводящего его в содрогание. Далее мы узнаем, что Эдвин «не увидел дороги», не оказал сопротивления, не осознал опасности. Возникает мысль, что Джаспер предварительно оглушил его опиумом, как он проделывал это раньше с Дёрдлсом.
Наконец мы начинаем лучше понимать психологию преступника. В извращенном сознании наркомана сложилось твердое убеждение: на пути к обладанию Розой (в видениях Джаспера это «простор», «шествия», «переливы красок») лежит убийство соперника («путешествие»). Пока не совершилось второе, для первого нет места, и наоборот: за «путешествием»-убийством обязательно открывается «простор» — то есть обладание Розой. Убийство совершилось, но не принесло вожделенного счастья: Эдвин, как оказалось, не был соперником Джаспера, не стоял на его пути. С кем же теперь связывает Джаспер свои видения, с кем намерен совершить новое «путешествие», получше? Очевидно, место Друда занял Ландлесс. Узнав, что преступление его было ненужным, так как Эдвин и Роза сами отказались друг от друга, Джаспер не разуверился в своих видениях, а сосредоточил их вокруг второго соперника. Это объясняет ту одержимость, с какой он преследует Ландлесса.
Итак, главная цель Джаспера во второй половине романа — добиться осуждения Невила как убийцы Эдвина, то есть совершить еще одно убийство, столь же, если не более, подлое и извращенное, нежели первое. Но если никто не мешал ему и не противоборствовал в его первом преступлении, то теперь против Джаспера выступает целая группа лиц: Грюджиус, Елена и Невил Ландлессы, каноник Криспаркл, старуха. К этим уже известным нам персонажам прибавляются еще двое: друг Криспаркла моряк Тартар, которому Диккенс явно готовил счастье жениться на Розе Бад, и некий Дэчери, лицо весьма примечательное. Обратимся к этим лицам.
Свидетели обвинения
Начнем с мистера Грюджиуса — опекуна и поверенного Розы Бад. Безупречно честный старый холостяк, с облезлой головой, медлительной речью — чрезвычайно Угловатый Человек, как он сам себя рекомендует, Грюджиус готовился стать юристом, но карьера его не удалась, и он стал управляющим чьими-то богатыми поместьями. У него контора в Лондоне, в Степл-Инне; он держит клерка Базарда, драматурга-неудачника, возомнившего себя великим писателем.
В первой половине романа Грюджиус появлялся трижды. Мы помним его встречу с Эдвином, когда он передал тому кольцо матери Розы. С Джаспером он в первой части встречался два раза: в первый — сообщил просьбу Розы не вмешиваться в ее отношения с Эдвином, во второй — рассказал о разрыве помолвки. Сопоставляя эти две встречи — до и после исчезновения Друда, мы не можем не поразиться произошедшей с Грюджиусом перемене. В первый раз, разговаривая с Джаспером, он проявлял редкую деликатность, всячески щадил его чувства, пытаясь смягчить щекотливую просьбу Розы. Явившись к Джасперу через два дня после исчезновения Эдвина, Грюджиус не только не выказывает сочувствия человеку, только что перенесшему, как все полагают, страшную потерю, но не проявляет даже элементарной вежливости: он холоден, почти груб; когда Джаспер падает без сознания, не испытывает простого человеческого побуждения помочь ему. «Грюджиус сидел с деревянным лицом ... всем своим видом выражая решительный протест», — сообщает нам Диккенс.
Чем объяснить такую перемену? Откуда Грюджиус знает, что Джаспер не заслуживает ни жалости, ни сочувствия? Почему принимает как должное его дикую реакцию на свой рассказ? Мы-то знаем, чем было вызвано отчаяние Джаспера: убийца узнал, что его преступление не имело смысла, было ненужным, напрасным. Но человеку неосведомленному, каковым, казалось бы, должен быть Грюджиус, поведение регента не могло не показаться совершенно ненормальным. В самом деле, навязанная чужой волей помолвка расторгнута по обоюдному согласию; даже материального ущерба никто не понес. Ничего катастрофического не случилось — ни для Эдвина, ни тем более для его дяди. У Джаспера не было никаких объективных причин «с душераздирающим воплем» валиться без чувств. Между тем Грюджиус, видимо, ничего другого не ожидал: абсолютно спокойно, как нечто само собой разумеющееся, наблюдал он смертельную бледность, исказившееся лицо, руки, вцепившиеся в волосы, наконец, «рухнувшую к его ногам груду изорванной и перепачканной одежды» — так мог вести себя лишь человек, знающий о преступлении. Но каким образом Грюджиус узнал о нем? Он разговаривал с Розой и Еленой; Роза поведала об их с Эдвином решении расстаться, видимо, упомянула, что Джаспер видел их прощальный поцелуй, — но об убийстве ни ей, ни Елене ничего неизвестно. Значит, произошло что-то еще, что раскрыло Грюджиусу глаза на истинную сущность клойстергэмского регента.
В течение полугода мы с Грюджиусом не встречались. Нам известно лишь, что он уведомил Джаспера о том, что Роза временно прекратит занятия музыкой, и что он устроил Невила Ландлесса, когда тот покинул Клойстергэм, в квартире напротив своей, потому что, как он говорит, «у меня завелась причуда — хочется, чтобы он всегда был у меня на глазах». В июне или июле Криспаркл, навестивший Невила, заходит к Грюджиусу, и тот рассказывает, что Джаспер установил слежку за Ландлес-сом, а он, Грюджиус, в свою очередь следит за регентом.
Роза, в ужасе бежавшая из Клойстергэма после объяснения с Джаспером, является к Грюджиусу. Услышав ее рассказ, Грюджиус приходит в негодование, причем трудно сказать, что в нем преобладает — «энтузиазм преданности или пафос обличения». Розу устраивают в соседней гостинице, и утром Грюджиус приходит к ней вместе с Криспарклом. Он считает, что Розе следует рассказать о последних событиях Елене. Свидание подруг устраивается на квартире Тартара, соседа Ландлессов, — там их не сможет подкараулить Джаспер. Узнав о посягательствах Джаспера, Елена спрашивает, надо ли ждать враждебных действий со стороны «этого негодяя» или постараться опередить его, и получает ответ Грюджиуса, что если есть возможность опередить разбойника или дикого зверя, всегда нужно это сделать, а в том, что Джаспер представляет собой комбинацию разбойника и зверя, у него, Грюджиуса, нет никаких сомнений. Далее Грюджиус поселяет Розу у родственницы своего клерка Базарда, который сейчас в отпуске, в отъезде, и сопровождает ее на лодочной прогулке с Тартаром. Больше в романе он не появляется.
При всей, казалось бы, определенности характера Грюджиуса в его поведении немало загадочного и таинственного. Диккенс все время дает нам понять, что стряпчий и знает и делает много больше того, что нам о нем известно. Он считает нужным следить за Джаспером еще задолго до того, как узнал о его грязных домогательствах по отношению к своей любимице Розе. Он берет под свою опеку незнакомого ему раньше Невила, не минуты не сомневаясь в его полной невиновности. Криспарк сообщил ему, что Невил «действительно очень горяч и несдержан в гневе, что еще усугубляется его прямой враждебностью к Эдвину», но это свидетельство не произвело на стряпчего никакого впечатления: он делает Невила и его сестру своими союзниками, вполне им доверяет и действует с ними заодно, а к Елене относится как к одному из главных борцов против их общего врага. Он не скрывает своей неумолимой ненависти к Джасперу — правда, Диккенс говорит, что эту ненависть Грюджиус никогда не возводил к такому источнику, как убийство Эдвина. Но тут же и оговаривается: «Грюджиус был не только большим чудаком, но и великим молчальником и никому еще не обмолвился о том вечере, когда он грел руки у очага в домике над воротами и бесстрастно разглядывал груду изорванной одежды у своих ног», — то есть дает понять, что Грюджиус именно возводил свою ненависть к «такому источнику». В другой раз Диккенс вкладывает в уста Грюджиуса слова: «Когда ты в затруднении ... никогда нельзя знать, с какой стороны придет помощь. Мой деловой принцип в таких случаях — ничего заранее не отвергать и зорко смотреть во все стороны. Я мог бы по этому поводу рассказать кое-что любопытное, но сейчас это преждевременно». Не будем гадать, что мог бы рассказать Грюджиус. Перейдем к другим «свидетелям» — брату и сестре Ландлесс.
«На редкость красивый стройный юноша и на редкость красивая стройная девушка; очень похожи друг на друга; оба черноволосые, со смуглым румянцем, почти цыганского типа; оба чуть-чуть с дичинкой, какие-то неручные... Тонкие, гибкие, быстрые в движениях; застенчивые, но не смирные. Что-то есть в их лицах, в их сдержанности, что напоминает пантеру, притаившуюся перед прыжком, или готового спастись бегством оленя». Родились они на Цейлоне, рано потеряли мать. Их отчим, человек суровый и скупой, обращался с ними плохо, отказывал в еде, одежде, образовании, бил их. Но «Елена скорее дала бы разорвать себя на куски, нежели обронила бы перед ним хоть слезинку». Никакая жестокость не могла заставить ее покориться; раза четыре убегали они из дома, и всякий раз вожаком была Елена. Она переодевалась мальчиком и выказывала отвагу взрослого мужчины. «Вожаком» осталась Елена и поныне: она руководит братом, поддерживает и защищает его, беря на свои плечи главную тяжесть борьбы с обвинителями. Хотя главным центром всех интриг второй половины романа является Невил — именно его оплетает сетью Джаспер, его защищают Грюджиус и Криспаркл, — сам он оказывается удивительно пассивным. Вероятно, какая-то активная роль предстояла ему впереди, но в написанной части он не совершает ни одного поступка, не пытается доказать своей невиновности — это делает за него сестра.
Среди диккенсовских идеальных героинь Елена предстает исключением: никогда раньше не создавал он образа молодой девушки такой силы, энергии, воистину мужской проницательности. В первую же свою встречу с Джаспером она распознала его истинные чувства и истинную натуру, чего не смог сделать никто из окружавших его людей. Во время ссоры Невила с Эдвином она «с пылающими щеками утверждала, что брат ее грубо оскорблен», а когда против Невила было выдвинуто обвинение в убийстве Друда и весь Клойстергэм ополчился против него, «Елена научилась властвовать над своей гордостью, и гордость переросла в незыблемое спокойствие и уверенность в правоте. Она бесстрашно встречала злобу и тупость и добилась всеобщего уважения. Она была истинно мужественна, как человек, знающий свою цель». И по словам каноника Криспаркла, «так будет с ней до конца».
Что касается поступков и побуждений Елены во второй части романа, то здесь, как с Грюджиусом, Диккенс прибегает к приему намеков, то приоткрывая кое-что из того, что происходит «за кулисами», то вновь пряча истинный ход событий. В первой части Елена хотя и догадалась о любви Джаспера к Розе и прониклась неприязнью к регенту, однако явно не возымела никаких подозрений относительно готовящегося преступления. Диккенс, правда, предупредил о том, что Джасперу следует опасаться Елены, — помните: «В черных глазах зажглись странные отблески — как бы дремлющее до поры пламя. Пусть побережется тот, кого это ближе всех касается». Но этот намек относится к последующим событиям: в первой части «дремлющее пламя» еще не вспыхнуло огнем.
Что делает Елена после приезда в Лондон, мы, по существу, не знаем. Во время свидания с Розой она, как мы помним, задает вопрос Грюджиусу, следует ли попытаться опередить Джаспера. Коль скоро Елена об этом спрашивает, стало быть, у нее есть какие-то возможности опередить врага, то есть нанести удар раньше, чем он. И те меры, которые она собирается принять, должны быть так сильны, что смогут отвести «смертельную опасность», которой Джаспер угрожает Невилу. Но, сообщив об этом, Диккенс сразу же «наводит тень»: Елена предлагает Тартару завести дружбу с Невилом, почаще бывать у него — если Джаспер действительно установил слежку, цель которой — сделать жизнь Невила невыносимой (а так, по ее мнению, надо понимать угрозы Джаспера), то регент непременно снесется с Тартаром, и это может принести пользу. Можно подумать, что все меры, которые собирается принять Елена, к этому и сводятся, но убедительно ли такое предположение? Джаспер прямо говорит, что оплел Невила сетью, что Невилу грозит виселица, и Елена хорошо знает, что Джаспер способен на все. Невольно возникает мысль, что Елена многого не договаривает, что уверения, будто угрозы Джаспера всего лишь желание испортить жизнь Невилу, рассчитаны на то, чтобы успокоить глупенькую слабую Розу, и что хотя помощь Тартара может оказаться полезной, меры, которые Елена намерена принять, этим не ограничиваются. Но каковы эти меры? Что она может сделать? Этого мы не знаем и можем лишь предполагать, в каком направлении надлежит действовать Елене, если она хочет спасти брата. «Смертельная опасность» для Невила — обвинение в убийстве Эдвина. «Тень виселицы» — приговор по этому делу. Сеть, которую сплел Джаспер, — подлинные или фальшивые улики, которые он намерен предъявить суду. Все враждебные действия Джаспера связаны с тайной исчезновения Эдвина Друда, значит, и всякое противодействие злодею должно быть связано с тем же. Надо доказать невиновность Невила, надо изобличить подлинного убийцу. Знает ли Елена о преступлении Джаспера? Диккенс говорит, что, если подозрения и шевелились в ее мыслях, она, во всяком случае, ни разу не выговорила их вслух. Думаю, что предположительная форма относится к стремлению Диккенса подольше держать читателя в неведении. В главе, следующей за объяснением Джаспера, подробно говорится о «почти не имеющих образа» подозрениях, которые возникли у Розы. Уж если доверчивая, недалекая Роза их испытывала, то тем более должна была испытывать умная, проницательная Елена.
Поделился ли с ней своими знаниями Грюджиус? Диккенс уверяет, что никто ничего никому не говорил и не выдавал своих сокровенных мыслей. Но можно ли полностью доверять такому уверению? Что Роза боится высказать свои подозрения, понятно: «бедная девочка» не смеет поверить в страшное преступление, невольной причиной которого была сама. Но почему Елена и Грюджиус должны подавлять свои чувства? Естественно предположить, что они прекрасно отдают себе отчет во всем, что касается Джаспера, и все свои знания и подозрения используют в борьбе с ним. Другое дело, что они тщательно скрывают это, предоставляя Джасперу считать себя в полной безопасности. Осторожности ради они не открываются даже канонику, а тем более Розе. Только так, видимо, следует понимать их молчание.
Итак, Елена, видимо, подозревает Джаспера, но, как и Грюджиус, не имеет достаточных улик для его разоблачения. Будет ли чересчур смелым предположить, что деятельность Елены направлена на то, чтобы эти улики собрать, и что кое-что уже сделано, чем можно в случае надобности опередить Джаспера? Такая мысль невольно приходит в голову, но Диккенс все время прячет концы в воду, не давая возможности узнать что-либо положительно. Мы не знаем, чем занята Елена, а между тем она чем-то занята, что заставляет ее время от времени исчезать, — Грюджиус во всяком случае, не может сказать Розе заранее, удастся ли ей завтра повидаться с Еленой. У читателя все время остается ощущение недоговоренности; поступки Елены, как и поступки Грюджиуса, во второй половине романа окружены тайной, которой мы не можем разрешить.
Но обратимся к следующему, едва ли не самому важному «свидетелю» — некоему Дику Дэчери, старому джентльмену, появившемуся в Клойстергэме полгода спустя после событий сочельника, — примерно в то же время, когда Елена уехала в Лондон, Криспаркл возобновил знакомство с Тартаром, а Джаспер отправился к Розе с известным объяснением.
В городок приехал пожилой мужчина с черными бровями и на редкость густой седой шевелюрой. Он рекомендуется старым холостяком, решившим провести последние годы на покое; костюм делает его похожим на военного. Имеет привычку встряхивать волосами и почти никогда не носит шляпы. В первый день, отправившись из гостиницы искать квартиру, он «теряет дорогу», долго кружит среди развалин, попадает на кладбище, где встречает Депутата. Дает ему шиллинг и просит проводить на квартиру, прибавив, что половину ему мальчишка должен и он, когда понадобится, спросит с него какую-нибудь услугу. Устроившись на квартире, Дэчери идет к Джасперу узнать его мнение о своих хозяевах и застает у него мистера Сапси, с которым тотчас заводит знакомство. Выйдя вместе с мэром от Джаспера, Дэчери расспрашивает его о прошедших событиях, интересуется, были ли подозрения против кого-либо. Сапси показывает ему собор, затем «совершенно случайно» подводит к склепу миссис Сапси. Дэчери приходит в восторг от знаменитой эпитафии, проявляет желание немедленно списать ее, хотя, как замечает Диккенс, «имеет в запасе еще много случаев сделать это». Затем Дэчери знакомится с Дёрдлсом и тут же уславливается о встрече с ним и о том, что Депутат его проводит. В результате вечером, глядя на себя в зеркало, Дэчери резюмирует, что «для праздного холостяка ... денек у меня выдался довольно-таки хлопотливый».
Второй раз мы встречаем Дэчери, когда тот сидит вечером за каким-то писанием, зорко оглядывая прохожих в раскрытую дверь. Замечает какую-то старуху, спрашивает, кого она ищет, узнает, что старуха ищет Джаспера, вернее, догадывается об этом, так как старуха не знает имени. Дэчери объясняет ей, кто это и где его можно увидеть. Выйдя вместе с ней, спрашивает, бывала ли она здесь раньше, и узнает, что была один раз и что молодой человек дал ей денег на опиум. При этих словах Дэчери меняется в лице и «вперяет в нее острый взгляд». Старуха рассказывает, что была здесь в прошлый сочельник — и Дэчери сбивается со счета монет, которые собирается ей дать, — и что молодого джентльмена звали Эдвином. Дэчери роняет монету и, «покраснев от усилий» поднять ее, спрашивает, откуда старуха знает это имя. Старуха отвечает, что она спросила джентльмена и что еще она спросила, есть ли у него подружка. Дэчери стоит в угрюмом раздумье. Отдав старухе деньги, он возвращается домой, смотрит на окно Джаспера, которое горит как маяк, причем «взгляд его обращается к этому маяку, а через него и куда-то дальше». Затем Дэчери разыскивает Депутата, узнает от него, что старуха живет в Лондоне среди матросов и что она собирается завтра идти в собор. Дэчери поручает мальчишке узнать ее адрес и, вернувшись домой, проводит на внутренней стороне дверцы буфета маленькую черту мелом. Несколько таких черточек там уже проведено, и Дэчери, глядя на них, говорит: «Все как на ладони, и все в свое время будет представлено должнику. Пока еще маленький счет, совсем маленький!»
Утром Дэчери идет в собор, видит там старуху, которая, «воздев худые руки», «обоими кулаками грозит Джасперу», узнает, что она знает Джаспера «получше, чем все эти преподобия», и, вернувшись, проводит первую толстую черту «от самого верха дверцы до низа». На этом эпизоде роман обрывается.
В обеих наших встречах с Дэчери что ни слово — то тайна и одновременно многозначительный намек. Прежде всего, кто такой этот Дэчери? Диккенс настойчиво обращает наше внимание на то, что он носит парик: голова у него на редкость большая; когда Сапси снимает шляпу, Дэчери «машинально подносит руку к голове, точно думая найти там другую шляпу». Стало быть, он является не тем, за кого себя выдает, и в Клойстергэме кому-то известна его внешность. Однако он не прячется, смело заводит знакомства — видимо, либо он мало знаком с теми, с кем встречается, либо так хорошо загримирован, что не боится быть узнанным. Приехал он с совершенно очевидной целью — расследовать преступление Джаспера, которого считает «своим должником», — это наводит на мысль, что Дэчери уже выступал в романе под своим настоящим именем.
Но самое примечательное: Дэчери приезжает в Клойстергэм уже зная очень многое об обстоятельствах исчезновения Эдвина Друда. Он с первых же шагов обращается именно к тем самым людям, которые, как мы знаем, были причастны к событиям рокового сочельника: к Дёрдлсу и Депутату; торопится расположить к себе мистера Сапси, владельца склепа, где, по-видимому, было скрыто тело Эдвина, причем обращает особенное внимание на этот склеп. Между тем, если судить по тому, что рассказано Диккенсом в первой части романа, об обстоятельствах убийства не было известно никому, кроме, возможно, Дёрдлса и Депутата, а Дэчери еще только предстоит встретиться с ними для переговоров.
Но это не все: Дэчери знает что-то о встрече Эдвина со старухой. Едва услышав, что старуха в прошлый сочельник была в Клойстергэме и что молодой человек дал ей денег на опиум, прежде чем старуха назвала его имя, Дэчери «меняется в лице» от волнения. Но об этой встрече вообще никто, кроме Эдвина, не знал и знать не мог!
Еще одна загадка: что это за черточки на дверце шкафа? Какой «счет» ведет Дэчери? Может быть, это факты, связанные с исчезновением Друда? Но тогда почему встречу со старухой, столь его взволновавшую, Дэчери удостоил лишь маленькой черты, тогда как известие, что она знает Джаспера «получше, чем все эти преподобия», находит самым важным из всего, что узнал до сих пор?
Серия сообщений "Тайна тайны - Мария Чегодаева":
Часть 1 - Мария Чегодаева ТАЙНА «ТАЙНЫ ЭДВИНА ДРУДА»
Часть 2 - Часть первая Методом судебного расследования
Часть 3 - Часть вторая Методом художественного анализа....
Юлия_Баяндина обратиться по имени
то, что было вырезано: Среда, 04 Января 2012 г. 15:51 (ссылка)
| Комментировать | « Пред. запись — К дневнику — След. запись » | Страницы: [1] [Новые] |
