***

Молчанье – щит от многих бед,

А болтовня всегда во вред.

Язык у человека мал,

А сколько жизней он сломал.

(С. Брант)

***

Притча о молчании

Несколько человек принялись как-то горячо и злобно оскорблять Будду. Он слушал молча, очень спокойно. Из-за этого спокойствия им стало как-то не по себе. Возникло неловкое чувство, и один из них обратился к Будде: «В чём дело? Ты что, не понимаешь, что мы говорим?» - «Ваше дело решать, оскорблять меня или нет», - ответил Будда, - «а моё – принимать ваши оскорбления или нет. Я просто отказываюсь принимать их. Можете забрать их себе».

***

Не существует полного молчанья.

У каждого из нас – своё звучанье.

Сердцебиеньем сути естества

Звучат поступки, мысли и слова.

Вибрация слышна и различима,

Как замысел Творца и результат.

Как следствие слышны и как причина.

Пред Ним прозрачны «с головы до пят».

(В. Бойку)

***

«Пусть твоя жизнь будет подобна розе – молча, она говорит языком ароматов».

(Шри Бабаджи)

***

«Молчание – особое искусство беседы».

(Уильям Хэзлитт)

***

«Мне часто приходилось раскаиваться в своих словах, но ни разу я ещё не пожалел о том, что промолчал».

(Пубилий Сир)

***

«Если однажды ты не захочешь никого слышать, позвони мне – я обещаю молчать».

(Габриэль Гарсиа Маркес)

***

«Не понимающий вашего молчания, вероятно, не поймёт и ваших слов».

(Э. Хаббард)

***

Лишь приближаясь к гармоничному звучанью,

Мы постигаем тайны, скрытые в молчанье.

(Платон)

***

«Нет ответа более унижающего, чем презрительное молчание».

(Монтень)

***

Говорят: молчание – золото…

Золотой ты мой человек!

Мне твоё молчание – молотом,

От которого свет померк.

Всё расколото этим золотом, -

Отмолчался…

А мне куда?

До чего же она тяжёлая –

Золотая моя беда.

И просила всего лишь слово-то…

А в ответ – одна тишина.

Ах, молчание, злое золото,

Дорогая твоя цена!

(Н. Мордовина)

***

«Любовь – это прежде всего упражнение в молитве, а молитва – упражнение в молчании».

(А. Сент-Экзюпери)

***

«Подлинное в нас – молчаливо, наносное – речисто».

(Джебран)

***

Говорю после смерти, на тризне.

Молчишь, ты осталась жива.

Лучшее в смерти и в жизни –

это бедные наши слова,

вслух не сказанные, завязанные

безмолвия крутым узлом.

Меж нами струна молчания,

дрожащий, тугой излом.

Двумя стальными мечами,

длинными до бесконечности,

отточенными в молчании,

в объятьях, в тоске и вечности,

наши тела отчаянно

вместе взлетают ввысь,

вместе падают вниз.

Терзаю тебя молчанием.

Пронзаешь меня молчанием,

Безмолвия сплошным звучанием.

(Мигель Эрнандес)

***

«Молчание иногда более многозначительно и возвышенно, чем самое благородное и самое выразительное красноречие, и во многих случаях свидетельствует о высоком уме».

(Д. Аддисон)

***

«Знай, что ответ дуракам – молчание».

(Аль-Маали)

***

«Велик не тот, кто совершает великие дела, а тот, кто умеет о них молчать».

(Б. Паскаль)

***

«Молчание – это искусство, но это ещё и красноречие».

(Цицерон)

***

«Молчать всегда вернее – чтоб не слышали».

(Софокл «Электра»)

***

«Или молчи, или говори то, что лучше молчания».

(Пифагор)

***

«Многословие оступается часто, молчание никогда».

(Аполлоний)

***

В смятенья час молчанье - лучший друг.

Когда кружится тёмный вихрь вокруг

И голосов безумных хоровод

Сознание влечёт в водоворот, -

В молчанья храм тогда войди скорей,

Закройся там, не медли у дверей.

(Н. Спирина)

***

«Мудрец пребывает в молчании, зная, что через язычок свой сгорает свеча».

(Саади)

***

Silentium

Молчи, скрывайся и таи

И чувства и мечты свои –

Пускай в душевной глубине

Встают и заходят оне

Безмолвно, как звезды в ночи, -

Любуйся ими – и молчи.

Как сердцу высказать себя?

Другому как понять тебя?

Поймёт ли он, чем ты живёшь?

Мысль изречённая есть ложь.

Взрывая, возмутишь ключи, -

Питайся ими – и молчи.

Лишь жить в себе самом умей –

Есть целый мир в душе твоей

Таинственно-волшебных дум;

Их оглушит наружный шум,

Дневные разгонят лучи, -

Внимай их пенью – и молчи!..

(Ф. Тютчев)

***

Молчание

(Из М. Гармана)

Ни слова, о друг мой, ни вздоха…

Мы будем с тобой молчаливы…

Ведь молча над камнем могильным

Склоняются грустные ивы…

И, только склонившись, читают,

Как я, в твоём взоре усталом,

Что были дни ясного счастья.

Что этого счастья – не стало!

(А. Плещеев)

***

«Мы обманываемся, когда думаем, что общаемся друг с другом через слово. Если между нами нет глубины молчания, слова почти ничего не передают. Понимание происходит на том уровне, где два человека встречаются глубинно именно в молчании, за пределами всякого словесного выражения».

(Митрополит Антоний Сурожский)

***

Совсем не знак бездушья – молчаливость.

Гремит лишь то, что пусто изнутри.

(Шекспир)

***

«Молчание – золото, но только тогда, когда ты не можешь придумать достойного ответа».

(Мохаммед Али)

***

«Иногда полезно помолчать, чтобы тебя услышали».

(Ст. Ежи Лец)

***

Давно то было: мы летали,

потом полёты разбирали.

Пилота командир ругал:

не так и не туда летал,

не то, мол, сделал и нажал.

Пилот всё слушал и стоял,

стоял, молчал и улыбался, 

а командир всё распалялся:

конец терпению настал.

Разряд грозы предотвращая,

"Вас понял", - грешник отвечал,

своей улыбки не скрывая, -

"Ошибок я не отрицаю,

но что поделать, я не знаю, -

мне нравится, как я летаю!"...

И мне твердят: "Не так живёшь, 

не так и не туда гребёшь!" -

А я иначе понимаю, 

того пилота вспоминая.

Мне нравится, как я живу:

мудрею и не унываю,

в мечтах и снах, и наяву

держу удар, не отступая,

как укрепляю дух и веру

и не зациклен на карьере, 

как из себя себя леплю,

и как жену и дочь люблю,

как по родным, друзьям тоскую,

и то, что Родина мне - Русь,

и в заграницу не стремлюсь.

Пусть иногда судьбу кляну,

но всё ж, улыбки не скрывя,

ошибок всех не отрицая, 

я светлого не забываю:

мне нравится, как я летаю.

Мне нравится, что я живу,

мудрея и не унывая.

В мечтах и снах, и наяву -

мне нравится - и я летаю,

мне нравится - и я живу!

***

СЕДЬМОЕ ЧУВСТВО

(ассоциации  к стихам Н.Гумилёва "Девушке" и "Шестое чувство")

Прямо в Солнце пуская стрелу,

Жизнь во всём уподобив полёту

И судьбу превратив в сверхработу,

Об удаче я Небо молю.

Все шесть чувств напрягая и мысль,

Дух и плоть я любовью сжигаю,

Возносясь, сам себя возрождаю,

Постигая божественный смысл:

Где свобода над рабством царит,

На основы основ посягая,

Человек всем рискует, дерзая,

Смерть презрев, и, горя, не сгорит.

Так, всесилье Любви сознавая,

Тварь Земли, в Небо крылья вонзая,

Для бессмертия орган творит.

***

Я здесь, на Земле, на планете Земля,

но в небе душа пребывает моя -

вместилище духа, чья воля - судьба,

по жизни несёт и любя, и губя.

И вновь устремляюсь далёко - туда,

где ярко сияет мечтою звезда.

Я в небе: ярчайшей звездою - планета.

На Землю родную волшебной ракетой

умчалась душа, среди ночи и дня

оставив летящим  по небу меня.

И снова я с небом высоким прощаюсь, 

к душе улетевшей своей возвращаюсь.

И век этой жизни – вращение здесь:
С Земли в Небеса и на Землю – с Небес.
Стремится из тела Душа убежать,
А тело за нею – догнать, удержать!
И миг совпадения – счастья глоток,
Столь редкий и краткий, как молнии ток.
Движеньем Души управляющий Дух
Единое слить не дает мне из двух.
Но Дух мой созревший в назначенный срок
Вольется в Единый Духовный Поток.
Я здесь, на Земле, до известной поры –
Ждут в Небе бескрайнем иные Миры…

Космонавт Сергей Кричевский открывает сенсационные тайны полетов

В наше время многие земляне признают существование Творца или Высшего Разума, а следовательно, и наличие во Вселенной созданных им мыслящих существ, которых принято называть инопланетянами. Будучи разумными, в процессе эволюции они должны были найти способ обмениваться информацией не только с себе подобными, но и с представителями других форм жизни, которые встречаются в космосе. В силу своих ограниченных технических возможностей человечество пока не смогло это сделать. Но инопланетный разум уже вступил в контакт с нами в виде мысленных посланий.

В начале 90-х годов редакция журнала «Чудеса и приключения» поручила мне взять интервью у одного из космонавтов. Его фамилию я не называю, почему - станет ясно ниже. Пусть будет просто Владимир. Прежде всего меня интересовали НЛО, которые, возможно, он и его коллеги видели во время полетов, и вообще все необычное, что случается в открытом космосе. Владимир сказал, что знает заслуживающих доверия людей, видевших НЛО, но ему самому сталкиваться с «тарелками» не доводилось.

Что же касается непонятных сюрпризов, которые преподносит космос, то он поделился со мной загадочным случаем, который произошел с ним. «Только это не для печати», - предупредил космонавт. Выполняя обещание, все прошедшие годы я не писал о том, что поведал Владимир. Но теперь можно рассказать об этом, поскольку загадочное явление, с которым сталкиваются космонавты, перестало быть тайной.

- Во время полета при сближении с орбитальной станцией управлявший кораблем командир никак не мог выйти на расчетную траекторию, чтобы произвести стыковку. Запас энергоносителя для маневров у корабля ограничен. Его оставалось, как говорится, всего ничего. Если бы еще одна коррекция не удалась, мы пролетели бы мимо станции и вернулись бы на Землю, не выполнив задания, - начал свой рассказ космонавт.

Помочь я ничем не мог, поскольку управление кораблем является исключительной прерогативой командира. Мне, как бортинженеру, оставалось только молча переживать, сидя рядом в кресле. Вдруг в какой-то момент в голове у меня раздалась команда: «Возьми управление на себя!» Позднее, анализируя случившееся, я так и не смог точно определить, был ли это чей-то голос или нет. Просто я воспринял чужой мысленный приказ, не выполнить который почему-то не мог.

И что совсем уж удивительно: командир, не возражая, передал мне управление кораблем. Потом он сказал, что никаких команд не слышал, а только вдруг осознал, что должен вести себя именно так, хотя это шло вразрез со всеми «железными» инструкциями.

Сознания я не терял, но находился словно бы в каком-то трансе и послушно выполнял команды, возникавшие в моей голове. Только благодаря им стыковка была успешно произведена. Когда мы вернулись на Землю, то при разборке полета командира «продраили с песочком», да и мне досталось, хотя и не в такой мере. Но о «потусторонних» командах мы оба ничего не сказали, - закончил Владимир.

Признаюсь, я был поражен рассказом космонавта, но воспринял его лишь как пример мысленного зомбирования. Такие случаи уже были в моем досье. Правда, происходили они не в космосе, а на Земле. Совершенно неожиданно для себя люди вдруг совершали какие-то действия или, наоборот, не делали чего-то. Иногда в таких случаях они говорили о «внутреннем голосе», будто бы руководившим ими. Тогда я не придавал значения тому, кто же является индуктором, то есть посторонним субъектом, воздействующим на исполнителей его воли. Между тем, как я теперь считаю, это - главное, поскольку есть большое отличие между земным и космическим проявлением феномена «голоса извне». Позднее стало известно, что его слышал не только Владимир, но и другие космонавты.

ФСС - фантастические состояния и сновидения

Первым о загадочном космическом феномене в октябре 1995 года сообщил космонавт-исследователь Сергей Кричевский, старший научный сотрудник Центра подготовки космонавтов им. Ю.А.Гагарина и Института истории естествознания и техники РАН да к тому же кандидат технических наук и действительный член Академии космонавтики им. К.Э.Циолковского. То, о чем рассказал космонавт-ученый в Новосибирском международном институте космической антропологии, имеет огромное значение для постижения тайн, скрытых в космосе. Вот лишь несколько отрывков из его доклада:

«Начиная с 1989 года я готовился к полету в космос и непосредственно взаимодействовал в рабочей и неформальной обстановке со своими коллегами. В том числе и с космонавтами, побывавшими в космосе. Однако информацию о видениях - назовем их фантастическими состояниями-сновидениями (ФСС) - я получил только во второй половине 1994 года, что, скорее всего, было связано с приближением сроков предстоящего полета... Все сведения о космических видениях - достояние весьма узкого круга лиц...

Сведения о таких видениях космонавты передавали и передают исключительно друг другу, делясь информацией с теми, кому вскоре предстоит совершить полет...

Наблюдавшиеся в полете фантастические видения - новый, ранее неизвестный феномен, который можно отнести к классическому состоянию измененного сознания... Представьте себе: космонавт неожиданно быстро выходит из своего привычного исходного - человеческого облика-самоощущения и превращается в какое-то животное и при этом перемещается в соответствующую окружающую среду. В дальнейшем он продолжает ощущать себя в преобразованном виде или последовательно перевоплощается в иное сверхъестественное существо. Скажем, один коллега мне поведал о своем пребывании в «шкуре» динозавра. И заметьте, он чувствовал себя животным, перемещающимся по поверхности неведомой планеты, перешагивающим через овраги, пропасти, какие-то физические преграды. Космонавт достаточно подробно описал «свой» облик: лапы, чешую, перепонки между пальцами, цвет кожи, огромные когти и прочее.

Слияние его «я» с биологической сущностью древнего ящера было настолько полным, что все ощущения этого, казалось бы, чужеродного для него организма воспринимались им как его собственные. Кожей спины он чувствовал, как вздыбливаются роговые пластины на хребте. О пронзительном крике, вырвавшемся из пасти, он мог сказать: «Это был мой крик...» Более того: одновременно происходили соответствующие сценарии превращений, трансформации внешней окружающей среды. При этом возникали не только ощущения пребывания космонавта в «шкуре» тех или иных организмов, животных из предшествующих эпох, но человек как бы превращался в иную личность, а также он мог оказаться инопланетным существом - гуманоидом.

Что интересно: наблюдаемые картины-видения - необычно яркие, цветные. Слышались различные звуки, в том числе воспринималась и речь других существ, и она была понятна - усваивалась тут же, без обучения. Космонавт как бы переносился в иное пространство-время, в том числе и на другие, неизвестные небесные тела. И, оказавшись в абсолютно новом для него мире, в тот миг он воспринимал его как нечто привычное, родное.

Характерным свойством фантастических сновидений является резкое изменение ощущения времени и соответствующего потока информации... Космонавт начинает воспринимать идущий откуда-то извне поток информации. То есть возникает ощущение, что кто-то мощный и великий снаружи передает некую новую и необычную для человека информацию.

Случалось, причем с весьма подробным прогнозом, и предвосхищение грядущих событий - с детальным «показом» грозящих опасных ситуаций или моментов, которые как бы внутренним голосом особо выделялись и комментировались. И при этом «слышалось»: мол, все образуется, завершится хорошо... Таким образом, заблаговременно предвосхищались наиболее сложные и опасные моменты программы полета. И был случай, что если бы не такой «вещий сон», космонавты могли бы погибнуть.

Поразительна и точность, детализация опасных моментов. Так, «голос» предсказал смертельную опасность, которая поджидала космонавтов при выходе в открытый космос. В вещем сне эта опасность была показана несколько раз, прокомментирована «голосом». В реальном выходе, при работе вне станции, все это подтвердилось абсолютно: космонавт оказался подготовлен и спас свою жизнь (иначе улетел бы от станции). Ни с чем подобным раньше (вне полета) космонавты не сталкивались...

Проблема космических видений от научного сообщества упорно скрывается. О ней не говорят - ее как бы не существует. Никто из космонавтов никогда и никому официально о фантастических видениях не сообщал, такого рода информация никогда не включалась в официальные отчеты экипажей. Почему? Ответ очевиден: космонавты опасаются негативных последствий в виде медицинской дисквалификации, огласки с интерпретацией признаков психических заболеваний и тому подобного.

Один из космонавтов вел личные дневниковые записи, в которых описываются и его видения. Казалось бы, уникальный документ! Тем не менее на мои предложения и просьбы опубликовать его или хотя бы пообщаться с учеными, занятыми проблемами живого вещества, космонавт ответил категорическим отказом, полагая, что это еще преждевременно и опасно для профессиональной карьеры. Поэтому я не могу, не имею морального права назвать хотя бы одну фамилию или корабль».

Как объяснить сюрпризы космоса?

Космонавт Кричевский приводит несколько гипотез, не отдавая препочтение ни одной из них. Возможно, что при длительном пребывании в условиях невесомости в космическом полете возникают состояния, когда информация всплывает из глубины подсознания в виде фрагментов жизни различных организмов - дальних предков человека в процессе эволюции. Но тогда как объяснить поступление опережающей информации о грядущих событиях?

Вторая гипотеза говорит о «трансляции-считывании», то есть о прямом поступлении в мозг потока информации извне.

«Можно преположить, - указывает Кричевский, - что запускает эти сны некий нестационарный поток галактического излучения. Если при этом космический корабль попадает в этот «луч» и космонавт пребывает в расслабленной дреме, возникает феномен. Вышел из луча - все пропадает». Но космонавт Владимир, с которым я когда-то говорил, вовсе не дремал в критический момент стыковки, когда услышал «голос». И потом в таком случае остается без ответа вопрос о том, кто посылает эту информацию и откуда этот субъект знает, что произойдет в будущем.

«В конце концов, вполне возможно, что одна причина накручивается на другую - дают о себе знать их сочетания», - высказывает предположение Кричевский.

Конечно, чтобы сделать однозначные выводы относительно такого сложного и загадочного феномена, необходимо гораздо больше исходных данных. И все-таки, если проанализировать то, что обнародовано о космических «голосах», «шепоте» и видениях, можно выделить два главных момента.

Во-первых, ясно, что на космонавтов воздействует разумный субъект или индуктор. Причем не исключено, что их несколько. Если в одном полете «некто» пытался убедить землян покинуть космос, то в других случаях «посторонний» делал нечто прямо противоположное - помогал преодолеть опасности. Ведь именно чужой «голос» руководил стыковкой одного экипажа и спас космонавта от гибели при выходе в открытый космос. К тому же этот разумный субъект вел себя как терпеливый учитель, подробно рассказывая о грозящих опасных ситуациях и при этом вселяя уверенность в благополучном исходе.

Во-вторых, информация поступала прямо в сознание космонавтов. Физической основой всех мыслительных процессов в нашем мозге являются биотоки. Значит, поток информации извне по своей природе тоже был электромагнитный. Отсюда следует, что чужой разум, проявляющий себя в космосе, сходен с человеческим, а его послания - и «голос», и «шепот», и картинки-видения - в принципе можно принимать с помощью технических средств.

Очень важно, что развитие событий во время полетов подтверждало достоверность опережающей информации о них, которую получали космонавты. Поэтому то, что они видели, перевоплощаясь в монстров или путешествуя по другим небесным телам, можно считать тоже достоверным, а не плодом собственной фантазии. Другими словами, земляне мысленно перемещались во времени и пространстве без всяких ограничений. Это возможно только в том случае, если их сознание кто-то «подключал» к различным участкам информационного поля, в котором содержится все, что произошло, происходит или произойдет. Причем это поле вовсе не глобальное, как принято считать, а Вселенское!

И последнее. Нет смысла гадать, кто является разумным субъектом, вступающим в контакт с космонавтами. Для этого пока нет необходимых данных. Можно лишь привести слова одного из космонавтов, который слышал чужой «голос»: «Космос доказал нам, что он, безусловно, разумен и куда сложнее наших представлений о нем. И еще то, что наши знания не позволяют сегодня понять сути большинства процессов, происходящих во Вселенной».

Сергей ДЕМКИН

Антон Мусулин
УЧЕНИЕ ПЛАТОНА О ДУШЕ

Бессмертие души
Смертна или бессмертна человеческая душа? Задать этот вопрос – значит спросить о смысле существования человека, о его природе, долге и надеждах. Ответ, который избирает человек – интуитивно, поскольку по-другому нам не дано выбирать, – предопределяет в дальнейшем его образ мышления и отношение к жизни. Поэтому вопрос о природе души является основным для каждого. Занимая ту или иную позицию, человек тем самым избирает формулу своего существования, ибо все, что с нами происходит, коренится в нашем мировоззрении, в представлении о том, что должно и ценно. Это также определяет его отношение к смерти как таковой. Во времена Платона, как и сегодня, существовали две основные точки зрения на этот счет. «Смерть – это одно из двух: либо умереть, значит стать ничем… либо, если верить преданиям, это какая-то перемена для души, ее переселение из здешних мест в другое место» («Апология Сократа», 40).
Если смерть – это конец всего, то, как говорит Сократ, она не страшна, ибо то, что следует за ней, подобно глубокому, крепкому сну без сновидений, когда никто и ничто не беспокоит человека. Если же душа бессмертна, то смерть является лишь переходом из этого мира в какой-то иной мир. Именно этой идеи придерживается Платон, и исходя из нее он ставит новые вопросы. Если душа бессмертна, если она имеет божественное происхождение, тогда почему она впала в зарождение? Каким является иной мир и что происходит там с душой?

Мир иной
Представления Платона о потустороннем мире оформлены в целостную и стройную картину, различные аспекты которой представлены в сочинениях «Горгий», «Федон», «Федр» и «Государство». Описывая иной мир, он опирается на произведения Гомера, Гесиода, Пиндара и Эсхила, на орфические учения и на древнейшие традиции.
«Аид – это незримый мир, куда душа уходит после смерти в сопровождении своего гения. Дорога, которая ведет туда, не простая и не единственная, и на ней должны иметься многие распутья и перекрестки» («Федон», 108a).
Иной мир – это мир, в котором над душой происходит суд, и судят ее сыновья Зевса Минос, Радамант и Эак, которые, оценивая ее образ жизни на земле с точки зрения божественного закона, выносят свой вердикт, тем самым определяя дальнейшую судьбу души. Это мир воздаяний, следовательно, там есть области, соответствующие чистой и духовной жизни, и области, в которых душа расплачивается за все свои прегрешения. Там душа проводит около тысячи лет, так что и награда и наказание в десятикратном размере превышают вызвавшие их причины. В ином мире время как бы удлиняется, течет более медленно, чем в мире проявленном. Этот мир многообразен и делится на уровни, а движение, которое там осуществляет душа, является движением по вертикальной оси, на одном конце которой находится Тартар, а на другом – Олимп.
Иной мир имеет и свой ландшафт: горы, реки, озера, огненные области и пустыни. Там протекают реки, среди которых особо выделяются четыре, соответствующие четырем стихиям и сторонам света: Ахеронт, Перифлегетонт, Кокит и Океан. Там же находятся и озеро Мнемосины и река забвения – Лета. Есть и границы, отделяющие мир иной от мира видимого. В мифе об Эре, которым Платон завершает «Государство», невидимый мир четко разделен на правое верхнее пространство – небесное – и левое нижнее – подземное. В одном душа очищается от всего телесного и чувственного, в другом она вознаграждается согласно ее заслугам (созерцает истину). Таким образом, посмертное существование является процессом очищения от прошлого опыта и возобновления сил для того, чтобы, вернувшись снова на землю, продолжить долгий путь узнавания самого себя, своей подлинной природы.
По истечении назначенного срока души выбирают свою следующую жизнь, и при этом выборе большинство душ исходит из опыта и привычек предыдущей жизни; этот выбор, утвержденный Мойрами – богинями судьбы, после нисхождения души в тело становится для нее реальностью.
В каком-то смысле география потустороннего мира – это география самой души. Сколько людей – столько и незримых миров. И в каждом из этих миров есть свое нижнее и верхнее небо: пространство четырех стихий личного опыта и эфирное пространство духа. В это духовное пространство душа поднимается окрыленная вдохновением, чтобы, пользуясь внутренним зрением, созерцать высшую реальность, которая не имеет ничего общего с чувственными переживаниями и интересами преходящей личности.
После смерти душа должна снова пройти по тем же дорогам, по которым ходила в течение своего земного существования. Знание, как говорит Платон, есть воспоминание о том, что душа видела раньше (в Аиде), а ее земная жизнь – результат выбора, который она совершила в ином мире до своего рождения. Подобно этому, все, что происходит с душой после смерти, должно быть воспоминанием о прожитой жизни, беспристрастной оценкой и судом над всеми выборами, которые были сделаны здесь, в этом мире. Выбор судьбы – это свободный выбор. Но если в течение земной жизни человек имеет возможность воздействовать на себя, меняться, делаться лучше, то после смерти на душу воздействует только правосудие. Мы не выбираем сны, они нам просто снятся, являясь следствием прошлого опыта. Подобно этому, переживания души, когда она уже находится в потустороннем мире, уже не выбираются, их выбор осуществлялся в течение всей земной жизни. Каждый человек создает и несет внутри себя свой Тартар и свой Олимп. Первый соответствует чувственному аспекту жизни, а второй – результат его духовных исканий.
Жизнь – это развертывание души изнутри наружу; посмертные переживания являются ее свертыванием. Свободная от тела душа встречает в ином мире себя и свои деяния.

Смерть – обнажение души 
По преданию, в древние времена суд над душой осуществлялся в последний день жизни человека, перед его смертью. Одни люди приходили на этот суд в лучших одеждах, украшенные своим знатным происхождением, славой, властью и богатством, и, к тому же, приводили с собой свидетелей, подтверждающих правдивость всех их слов. Другие, не имея таких возможностей, приходили такими, какие есть, – не нарядные, некрасивые. Были и те, которые многим не нравились и против которых могли быть обвинительные выступления. Все это создало путаницу, поскольку внешний вид часто обманывал судей, и те, кого по заслугам должны были отправить в Тартар, попадали на Острова Блаженных, и наоборот.Чтобы решить проблему, Зевс приказал вершить суд над душой после смерти, чтобы на суде она представала обнаженной. С тех пор люди не знают день своего ухода и приговор над душой выносится на основании не внешних признаков, а ее внутренних качеств.
После смерти «делаются заметными все природные свойства души и все следы, которые человек оставил на душе каждым из своих занятий» («Горгий», 524d).
Значит, смерть обнажает душу, отделяет от нее все, что человек имел, с чем отождествлял себя в течение жизни: от имущества до положения в обществе. Она убирает все ложные опоры и все то, что по своей природе не является частью самой души.
Смерть оставляет человека наедине с самим собой – таким, каким он себя сделал при жизни, и для него, как и для судей, становятся видимыми все достоинства и недостатки, которыми он наделил свою душу. Они и есть нами приобретенное имущество, то, что всегда несем с собой.
Если человек жил несправедливо, его душа покрыта рубцами ложных клятв и поступков, искривлена самолюбием, и в ней нет ничего прямого, потому что она не стремилась к истине и не знала истины. А справедливой душе присуща красота. Оставаясь равнодушной ко всему тому, что ценит большинство людей, стремясь найти истину и делаться лучше, человек, думающий о смерти, живет жизнью, которая будет полезна не только здесь, но и в Аиде («Горгий», 525а–526а).
Суд над душой является своего рода психостазией, которая включает в себя разделение всего, что прожили, по двум признакам; все, что с нами происходит, мы психологически воспринимаем как единое, неделимое целое, как одну жизнь, хотя на самом деле она является смешением двух форм существования человека. Этим формам соответствуют две дороги, которые от распутья, где происходит суд над душой, ведут к двум областям иного мира. Распутье напоминает священную для пифагорейцев букву Y, символизирующую весы, на которых взвешивается душа. Одной из дорог, ведущих от распутья, соответствуют титанические деяния, а другой – дионисийские. Одна удаляет душу от Блага, другая приближает. Одна является дорогой Венеры земной, а другая Венеры небесной. Все, что происходит с душой, либо наносит ей раны, либо очищает и возвышает ее. В пифагорейской школе психостазия практиковалась ежедневно. Перед сном ученики оценивали прожитый день, отвечая на вопросы: «В чем согрешил сегодня?», «Что сделал?», «Что должного не исполнил?»
Как говорит Платон, на душу надо смотреть глазами судей мира иного, и это значит вести внутренний диалог со своей совестью, не оправдывая и не обманывая себя. Лишь возвысившись над собой, мы обретаем это ясное видение, дающее ответ на вопрос: стали ли мы сегодняшние лучше нас вчерашних?

Воспоминание
Прежде чем покинуть невидимый мир, после длинного и изнурительного путешествия душа приходит на равнину, где нет никакой растительности, и там пьет воду из реки Леты, которая приносит ей забвение всего, что происходило с ней в ином мире. После этого она отправляется в новое тело в сопровождении своего гения судьбы, который должен сопровождать ее в новой жизни.
В ином мире находится также озеро Мнемосины – матери муз и всего того, что возобновляет и укрепляет воспоминания о Небе. Воды этого озера по праву могут пить лишь души героев-философов, родственные Эросу и движимые им в их страстном стремлении к божественному образу жизни.
Павсаний пишет, что, приходя к пещере Трофония, которого считали сыном Аполлона, паломник, желавший услышать совет или узнать свое будущее, сначала пил воду из источника Леты, а потом, когда выходил, из источника памяти. Обращаясь к божественному, он должен был забыть все земные заботы и волнения, мучающие душу, а уходя от него, закрепить в своей памяти все, что видел и созерцал в пещере.
Но в пещеру можно войти не только забыв все, что отягощает душу; можно забыть также все, что связывает ее с небом. Это символическое значение она принимает в «Государстве», где Платон чувственный мир сравнивает с пещерой, в которой живут люди, прикованные цепями к своему месту. Они не могут двигаться, и все, что они видят и изучают, – это тени вещей, которые отражаются на стенах. При этом они не догадываются, что их знание является знанием теней, а не подлинной реальности, которая находится снаружи и является причиной существования иллюзорного мира.
Как узнать эту другую реальность, если она недоступна чувствам? Как научить добродетели, если она относится к этому другому, сверхчувственному знанию? Отвечая на этот вопрос, Платон отождествляет знание с воспоминанием. Познание идей возможно потому, что истина изначально существует в душе, она созерцала ее еще до своего нисхождения в круг необходимости и в той или иной мере помнит истину, и настолько, насколько ее помнит, является мудрой, а значит – свободной.
В «Федре» Платон сравнивает душу с крылатой колесницей. Если в случае богов и кони, и возничие благородного происхождения, то у смертных один из коней прекрасен, добр и послушен, а другой наделен противоположными качествами: он тяжел и тянется к земле. Совершая путешествие по небесному своду, души богов и души людей созерцают мир идей и истину, которая является амброзией, пропитанием души. В силу своего несовершенства человеческие души то поднимаются, то опускаются, и в конечном итоге их крылья ломаются и они входят в цикл перерождений. Те из них, которые видели больше, больше и помнят, им легче восстановить утраченную способность летать. Находясь в теле, душа посредством вещей чувственного мира, являющегося отражением мира идей, может вспомнить то, что раньше созерцала. Пребывание в чувственном мире имеет задачу восстановить те знания, которыми она обладала, а не превратить ее в своего узника. Говоря иначе, чувственный мир должен для души играть роль символа или знамения другой реальности, быть для нее посредником и мостом, который от видимого, известного ведет в невидимое, неизвестное.
В душе изначально заложено все, что находится в мире идей, хотя в меньшей степени и в непроявленном виде – так же, как в семени заложено знание того, чем оно может и должно стать. Рост и проявление скрытых потенциалов и есть процесс припоминания. А это значит, что душа может вспомнить ясно лишь то, чем она уже стала, и интуитивно предчувствовать то, чем может стать в дальнейшем. Способности, которыми мы уже владеем, это те знания, которые приобрели раньше – в течение предыдущих воплощений. В той мере, в какой мы ими владеем, они предшествуют опыту, являются тем, что знаем априори. Подобное мы встречаем в глубинной психологии, где архетипы обозначают врожденную способность души расти в определенном направлении, они подобны имеющим один и тот же исток руслам рек, по которым движется душа в процессе своего роста, и в своей сумме являются суммой всех потенциальных возможностей человеческой психики.
Подлинное знание – это умение выбрать подлинное благо, и этим оно отличается от неведения, которое, выбирая, не знает природу того, что выбирает. Именно поэтому при выборе образа жизни душа выбирает худшее, считая его лучшим.
Вспомнить значит, подобно Зевсу, родить в душе Афину во всем ее боевом облачении, это значит прозреть и видеть то, чего раньше не видели, и это прозрение приходит внезапно, подобно вспышке света, которая делает видимыми те слои души, которые раньше находились в темноте самозабвения.

Забота о душе
Принимая идею бессмертности души и понимая, что в таком случае смерть отнимает у человека все, кроме души, Платон приводит нас к мысли о том, что основной заботой человека в жизни должна быть забота о душе.
Эта забота означает очищение души, освобождение от чувственного в стремлении соединения с духовным – умопостигаемым миром.
Объясняя природу души, то, какова душа сейчас и какой была до своего нисхождения в мир чувственный, Платон символически отождествляет ее с морским божеством Главком, к телу которого за долгое время пребывания в морских глубинах прикрепилось много грязи. Он весь покрыт ракушками, водорослями и песком, а тело его изломано и изуродовано волнами, так что он больше похож на чудовище, чем на божество. Душа пребывает в подобном состоянии, и она должна стряхнуть с себя все лишнее – все, что, делая ее тяжелой и бесформенной, не позволяет ей узнать самое себя. Она нуждается в очищении от всего, с чем срослась в течение многих перевоплощений.
К душе прикрепилось много «землистого и дикого», ее терзают внутренние противоречия. Платон говорит, что внешне душа кажется одним существом, но на самом деле она является соединением троих: человека, льва и химеры, которые накрепко срослись друг с другом. Неразумный человек кормит своего многоголового зверя, а внутреннего человека морит голодом; разумный, напротив, стремится в своей душе наладить справедливость. Он укрощает льва, облагораживает в химере все кроткое и препятствует развитию ее диких качеств, которые губят душу. Каждой из трех частей души присущ свой тип совершенства, своя добродетель: разумному началу – мудрость, яростному – храбрость, а вожделеющему – умеренность.
Платон неоднократно подчеркивает, что душу портят несправедливость, невоздержанность, трусость и невежество и другие пороки, делающие ее узником тела. Ко всему этому нужно добавить эгоизм или чрезмерное себялюбие, которое ослепляет душу человека, так что ему собственное невежество кажется мудростью, свои представления об истинном он считает истиной. Такой человек слишком горд и самоуверен, чтобы учиться у более мудрых людей («Законы», 732 а).
Очищение души у Платона связано с телесной и умственной дисциплиной, которая внутренне трансформирует человека и уподобляет его божеству. «Благоразумие, справедливость, мужество и мудрость являются средствами такого очищения» («Федон», 69 с). Все эти достоинства являются целью философского поиска, и по мере очищения мы открываем их внутри себя.
Очищение подобно восстановлению зрения души, ее способности видеть ясно, созерцать Благо и творить благо. Благодаря этому внутреннему зрению человек способен различать добро и зло, добродетель и порок, как и то, что не является ни тем, ни другим. Значит, добродетель очищает, и для Платона она является подлинным знанием. Но она также и легкое передвижение, а затем и вечно свободное течение и полет доброй души («Кратил», 415 d). Этот переход от легкого передвижения к полету соответствует выходу души из пещеры, ее восхождению в область света, которое она осуществляет, движимая желанием совершенства.
Правда, Платон говорит и о добродетели-привычке, которая не является внутренним достоянием человека. Если человек действует хорошо лишь по привычке, а не исходя из знания, его поведение будет лишь рефлексией на окружение, так как этот образ действия является не достоянием самого человека, а достоянием окружения. Другими словами добродетель, приобретенная воспитанием, нестабильна, она легко ускользает из души вместе с «правильным мнением», на которое она опирается. Добродетели необходимо привязать к душе посредством диалектики, которая для Платона является не чисто логическим упражнением, а в первую очередь средством внутреннего преображения.
Опираясь на мнения, человек действует и ведет себя подобно слепому, который все, что его окружает, познает и узнает лишь на ощупь. Для такого человека характерна экстраполяция своих представлений о частях на целое и наоборот, этот человек часто не улавливает, что то, что он знает как отдельное, на самом деле является частями единого целого. Кроме того, такой человек свободно движется лишь в пространстве, к которому он привык, и если поменять его пространство, он начинает спотыкаться и всеми силами пытается все новое свести к тому, что он уже знает. И так же, как слепой, чтобы обрести зрение, должен сначала осознать свою слепоту, так и неведающий, чтобы обрести знание, сначала должен осознать свое неведение. Это признание является началом философской дороги, которая возвращает человека к самому себе и дает власть над самим собой.
Философ должен упражняться в добродетели практической, ведущей к нравственному образу жизни, и добродетели созерцательной, приводящей человека к знанию. Таким путем он приближается к мудрости, которая уподобляет его богам.

Утраченная целостность
Очищение души осуществляется под покровительством Аполлона – божества, которое олицетворяет единство и целостность (человека и мира), гармонию и порядок. Согласно Платону, он является носителем врачебной, стрелковой, мусической и мантической функций, каждая из которых по-своему связана с воссозданием изначальной чистоты и целостности души. В качестве предводителя муз вместе с ними он является символом страстного стремления и поиска философской мудрости («Кратил», 405 а–406 b).
Стремление к единому, поиск общего во множественном, восхождение от мнимой к подлинной добродетели, из мира чувственного в мир идей и к их причине, Благу – все это является основной задачей философа и залогом его освобождения.
В орфической традиции этому соответствует воскрешение Диониса, спасителем и воссоздателем которого является Аполлон. Он собирает Диониса в единое целое и оживляет его. Нисхождение божественного в материю, утрата изначальной чистоты и целостности описывается символически как разделение тела Диониса титанами на части.
Душа человека создана из пепла уничтоженных Зевсом титанов. Она внутри себя несет два начала: титаническое и дионисийское, которые необходимо отделить друг от друга. Первое символизирует стихийные, терзающие душу силы, все то, что является причиной ее дробления. Дионисийское начало роднит человека с божеством и делает его бессмертным, но оно нуждается в очищении и восстановлении утраченной целостности.
Подобная мысль встречается в «Пире», где один из собеседников Сократа рассказывает миф, согласно которому каждый человек является лишь половиной одного целого. В древние времена люди имели круглое тело, четыре руки, четыре ноги и два лица. Обладая огромной силой, они начали посягать на власть богов, которые, не желая уничтожать человеческий род, решили разделить их пополам. С тех пор каждый человек находится в поиске утраченной половины.
В одном из ключей этот миф указывает на присущее человеку чувство ущербности, разделенность сознания и его двойственную природу. Внутри нас есть то, чего мы не осознаем и чем не владеем, то, что можем назвать сверхсознанием, той частью души, которой присущи творческие способности и которой мы достигаем благодаря вдохновению, тем моментам, когда поднимаемся над собой в сферу чистой духовности и, возвращаясь, создаем творения, превышающие их творцов.

Философский Эрос
Душа занимает промежуточное положение между чувственным и умопостигаемым мирами, и это сближает ее с Эросом – одним из гениев, которые осуществляют посредническую функцию между богами и людьми. Если Эрос является сыном Пороса – богатства и Пении – бедности, то душа в каком-то смысле их дочь. Так же, как и Эрос, душа бедна, и поэтому она стремится найти то, что могло бы осмыслить ее существование, будь то богатство, слава, счастье, истина или что-то другое, что с точки зрения человека обладает ценностью. Она движется от одной цели к следующей, от одного счастья к другому, и это движение не имеет ни начала, ни конца. Но душа также и богата, ибо то, что ищет и к чему стремится, она в конечном итоге находит внутри себя.
Подобно Эросу, она является бездомным существом, не знающим покоя и всегда в чем-то нуждающимся. Но она любит, и ее любовь – это стремление овладеть прекрасным. И эту красоту она открывает в первую очередь в чувственном мире, а потом, по мере прозрения, – и в мире духовном. Подобно Эросу, она и «смертна» и «бессмертна», в один и тот же день то умирает, то возрождается. Умирает, когда опускает свои глаза к земле, стремясь осуществиться посредством преходящих, материальных благ, либо попадая под власть тела. Она возрождается, просыпаясь и бодрствуя в сфере духовного.
Слово «порос» (poros), кроме богатства, означает мост, переход через что-либо, путь и средство достижения какой-то цели. В «Пире» Порос является сыном богини Метиды – разума, а, как известно, Афина, олицетворяющая мудрость, является дочерью этой богини. Вместе они представляют мудрость и путь, ведущий к этой мудрости.
Философия – это любовь к мудрости, а философ – человек, любящий мудрость. Он занимает промежуточное пространство между неведением и мудростью. В отличие от невежд философ знает, что его душа еще не обладает ни красотой, ни добротой, ни справедливостью, и это знание своего несовершенства превращается в жажду, в страстное желание мудрости – самого прекрасного из всех вещей, которые существуют.
Любовь – это всегда движение к тому, чем мы не обладаем, желание вечно обладать предметом нашей любви. Она то, что не дает покоя душе и поглощает ее все сильнее по мере приближения к избранной цели. Она окрыляет и возносит душу к той сфере, где она была до своего нисхождения в тело, когда вместе с богами могла созерцать мир идей.
Но любовь это не только стремление к вечному обладанию Благом, ее природе присуще желание увековечить себя, порождая в физической и духовной плоскостях. Как говорит Платон, она должна родить в прекрасном как телесно, так и духовно. И так же, как есть люди, беременные телесно, есть и те, кто беременен духовно.
Разрешаясь от бремени, смертное приобщается к бессмертному: тело – продолжением человеческого рода, а душа – порождая в духовной плоскости, как внутри, так и вне себя. Философский Эрос – это способность забеременеть духовностью и родить духовность, освободить изнутри наружу прекрасное, доброе и справедливое, эманировать их из центра души, подобно тому как солнце эманирует свет, освещая и придавая жизнь всему, что существует.
Каждый сам должен пройти через роды и сам породить собственное бессмертие. Но родить можно только в прекрасном и находясь рядом с прекрасным. Атмосфера духовности побуждает душу разрешиться от бремени, и поэтому немаловажен мир, который нас окружает. Приближаясь к прекрасному, беременная душа проникается радостью и порождает то, что несет внутри себя. Если же ее окружает безобразие, она сжимается и замыкается, мрачнеет и вместо того, чтобы родить, тяготится задержанным в утробе плодом («Пир», 206 с-d).
Близость духовности обращает душу к самой себе. Смотря на внутреннюю красоту, она порождает красоту и делает жизнь красивой. То же самое можно сказать о справедливости, доброте и мудрости. Таким образом, духовный поиск не является каким-то теоретическим исследованием или чисто внутренним переживанием. Созерцая прекрасное, душа порождает истинную добродетель. Поднимаясь по ступенькам от красоты вещей к красоте нравов и законов и дальше – к красоте учений, а потом к самому Благу, она постепенно преодолевает ту пропасть, которая отделяет ее от божественной мудрости («Федон», 211 е). Она любит, и ее любовь возвышает ее к Богу, совершенствует ее, формирует подлинного человека в человеке, подлинного философа, который становится посредником между богами и людьми, Эросом, который соединяет начало поиска и его цель, смертное и бессмертное, который в одинаковой мере любит и Бога, и человечество.

Философ перед лицом жизни и смерти

Для Платона философия не профессия, а призвание, не формальное и фрагментарное исследование тех или иных вопросов, а сосредоточение на главном. Она не бегство от жизни в мир мыслей или уход от проблем общества, а страстное стремление преобразовать и индивида, и общество.
Философия - это также узнавание самого себя, своей бессмертной природы, которая по мере очищения начинает все сильнее просвечивать сквозь то, что срослось с душой. Она – поиск ответа на вопрос «что такое человек?», но ответ на этот вопрос нельзя найти ни в книгах, ни анализируя самих себя, какими являемся сейчас. Ответ этот приходит по мере восхождения к истокам, которые находятся за гранью жизни и смерти, но при своем восхождении философ должен всегда помнить и о том, и о другом.
Те, кто подлинно предан философии, как говорит Платон, по сути вещей заняты только умиранием и смертью (Федон, 64 а). Таким образом, жизнь философа, являясь и познанием самого себя, и поиском правильной меры, и памятованием о смерти, осуществляется согласно трем советам, которые были написаны на стенах храма Аполлона в Дельфах.
Размышления о смерти и бренности жизни занимают важное место в духовных практиках разных философско-мистических и религиозных учений. Философ помнит о смерти, и это превращает ее в союзника, а не врага его изысканий. Помнить о смерти в действительности значит сосредоточиться на жизни как на возможности облагородить и наполнить смыслом свое существование. Не бояться смерти значит не бояться и жизни, и всевозможных испытаний, которым подвергает нас судьба. В конечном итоге, единственное, что человек может потерять, это не жизнь, ибо она продолжается и после смерти; можно «потерять» самое ценное, чем он обладает, – душу, и этого надо бояться больше всего.
Сегодня, когда философия очень осторожно приступает к метафизическим вопросам (ибо метафизика невозможна как наука), мы боимся разговаривать о душе, смерти или Боге и всех вещах, выходящих за пределы пещеры чувственного мира и его истины. Если в XIX веке атеизм и материализм были более теоретичны, то сейчас они стали образом жизни. Человек, живущий чувственной истиной, не интересуется ничем сверхчувственным. Для него такой интерес является заблуждением и пережитком прошлого. Здесь мы не будем обсуждать следствия такого подхода, они у всех на виду. Лишь отметим, что все, что сегодня является заблуждением, может завтра стать истиной, а то, что считается истиной, может стать ложью. Скептицизм и цинизм, относительность этических и эстетических ценностей, индивидуализм и неверие не впервые исполняют главные роли в театре жизни. Все это в меньших масштабах мы встречаем и в Афинах в эпоху Сократа, противостоящего софистам, которые утверждали, что человек является мерой всех вещей и что истина одного является не менее истинной, чем истина кого-то другого.
В отличие от Древней Греции, сегодня нет философских школ, и большинство философов ищут в одиночку. Сегодня мы нуждаемся в более практичном подходе, который смог бы приблизить философию к человеку, не владеющему сложными понятиями и определениями академической философии, превратить ее в образ жизни, который опирается на пример и воспитывает посредством примера.
Как говорит Платон, одной из задач философа является воспитание, и это воспитание не должно основываться н а внушении. То, что мы желаем разбудить в душах других, мы должны осуществлять в собственной жизни. Лучшее воспитание – это воспитание, основывающееся на примере, которому можно подражать. Следовательно, хорошим воспитателем и индивида, и общества может быть лишь человек, который ведет строгий и мудрый образ жизни. Если юная, ищущая душа не будет обучаться умеренности у умеренных, храбрости у храбрых, мудрости у мудрых, она, предоставленная самой себе, будет расти, часто попадая в плен своего неведения и чувственной части души.
В течение всей своей жизни Сократ призывал сограждан к заботе о душе, и основной целью его разговоров было желание воздействовать на их душу, внести в нее беспокойство и заставить человека сделать что-либо для самого себя. Мало сомневаться, необходимо сделать шаг, который от неведения ведет к более глубокому пониманию. Признание того, что наши представления ошибочны, что мы не знаем истины, должно вести к ее поиску. Истина освобождает человека, и лишь она может сделать жизнь счастливой. Она не является формальным понятием, чем-то существующим вне человека, к чему он не причастен внутренне. Человек приближается к истине по мере того, как она внутри него самого приобретает более четкие очертания и форму. Как говорит Прокл, Бог присутствует во всех вещах в одинаковой мере, но не все в одинаковой мере присутствует в Боге. Подобным образом истина присутствует во всем, нет двух истин, но каждый должен приложить усилия, чтобы открыть ее внутри и вокруг себя. Познавая себя, мы познаем мир. Познавая вселенную, мы узнаем самих себя.

С праздником 8 марта!

...Быть женщиной - условие задачи.

Душой и сердцем жизнь свою решать,

Учиться свет дарить - и не иначе,

А значит всё любить, прощать и очищать.

***

Ночь

устала

кружиться...

Сиреневых ангелов стая

погасила зелёные звёзды.

Под фиалковым пологом

даль полевая

проступила,

из тьмы выплывая.

И вздохнули цветы и глаза разомкнули,

и запахла роса луговая.

И на розовой таволге -

о, белизна тех объятий! -

полусонно слились, замирая,

как жемчужные души,

две юности наши

по возврате из вечного края.

***

Под ветром растаяла туча сырая,

деревья подобны искрящимся кладам,

и первые птицы вернулись из рая -

и вырос закат заколдованным садом.

Зажги, о закат, мою душу и тело,

чтоб сердце, как ты, пламенело и крепло,

и жарче любило, и ярче горело.

...а ветер забвенья избавит от пепла...

***

Женщина рядом с тобой...

Музыку, пламя, цветок -

всё обнимает покой.

Если с тобой её нет,

сходят с ума без неё

музыка, пламя и свет.

Юрий Визбор

 Радуга

 

- Смотри-ка, моя дорогая, к нам радуга в гости!
  Какие законы Ньютона - лучей преломленье!

- Ах, глупенький, радуга - это ведь временный мостик
  От неба до поля, от вечности и до мгновенья.

- Смотри-ка, моя дорогая, вот веточка мая!

- Ах, глупенький, это привет от далеких созвездий.

- Какая ж ты умная, право, моя дорогая...

- Конечно, мой милый, ведь в небо смотреть интересней.

          То листья, то вести, то снег, то весна,
          То блестки надежд на цветных парашютах.
          Разломанным яблоком всходит луна,
          По сходням на берег стекают минуты,
          Как капли времен без границ и без дна...

- Но хлеб-то, моя дорогая, рождается в поле!
  Смотри-ка, засеяно поле пшеницей озимой.

- А небо засеяно звездами, глупенький Коля...
  Ах, что-то сегодня с тобою мы несовместимы.

- Ну как же на небе нам жить без крылечка и хлеба?
  Пристроимся где-нибудь здесь в ожидании чуда.

- Согласна, но будем поглядывать в синее небо,
  Поскольку уж если придут чудеса, то оттуда.

          То листья, то вести, то снег, то весна,
          То блестки надежд на цветных парашютах.
          Разломанным яблоком всходит луна,
          По сходням на берег стекают минуты,
          Как капли времен без границ и без дна...

(31 октября 1983, Пахра)


 

***

Тише, тише… Не судите, это грех…
Вы порадуйтесь душою за успех…
Вы поплачьте над чужою — над бедой…
Сострадание — ручей с живой водой…

Тише, тише… Не ругайте сгоряча…
Чья-то жизнь, возможно, гаснет как свеча…
Не задуйте кривотолком тот огонь…
Поддержите, поднеся к нему ладонь…

Тише, тише… Не врывайтесь в жизнь людей,
Наблюдая с высоты судьбы своей…
Потому что жизнь — сплошные этажи…
Там, вверху, возможно, просто больше лжи…

Тише, тише… Ведь слова острей ножа…
Нужно жить, на сердце злобы не держа…
Много мнений, только помнить нужно впредь,
 Что на всех свою рубашку не надеть…

Тише, тише… Там где слухи — правды нет…
Лишь Всевышний знает правильный ответ…
И от глаз его не скрыться, не уйти,
Вот поэтому живи и не суди!
(Ирина Самарина) 

Певец у микрофона

Я весь в свету, доступен всем глазам, 
Я приступил к привычной процедуре:
Я к микрофону встал как к образам...
Хотя, как знать, быть может, - к амбразуре.

И микрофону я не по натру -
Да, голос мой любому опостылет, -
Уверен, если где-то я совру -
Он ложь мою безжалостно усилит.

Бьют лучи от рампы мне под ребра,
Светят фонари в лицо недобро,
И слепят с боков прожектора,
И - жара!.. Жара!.. Жара!

Он, бестия, потоньше острия -
Слух безотказен - слышит фальшь до йоты.
Ему плевать, что не в ударе я, 
Но пусть я честно выпеваю ноты!

Сегодня я отчаянно хриплю,
Но изменить тональность не рискую:
Ведь если я душою покривлю -
Он ни за что не выпрямит кривую.

Бьют лучи...

На шее гибкой этот микрофон
Своей змеиной головою вертит.
Лишь только замолчу - ужалит он -
Я должен петь  до одури, до смерти.

Не шевелись, не двигайся, не смей!
Я видел жало - ты змея, я знаю!
А я сегодня заклинатель змей:
Я не пою - я кобру заклинаю!..

Бьют лучи...

Прожорлив он, и с жадностью птенца
Он изо рта выхватывает звуки,
Он в лоб мне влепит девять грамм свинца.
Рук не поднять - гитара вяжет руки!

Опять!.. Не будет этому конца!
Что есть мой микрофон - кто мне ответит?
Теперь он - как лампада у лица,
Но я не свят, и микрофон не светит.

Бьют лучи...

Мелодии мои попроще гамм,
Но лишь сбиваюсь с искреннего тона -
Мне сразу больно хлещет по щекам
Недвижимая тень от микрофона.

И если я до сей поры пою

И не фальшивлю, в том его заслуга:

Он выполняет миссию свою -

Жестокого, но искреннего друга!

Я освещён, доступен всем глазам.

Чего мне ждать - затишья или бури?

Я к микрофону встал, как к образам...

Нет-нет, сегодня точно - к амбразуре!

***

Люблю тебя сейчас, не тайно - напоказ.
Не "после" и не "до" в лучах твоих сгораю.
Навзрыд или смеясь, но я люблю сейчас,
А в прошлом - не хочу, а в будущем - не знаю.

В прошедшем "я любил" - печальнее могил,-
Все нежное во мне бескрылит и стреножит,
Хотя поэт поэтов говорил:
"Я вас любил, любовь еще, быть может..."

Так говорят о брошенном, отцветшем -
И в этом жалость есть и снисходительность,
Как к свергнутому с трона королю.
Есть в этом сожаленье об ушедшем
Стремленьи, где утеряна стремительность,
И как бы недоверье к "я люблю".

Люблю тебя теперь - без обещаний: "Верь!"
Мой век стоит сейчас - я вен не перережу!
Во время, в продолжение, теперь -
Я прошлым не дышу и будущим не брежу.

Приду и вброд, и вплавь к тебе - хоть обезглавь!
С цепями на ногах и с гирями по пуду.
Ты только по ошибке не заставь,
Чтоб после "я люблю" добавил я "и буду".

Есть в этом "буду", как ни странно,
Подделанная подпись, червоточина
И лаз для отступленья, про запас,
Бесцветный яд на самом дне стакана, 
И, словно настоящему пощечина, - 
Сомненье в том, что я люблю сейчас. 

Смотрю французский сон с обилием времен,
Где в будущем - не так, и в прошлом - по-другому.
К позорному столбу я пригвождён, 
К барьеру вызван я - языковому.

Ах, разность в языках! Не положенье - крах!
Но выход мы вдвоём поищем - и обрящем. 
Люблю тебя и в сложных временах -
И в будущем, и в прошлом настоящем!

Баллада о любви

Когда вода всемирного потопа
Вернулась вновь в границы берегов,
Из пены уходящего потока
На берег тихо выбралась любовь
И растворилась в воздухе до срока,
А срока было сорок сороков.

И чудаки - еще такие есть -
Вдыхают полной грудью эту смесь.
И ни наград не ждут, ни наказанья,
И, думая, что дышат просто так,
Они внезапно попадают в такт
Такого же неровного дыханья...

Только чувству, словно кораблю,
Долго оставаться на плаву,
Прежде чем узнать, что "я люблю",-
То же, что дышу, или живу!

И вдоволь будет странствий и скитаний,
Страна Любви - великая страна!
И с рыцарей своих для испытаний
Все строже станет спрашивать она.
Потребует разлук и расстояний,
Лишит покоя, отдыха и сна...

Но вспять безумцев не поворотить,
Они уже согласны заплатить.
Любой ценой - и жизнью бы рискнули,
Чтобы не дать порвать, чтоб сохранить
Волшебную невидимую нить,
Которую меж ними протянули...

Свежий ветер избранных пьянил,
С ног сбивал, из мертвых воскрешал,
Потому что, если не любил,
Значит, и не жил, и не дышал!

Но многих захлебнувшихся любовью,
Не докричишься, сколько не зови...
Им счет ведут молва и пустословье,
Но этот счет замешан на крови.
А мы поставим свечи в изголовье
Погибшим от невиданной любви...

Их голосам дано сливаться в такт,
И душам их дано бродить в цветах.
И вечностью дышать в одно дыханье,
И встретиться со вздохом на устах
На хрупких переправах и мостах,
На узких перекрестках мирозданья...

Я поля влюбленным постелю,
Пусть поют во сне и наяву!
Я дышу - и значит, я люблю!
Я люблю - и, значит, я живу!

***

Ну вот, исчезла дрожь в руках —
Наверх, наверх!
Ну вот, сорвался в пропасть страх
Навек, навек.
Для остановки нет причин —
Иду, скользя...
И в мире нет таких вершин,
Что взять нельзя!

Среди нехоженых путей
Один — пусть мой,
Среди невзятых рубежей
Один — за мной!
Кто не доплыл и в волны лёг,
тем Бог судья,
Среди непройденных дорог
Одна — моя!...

***  

- ...прекрасное служит опорой души народа. Сломив его, разбив, разметав, мы ломаем устои, заставляющие людей биться и отдавать за родину жизни. На изгаженном, вытоптанном месте не вырастет любви к своему народу, своему прошлому, воинского мужества и гражданской доблести. Забыв о своём славном прошлом, народ обращается в толпу оборванцев, жаждущих лишь набить брюхо! (Птолемей)

- Отлично, мой друг! - воскликнул Александр. - Ты разве не согласна с Птолемеем? - обратился он к гетере.

- Птолемей прав, как обычно, но не во всём. Ксеркс прошёл с разрушениями и пожарами через всю Аттику и сжёг Акрополь. На следующий год его сатрап Мардоний пришёл в Афины и сжёг то, что уцелело от Ксеркса. Птолемей прав - Мардоний жёг и разрушал прежде всего храмы, стои и галереи скульптур и картин. Но мои соотечественники не стали ничего восстанавливать, обрушенные стены, почерневшие колонны, разбитые статуи, даже головешки пожарищ оставались до той поры, пока персы не были изгнаны из Эллады. Чёрные раны на нашей прекрасной земле укрепляли их ненависть и ярость в боях с азиатскими завоевателями. И в битве при Платее они сокрушили их - через долгих 30 лет! И вот появились Перикл, Аспазия, Фидий, и был создан Парфенон!

- Ты хочешь сказать, что не только само прекрасное, но и лицезрение его поругания укрепляет душу в народе? - спросил Александр.

- Именно так, царь! - ответила Таис. - Но только в том случае,если народ, сотворивший красоту своей земли, накопивший прекрасное, понимает, чего он лишился. 

***

...страны с угнетённой женской половиной человеческого рода никогда не отличались доблестью и мужеством в войне и борьбе с врагами. Порабощение женщины неизбежно влечёт за собой рождение рабских душ и у мужчин.

***

...деньги не цель, а возможность.Если относишься к ним, как к силе, дающей разные возможности, то ты будешь ценить деньги, но они не поработят тебя. Поэтому я презираю людей скупых, однако не меньше противно мне глупое мотовство...

***

...чем ниже падает нравственность и достоинство в народе, тем сильнее старается он доказывать своё превосходство перед другими, унижая их...

***

Красота преходяща, слишком коротко соприкосновение с ней, поэтому, переживая утрату, мы глубже понимаем и ценим встреченное, усерднее ищем в жизни прекрасное. 

***

...зачем же рыдать под звездой, которую всё равно не снять с неба? Она совершает начертанный ей путь. А ты совершай свой.

***

О, эти потери Вселенной, Марина! Как падают звёзды!
Нам их не спасти, не восполнить, какой бы порыв ни вздымал нас
Ввысь. Всё смерено, всё постоянно в космическом целом. И наша внезапная гибель
Святого числа не уменьшит. Мы падаем в первоисточник
И, в нём исцелясь, восстаём.
Так что же всё это? Игра невинно-простая, без риска, без имени, без обретений? -
Волны, Марина, мы - море! Глуби, Марина, мы - небо!
мы - тысячи вёсен, Марина! Мы - жаворонки над полями!
Мы - песня, догнавшая ветер!
О, всё началось с ликованья, но, переполняясь восторгом,
Мы тяжесть земли ощутили и с жалобой клонимся вниз.
Ну что же, ведь жалоба - это предтеча невидимой радости новой,
Сокрытой до срока во тьме...

А тёмные боги глубин тоже хотят восхвалений, Марина.
Боги, как школьники, любят, чтоб мы их хвалили.
Так пой им хвалу! Расточайся в хвалениях вся! До конца!
Всё то, что мы видим, - не наше. Мы только касаемся мира, как трогаем свежий цветок,
Я видел на Ниле в Ком Омбо, как жертву приносят цари. -
О, царственный мир отреченья!
Так ангелы метили души, которые должно спасти им, -
Лёгким мгновенным касаньем. И только.
И отлетали далёко. Нежный рассеянный жест,
В душах оставивший знак, - вот наше тихое дело.
Если же, не устояв, кто-нибудь хочет схватить вещь и присвоить себе,
Вещь убивает его, мстя за себя.
Ибо смертельная сила, сокрытая в вещи.
О, мы познали её - эту могучую силу,
Переносящую нас в вихре за грань бытия в холод НИЧТО.
Ты ведь знаешь, как это влекло нас сквозь ледяное пространство преджизни
К новым рождениям...
Нас? -
Эти глаза без лица, без числа... Зрящее, вечно поющее сердце целого рода -
В даль! Точно птиц перелётных к неведомой цели - к новому образу!
Преображенье парящее наше.
Но любовь вечно нова и свежа и не должна ничего знать о темнеющих безднах.
Любящие - вне смерти.
Только могилы ветшают, там, под плакучею ивой отягощённые знаньем,
Припоминая ушедших. Сами ж ушедшие живы, как молодые побеги старого дерева.
Ветер весенний, сгибая, свивает их в дивный венок, никого не сломав.
Там, в мировой сердцевине, там, где ты любишь,
Нет преходящих мгновений.
(Как я тебя понимаю, женственный лёгкий цветок на бессмертном кусте!
Как растворяюсь я в воздухе этом вечернем, который
Скоро коснётся тебя!)
Боги сперва нас обманно влекут к полу другому, как две половины в единство.
Но каждый восполниться должен сам, дорастая, как месяц ущербный до полнолунья.
И к полноте бытия приведёт лишь одиноко прочерченный путь
Через бессонный простор.

(Перевод - З.Миркиной)

"Тонкий месяц, снег идёт, купола с крестами...

Так и кажется: вот-вот понесутся сани.

Ждёшь и веришь в волшебство, кажется всё новым...

Так бывает в Рождество! С Рождеством Христовым!"