"В священном, непристойном, чувственном всегда таится дикий смех: короткий миг беззвучного хохота или мерзкого старческого хихиканья, хриплого гогота или дикого животного ржания, или трели, которая звучит как музыкальная гамма. Смех - скрытая сторона женской чувственности, в нём есть нечто телесное, стихийное, страстное, животворное, а потому возбуждающее. Это чувственность, которая, в отличие от полового возбуждения, не преследует никакой цели. Это чувственная радость, которая длится краткое мгновение, подлинно чувственная любовь, которая свободно летает, живёт и умирает и снова живёт, довольствуясь собственной энергией. Она священна, потому что необычайно целительна. Она чувственна, поскольку возбуждает тело и эмоции. Она сексуальна, потому что волнует и порождает волны наслаждения. Она не одномерна, ведь смех - это то, что мы делим с собой и многими другими. Это самая дикая женская чувственность".

 

"Каждую грубую и грязную эмоцию можно понимать как проявление света, который кипит и клокочет энергией. Можно использовать свет ярости с пользой, чтобы заглянуть в те места, которые для нас обычно незримы. При неверном использовании ярость с губительной силой собирается в одной точке, пока не прожжёт чёрную дыру во всех тонких слоях души, как кислота проедает ткани, образуя язву.

Но есть другой путь. Любая эмоция, даже ярость, несёт в себе знание, прозрение, то, что некоторые называют просветлением. Наша ярость может на время стать учителем - не помехой, от которой нужно поскорее избавиться, а драгоценностью, за которой нужно лезть на гору, которую нужно выражать в разных образах, чтобы учиться у неё, чтобы установить с ней внутреннюю связь, а потом воплотить её во что-то полезное в мире или же предоставить ей снова обратиться в прах. В совместной жизни ярость не является чем-то посторонним. Это вещество, которое ждёт наших преобразующих усилий. Цикл ярости схож с любым другим циклом: она растёт, убывает, умирает и высвобождается в виде новой энергии. Процесс преобразования начинается с того, что мы уделяем внимание проблеме ярости.

Когда мы позволяем себе учиться у собственной ярости и тем самым её преобразуем, она рассеивается. Теперь мы снова можем использовать её энергию в других областях, особенно в творческой. Хотя некоторые люди утверждают, что способны творить, движимые постоянной яростью, проблема в том, что ярость ограничивает доступ к коллективному бессознательному - неисчерпаемому запасу навеянных воображением образов и мыслей, а потому человек, чьё творчество питается яростью, склонен снова и снова создавать одно и то же, не в силах воплотить ничего нового. Не преображённая ярость может стать нескончаемой мантрой, смысл которой в том, что "ах как мы угнетены, обижены и измучены".