Во всех фильмах, во всех ролях — и в «Большой жизни», и в «Комсомольске», и в «Трактористах» — он играл по сути одну роль — самого себя. На него смотрели и не могли насмотреться — на его лукавство и бесшабашность, отчаянный и юморной характер, восхищались его простотой и умением легко выдать какой-нибудь кандибобер, запоминавшийся на десятилетия. Как он пел в «Трактористах»: «Здравствуй, милая моя, я тебя дождался!» Уникально пел. Его пытались копировать — не получалось.

Фамилия его уже никому не была нужна. Алейниковым его мало кто уже называл, тем более — Петром Мартыновичем. Все звали его Ваня Курский — по имени героя из «Большой жизни».

На экранах жизнь его была большой, а на самом деле — разной. Он был совершенно неофициальным человеком, его никто и никогда особо не отмечал, не чествовал, не одаривал почетными званиями и наградами. Народный по сути своей, он заслуженным, кажется, не был. Алейников не вписывался в рамки. Мог напиться вмертвую и не один раз это проделывал, режиссер Иван Пырьев даже грозился отстранить его от работы в «Трактористах», если он не прекратит «закладывать за воротник». Мог, выражая несогласие с примитивным постановщиком, снять прилюдно брюки и заявить: «Вот вы кто, а не режиссер!» (этот случай произошел во время съемок фильма «Случай в вулкане» в одном из номеров ялтинской гостиницы). Да, в одном из номеров Алейников выкинул вот такой номер!

Он мучительно пытался вырваться из жизненного однообразия, пытался сломать свой образ, рабом которого стал. Даже Ивана-дурака, которого он сыграл в «Коньке-горбунке», по привычке звали Ваня Курский. Алейников бросил вызов приклеившемуся к нему имиджу своего в доску парня и сыграл в кино не кого-нибудь, а Александра Сергеевича Пушкина в картине «Глинка». Это был оглушительный провал! Зрители в зале просто хохотали, когда их Ваня появлялся в кадре курчавым и начинал говорить не только презренной прозой, но и высокими стихами. Они не поверили в то, что это Пушкин, и не понимали, зачем их обманывают. 

Это был кризис. Куда податься дальше? Снимался все меньше и меньше, все больше в эпизодах, продолжал пить, буянить, подводить съемочные группы. Стал выезжать с концертными бригадами, где на афише крупными буквами писали: «Петр Алейников», и народ по привычке шел и дарил ему аплодисменты, гром оваций, другие артисты, принимавшие участие в концерте, не получали и десятой доли этого успеха.

Он становился неудачником. Многие так называемые друзья отвернулись от него. Он был пронзительно одинок, часто бродил в Московском зоопарке, кормил там волка по кличке Норик, и однажды после очередного брошенного в клетку куска хлеба Норик подошел совсем близко и лизнул Алейникова в лицо — лизнул одинокого волка из актерской стаи, постаревшего, никому не нужного…

Он пил и болел, болел и пил, жил у каких-то чужих людей, многие не узнавали в нем когда-то беззаботно красивого Петра Алейникова. Незадолго до смерти снялся в фильме с символичным для него названием «Утоление жажды». В последние годы любая роль для него была утолением этой самой творческой жажды.

…Полузабытого Алейникова все-таки похоронили на Новодевичьем кладбище — его партнер Борис Андреев отдал ему «свое» место, полагавшееся Андрееву как народному артисту СССР. А поколениям осталась только легенда. Да беззащитная белозубая улыбка всенародного кумира, беспризорника из беспризорников Петруши.

АНТОН КОРЗИН http://www.c-cafe.ru/days/bio/27/033_27.php