***

Ни один человек не может стать более чужим, чем тот, которого ты в прошлом любил.

***

Если хочешь что-либо сделать, никогда не спрашивай о последствиях. Иначе так ничего и не сделаешь

***

Любовь. Вечное чудо. Она не только озаряет радугой мечты серое небо повседневности, она может окружить романтическим ореолом и кучку дерьма… Чудо и чудовищная насмешка.

"Записки из Мертвого дома" - одна из вершин творческого наследия Ф. М. Достоевского - основаны на жизненной истории: это ужасные воспоминания Достоевского, приговоренного сначала к расстрелу за участие в революционном кружке, но вместо смертной казни сосланного в Омский острог, где он пробыл с 1850 по 1854, все это время закованный в кандалы и в соседстве с каторжниками.

Вспоминая это соседство, писатель говорит: "Ничего нет ужаснее, как жить не в своей среде..."

С другой стороны, эти четыре года не в своей среде развили литературные способности Достоевского: в лучших романах, появившихся после "Мертвого дома", чувствуется, что никто другой не умеет с такой силой передать трагичность тех или иных людских переживаний и отношений.

Лев Толстой, ревниво следивший за творчеством современных ему литераторов, как-то признался, перечитав "Мертвый дом": "Я не знаю лучше книги изо всей новой литературы, включая Пушкина". 

Впоследствии я понял, что, кроме лишения свободы, кроме вынужденной работы, в каторжной жизни есть еще одна мука, чуть ли не сильнейшая, чем все другие. Это: вынужденное общее сожительство. 

Этот экземпляр книги особенный – он принадлежал великой Фаине Раневской.
На титульном лист е, помимо инициалов FR, надпись: "Эта книга у меня как Евангелие. Поделиться не с кем – все ушли…". На внутренней стороне обложки: "Будущего осталось совсем мало"; "перечитываю 78^ой г."; "Перечитываю 82^ой год".

*****

Если у читателя хватит терпения дочитать книгу до конца, он увидит, что с уверенностью я утверждаю лишь одно: на свете есть очень мало такого, что можно утверждать с уверенностью. 

Экземпляр книги, принадлежавший Фаине Раневской. Пометки сделаны ее рукой.

 Меня всегда поражало, почему люди так стремятся к знакомству со знаменитостями.
Престиж, который знакомство со знаменитым человеком создает вам в глазах ваших приятелей, доказывает только, что сами вы немногого стоите.
Знаменитости вырабатывают особую технику общения с простыми смертными. Они показывают миру маску, нередко убедительную, но старательно скрывают свое настоящее лицо. Они играют роль, которой от них ожидают, и постепенно выучиваются играть ее очень хорошо, но глупо было бы воображать, что актер играет самого себя.  

Пускать публику за кулисы опасно. Она легко теряет свои иллюзии, а потом сердится на вас, потому что ей нужна была именно иллюзия; она не понимает, что для вас-то самое интересное то, как иллюзия создается. Энтони Троллопа перестали читать и не читали тридцать лет, после того как он признался, что писал регулярно, в определенные часы, и заботился о том, чтобы получать за свою работу возможно больше денег.  

У меня были высокие идеалы честности, неподкупности, правдивости. Меня бесила не человеческая слабость, а трусость, и я был беспощаден ко всяким обинякам и уверткам. Мне и в голову не приходило, что никто так не нуждается в снисходительности, как я.