Образование продолжается…

Мы родились чистыми и пустыми — и в нас вложили целые пласты, системы убеждений о мире. Первыми вкладчиками были наши родители — самые близкие нам люди, общаясь с которыми мы просто впитывали в себя их систему убеждений, перенимали их мировоззрение.
Потом мы вышли в жизнь — в детские учреждения, в школу, где стали общаться с другими людьми — разными, но наполненными все теми же ограничивающими, негативными системами убеждений. Мы столкнулись с массовым мышлением. С массовым сознанием, которое в нашей стране долгие годы было негативным.
И сейчас наше «образование» продолжается. Мы живем в окружении в основной своей массе негативно мыслящих людей, носителей негативных картин мира. Они — вокруг. Их большинство. Люди по-прежнему больше любят говорить о плохом, делиться негативными переживаниями, обсуждать беды и происшествия, указывать на недостатки, замечать плохое в жизни и людях.
Мы живем, окруженные негативными средствами массовой информации, которые имеют такие мощные способы воздействия, такие действительно «массовые» способы воздействия, что нужно быть очень осознанным, позитивно мыслящим, чтобы не попасть под влияние их негативного программирования!
Однажды я включила телевизор и услышала бодрый голос диктора:
— Страна готовится к эпидемии гриппа!
Я даже оторопела сначала. Мне показалось, что я ослышалась. Но нет, я не ослышалась. Диктор таким же бодрым голосом рассказывал всей стране, как скоро мы все заболеем, кто и где уже заболел, как идет подготовка в больницах к приему нас, больных…
Меня в очередной раз поразило это — как страшно, с каким широким охватом работают средства массовой информации. Не зря их так назвали! Вот только рассказывают они «массам» чаще всего не о позитивных, радостных событиях, а жуткие истории о надвигающихся болезнях, готовившихся терактах, криминальных разборках.
И это не потому, что нет позитивных и радостных событий. Они не интересны средствам массовой информации, потому что из них не сделаешь сенсацию. Они так выбирают видеть. Они именно это выбирают видеть. Вот и принято у нас рассказывать всем об ужасах и только где-то в конце информационной программы рассказать о каком-нибудь позитивном факте.
Мы не задумываемся об этом, но хотим мы этого или нет — нами управляют, нами манипулируют, и все это имеет негативный окрас.

Средства массовой информации не менее опасны, чем средства массового уничтожения. Петр Капица

Нам просто командуют: все, пора болеть. И для большинства людей, живущих трудной, замотанной жизнью, — это как команда. Есть повод остановиться — все гриппом болеют. И мы заболеваем…
Со страниц газет и журналов, с экранов телевизоров и из радиоэфира нам твердят одно и то же: жизнь — тяжелая штука.
Нас пугают кровавыми преступлениями.
Угнетают чужими несчастьями.
Пугают катастрофами.
Ожесточают боевиками.
Развращают циничными фильмами.
Однажды, готовясь к тренингу, посвященному перемене наших убеждений, я изучила программу телепередач на неделю. И ужаснулась, увидев масштабы этого зла, которые изливается на наши головы, в наши головы.
Более десятка программ в день о криминале, о преступлениях и убийцах, о маньяках и извращенцах.
Каждые полчаса на большинстве каналов — программы новостей, которые, как известно, стараются «порадовать» нас информацией о происшествиях, терактах, эпидемиях, стихийных бедствиях.
Десятки фильмов в неделю типа «Кровавая бойня» или «Профессия — киллер». Многочисленные боевики, в которых убийство, стрельба, насилие — естественная принадлежность фильма.
И это — я бы сказала «прямые» негативные программы. В которых негатив налицо.
А сколько передач со «скрытым» негативным смыслом. Где за интересной темой прячется все тот же вывод: «Эх, ничего-то он нас в жизни не зависит!»
Где в схватках политиков, в дебатах депутатов, или на встречах со знаменитыми людьми опять рефреном идет все та же песня: «Вот что творят… Нигде нет правды… Нет справедливости…»
Этому посвящены многочисленные программы о нашем прошлом, которое так любит телевидение. Передачи о прошлом — тоже на любой вкус. О любом периоде жизни нашей страны. С новыми подробностями «той» жизни, которые не радуют, а только обременяют выводами о несправедливости или людской злобе.
Огромное количество программ о соревнованиях — футболистов или певцов, дизайнеров или кулинаров, за которыми такой простой и страшный вывод — надо соперничать, а не сотрудничать.
Передачи о «звездах», которые чаще всего являются скорее образцами того, какими быть нельзя и какими жизнями жить не нужно, — но их дешевая популярность, или вульгарность, фальшивая «глянцевость» для миллионов телезрителей становится образцом успеха, неназойливо формирует образ кумира с его фальшивыми нравственными ценностями.
А море пошлости, плоских, подчас просто глупых шуток юмористов, где достаточно «наездов», злого юмора, ерничанья, в которых иногда действительно нет ничего святого… Все это льется со всех каналов.
И находясь в этом поле негативной информации, негативных вибраций, «купаясь» в нем, мы заряжаемся, заражаемся негативом. И еще глубже уходим в негативное мышление со всеми последствиями этого мышления в нашей жизни.
Образование продолжается…
И будет продолжаться, пока мы сами не поставим себе заслон от негативной информации. Пока не создадим собственного чистого видения жизни.

Что из нас «образовалось»?

Мы вошли в этот мир позитивными и светлыми, радостными и открытыми, верящими в добро, в людей, в себя и свои возможности.
Мы — Божьи дети, Божьи души — не могли мыслить иначе.
Но спустя несколько лет после нашего рождения наши картины мира изменились. В нас вложили негативное представление о мире, людях, возможностях, которыми мы до сих пор и живем.
И из нас, таких позитивных и верящих во все самое лучшее, создали некое «образование» под названием — «маленький человек». Или, по-другому говоря, — «жертва».
Потому что мы родились в стране с мощными групповыми негативными убеждениями. Мы родились в стране, пережившей за один только век опыт мировой, гражданской, отечественной войн, революции, блокады. Пережившей опыт бедности, голода, карточек, лишений, бесправия, атеизма, диктатуры, репрессий, бесчисленных других нарушений прав человека, подавления свободы мыслей, слова и т. д.
И чему мы, чистые и святые в своей чистоте дети, могли научиться у этого группового массового сознания?
Что «долго хорошо не бывает»?
Что «мы — маленькие и от нас ничего не зависит»?
Что — «не высовывайся»?
Что — «хорошо там, где нас нет»?
Да, мы набрались там того, чего только и можно было набраться.
И в этом — никто не виноват.
Просто мы попали в такую страну — с ее негативным мышлением, в такие семьи с их негативными убеждениями, — куда попали. И как говорится — уж попали так попали!
Но даже в этой ситуации у нас есть выбор — оставаться в ней или искать выход.
Оставаться в этих убеждениях или менять их.
Жить согласно этим убеждениям жизнью жертвы — или не согласиться больше ни с такой жизнью, ни с такой верой.
От каждого из нас зависит, что мы выбираем.
Потому что ты — тот, кто выбирает в своей жизни: что видеть, во что верить. Как, в конечном итоге — жить…
И нам очень поможет сделать эти новые выборы осознание того простого факта, что эти мрачные картины мира — не наши. Они — чужие.
Но тогда — нужно ли их в себе оставлять и тем самым определять, создавать свои жизни — не своими, а слепками с чужих, неуспешных жизней?
Может быть, осознав эту чуждость негативных, ограничивающих нас систем убеждений, тебе захочется вернуться к своей природной, первоначальной, Божественной чистоте и вере во все самое лучшее?

Послушай, все в твоих руках…

Я хочу завершить эту главу рассказом об одной увиденной мною жизненной ситуации, которая, как мне кажется, целиком и полностью отражает все выше сказанное.

…Цветы в столовой были ужасны.
Горшки с цветами были обернуты бумагой из конфетных коробок, так, как это делали в давние еще советские времена, в пору жесточайшего дефицита и отсутствия каких-либо товаров. Несколько горшков с полузасохшей традесканцией были закутаны в феерические упаковки из целлофана и гофрированной бумаги от некогда существовавших букетов.
Я посмотрела на женщин, работающих в этой столовой, чьими руками, по-видимому, и были созданы эти «шедевры». Грузные, рыхлые женщины, в халатах, которые белыми можно было назвать очень и очень условно…
Зайдя в эту пансионатскую столовую, я удивилась, просто поразилась, насколько тут все осталось по-прежнему. Все как семь лет назад, когда я приезжала сюда на несколько дней, чтобы побыть в тишине.
И в прошлый раз, когда я сюда приезжала, я была удивлена «совковостью», которая царила в столовой. Как будто не было уже нескольких лет перестройки, когда тряхнуло всю страну и везде что-то изменилось. Изменилось хотя бы во внешнем виде, когда вместо вывески «Магазин» появилась «Супермаркет». Когда на стекле обычного киоска появились яркие красочные плакатики с рекламой пепси или сигарет.
Самое поразительное, что все осталось таким же и сейчас, спустя семь лет. Даже стало хуже, чем было, потому что то, что казалось тогда просто бедным, сейчас людям, которые за эти годы увидели другой уровень жизни, кажется просто убогим.
Убожество и нищета просто вопили. Те же алюминиевые вилки с погнутыми зубьями. Те же граненые стаканы. Застиранные, выцветшие шторы на огромных, казалось, десятилетие не мытых окнах. А, впрочем, почему «казалось»? Просто не мытых.
Потрясали и столы, покрытые такой же выцветшей тканью, что и шторы. Да это и были бывшие шторы, из которых экономные кастелянши наделали скатертей. Действительно — зачем выбрасывать, может еще послужить…
И эти цветы, обернутые во вкладыши из конфетных коробок, укутанные в пыльные и «богатые» упаковки от бывших букетов, только подчеркивали убогость всей обстановки.
Я пила чай из граненого стакана и с интересом осматривала эту реликтовую столовую. Я смотрела на женщин в грязных халатах, которые накрывали на стол, видимо, для самих себя. Которые, по-видимому, жили, как раньше, все той же жизнью, без всяких перемен.
День в их жизни тянется за днем. Все время в этой столовой. У этих плит и грязной посуды. За этим убогим столом, покрытым старой выцветшей шторой. За ним они три раза в день питаются дешевой пансионатской едой — манной кашей на воде, макаронами ужасного качества, залитыми вязкими мучными подливками
Я сидела, пила остывающий чай из граненого стакана и смотрела на женщин. Просто смотрела со стороны — как живут люди.
А они накрыли для себя стол, поставив на него все ту же манную кашу и чай, «резиновые» макароны и хлебные котлеты. И еще целое блюдо хлеба. Просто целую гору крупных кусков белого рыхлого хлеба.
«И куда им столько?» — удивилась я.
Но скоро я получила ответ на свой вопрос.
Женщины споро поели, обсуждая кого-то из отдыхающих. И когда они съели и кашу, и макароны, началось время чаепития. Началось чаепитие вприкуску с хлебом.
Это было действительно чаепитие. Неспешное. С разговорами, с доливанием чая из большого алюминиевого чайника. И с хлебом вприкуску.
Я никогда не видела раньше, чтобы так пили чай. Это действительно просто удивило меня. Чай вприкуску с хлебом. С куском. Еще с куском. Еще с куском…
Я, современная женщина, следящая за своим здоровьем и за своей фигурой, прекрасно знающая, как вредно такое поедание хлеба, впервые видела, чтобы люди просто ели хлеб кусками, запивая его чаем. И меня поразили и количество, и явная привычность этой процедуры. Поразило еще и то, что это ели работники кухни. Ведь могли же они что-нибудь приготовить к своему чаепитию?
«Да нет же, — оборвала я себя, — как же они смогут приготовить, у них же калькуляция, им же придется платить за то, что они приготовят. А тут — дармовой хлеб. Ешь не хочу! Вот они и едят. Сидят, обсуждают какую-то Людку, которая не вышла на работу; вчерашнюю серию «Ментов»; отдыхающую, поразившую их своей юбкой с разрезом почти до талии. Сидят и едят хлеб вприкуску с чаем…»
Женщины закончили чаепитие, стали убирать со стола. И тут я еще раз как-то вдруг увидела их грузные, рыхлые тела и подумала: «Теперь понятно, откуда эти животы, и эта грузность, и эта тяжелая походка… Столько хлеба каждый день. Три раза в день…»
Поверь, я не осуждала этих женщин. Просто наблюдала их жизнь, какая она есть.
За неделю отдыха в пансионате я наблюдала эту картину много раз. Сам процесс накрытия на стол, на который согласно меню ставились пять первых блюд, пять вторых, пять компотов. И обязательное блюдо с хлебом. И когда съедался весь обед, в том числе и компот, — начиналось долгое чаепитие с хлебом вприкуску.
Меня уже не удивляло это действо. Я просто наблюдала его как данность.
Спустя несколько дней я впервые увидела эту девочку. Молоденькую девочку в белом халате, который ладно сидел на ее точеном теле.
Девочке на вид было лет восемнадцать, и была она не худышкой, а ладной, крепко сбитой, то, что называется кровь с молоком. И румянец на ее щеках был какой-то свежий, здоровый, и вся она была ладненькой, с чистым, светлым, как будто только что умытым лицом. Она была взрослой девушкой, но я сразу назвала ее про себя девочкой, потому что на фоне грузных, расплывшихся женщин в грязных халатах она казалась совсем ребенком. Юным, прекрасным, чистым ребенком.
«Господи, она-то что здесь делает?» — изумленно подумала я, увидев ее впервые. Девочка в этот момент помогала одной из женщин снимать с плиты огромную кастрюлю с супом. Было видно, как тяжело ей это делать.
«Практикантка, наверное», — придумала я самой себе объяснение. Совсем не хотелось мне, чтобы эта девочка оказалась здесь по собственному выбору. Разве такой жизни она заслуживала — среди этих убогих столов, бедности, ленивых женских разговоров, перемалывающих «что кто сказал»…
Несколько дней я так и оставалась в недоумении. Я все поняла, когда пришла на обед в последнюю минуту и могла наблюдать за процессом сервировки стола для работников столовой.
В этот раз все было немного по-другому. Сначала на стол поставили бутылку водки. Потом шесть граненых стаканов. Потом уже на столе появились привычные первые и вторые блюда. В том числе и компот. И, конечно же, поднос с хлебом.
Отмечали чей-то день рождения. И я в очередной раз удивилась скудности жизни женщин. Такой серый, такой будничный стол из надоевшей пищи, которую они едят каждый день. Бутылка водки — вот и все отличие.
«Кого же это они так «празднуют»? — подумала я. — Почему тортик не купили или не испекли? Могли же ради праздника скинуться по червонцу…»
Праздновали день рождения девочки.
Ее восемнадцатилетие.
Сначала разлили в граненые стаканы водку. Потом долго ждали пожилую повариху, которой надо было что-то там сделать с соусом, готовившимся к ужину, и женщины громко кричали:
— Степановна, давай уже скорее, борщ стынет и водка выдыхается!
Я допивала безвкусный компот и смотрела на девочку, которая праздновала свое совершеннолетие. И ужасно жалела, что не было у меня ни с собой, ни в моем номере никакой штучки, подарочка для этой милой девочки. И так неправильно было ее присутствие тут. Таким неправильным казался этот день рождения со столовским борщом и водкой в граненых стаканах.
И меня поразила, просто потрясла до глубины души речь, которую сказала Степановна. Видно, было принято у них первое слово всегда давать Степановне, как самой старшей и уважаемой, и она сказала слова, которые просто лишили меня дара речи.
— Света! — сказала она торжественно. — Мы сегодня празднуем твое День рождение. И хочу я тебе сказать главное. Ты, Света, всегда помни, что ты — хозяйка своей жизни! Вот как ты пожелаешь, так все в твоей жизни и будет! Ты только это помни! Каждый человек сам свою жизнь строит. И вот как он захочет, так у него все и получится! Только от него самого все в жизни зависит! И ты всегда об этом помни и делай свою жизнь сама, какой ты хочешь ее сделать! Потому что все в твоих руках...
Повариха что-то еще говорила, что-то желала Свете, которая стояла и выслушивала тост, вся румяная от смущения, а я, потрясенная, думала: «Господи! Ну какие же правильные слова сказала эта Степановна! Ведь правильным было каждое слово! Каждый человек — хозяин своей жизни. Какой он захочет построить свою жизнь, такой ее и построит. От него все зависит... Но вот только почему все эти женщины, так согласно принимающее каждое слово тоста Степановны, согласились такой построить свою жизнь?! Почему они согласились с этой работой, с этими деньгами, с этой убогой обстановкой? Почему не стали создавать что-то другое в жизни? И что делает девочка в этой убогой столовой? Какую жизнь она уже создает для себя, оставаясь тут?»
Я скоро узнала, что она тут делает.
Она работала в столовой уборщицей и мойщицей посуды.
Она собирала на подносы грязную посуду со столов.
Потом счищала объедки в грязную кастрюлю.
Потом становилась за мытье посуды.
И так каждый день. Три раза в день.
А потом она приносила ведро с водой и швабру и начинала мыть огромный зал.
А в перерывах между сменами садилась со старшими товарками пить чай. Чай вприкуску с хлебом.
Кусок за куском.
И еще кусок.
И еще.
И поскольку чай доливался еще и еще и никто не торопился расходиться, перемалывая кости отдыхающим, или мужьям, или начальству, то ее рука тянулась еще за одним куском хлеба. Еще за одним…
Процесс «создания» ее жизни шел полным ходом. Когда она после очередного чаепития поднялась, чтобы собирать со столов грязную посуду, — я увидела под ее уже нечистым халатом совершенно четко начинающий выпирать животик.
Хлеб начал делать свое дело.
Я представила себе эту девочку через несколько лет — отяжелевшую, в грязном халате. Так же лениво обсуждающую вчерашнюю серию очередного сериала или своего пьющего мужа, и мне стало страшно.
Я ехала домой из пансионата и думала о мудрых словах Степановны, которая сказала их так правильно и эмоционально, хотя в своей жизни им явно не следовала.
Каждый человек — хозяин свой жизни. От него, только от него все зависит. Как в песне поется: «Послушай, все — в твоих руках…»
Я ехала и представляла, как эта девочка, наверняка живущая в небольшом поселке у пансионата, могла каждое утро ездить в этом автобусе на работу в Москву. Благо ехать всего полчаса.
Она могла работать продавцом в магазине, супермаркете, в бутике. И быть всегда аккуратной, красивой, чистенькой.
Она могла каждое утро ездить на учебу, а потом стать секретарем или переводчицей, гувернанткой или парикмахером. И жить в другом окружении, получать другие деньги.
Она могла бы жить другой жизнью, если бы только верила в себя и свои силы, если бы только считала себя достойной всего самого лучшего, если бы только верила в доброту и изобилие мира. Если бы считала, что она создана для счастья. Что она достойна чистоты и красоты.
Но она верила в другое — судя по тому, что выбрала быть уборщицей и мойщицей грязной посуды.
«Почему она это выбрала? — думала я. — Наверное, взрослые посоветовали: “Сейчас время такое — работы нет, не устроишься… И чего ты будешь в Москву мотаться? Кому ты нужна в этой Москве? Там таких, как ты, миллионы… Вон, соседка говорила, в пансионате нужны мойщицы посуды. Работа рядом, да и в столовой, сама знаешь, голодной не останешься!..”
А может быть, они говорили: “Да сейчас без блата никуда не устроишься! А потом посчитай, сколько ты на проезд тратить будешь, — то на то и окажется! Иди вон лучше в пансионат работать… В столовой, сама знаешь, голодной не останешься!..”
Точно, в столовой голодной не останешься. Хлеба хватит…»
Я ехала в автобусе и думала о тех выборах, которые мы делаем в жизни. Которые и определяют потом всю нашу жизнь. О нашей вере, которая и создает нашу жизнь. Потому что жизнь есть то, во что ты веришь…
Я ехала и думала о том, что, может быть, эта девочка однажды не захочет больше жить в пыльной и фальшивой «роскоши» убогих цветочных горшков. Что она наестся наконец хлеба настолько, что ей уже не захочется больше этого делать.
И она передумает.
И перерешит.
Она решит, что мир слишком велик, чтобы замыкаться в маленьком, старом, совковом пансионате…
Что мир — полон возможностей.
Что она, молодая, сильная, способная девушка, — стоит в этой жизни большего, чем убирать грязные подносы, мыть грязные полы и есть хлеб с чаем вприкуску.
Что она начнет верить во что-то другое в своей жизни. И эти ее новые убеждения помогут ей создать свою, другую жизнь.
И за новыми ее убеждениями начнутся новые действия.
И она купит билет на автобус.
И рискнет.
И начнет поиск.
И начнет создавать свою жизнь.
Такую, какую она захочет создать.
Потому что совершенно права Степановна: человек — сам хозяин своей жизни. И только от него все зависит!..
«Послушай, все в твоих руках…»

Мысль творит реальность.Глава 4.
Маруся Светлова.

Серия сообщений "Мысль творит реальность.Как получить что хочешь":

с1 по 28 Мысль творит реальность
с 29 по 36 Как получить то, что хочешь, и полюбить то, что имеешь. Джон Грэй Практическое пособие по исполнению желаний

Часть 1 - Качество своей жизни.Внимательно относитесь к своим мыслям.
Часть 2 - "Мысль творит реальность". Глава 1.
...
Часть 23 - ..одно из самых «вредных» негативных убеждений...
Часть 24 - Все мы родились с ощущением своего совершенства...
Часть 25 - Мы родились чистыми и пустыми — и в нас вложили целые пласты, системы убеждений о мире.
Часть 26 - Мысль творит реальность.Глава 5. - Создай свою правду.
Часть 27 - Жизнь в чистоте..
...
Часть 34 - Глава 5. Десять вместилищ любви
Часть 35 - Глава 6. Почему мы ощущаем неудовлетворённость по мере своего взросления
Часть 36 - Глава 7. Многие из ваших эмоций - отражение детских переживаний. Наполнение 10 резервуаров любви