сквозь усыпляющий, обволакивающий ужас, прорастает, мерцает радость Родины. Узнавание Родины.
Не чужие, но похищенные, не пришельцы, а - возвращенцы.
…На углу стояли двое. Совсем юные, недавние школьники. Он – в ярких красно-чёрных шортах и белой майке, она в джинсиках и маечке со стразами. Он прислонился к стене, руки в карманы, она обвивает его шею тонкими руками, виснет, прижимается щекой к крепкому подростковому плечу. У него - упрямый, испуганный, агрессивный взгляд волчонка – всё, как положено.
Неизбывный космос, порядок взросления, символ графический.
Я был таким. У меня была такая. Висла, прижималась, прикрывала веки, таяла, видела только сердцевину: «мужчина, у неё есть мужчина, теперь есть, смотрите все!».
Он спросил меня «откуда вы здесь». Я пригласил сесть на лавку у входа. Они сели. Самое удивительное, что они ловко передвигались, не расцепляясь. Я не понимаю механизма, но её руки, щека, грудь, бедро – непрерывно стекали по его телу, словно он ходячее дерево, а она – лиана. Я встал напротив. Он всё так же, исподлобья, спрашивал – путая падежи, с трудом удерживая цепь слов. Самый злой, самый мужественный, самцовый, двоечник, красавец, храбрец. Она – самка, маленькая самка, квартальная принцесса с облупленными ногтями, детскими коленками несуразными, блёстками на припухших веках. Вчера они пили алкоголь, возились, ругались, пыхтели, она принимала его в себя, благодарно, радостно, бесчувственно. Он сжимал её маленькие груди, скорлупки коленей, плоский живот.
Теперь он выгуливал её – вернее, себя-с-ней.
Но мизансцена оказалась коварной: бородатый учитель встал напротив, лавка превратилась в школьную парту.
Обращение на «вы», размеренная, с прищуром, речь - с одной стороны и любопытство, мальчишеское любопытство , с другой - сделали своё дело. Герой стал мальчиком. Отвисла нижняя губа. В глазах блеснула надежда. Надежда на иное, на выход из алгоритма.
Но я обманщик. Я пройду мимо, навсегда оставив в памяти совсем другое. ЕЁ взгляд. Однажды брошенный, секундный взгляд на меня: «не отдам». «Не отдам» - говорил мне этот яростный взгляд, «все его мечты будут моими мечтами» - говорил этот взгляд, «всё его любопытство будет моим, я разложу его по банкам и законсервирую с сахаром, и буду открывать по субботам и лакомиться, и мои губы будут кривиться в сладостной усмешке, и никто не узнает моих секретов».
Я раскусил твои планы, крошка. И я знаю, что ты с ним сделаешь. Ты всосёшь его семя, силы, мечты и любопытство. Так правильно. Потому что у него мало сил и любопытства. ТЫ, девочка, накопишь в себе надежду на большее. Ты родишь мальчика или девочку, и будешь растить, ходить с коляской, гонять супруга за молоком и сигаретами, петь колыбельные, плакать, рассказывать глупые истории из своей простой непростой жизни, и девочка или мальчик вырастут, встретят другого мальчика или девочку, соединятся, накопят, опять родят жизнь, и в той жизни, возможно, произойдёт сбой программы, выход за пределы, атака порядка и…
Установление космоса нового, закона старого, полёта за небеса.
Там, впереди, ждут победы в войне.
Победы в войне с самим собой.
С тобой, девочка. С тобой, праматерь.
С тобой, женщина.
…Благодаря тебе, женщина.
«Иди дальше» - сказал мне твой взгляд. «Не трогай моего» - сказал мне твой взгляд.
«Или убей его и сядь рядом. Я обовью тебя тонкими руками.»