-
- Я никогда не помню, во что мой собеседник был одет

- Как? Как этого можно не помнить?!

- Я смотрела на его лицо, и я могу тебе его подробно описать. Если бы я разговаривала с одеждой, то …

- Послушай, не делай меня идиотом. Как можно не заметить одежду?

- Нуу… она была тёмная

- Ты что, не женщина? Женщины всегда всё помнят в деталях!

- Я помню в деталях его лицо..

- Всё! С меня хватит! Я не видел его лица, ясно? Я запомнил логотип на его куртке, и ты не могла его не увидеть, он красный! На чёрном! А ты даже не можешь сказать, был ли он в куртке!

Михал продолжал обдавать меня яростью, теперь уже молча, и я нравилась себе всё меньше и меньше. Не зря мама сравнивала меня с братом всегда в пользу брата, даже в лёгкости походки. Мне очень, очень хотелось быть полезной Михалу. Полезной и необходимой. Ему же сейчас был необходим человек с логотипом пароходства, ради встречи с которым он сюда и пришёл. Но я не могла помочь Михалу, а Михал не мог помочь мне в моём недовольстве собой и своей жизнью. В присутствии Михала это недовольство отращивало щупальца и душило меня почти осязаемо. Но Михал был единственным моим знакомым в этом городе и я цеплялась за него в слепой надежде выбраться из того состояния неуверенности в себе, в котором пребывала постоянно, живя с матерью. Я бы так и не решилась уехать в никуда, но Михал оказался тем, кто легко очаровал и меня, и её - перспективами города для молодой девушки. Ма выдала мне денег и мы расстались обе с неосознанным облегчением. Хотя я тосковала, и тоска эта охватывала все воспоминания моей недолгой жизни, связанные с сосновым бором, озером, тасканиями моими повсюду с велосипедом; даже не знаю, какое место в этой комплексной тоске занимала ма. Она же переключила всё своё внимание на брата, но маленькая злая лисица, грызущая меня изнутри, тогда ещё не проснулась, и я, пребывая в безмятежной уверенности в грядущем счастье, отпочковалась в этот мир с лёгким сердцем.