Леонид Филатов

Его стихотворные произведения можно бесконечно растаскивать на цитаты и получать огромное наслаждение. Настоящий виртуоз рифмы и смысла

Что делать?! Мир стоит на воровстве!

Воруют в Самарканде и в Хиве,

В Ширазе, в Тегеране и в Стамбуле,

И даже — страшно вымолвить — в Москве!..

Иной наворовался вроде всласть —

Уж некуда украденное класть!..

Уж обожрался. Уж глотать не может,

А сам всё наготове держит пасть…

Однажды, видимо спросонок,
Упала Мышь в пивной бочонок
И начала тонуть.

«Тону-у! Спасите кто-нибудь!
Я гибну в жигулёвском пиве!

О, как же смерть моя проста!
Клянусь, была бы я счастливей
Погибнуть в лапах у Кота!»

«Ну что ж! — с окна сказал Котище. —
Я вытащить могу вас. Но…
Вы сразу превратитесь в пищу!»

«Спаси! Спаси! Иду на дно!
В сто раз милей мне смерть на воле!
Ей-ей, не так она страшна!»

И Мышь от смерти в алкоголе
Была для смерти спасена.

Но, очутившись в страшных лапах,
Дрожа до самого хвоста,
Пивной распространяя запах,
Мышь улизнула от Кота.

«Я съем вас поздно или рано, —
Сказал, облизываясь, Кот, —
Но что склонило вас к обману?

Какой бессмысленный расчёт?
Где ваше слово? Ваша честь?
Вы обещались дать вас съесть!»

«Ах, что вы? — Мышка пропищала. —
Я это спьяна обещала!»

Мораль стучится прямо в дверь:
Нетрезвой женщине не верь...

Беда, коль пироги начнет печи сапожник,
А сапоги тачать пирожник,
И дело не пойдет на лад.
Да и примечено стократ,
Что кто за ремесло чужое браться любит,
Тот завсегда других упрямей и вздорней:
Он лучше дело всё погубит,
И рад скорей
Посмешищем стать света,
Чем у честных и знающих людей
Спросить иль выслушать разумного совета.

Зубастой Щуке в мысль пришло
За кошачье приняться ремесло.
Не знаю: завистью ль ее лукавый мучил,
Иль, может быть, ей рыбный стол наскучил?
Но только вздумала Кота она просить,
Чтоб взял ее с собой он на охоту,
Мышей в анбаре половить.
«Да, полно, знаешь ли ты эту, свет, работу?»
Стал Щуке Васька говорить:
«Смотри, кума, чтобы не осрамиться:
Не даром говорится,
Что дело мастера боится». —
«И, полно, куманёк! Вот невидаль: мышей!
Мы лавливали и ершей». —
«Так в добрый час, пойдем!» Пошли, засели.
Натешился, наелся Кот
И кумушку проведать он идет;
А Щука, чуть жива, лежит, разинув рот, —
И крысы хвост у ней отъели.
Тут видя, что куме совсем не в силу труд,
Кум замертво стащил ее обратно в пруд.
И дельно! Это, Щука,
Тебе наука:
Вперед умнее быть
И за мышами не ходить.

Однажды на краю глубокого бассейна,
В кустах, склонившихся пред ним благоговейно,
Дремал ребенок после школьного труда...
Ведь детям ложе всякое кушеткой иль кроваткой,
Когда им сон смежит ресницы дремой сладкой,
Покажется всегда!

Прохожий, увидав в опасности ребенка,
Шагов бы за двадцать, пожалуй, крикнул звонко,
Чтоб разбудить (и погубить!) дитя...
На счастье, тут Фортуна проходила,
На колесе своем, как по ветру, летя,
Вплотную подошла, Малютку разбудила,
И молвила: «Прошу, мой крошка, об одном:
Будь осторожнее потом!
Ведь если б ты упал, — смерть мне бы приписали;
А между тем была б виновна я едва ли
В оплошности твоей!
Что ж было бы тогда, коль по вине моей
В бассейне ты лежал?!»
И с этими словами
Пропала за кустами.

Мы все случайности приписываем той,
Что сыплет нам с небес дождь счастья золотой.
И правильно, но мне Фортуна говорила:
Толпа — ее одну во всем бы обвинила!
Кто век живет глупцом, тот видит корень зла
Лишь в том, что от него Фортуна прочь ушла;
Для мудрого ж она — наивна, простовата.
Короче, бедная пред всеми виновата!

Басня Лафонтена 

Имея общий дом и общую контору,
Какие-то честны́е торгаши
Наторговали денег гору;
Окончили торги и делят барыши.
Но в дележе когда без спору?
Заводят шум они за деньги, за товар, —
Как вдруг кричат, что в доме их пожар.
«Скорей, скорей спасайте
Товары вы и дом!»
Кричит один из них: «ступайте:
А счеты после мы сведем!» —
«Мне только тысячу мою сперва додайте»,
Шумит другой:
«Я с места не сойду долой». —
«Мне две не додано, а вот тут счеты ясны»,
Еще один кричит. «Нет, нет, мы не согласны!
Да как, за что, и почему!»
Забывши, что пожар в дому,
Проказники тут до того шумели,
Что захватило их в дыму,
И все они со всем добром своим сгорели.

В делах, которые гораздо поважней,
Нередко от того погибель всем бывает,
Что чем бы общую беду встречать дружней,
Всяк споры затевает
О выгоде своей.

Вельможа, в праздный час толкуя с Мудрецом
О том, о сём,
«Скажи мне», говорит: «ты свет довольно знаешь,
И будто в книге, ты в сердцах людей читаешь:
Как это, что́ мы ни начнем,
Суды ли, общества ль учены заведем,
Едва успеем оглянуться,
Как первые невежи тут вотрутся?
Ужли от них совсем лекарства нет?» —
«Не думаю», сказал Мудрец в ответ:
«И с обществами та ж судьба (сказать меж нами),
Что с деревянными домами». —
«Как?» — «Так же: я вот свой достроил сими днями;
Хозяева в него еще не вобрались,
А уж сверчки давно в нем завелись».

Имея общий дом и общую контору,
Какие-то честны́е торгаши
Наторговали денег гору;
Окончили торги и делят барыши.
Но в дележе когда без спору?
Заводят шум они за деньги, за товар, —
Как вдруг кричат, что в доме их пожар.
«Скорей, скорей спасайте
Товары вы и дом!»
Кричит один из них: «ступайте:
А счеты после мы сведем!» —
«Мне только тысячу мою сперва додайте»,
Шумит другой:
«Я с места не сойду долой». —
«Мне две не додано, а вот тут счеты ясны»,
Еще один кричит. «Нет, нет, мы не согласны!
Да как, за что, и почему!»
Забывши, что пожар в дому,
Проказники тут до того шумели,
Что захватило их в дыму,
И все они со всем добром своим сгорели.

В делах, которые гораздо поважней,
Нередко от того погибель всем бывает,
Что чем бы общую беду встречать дружней,
Всяк споры затевает
О выгоде своей.

Руководителем Медведь был деспотичным,
Рычал на всех, прохода не давал,
Во все дела свой нос совал он лично,
Хоть многих дел совсем не понимал.
 
Невежей был Медведь и грубияном,
Далёким от культуры и наук,
Он важничал величием и саном
И щёки раздувал, как бурундук.
 
Учитывая все его пороки,
Медведя обходили за версту.
И вдруг идею выдала сорока:
«А пусть тогда один живёт в лесу!»
 
Недолго думая, собрали звери вещи,
Отправились в счастливые края.
 
И стала жизнь в лесу совсем зловещей,
Точнее, жизнь из леса вся ушла.
 
Ни пенья птиц, ни грызунов шуршанья,
Ни писка кровожадных комаров…
Вдруг встретился Медведю след бараний —
Ну, кто-то хоть прислуживать готов!
 
И на Барана он дела навесил сразу,
Но видимо, Баран был не в себе —
На все медвежьи крики и приказы
Он дразнился в ответ лишь: «Бе-бе-бе!»
 
Руководителю любого званья
Полезно помнить басни суть:
Не хочешь дел иметь с Бараном,
Так сам бараном ты не будь!
 
Сотрудников по их уменьям подбирай,
Цени их труд, в них личность уважай!
И соблюдая пункты данного устава,
Получишь ты успех, почёт и славу.

Полезно ль просвещенье?
Полезно, слова нет о том.
Но просвещением зовем
Мы часто роскоши прельщенье
И даже нравов развращенье;
Так надобно гораздо разбирать,
Как станешь грубости кору с людей сдирать,
Чтоб с ней и добрых свойств у них не растерять,
Чтоб не ослабить дух их, не испортить нравы,
Не разлучить их с простотой
И, давши только блеск пустой,
Бесславья не навлечь им вместо славы.
Об этой истине святой
Преважных бы речей на целу книгу стало;
Да важно говорить не всякому пристало:
Так с шуткой пополам
Я басней доказать ее намерен вам.
 
Мужик, простак, каких везде немало,
Нашел червонец на земли.
Червонец был запачкан и в пыли;
Однако ж пятаков пригоршни трои
Червонца на обмен крестьянину дают.
"Постой же, - думает мужик, - дадут мне вдвое;
Придумал кой-что я такое,
Что у меня его с руками оторвут".
Тут, взяв песку, дресвы и мелу
И натолокши кирпича,
Мужик мой приступает к делу.
И со всего плеча
Червонец о кирпич он точит,
Дресвой дерет,
Песком и мелом трет;
Ну, словом, так, как жар, его поставить хочет,
И подлинно, как жар, Червонец заиграл:
Да только стало
В нем весу мало,
И цену прежнюю Червонец потерял.

Чижа захлопнула злодейка-западня:
Бедняжка в ней и рвался и метался,
А Голубь молодой над ним же издевался.

"Не стыдно ль, - говорит, - средь бела дня
Попался!
Не провели бы так меня:
За это я ручаюсь смело".

Ан, смотришь, тут же сам запутался в силок.
И дело!
Вперед чужой беде не смейся, Голубок.

Мораль басни Чиж и голубь

Увидев несчастье ближнего, ты не только не должен смеяться над ним, но и обязан сделать попытку облегчить его судьбу. Ведь иначе, попав в беду, ты и сам не дождешься помощи, а от непредвиденных происшествий никто из нас не застрахован.

Навозну кучу разрывая,
Петух нашел Жемчужное Зерно
И говорит: 
"Куда оно?
Какая вещь пустая!
Не глупо ль, что его высоко так ценят?
А я бы, право, был гораздо боле рад
Зерну ячменному: оно не столь хоть видно,
Да сытно".

Невежи судят точно так:
В чем толку не поймут, то все у них пустяк.

Мартышка к старости слаба глазами стала;
А у людей она слыхала,
Что это зло еще не так большой руки:
Лишь стоит завести Очки.
Очков с полдюжины себе она достала;
Вертит Очками так и сяк:
То к темю их прижмет, то их на хвост нанижет,
То их понюхает, то их полижет;
Очки не действуют никак.
"Тьфу пропасть! — говорит она, — и тот дурак,
Кто слушает людских всех врак:
Всё про Очки лишь мне налгали;
А проку на-волос нет в них".
Мартышка тут с досады и с печали
О камень так хватила их,
Что только брызги засверкали.

К несчастью, то ж бывает у людей:
Как ни полезна вещь, — цены не зная ей,
Невежда про нее свой толк все к худу клонит;
А ежели невежда познатней,
Так он ее еще и гонит.

Мораль басни Мартышка и очки

К несчастью, то ж бывает у людей:
Как ни полезна вещь, — цены не зная ей,
Невежда про нее свой толк все к худу клонит;
А ежели невежда познатней,
Так он ее еще и гонит.

Большой собравшися гурьбой,
Медведя звери изловили;
На чистом поле задавили —
И делят меж собой,
Кто что́ себе достанет.
А Заяц за ушко медвежье тут же тянет.
«Ба, ты, косой»,
Кричат ему: «пожаловал отколе?
Тебя никто на ловле не видал». —
«Вот, братцы!» Заяц отвечал:
«Да из лесу-то кто ж, — всё я его пугал
И к вам поставил прямо в поле
Сердечного дружка?»
Такое хвастовство хоть слишком было явно,
Но показалось так забавно,
Что Зайцу дан клочок медвежьего ушка.

Над хвастунами хоть смеются,А часто в дележе им доли достаются.

«Сенюша, знаешь ли, покамест, как баранов,
Опять нас не погнали в класс,
Пойдём-ка да нарвём в саду себе каштанов!»
«Нет, Федя, те каштаны не про нас!
Хоть, кажется, они и недалёко,
Ты знаешь ведь, как дерево высоко:
Тебе, ни мне туда не влезть,
И нам каштанов тех не есть!»
«И, милой, да на что ж догадка!
Где силой взять нельзя, там надобна ухватка.
Я всё придумал: погоди!
На ближний сук меня лишь подсади.
А там мы сами умудримся –
И досыта каштанов наедимся». 

Вот к дереву друзья со всех несутся ног,
Тут Сеня помогать товарищу принялся,
Пыхтел, весь потом обливался
И Феде, наконец, вскарабкаться помог.
Взобрался Федя на приволье:
Как мышке в закроме, вверху ему раздолье!
Каштанов там не только всех не съесть, –
Не перечесть!
Найдётся чем и поживиться,
И с другом поделиться. 

Что ж! Сене от того прибыток вышел мал:
Он, бедный, на низу облизывал лишь губки;
Федюша сам вверху каштаны убирал,
А другу с дерева бросал одни скорлупки.

Видал Федюш на свете я,
Которым их друзья
Вскарабкаться наверх усердно помогали,
А после уж от них – скорлупки не видали!

Пастух нашёл зимой в пещере Диких Коз;
Он в радости богов благодарит сквозь слёз;
«Прекрасно, – говорит, – ни клада мне не надо.
Теперь моё прибудет вдвое стадо;
И не доем и не досплю,
А милых Козочек к себе я прикормлю
И паном заживу у нас во всём полесье.
Ведь пастуху стада, что барину поместье:
Он с них оброк волной берёт;
И масла и сыры скопляет.
Подчас он тож и шкурки с них дерёт;
Лишь только корм он сам им промышляет,
А корму на зиму у пастуха запас!» 

Вот от своих овец к гостям он корм таскает;
Голубит их, ласкает;
К ним за день ходит по сту раз;
Их всячески старается привадить.
Убавил корму у своих,
Теперь покамест не до них,
И со своими ж легче сладить:
Сенца им бросить по клочку,
А станут приступать, так дать им по толчку,
Чтоб менее в глаза совались. 

Да только вот беда: когда пришла весна,
То Козы Дикие все в горы разбежались,
Не по утёсам жизнь казалась им грустна;
Своё же стадо захирело
И всё почти переколело:
И мой пастух пошёл с сумой,
Хотя зимой
На барыши в уме рассчитывал прекрасно.

Пастух! тебе теперь я молвлю речь:
Чем в Диких Коз терять свой корм напрасно,
Не лучше ли бы Коз домашних поберечь? 

Легенда есть о том

Как некий мыш,

Далекий от забот и сует мира,

Ушел однажды жить в головку сыра,

Где он обрел покой и мир глубокий,

Себя притом не чая одиноким.

Отшельник скромный наш не рвался в Папы,

Посредством лишь зубов своих и лапок

Себе соорудил нору

И иногда глядел в дыру

Своей неприхотливой кельи.

От изобилья и безделья

Он растолстел - есть от небес подмога

Тем, кто дает обет, они любимцы Бога.

Вот как-то раз в ненастную погоду

Послы пришли от мышьего народа

Просить, чтоб наш святоша новый

Им с фуражем помог. В поход крестовый

Любой из них отправиться готов

Против неверных, наглых, злых котов.

Друзья мои, посетовал святоша,

Дела мирские - тягостная ноша.

Мне дела нет до ваших скорбных дел.

Молиться и поститься - мой удел.

Совет лишь дам вам задних мыслей без:

Молитесь и воздастся от небес!

Совет исторгнут был из недр сердца,

На том и затворилась сыра дверца.

Мой друг, ты глупой сказке не поверишь.

Тот мыш был не католик, жалкий дервиш.

А наш монах, молящийся усердно,

Не мог так поступить немилосердно.

********

Жан де Лафонтен - французский поэт, писатель, прославленный баснописец,

член Французской академии - родился в провинции Шампань, в Шато-Тьерри 8 июля 1621 г.

До басен Лафонтена современное ему общество знало лишь Эзопа да переводы восточных сборников,

а также различные подражания им.