Мне говорят, я заболела мартом: не снюсь родителям и вру календарю, вся жизнь расписана - я позабыла карты и вечерами зелье не варю. я не пишу стихи, я сбилась с ритма, читаю сказки, во время обед, и не с глаголами раздельно или слитно уже, вы верите, не важно. правда. нет. я дочитала маркеса до корки, я заучила термины навзрыд, я терла траву на волшебной терке - она теперь вокруг меня кружит. я сею ветер - значит, что-то пожинаю. и все, что дадено ловлю в свою ладонь. я не грущу, я просто не бываю. вокруг зима. какой зимой огонь?

Я, говорят, по-зимнему простыла. не то что грипп, простуда, все дела... а просто сердце угольком остыло и выглядит и пахнет как зола. такая черная, а дунешь - разлетится. и не останется в ладони ни-че-го. а где-то за окном замерзла птица. ходила и замерзла. каково?
Не знаю. я теперь опять не знаю, как это буки, веди или аз, я все что вижу - по слогам читаю, и в том что вижу - вижу только нас. под ноги наст ложится - корка коркой, салазки, ботики, рейтузы до ушей, а я внутри лечу как в детстве с горки, пугая и толкая малышей.

Я, говорят, ужасно заболела. я, говорят, не выживу теперь. но я то знаю, что февраль - такое дело, все выстудит, едва откроешь дверь. но я то знаю, что февраль тем и опасен - пора расслабиться, уже конец зимы, а тут - мороз. и горек день и ясен. и в небе птицы и под небом мы. но я то знаю, что февраль - он ведь конечен. он истечет, и после будет март. и я начну писать - опять о вечном - на подоконнике раскинув стопку карт.

(с) Марта Яковлева