Квашня, она же дежа – деревянная кадушка для замешивания теста.

В силу причастности к сотворению хлеба она признавалась нашими предками не просто предметом, а живым существом. Да-да, именно живым, с собственным характером и важной ролью в домашнем укладе каждой семьи.

Она воспринималась как олицетворение женского лона, а процесс приготовления теста соотносился с зачатием ребенка. Так что к квашне отношение было сакральное – священное.      

 При этом допускалось, что изначально, то есть с момента изготовления, она могла быть «хорошей» или «плохой», в зависимости от этого и хлеб получался удачным или наоборот. При обнаружении «дурных наклонностей» дежи ее подправляли.

Например, добавляя одну из клепок – боковых планок, из которых составлены стенки, и меняя, таким образом, их количество с четного на нечетное или напротив – с нечетного на четное.   

С квашней было связано немало поверий. Даже хорошую дежу считали подверженной сглазу, а потому не дозволялось отдавать ее кому бы то ни было в долг, допускать, чтоб через нее перелетала курица или к ней подходила корова. – Это могло «испортить» и без того капризное, как считалось, создание, и тогда хлеб будет неважнецким. К таковым же последствиям могло привести заглядывание в квашню мужчины, которому и прикасаться-то к ней не всегда дозволялось.

Кроме того, хлебную кадушку нужно было непременно-обязательно держать в тепле и в тишине, не допускать ударов, не ставить на землю. Под нее клали подстилку из одежды и накрывали ею же, причем если внизу была женская, то сверху – мужская, и наоборот. Согласно другому обычаю, кадушку ставили на лавку под образами или на стол в горнице, покрывая хлебной скатертью.

Но если все-таки приключалась такая незадача, что дежа «портилась», то в этом случае прибегали к особым обрядам для того, чтобы восстановить ее былые свойства.

Например, окурив освященными травами, кадку переворачивали вверх дном, ставили на порог, втыкали нож и лили сверху кипяток из ложки определенное количество раз.

Другой способ заключался в том, что хозяйка трижды ударяла по дну квашни, после чего громко заявляла, обращаясь к ней: «Буду бить снова, если не исправишься!». Таковая угроза признавалась действенной для того, чтобы «приструнить» кадушку.

Как видим, в отношении сакрального предмета применялись физические меры воздействия. Но были и другие. Полагали, что верным средством, обеспечивающим «послушание» дежи, является вынос ее на ночь во двор на Похвальной неделе, то есть пятой в Великий пост. В это время квашня будто бы не может удержаться от того, чтобы похвалиться Господу, что у нее имеется хлеб, и как только она «объявит» о том, так сразу и обретет утраченные качества.

«Именинным» для квашни днем был Великий четверг на Страстной неделе, когда проводился ритуал ее «очищения». Помыв кадушку и натерев солью, чесноком или луком, накрывали ее крышкой или переворачивали, «подпоясывали» красным женским кушаком или полотенцем, или хмелем, накрывали чистой скатертью, на которую клали хлеб и соль, выносили во двор и оставляли на восточной стороне до восхода солнца.

Этому действу придавался символический смысл, который в одних местах понимался как то, что квашня таким образом «исповедуется», в других – что «говеет», в третьих – что «отдыхает», в четвертых – что «торгует» или «идет на базар» и т.д. Но, как бы ни трактовалось значение, оно в любом случае предусматривало осознанное поведение хлебной кадушки.

Ее часто использовали в качестве оберега.

• При пожаре брали в руки и поворачивали в открытом виде против огня. Это считалось средством защиты от разнесения пламени ветром.

• Чтобы отвести грозовую тучу, что появилась не ко времени, дежу носили по скотному двору.

•  Для прекращения града закрытую дежу с иконой Николая-угодника, положенной на ее крышку, выносили из дома на улицу.

• В квашню полагалось заглядывать по возвращении с кладбища, чтобы не принести в дом нежить, что обретается в скорбном месте.

• При переселении в новый дом хозяева приносили туда кадушку с замешанным в старой избе тестом.

По глубокому убеждению наших предков, она была одушевленной вещью, а поскольку связана непосредственно с понятием рождения, то на квашню-дежу возлагалась ответственная и почетная роль в свадебных обрядах. Впрочем, об этом ниже.

  Славянская свадьба: какую роль в ней играла кадка-квашня?

Хлебная кадушка, называемая в народе квашней, дежой, воспринималась нашими предками как живая, одушевленная и притом олицетворявшая женское лоно и связанная с процессом рождения хлеба как аналога рождения человека. Именно поэтому ей отводилась ответственная роль в старинных свадебных обрядах.

В ряде мест было принято усаживать на квашню, покрытую овечьим кожухом, жениха с невестой. Это считалось символом их будущего счастья, материального благополучия и многодетности семьи. Широкое распространение имел обычай свадебного обряжения невесты, посаженной на хлебную кадушку, точнее, причесывания и надевания женского головного убора взамен девичьего.

Существовал даже ритуал, согласно которому после этого невесту ставили в дежу, и она должна была из нее выпрыгнуть. Сообразно успеху прыжка строили прогноз на легкие роды (при удачной первой попытке) и даже на несчастливую судьбу в замужестве (если девушка с трудом справлялась с сей физкультурной задачей).

В некоторых регионах причесанную к венчанью невесту подружка или дружка обводили вокруг стола и подводили к деже: если честь ее девичья была незапятнанна, то она могла сесть на кадку, в противном случае должна была довольствоваться в качестве сиденья табуретом, который на всякий случай держали поблизости.

Вообще в невестинских испытательных обрядах квашне отводилась очень важная роль. В белорусском Полесье, например, входя впервые в дом жениха, невеста должна была наступить правой ногой (или даже обеими) на перевернутую дежу, покрытую рушником или домотканым полотном, которая выставлялась в воротах, во дворе или на пороге дома.

Считалось, что это является подтверждением невинности девушки. Если же она не уберегла девственность до свадьбы, то должна была обойти кадку или перепрыгнуть через нее. Попытка «перехитрить» дежу, то есть ступить на нее, не имея на то права, признавалась грехом с далеко идущими последствиями.

В этом случае, по поверью, «невеста свой хлеб притопчет», и семь лет будет неурожай, скот станет гибнуть, дети умирать во младенчестве, и супругам гарантирован вечный разлад. Иногда, впрочем, к этому обряду привлекался и жених, – тогда сакральный смысл его заключался во вспомоществовании счастливой семейной жизни молодых.

Хлебную кадушку славяне ставили перед входом в комнату, где молодым предстояло провести первую брачную ночь – как символ плодородия. А иногда она выполняла еще более удивительную роль. Сват в доме невесты застилал скатертью дежу, покрытую крышкой, и насыпал на нее ржаные зерна. Девушка в подтверждение своей «честности» должна была встать на скатерть и в присутствии всех, то есть публично переменить исподнее и одежду на новые. Это символизировало новое рождение ее в доме будущего мужа.

* * *
Итак, кадушка-квашня в свадебных обрядах наших предков была, с одной стороны, испытательницей девичьей невинности невесты, своего рода экспертом.

С другой – ей отводилась роль благословительницы будущего счастья и безбедного существования молодоженов.

А все потому, что считали этот предмет не просто кухонной утварью, а живым и одушевленным, обладающим немалой чудесной силой.

http://cosmoforum.ucoz.ru/forum/5-445-12819-16-1275113651