Август

1

Сиятельный август, тончайший наркоз.
В саду изваянье
Грустит, но сверкает. Ни жалоб, ни слез —
Сплошное сиянье.

Во всем уже гибель, распад языка,
Рванина, лавина,—
Но белые в синем плывут облака
И смотрят невинно.

Сквозь них августовское солнце палит,
Хотя догорает.
Вот так и душа у меня не болит —
Она умирает.

2

Осень пахнет сильной переменой —
И вовне, и хуже, что во мне.
Школьникам эпохи безвременной
Хочется погибнуть на войне.

Мечется душа моя, как будто
Стыдно ей привычного жилья.
Жаль, что не дотягивать до бунта
Не умеем Родина и я.

Надо бы меняться по полшага,
Чтобы не обваливаться враз.
Всякий раз взрывается полшара,
Как терпенье кончится у нас.

Все молчит в оцепененье чудном.
Кастор с братом дремлют на посту.
Гастарбайтер с гаденьким прищуром
Выметает ломкую листву.

Августейший воздух загустевший
Разгоняет пришлая метла,
Разметая в жизни опустевшей
Место, чтобы сжечь ее дотла.

Будет все, как водится при взрыве —
Зов сирены, паника родни,
Зимние, голодные и злые,
Оловом окрашенные дни.

Но зато рассвета багряница,
Оторопь сучья и дурачья,
Сладость боя, свежесть пограничья —
Нищая земля, еще ничья!

Все, что было, рухнет в одночасье.
Новый свет ударит по глазам.
Будет это счастье иль несчастье?
Рай в аду, вот так бы я сказал.

И от этих праздников и боен
Все сильней душа моя болит,
Как страна, в которую не встроен
Механизм ротации элит. 

1980. Вулканолог Дэвид А. Джонстон за несколько часов до смерти. Он наблюдал за ожидаемым извержением вулкана Сент-Хеленс. Дэвид успел сообщить только «Ванкувер! Ванкувер! Это оно!», прежде чем был сметен боковым взрывом.

Во время извержения погибло 57 человек. Одним из них был фотограф Роберт Ландсбург. Он находился в нескольких милях от вершины вулкана. Поняв, что шансов на спасение от облака пепла у него уже не будет, Роберт остался на месте и продолжал фотографировать вулкан и извержение до тех пор, пока что-то мог снять. После чего перемотал плёнку в кассету, убрал фотоаппарат в рюкзак, который положил под себя для лучшей защиты. В таком виде его тело было обнаружено под слоем пепла семнадцать дней спустя. Пленка в фотоаппарате не пострадала. 

mi3ch

***
жить в маленькой стране среди песков и сосен,
бегоний и касмей, и ставен голубых,
здесь волны зелены, а воздух синь и сочен,
и прошлое бледней, чем пыльный половик,
здесь чайки по утрам шумней любого сейма,
а дрозд в камзоле спит, что вольфганг-амадей,
и слышно, как в земле ворочается семя,
когда твоя ладонь касается моей...

1
     В краю чудес, в краю живых растений,
     Несовершенной мудростью дыша,
     Зачем ты просишь новых впечатлений
     И новых бурь, пытливая душа?
     Не обольщайся призраком покоя:
     Бывает жизнь обманчива на вид.
     Настанет час, и утро роковое
     Твои мечты, сверкая, ослепит.

Ника Т.:  Не знаю, как так получилось, что до вчерашнего дня я никогда раньше не видела этой картины Марка Захарова. Это упущение, конечно. Но, может быть, это и к лучшему, так как, на мой взгляд, время для ее просмотра сейчас очень подходящее . Хотя о чем это я! Фильм не только не устарел за эти годы (да-да, декорации и все такое... я знаю... но это для меня было второстепенным...), но получил сегодня второе (третье? пятое? сто десятое?) дыхание. Он вечно актуален. К счастью для фильма и к сожалению для нас, зрителей.

Тема, поднятая в картине, настолько современна, а точнее, она вообще вне времени, настолько сложна, важна, глубока, неоднозначна, что одним фильмом ее не раскроешь, конечно. Но спасибо его создателям и автору оригинала, Шварцу, за смелость и за попытку разбудить в нас нужные мысли.

Ниже привожу два понравившихся мне комментария и цитаты из фильма.

mi3ch
 

тактичность

У некоторых деревьев есть так называемая «застенчивость кроны». Их ветки не соприкасаются с другими деревьями. Причина этого до сих пор неизвестна.

 

 

Ландыши

С утра жара. Но отведи
Кусты, и грузный полдень разом
Всей массой хряснет позади,
Обламываясь под алмазом.

Он рухнет в рёбрах и лучах,
В разгранке зайчиков дрожащих,
Как наземь с потного плеча
Опущенный стекольный ящик.

Укрывшись ночью навесной,
Здесь белизна сурьмится углем.
Непревзойдённой новизной
Весна здесь сказочна, как Углич.

Жары нещадная резня
Сюда не сунется с опушки.
И вот ты входишь в березняк,
Вы всматриваетесь друг в дружку.

Но ты уже предупреждён.
Вас кто-то наблюдает снизу:
Сырой овраг сухим дождём
Росистых ландышей унизан.

Он отделился и привстал,
Кистями капелек повисши,
На палец, на два от листа,
На полтора - от корневища.

Шурша неслышно, как парча,
Льнут лайкою его початки,
Весь сумрак рощи сообща
Их разбирает на перчатки.


1927

Поем хором!

http://vadim-i-z.livejournal.com/ 

у гусениц прослеживается мимикрия: раздутая грудная клетка с большими пятнами, похожими на глаза, сильно напоминает голову змеи.

***
Тончайшим сделаны пером​
Судьбы картинки,​
И виснут в воздухе сыром​
На паутинке.​

Летящим почерком своим​
Дожди рисуют,​
И ветер лёгкие, как дым,​
Штрихи тасует.​

... Рисуют, будто на бегу,​
Почти небрежно.​
Я тот рисунок сберегу,​
Где смотришь нежно.​

Живу, покорна и тиха.​
И под сурдинку​
Колеблет ветер два штриха​
И паутинку...​
 

Лариса Миллер ​ 

Всех палочников, без исключения, можно смело считать самыми необычными насекомыми нашей планеты. Их строение, размеры, форма тела и поведение настолько не укладываются в привычные рамки, что энтомологи отнесли этих существ к отряду Привиденьевых.

Случайно столкнувшись в природе с таким насекомым, никогда нельзя с уверенностью заявить, что ты видишь перед собой: просто лист, травинку, стебель, сучок, веточку или живое создание. Даже если знаешь, что перед тобой палочник, скорее упрешься в него носом, чем определишь, какая именно часть куста, растения является им.

Среда обитания более 2500 видов — тропики, хотя отдельные виды встречаются в США, России, Австралии.

***

О, как бы я хотела научиться,
Как дождик петь и как жасмин лучиться,
И, как лазурь, земные дни венчать.
Я завтра же попробую начать,
Пока окружена я летним садом,
Пока учителя приходят на дом,
Пока у них в любое время дня
Терпения хватает на меня.

Лариса Миллер 
 

***

Опять октябрь. И всё не по фэн-шую. Я в осени увязла с головой…
Летит вокруг стихов про «золотую», «багряную» и «огненную» рой.

Про «листопад», про «дождик моросящий», «Ванильный кофе с грустью пополам»...
Оставь надежду, всяк сюда входящий, что ту же осень здесь покажут вам…

А я ее люблю, как голодранку, оборванную ветром и дождем,
За каждую царапину и ранку, что в сердце ноет с каждым октябрем,

За разговоры, скомканные резко, и каждый мной непринятый звонок.
За то, что как в колбасные обрезки, вгрызается за мусоркой щенок,

Так мы с тобой, уставшие от лета, от марева и липкой духоты,
Коктейль пьем, примиряясь, залпом этот из ночи с прелым запахом листвы.

За серые пальто пятиэтажек, за гибралтары непролазных луж,
За каждую из тысячи мурашек, и сломанный опять в квартире душ.

За мокрые замызганные кроссы, и в утреннем такси – забытый зонт.
Люблю тебя, неглянцевая осень, за то, что всё у нас наоборот…

И пусть у нас любовь не по фен-шую, и «ручейка» финального нет «слёз»
Мы в осени увязли с поцелуем,
Под брызгами от взвизгнувших колес….


Скорпиошка

 

***

Бабушка мне в детстве говорила -
В сутках есть волшебное мгновенье,
Обладающее тайной силой -
Исполнять любое повеленье...

Только время точное туманно -
Этот миг секретом припорошен!
Потому всегда и постоянно
Надо думать только о хорошем.


Зульнора