Победа! 2 мая 1945. Берлин. Фото: Анатолий МОРОЗОВ / Из собрания МАММ/МДФ

Вот думал Гитлер, что успешно свяжет своих земель разрозненную рать, — и весь народ ему спасибо скажет и будет это вечно повторять, поскольку если нация закисла и села на предсказанную мель, не надо ей искать другого смысла, как только собирание земель. Что факельные шествия и марши сильней любых законов и святынь; что можно всех сплотить в едином фарше — лишь образ нацпредателя подкинь; что если упразднить свободу слова — твоей не поколеблют правоты, а обвини в своих грехах другого — и станет он садистом, а не ты. Он утверждал при этом, что славяне — давно рабы, и слава их — в былом (он, собственно, открытыми словами делился этим мненьем за столом); он вовсе не усматривал преграды в народе русском, выбитом на треть, — он полагал, что все там будут рады захватчиков восторженно терпеть. Вполне серьезно (он утратил юмор) считал себя Господнею рукой. Есть фюрер — есть и нация, он думал, а нету — нет и нации такой. Но воины советского гражданства устроили ему такой финал, что он узнал, как сильно заблуждался и как он в людях мало понимал. С тех пор минуло семь десятилетий, но так страна была вразумлена, что резко начинает тяжелеть ей, когда припомнит фюрера она.
 

Вот думал Геббельс: стоит на полгода все СМИ ему отдать (а год — верней), — из самого культурного народа он сделает разнузданных свиней. А если подпустить публичных казней (химера-совесть больше не болит)... Чем больше ложь, тем верят безотказней; чем громче ложь, тем крепче монолит! Не думайте подробно объясняться. Внушайте дуракам со всех сторон, что миром управляют англосаксы (Америка — их главный бастион). В искусстве нету места извращенцам. Кто модернист, тот, в сущности, еврей. А если вам не нравится Освенцим, то вы враги немецких матерей. Но семь тому назад десятилетий — урок эпохи прост и объясним — весь этот рейх, что назывался третий, пошел на дно, и Геббельс вместе с ним, хоть своего нередко добивался и выглядел талантливым порой, как про него однажды отзывался другой достигший многого герой.
 

Вот думал Штрайхер, что его не тронут, когда придет заслуженный провал: другие боссы нации утонут, а он же никого не убивал! Он, ничего дурного не содеяв, присядет, может быть, на пару лет, — он просто призывал мочить евреев, но это же свобода слова, нет? Он действовал правительству в угоду, он был сопротивляться не готов, он попросту транслировал народу известия! Из тыла и с фронтов! За что теперь он должен быть повешен и людоедом признан на века — хотя известно всем, что он помешан, как всякий журналист «Штурмовика»? Он журналист, пропагандист, и баста! Но объяснил международный суд, что он довольно сильно ошибался и эти аргументы не спасут.

Законы жизни грозны и жестоки, равно платить рабу и главарю — и нечего отыскивать намеки, я все открытым текстом говорю. Моя страна разделалась с фашизмом, и не за то на фронте был мой дед, чтобы фашизма этого франшизам тут кто-нибудь включал зеленый свет. При нас, как прежде, память и надежда. Да здравствует Победа на века — та, что была, и та, что неизбежна, хотя еще изрядно далека.