К. Ларина― 13 часов 15 минут. Добрый день ещё раз. У микрофона Ксения Ларина. И мы начинаем программу «Культурный шок». Слышали вы анонс и тему: «Может ли культура быть антигосударственной?». Сегодня в нашей студии режиссёр Андрей Смирнов. Здрасте, Андрей Сергеевич.

А. Смирнов― Здрасте.

 

К. Ларина― И режиссёр Виталий Манский. Виталий, здравствуй, приветствую тебя.

В. Манский― Привет.

 

К. Ларина― Напомню, что Виталий Манский ещё президент фестиваля документального кино «Артдокфест», который – тьфу-тьфу-тьфу – откроется 9 декабря в городе Москве и параллельно в городе Санкт-Петербурге и продлится до 17-го числа. Программа грандиозная. Я сегодня смотрела на сайте «Артдокфеста», уже выложены все программы, вы можете с ними ознакомиться, дорогие друзья.

 

В. Манский― И даже расписание уже начинаем публиковать.

 

К. Ларина― И расписание, да? Так что обязательно нужно это посмотреть, потому что смотреть больше негде.

Теперь объясню, почему такая тема. Тот, кто не знает… Может быть, есть такие люди, которые ещё не слышали отголосков этого жуткого скандала. Дело в том, что Министерство культуры в лице министра культуры Владимира Ростиславовича Мединского отказало в финансировании бюджетном не только «Артдокфесту», но и всем грядущим любым проектам Виталия Манского, поскольку он столько наговорил антигосударственных вещей, что пусть он, типа, сам на свои деньги и живёт – и в творчестве, и в своей частной жизни. «Никто же не запрещает ему проводить фестиваль?» – цитирую я близко к тексту Мединского.

 

Вот что такое антигосударственные вещи, во-первых? Это первый вопрос. Могут ли антигосударственные вещи влиять на жизнь художника в нашей свободной стране? И может ли быть вообще антигосударственной культура? Вот вопросы, которые я бы сегодня хотела обсудить с нашими гостями. Ну, давайте… Мы с кого начнём? Не знаю… Андрей Сергеевич, да? Хотите я вам процитирую? Вы хотели услышать программный текст.

 

А. Смирнов― «Комсомолки»?

 

К. Ларина― Да-да-да. «Манский решительно поддержал бандеровцев на Майдане и обвинил во всём Россию. Украинец, родившийся во Львове, при распаде СССР он принял гражданство РФ, но русским не стал. К русским Манский относится как к чему-то явно второго сорта. Удивительно, но о чём бы эта публика ни начинала говорить, какие бы высокие материи ни затрагивала, а сводится все опять к пониманию счастья как к наличию тёплого унитаза под задницей. И ведь ни в чем Манского не ограничили, никаким репрессиям не подвергали. Просто не дали ему государственных денег, к которым он и его друзья так привыкли, а сколько визга поднялось».

 

А. Смирнов― Сильный текст. А кто же автор?

 

К. Ларина― Александр Гришин, журналист «Комсомольской правды».

 

А. Смирнов― Вот надо запомнить.

 

К. Ларина― Это передовица, как вы понимаете, на первой полосе.

 

А. Смирнов― Очень важно запоминать. Вот как раз два дня назад, по-моему, была дискуссия на «Дожде» о том, где есть та черта, за которой руку человеку подавать нельзя. И вот Юрий Богомолов очень хорошо на это откликнулся и написал. Даже если это ничего не изменит, он советует в целях личной гигиены всё-таки не подавать руки тем, кто этого не заслужил. Ну, понимаете, текст, который вы зачитали… Я не читаю газету «Комсомольская правда», потому что думаю, что это издание даже использовать в гигиенических целях, как это бывало в России, когда были проблемы с туалетной бумагой, не стоит – можно подхватить инфекцию. Я не знаю журналиста Александра Гришина, но запомню, конечно.

 

Понимаете, та степень разнузданности, залихватской разнузданности, с которой написан этот текст от лица, как я понимаю, «чёрной сотни», которая сегодня громко называет себя «националистами»…

 

В. Манский― «Патриотами».

 

А. Смирнов― Или «патриотами». Времена пришли такие. Надо понимать, что сегодня в культуре хозяйничает Бесогон, Никита Михалков, руками министра Владимира Мединского и главного редактора газеты «Культуры» Елены Ямпольской. И надо отдавать себе отчёт в том, что вот эти времена пришли. Видимо, кому-то наверху в государственной власти нравится такое направление. Я не представляю себе, чтобы мы могли серьёзно обсуждать тему «Может ли культура быть антигосударственной?».

 

К. Ларина― Может.

 

А. Смирнов― Нет, культура не может быть по определению антигосударственной. Я хочу напомнить, что когда-то во времена нацизма доктор Геббельс, министр пропаганды Третьего рейха, позволил себе высказаться по радио и сказать… Я цитирую не буквально, но смысл заключался в том, что: «Немецкая культура не нуждается в мигрантах и в тех жалких людях, как братья Генрих и Томас Манн или режиссёр Фриц Ланг». На что буквально через два дня Томас Манн по американскому радио, которое вещало на Германию, дал отповедь министру пропаганды и произнёс замечательную фразу. По-немецки она звучит так: «Die deutsche Kultur ist da, wo ich bin». То есть: «Немецкая культура там, где я». Я в данном случае никого из нас не уподобляю Манну в смысле его масштаба для немецкой и мировой культуры, но думаю, что каждый нормальный деятель культуры обязан чувствовать себя именно так. Российская культура там, где мы, а не там, где сегодня находится Министерство культуры.

 

Я позволю себе ещё очень осторожно рассказать… Ну, это не байка. Буквально две недели назад я на крупнейшей московской студии стал свидетелем разговора одного известного режиссёра с одним известным кинокритиком. Они несколько раз в разговоре употребили слово, ну, не годящееся для эфира. Это слово, я его ставлю в кавычки – «гадёныш». Я прислушался. И когда я понял, что они говорят о некоторых действиях сегодняшнего министра культуры, я был шокирован такой фамильярностью и грубостью. Но нет дыма без огня. И мне кажется, что Владимиру Ростиславовичу надо задуматься об этом и предпринять всё-таки какие-то действия, чтобы не остаться в истории российской культуры под этим малопочтенным псевдонимом.

 

К. Ларина― Виталий Манский.

 

В. Манский― Мне кажется, Андрей Сергеевич несколько неточен. Времена не приходят, времена делают. И сейчас мы наблюдаем совершенно очевидно, как группа лиц, захватившая штаб культурной политики в стране – Министерство культуры, – делает это чёрное тяжёлое время, которое, я думаю, в истории будет окрашено самыми мрачными красками. Потому что то, как они себе представляют культуру, может нанести… Конечно, Россию ничто не уничтожит, и Россия в конечном счёте сбросит этих временщиков и воспрянет. Но сегодня они наносят очень серьёзный удар. И я бы сказал, удар даже не в спину, а в сердце российской культуры, потому что они её представляют самым вульгарным образом. Они понимают культуру как обслуживание не просто власти, а как некое… Знаете, это даже не обслуживание каких-то заказов власти, а это предвосхищение тех заказов, которые ещё даже не даны. Они выкатывают ковровую дорожку в том месте, куда никто не собирается приехать. Я критическо отношусь действительно к определённым аспектам нашей в том числе и политической жизни, но они пока ещё не таковы. И если бы какие-то слова, которые мы закавычиваем уже, прозвучали в эфире, я бы без кавычек сказал слова – преступник, преступные действия.

 

К. Ларина― Ты говорил про культурный фашизм.

 

В. Манский― Имея в виду, что министр культуры преступает закон. Его действия абсолютно противоречат… Понимаете, собственно говоря, в этом споре, в этом его удобном навешивании ярлыков и на меня, и на фестиваль… На котором, между прочим, нет моих картин, там сотни картин авторов со всей страны, со всеми мира. То есть, получается, уже и эти авторы, что ли, являют собой антигосударственную деятельность, ни много ни мало?

 

Так вот, навешивая эти ярлыки и отказывая культурному институту – фестивалю, который не нуждается, по крайней мере, для слушателей «Эха» в особых представлениях, потому что слушатели «Эха», я знаю, являются и зрителями фестиваля – отказывая в государственном финансировании… Я тут, знаете, плаваю, потому что очень многое хочется сказать.

 

Мало того, что миллионы государственных денег идут на абсолютно фэйковые мероприятия карманные, набивают люди (уже я не знаю, зачем им такое количество денег), обманывают и зрителя, обманывают государство, и так далее и тому подобное. Но они, по сути дела, закрывают возможность людям получать сколь-нибудь альтернативный взгляд на сегодняшний день. А именно это представляет в первую очередь «Артдокфест» в своих картинах – не вот эту зомбированную телевизионную обработку мозгов, а возможность человеку задуматься, может быть, засомневаться. Потому что только сомневающийся человек является человеком мыслящим. А убеждённый человек… Ну, не хочется говорить аксиомой банальности, мы все всё прекрасно понимаем. Но очевидно для меня, сомневающегося человека, что Мединский, конечно, преступает закон, безусловно. И за это преступление рано или поздно (я бы хотел, чтобы рано) он ответит как раз по закону.

 

Потому что когда мне говорят, типа: «Давайте подадим в суд на Мединского»… Ну, я уже был однажды свидетелем в судебном процессе Никиты Михалкова, который через суд восстанавливал себя в должности президента Союза кинематографистов. Был такой постыдный суд, и это было моё первое в жизни явление в суд, я видел, как это всё происходит. Больше я в суды не пойду ни в качестве заявителя, ни в качестве свидетеля, потому что я уже увидел наш российский суд во всей его красе. Конечно, надежда на будущее, которое мы хотим приблизить – не революционное, боже упаси, а эволюционное, которое создаётся нами. Мы создаём время, авторы «Артдокфеста» и зрителя «Артдокфеста».

 

А. Смирнов― Не могу не напомнить, что как бы ни сыграл известную роковую роль… У нас на сайте «КиноСоюза» года два или три назад было голосование по рейтингу фестивалей. Там всем членам союза и вообще тем, кто читает наш сайт и интересуется…

 

В. Манский― Кинематографистам-профессионалам.

 

А. Смирнов― …Предлагалось высказаться и поставить оценки примерно сотне кинофестивалей, которые проводятся в России. При этом голосование там было именное, каждый из нас против своей фамилии ставил баллы. Итог был простой: «Артдокфест» занял, безусловно, 1-е место среди российских фестивалей в голосовании российских кинематографистов, а Московский кинофестиваль, которым руководит наш Бесогон занял в этом списке 7-е или 8-е место. Я боюсь, что это тоже было учтено министром, который известно чьи идеи проводит.

 

В. Манский― Знаете, мы сейчас говорим о высоком, и как бы нехорошо говорить о таких банальных меркантильных вопросах. Но нужно понимать, что государству и нам всем, налогоплательщикам, забавы Михалкова под названием Московский международный кинофестиваль ежегодно обходятся в миллионы долларов. При том, что я, как фестивальный менеджер, абсолютно точно знаю, сколько стоит каталог, сколько стоит номер в гостинице, сколько стоит логистика – всё это знаю. И я знаю, что на Московский фестиваль в лучшем случае тратится одна четвёртая часть выделенных денег. Значит, ежегодно куда-то испаряется несколько миллионов долларов США.

 

Фестиваль «Артдокфест» за все годы своего существования не получил и половины государственных средств от той суммы, которую вдруг стал ежегодно получать уже сын Михалкова. В Городе Омске для него вдруг образовался фестиваль новый, и с первого же года он получает больше, чем мы за всю историю своего существования. И вот эта несколько такая неприятная меркантильная деталь характеризует этих патриотов, потому что бесплатно патриотизмом они заниматься не хотят.

 

К. Ларина― Новости, а потом продолжим.

 

 

 

НОВОСТИ

 

 

 

К. Ларина― Возвращаемся в программу «Культурный шок». Сегодня в нашей студии Андрей Смирнов и Виталий Манский. Мы пытаемся ответить на вопрос: «Может ли быть культура антигосударственной?» – потому что именно к этой мысли нас приучает Министерство культуры. Хотя я тут, может быть, немножко не соглашусь с моими гостями. Всё-таки не он определяет сегодня ту атмосферу и эту стилистику, и не он устанавливает правила. Я говорю про министра культуры. Понятно, что это некий инструментарий. И он согласился быть таким инструментом. И я думаю, что не надо преувеличивать его возможностей, не надо его демонизировать, не до такой уж степени.

 

Я тут хотела сказать вот что – в чём, как мне видится, прецедент, что называется, случая сегодняшнего с Манским. Мы же и до этого читали всё, что говорилось про деятелей культуры, про кинорежиссёров в разных интервью от Владимира Мединского. Мы видим, что происходило с Андреем Макаревичем. Впрямую же никто ничего не говорил: «Вы антигосударственные вещи высказываете, поэтому мы вам закрываем концерты». Массу причин придумывали: я не знаю, пожарная безопасность, свет потушился, билеты не продали. Ну сколько мы там фигни слышали? Впервые в данном случае вслух это произнесено: «Ваша профессиональная деятельность впрямую зависит от степени вашей лояльности». Всё!

 

А. Смирнов― Здравствуйте! А с чего начал господин Мединский? Со слова «патриотизм». Вот об этом слове «патриотизм»… Я говорю: «Черносотенцы», – Виталий меня поправляет: «Патриоты». Это слово, которое колышется в воздухе за последний год, и всё сильнее и сильнее, которым пугают всех тех, кто его не разделяет. А вы задумайтесь. Патриотизм – это всё-таки любовь к родной стране, к родному очагу. А насаждаются под словом «патриотизм» самые грубые холуйства по отношению к власти.

 

В. Манский― Абсолютно.

 

А. Смирнов― И откуда это исходит, мы тоже знаем. Я просто не могу не вспомнить не столько даже творчество Никиты Михалкова, Бесогона… Почему я его называю Бесогоном? Потому что не далее как месяц назад одна из программ этого самого «Бесогон TV» шла по одному из федеральных каналов, и я случайно увидел её кусочек. Кусочек этот меня настолько поразил, что я не поленился, сел за компьютер и отмотал назад пять или шесть программ «Бесогона». У меня глаза на лоб полезли! Например, в одной из передач, обращённой, я так понимаю, к украинцам, Никита Сергеевич как бы отказался, он сказал, что он сам ничего говорить не будет, а он процитирует классиков. Каких же классиков он цитировал?

 

Это был, во-первых, Достоевский. Но не тот великий Достоевский, который стоит у каждого из нас на полке и которого мы носим в сердце. А это были самые позорные политические страницы «Дневника писателя», которые Фёдор Михайлович написал во время русско-турецкой войны, за которыми стояла самая грубая… Ну, это антиполонизм, антисемитизм – вообще ксенофобия! Как известно, насколько велик Достоевский-философ в своих художественных произведениях, насколько актуальными остаются и «Бесы», и «Братья Карамазовы», настолько же непотребны все его политические прогнозы. Он не угадал ничего из того, что потом случилось в мире, и всё больше и больше как политик приближался к «чёрной сотне», по сути дела. И именно это цитировал Никита Сергеевич.

 

Другая цитата была, насколько я помню, из его любимого философа Ивана Ильина, который сейчас в России вдруг вошёл в большую моду. Ну, я не собираюсь сейчас читать лекцию по этому поводу, просто напомню, что у Ильина довольно сложная политическая биография. Одно время у него близость к фашистам, потом – отдаление от них. Он до 1938 года, насколько я помню, жил в Германии, и ему очень нравилась во многом идеология нацизма. Потом он уехал в Швейцарию, где он и закончил свои дни. Но только напомню (мне кажется, это очень характерно), что Ивану Александровичу принадлежала книга в конце 20-х или в начале 30-х, которая называлась «О сопротивлении злу силой». Вот рецензия на эту книгу, опубликованная во Франции и принадлежавшая перу Николая Александровича Бердяева, называлась «Кошмар злого добра». Вот этим, пожалуй, и ограничимся.

 

А третья цитата была, по-моему, из Слободана Милошевича. Это патриотизм?

 

В. Манский― Патриотизм… Я считаю, что патриотизм – это позиция документалиста, который описывает вопреки всему наше, как всегда, тяжёлое время; который снимает картины невзирая на то, что не только не может с этими картинами дойти до зрителя никаким образом, потому что в стране всё заблокировано вот этими ревнителями официального патриотизма… Ни один телеканал, кроме «Дождя»… Но что происходит с «Дождём» мы все понимаем.

 

Может быть, такая новость для зрителей. Вот были прекрасные два канала – «24 Док» и «24 Техно» (наш вариант «Discovery»). Вот сейчас «Ростелеком» объявил сделку и продал ВГТРК, то есть каналу «Россия». И канал «Discovery» российский – «24 Техно» – с февраля месяца, насколько я знаю, будет перебрендирован, и будет канал «Т-24», посвящённый российскому вооружению.

 

К. Ларина― То есть документального кино больше там не будет?

 

В. Манский― Ну, будет документальное кино про оружие, про автоматы Калашникова. Я не знаю, что. Вот это и есть культурный фашизм, на мой взгляд, который происходит в стране. И этот культурный фашизм, конечно, сказывается на «Артдокфесте» по полной программе. Хотя на «Артдокфесте» картины, которые мы изыскиваем и привозим в Россию… Скажем, картины Ханны Полак. «Человек имеет право на счастье». Совершенно потрясающий фильм о судьбе… Ханна, полька, на датские деньги в течение 15 лет снимает и следит за судьбой русской девушки от 12 лет до его уже взрослого состояния. Сегодня объявили, что этот фильм получил один из призов на главном мировом фестивале документального кино, следующий показ в «Sundance». И эти картины совершенно фантастические!

 

Знаете, я сидел, эту картину смотрел, очень тяжёлую, очень такую брутальную. И вдруг финал картины выходит на такую коду оптимизма, счастья и веры в жизнь! И я думаю: Господи, почему вот эта польская Ханна, отдавшая 10 или 15 лет своей жизни для истинно российской глубинной истории с таким потрясающим финалом, почему она считается, получается, антигосударственным деятелем, антигосударственным художником, который отдаёт свой фильм на «Артдокфест»?

 

А эти бездари, которые за огромные деньги… Понимаете, эшелоны денег Министерство культуры отправляет в топку бездарности! У того же Адольфа была Лени Рифеншталь, которая делала опасное, но талантливое кино. А эти импотенты не могут вообще ничего сделать! Сделайте талантливое кино – мы его покажем на «Артдокфесте» завтра, сегодня! Снимем все фильмы – будем показывать ваше! Талантливо сделайте кино о том, как Россия встаёт с колен! Не можете? Потому что кроме денег и вот этого стяжательства у вас ничего больше!

 

И это уничтожило Михалкова, который был кумиром многих-многих поколений (ну, не многих, моего поколения), которые смотрели фильм «Для механического пианино». Где этот человек? Скончался, его не существует. Потому что кроме этих бюджетных справок он больше ничего читать не может. У этих фильмов, которые он снимает, бюджеты, я не знаю… Суммарно там уже 110 миллионов долларов. Слушайте, куда? Где эти деньги? У нас учителям нечем платить зарплаты, у нас врачи выходят на забастовки. Зачем государству содержать такого патриота? Можно подешевле покупать таких патриотов? В конце-то концов, что же происходит?!

 

А куда смотрит руководство, прямое руководство? Вот мне сколько уже звонков поступило: «Подай в суд на Мединского, подай в суд!» Зачем? У него есть непосредственный начальник – премьер-министр, руководитель Кабинета. Пусть он вызовет своего подчинённого, спросит, как он вообще выполняет свою работу. Ну, президент страны – гарант Конституции…

 

К. Ларина― Виталий, а у меня такой вопрос. К тебе не подходили коллеги, которые попадали в такие ловушки и соглашались идти на какие-то гнусности, давали использовать своё имя в благих государственных целях, прикрывая собой, что называется, коллектив? Мы знаем такие истории, когда человек ставит свою подпись под каким-нибудь письмом, мотивируя это тем, что: «Я не могу, за мной люди».

 

В. Манский― Подходили, подходили.

 

К. Ларина― За тобой люди, огромное количество людей: и твои коллеги, и твои дебютанты, те, которые мечтают попасть и быть увиденными на этом фестивале. Ты закрыл всех.

 

В. Манский― Я постоянно слышу от людей: «Друг, старик, я с тобой. Но ты пойми, я же не могу…» Или некоторые люди, которые подписывали письма, когда Мединский заставлял подписывать кинематографистов вот это письмо в поддержку известно чего, они говорили: «У меня же картина в запуске». А у меня нет картины в запуске? В моей стране меня отрезали вообще от всего! У меня стоит вопрос, что мне нужно сейчас для того, чтобы осуществлять свою профессиональную деятельность, с семьёй переезжать в другую страну. Понимаете, у меня дети, у меня… То есть я почему-то могу противостоять этому бесстыдству чиновничьему, а у вас что, другая кровь течёт в ваших жилах?

 

К. Ларина― Так, может быть, и тебе стоило бы промолчать? Был бы фестиваль.

 

В. Манский― Я не могу промолчать! Потому что если я промолчу, мне лучше тогда не жить. Потому что я говорю то, во что я верю. Когда мне рассказывают про бандеровцев во Львове (а я во Львове родился и прожил до 18 лет), понимаете, это невозможно, просто невозможно! У меня там живёт семья, я всё это не знаю. Это не значит, что Львов мёдом мазан, боже упаси. Там есть национальные трения, там были всегда какие-то конфликты. Но эти конфликты по сравнению с «Русскими маршами» в Москве – да это вообще детский лепет! Я за 18 лет, может быть, увидел там двух бандеровцев или трёх. Да, были очень неприятные… Мы в детстве, да, дрались, русская школа шла против украинской. Ну а где такого нет, в каком городе район против района не ходит? Зачем же это всё окрашивать в националистические краски? И мы видим, как голосует Украина, где эти националисты, которых я так же презираю, как любой цивилизованный человек, не проходят никуда.

 

К. Ларина― Даже процента не набирают.

 

В. Манский― Они получают 0,0%.

 

К. Ларина― У нас небольшая пауза рекламная, а потом продолжим.

 

 

 

РЕКЛАМА

 

 

 

К. Ларина― Возвращаемся в программу «Культурный шок». У нас последние 10 минут. Надеюсь, что все успеют высказаться. Я просто вспомнила. Один из кинорежиссёров, который подписал то самое письмо, одобряющее политику Путина в Крыму и в Украине, на мой вопрос не в эфире, а после эфира (мы про это говорили) сказал: «А ты что хочешь? Надо это понимать, что сегодня, если ты хочешь что-то делать, ты по-другому не можешь. Ты обязан тогда исполнять их желания. Если бы я это не подписал, у меня бы сняли мой проект. Я сейчас снимаю кино – у меня бы его не было. Что мне важнее – кино снять или?.. Да подавитесь!» Вот это так называется.

 

А. Смирнов― Дорогая моя, вот это мы слышали всю жизнь. А при советской власти как было? А если говорить о вдохновителе нашего патриотизма, всё о том же Бесогоне, я не могу не вспомнить, как Павел Лебешев, замечательный российский оператор, который свои лучшие картины, кстати, сделал вместе с Михалковым (в частности такие картины, как «Механическое пианино», «Обломов»), он снимал и первую картину Михалкова «Свой среди чужих, чужой среди своих». И в день, когда эта картина должна была быть в знаменитой передаче «Кинопанорама», Паша сидел у меня, и мы вместе пили водку. И я помню, как молодой режиссёр Михалков, представив свою картину, закончил словами: «Посвящаем нашу картину нашим доблестным чекистам».

 

Это я не придумал. Я не знаю, сохранилась ли плёнка, но люди постарше наверняка это помнят. То есть любовь к этой организации у него, видимо, вместе с генами, что ли? Или то, что я называю «холуйством», а они называют «патриотизмом». Вот плоды его – статья в «Комсомольской правде». Правда, Михалкова трудно упрекнуть, поскольку у него это, видимо, действительно в генах.

 

Я напомню… Я уверен, что Никита имел к этому отношение. Мы ведь поём сегодня… Вот спортсменов заставляют петь гимн, слова которого написаны его папой. Я просто напомню, что этот гимн автор переделывал трижды. В 1943 году в нём были слова: «Нас вырастил Сталин – на верность народу, на труд и на подвиги нас вдохновил!» Через 30 лет автор бестрепетно Сталина выкинул, и там появились слова: «Партия Ленина – сила народная. Нас к торжеству коммунизма ведёт!» А ещё через 30 лет примерно тот же автор бестрепетно выкинул «партию Ленина», и там появились дивные строки: «Одна ты на свете! Одна ты такая – хранимая Богом родная земля!» Так что от Сталина через Ленина к православию – это у них называется «патриотизмом». У нас это называется «помойкой».

 

К. Ларина― Вопрос мой, наверное, последний и всё-таки важный: можно ли сегодня работать в своей профессии, снимать кино и говорить то, что ты думаешь – и в публичной жизни, и в гражданской жизни, и в художественной жизни, – и при этом не быть битым, не быть отстранённым?

 

В. Манский― Ты знаешь, это сложный вопрос, потому что, конечно, каждый должен решать для себя, и у каждого есть свои мотивации. Кто, может быть, помнит картину Золтана Фабри «Пятая печать», её финальную сцену, кто помнит Алексея Германа, картину «Проверка на дорогах», эпизод с мостом. Это всё – непростые вещи.

 

К. Ларина― И «Мифисто», замечательный фильм.

 

В. Манский― Да, и «Мифисто». Вот это – непростые вещи. Ещё скажу такое. Знаете, мы на «Артдокфесте» решили показать фильм 1969 года (так вот отдельно просто показать, ни на что не намекая или намекая на всё вместе взятое) о вводе войск в Чехословакию. Студия ЦСДФ, режиссёр Калошин Анатолий. Картина, конечно, в 1969 году была снята и была выдержана абсолютно во всех красках и смыслах. Но даже эта картина сегодня – абсолютный заказ. Я не знаю, понимали ли это авторы, не понимали, но она вдруг является ещё, может быть, большим документом правды и такого приговора, особенно когда там постоянным рефреном идёт борьба Запада, который хочет оттяпать Чехословацкую ССР от нас и затащить её в Европу, и какие ужасы ожидаю эту страну, когда она окажется в этой Европе. А сегодня мы смотрим картину… Все мечтают поехать в Прагу отдохнуть, а вся фракция, я думаю, «Единой России» либо уже купила там квартиры, либо мечтает это сделать.

 

И вот это всё документальное кино, которое, с одной стороны, было вот таким пропагандистским и таким однозначным, спустя годы становится неоднозначным. И может быть, я неправ, что я так жёстко воюю. Может быть, действительно… Ну, подписывать я по-любому не смогу. Но, может быть, вот так снимать… Знаете, вот сейчас я снимаю в Северной Корее картину. Конечно же, я снимаю официальную жизнь этой страны, которая ужасна в конечном счёте. Может быть, снимать такое северокорейское кино (хотел сказать «про Советский Союз») про нашу нынешнюю Россию окажется ещё большим приговором. Но для этого нужен талант.

 

К. Ларина― Как «Обыкновенный фашизм» Ромма, да?

 

В. Манский― Вот таланта, к сожалению, нет у тех, кто обслуживает власть. Вот в чём проблема. А на «Артдокфесте» мы показываем талантливые картины, о чём бы они ни повествовали. Талант. Это и есть задача Министерства культуры – вычленять этот талант и делать талантливой нацию, а не уподоблять нацию стаду баранов, которое загоняется в стойло, и даётся по расписанию им пойло.

 

Понимаете, мы идём к тому, что нас пытаются… Но русский народ – великий… Извините, мне даже как-то неловко, потому что я тут вдруг использую терминологию вот этих. Но мы – великая нация, чёрт возьми! Ну что такое Мединский? Это просто какая-то щепка на пути развития нашей цивилизации. И, кстати сказать, именно «Артдокфест» создаёт тот самый «русский мир», потому что у нас-то как раз картины, созданные во всём мире на русском языке. И мы создаём вот этот «русский мир» не оружием, как пытаются сделать политики, а мощью искусства. И, конечно же, мы в этом смысле являемся врагами антигосударственной деятельности Мединского и его…

 

А. Смирнов― Вдохновителей, я бы сказал. Поэтому мне кажется, что, заканчивая нашу передачу, надо ещё раз самоуверенно сказать: российская культура – там, где мы, а не те, кто проповедует холуйский патриотизм, а под его маской самый грубый национализм и ксенофобию. На ваш вопрос, Ксюша, о том, можно ли сегодня работать, действительно, ответить невозможно. Но только я напомню, что совсем недавно министр культуры сказал, что этот год был очень удачный, что российские картины получили кучу премий. И при этом совершенно спокойно, не краснея, перечислил названия тех картин, к которым либо Министерство культуры не имело отношения, либо по поводу которых чиновники министерства, в том числе и сам министр, высказывались неодобрительно – как, скажем, о картине «Левиафан» Андрея Звягинцева.

 

В. Манский― Вы знаете, я тоже очень коротко скажу. Дело в том, что Министерство культуры ежегодно поддерживает 300 документальных фильмов, выделяя огромные средства – миллионы рублей, сотни миллионов рублей. Но лидерами и проката, и фестивального интереса, и прессы, et cetera являются фильмы, как раз не поддержанные Министерством культуры. А фильмы, которые поддержаны Министерством культуры – их либо прокуратура разыскивает, потому что не может найти вообще их факта существования; либо единственным зрителем этих фильмов являются приёмщики в архиве, потому что выясняется, что нет ни одного показа у этих фильмов на территории Российской Федерации. Вот чем бы занялись люди, которых волнуют, я не знаю, государственные интересы.

 

Не так много сегодня у государства денег. Государству нужно решать огромное количество не только социальных, но и внешних проблем, нужно гуманитарные конвои отправлять в Донецк и Луганск. Пусть туда, в конце концов, лучше деньги пойдут, накормят детей, чем чиновникам, которые получают маленькие зарплаты, но попробуй сковырни хоть одного чиновника со своего чиновничьего места. Что же они так вросли и не хотят уйти оттуда, если у них денег нет? Понимаете, это тоже составляющая того ужаса, который происходит в Минкульте.

 

К. Ларина― Коду пропустили, мы уже пошли дальше. Последнее, Андрей Сергеевич, скажите два слова завершающих. Кончилось наше время или ещё нет?

 

А. Смирнов― Посмотрим. Как советуют всё-таки: надейся на лучшее, а готовься к худшему. С нами Бог.

 

К. Ларина― Спасибо большое! Андрей Сергеевич Смирнов и Виталий Манский – наши сегодняшние гости. Я ещё раз напомню, завершая передачу, что фестиваль «Артдокфест» в этом году состоится, открытие 9 декабря. С программой можно ознакомиться на сайте. На двух площадках проходит в Москве – это «Фитиль»…

 

В. Манский― «Формула кино Горизонт» и «Фитиль».

 

К. Ларина― Да. Так что, дорогие друзья, обязательно приходите. Спасибо!

http://echo.msk.ru/programs/kulshok/1445046-echo/