Невозможно поверить, что автор этих стихов не занимался сочинительством до своих 49 лет, работал маляром, а его официальное образование ограничивается обычным ПТУ...

 

 

***

эта жизнь зачерствела,
как хлеб... и шершавый сухарь
больше в горло не лезет,
и крошки наждачной бумагой
исцарапали глотку...
а перекидной календарь
поржавел от обилия
пролитой временем влаги...
 

я его размочу
в молоке твоих ласковых рук,
разогрею губами...и запах,
знакомый мне с детства,
прикоснётся к вискам,
замыкая мой жизненный круг
тёплым хлебом,
чтоб я ещё мог разговеться
 

этой жизни глотком,
вновь обретшей
и запах и вкус,
пусть последний кусок,
даже скатанный
шариком хлебным...
я его проглочу
и на миг в мою юность вернусь,
где мечтал повзрослеть
и рукой дотянуться до неба... 

 

 

 

 

 

***

по печалям поникших пустых голов
поздно плакать...ни проку тебе, ни толку...
как клокочущим клёкотом колоколов
кто-то выклевал каторжную наколку,

подсознанием созданный суицид -
симуляции подвиг...на подоконник
стать ступнями сознательно не спешит
ни докучливый гений, ни жалкий скромник...

расставаться на радостях не решат
с жидкой жизнью...жестоких желаний жало
жжёт железом калёным...и не спеша
начинает наколку колоть сначала -

на плече - перечеркнут распятьем крест,
на спине посредине - стена собора,
колет колом, покуда не надоест
расширение каторжного позора...

что-то кречет кичливо кричал в груди,
признавая проклятием непокорность,
колким клёкотом в колокол...погоди
проповедовать каторжным волю-вольность,

громким гомоном ломанных языков
пробудить не старайся тревоги птицу
и оковы сбивать с записных рабов...
им и в тюрьмах неплохо совсем сидится.... 

 

 

 

 

 

***

я закончу мой путь,
может быть и сегодняшним днём,
и кино прокручу,
начиная с забытого детства.
я расстригой-попом
покидаю мой временный дом,
не раздав все долги,
никому не оставив наследства.
 

и долги, и грехи
забираю в дорогу с собой,
как остатки нехитрой,
но всё же отправленной службы.
отслужил, как умел
и теперь возвращаюсь домой,
день последний забыв...
почему-то мне ставший ненужным.
 

ни почет,ни уют,
ни внимание знатных вельмож
я с собой не беру,
это всё мне в дороге не нужно,
только память друзей,
тех, к которым был некогда вхож,
чтобы там отслужить
на земле несвершенную службу.
 

в моём новом жилье
нет ни стен, ни дверей, ни окон,
только вечный покой,
он с рождения был нам обещан...
я надеюсь на то,
что ещё загорится огонь
у икон хоть одной
в прошлой жизни любимых мной женщин....

 

 

 

 

 

 

***

 в воробьиной возне,
в пыльной ванне возникшая склока
предваряет грозу
в этот ясный и солнечный день,
но среди воробьёв
не найдётся,конечно, пророка,
чтобы в солнечный день
снова тень наводить на плетень,

чтобы всем воробьям,
в жарком споре теряющим перья,
просто правду сказать,
в воробьиные глядя глаза-
несмотря ни на что,
на приметы и даже поверья-
этой ночью,
а может быть вечером будет гроза.

небо треснет яйцом,
и в раскол хлынут звёзды потоком
вперемешку с дождём...
вот такой на сегодня прогноз...
но какой воробей
для других послужил бы пророком,
и какой воробей
хоть чуть-чуть до пророка дорос...

это легче всего-
в пыльной ванне клевать без разбора,
если праведный гнев
наполняет тебя до краёв,
но, возможно, гроза
помогает избегнуть позора
тем, кто всё же посмел
стать пророком...среди воробьёв... 

 

 

 

 

 

 

***

поздним вечером ветер тоскливо скулил,
в пальцах улиц зажат...в кулаке переулков
выл он волком...рычал,выбиваясь из сил,
и от стен рикошетом отскакивал гулко,

ударяясь о грани бетонных домов,
он с поджатым хвостом на флажках светофоров
уклонялся от красного острых углов,
в городском кулаке...и отчаянный норов

свой не мог усмирить, и катался клубком
по асфальту,бросая опавшие листья,
ударялся о небо нахмуренным лбом,
снова рушился вниз из растресканной выси,

он резвился...но из-под опущенных век
не заметил за спинами праздных прохожих,
как железный по улицам шел дровосек,
свой топор протирая остатком рогожи,

усмехался.. и часто...вблизи...вдалеке...
он на волка железные ставил капканы,
чтобы волка зажать в городском кулаке
и ему не позволить зализывать раны,

чтоб отрезать ему запасные пути,
изловить и отправить рабом по этапу,
чтоб единственным способом мог он уйти-
отгрызая в капкане зажатую лапу...