«Здрав ствуйте, мистер Бог, это Анна» – классика на все времена.   Это первая книга трилогии о пятилетней девочке Анне, которую в середине 30-х годов XX века молодой человек Финн встретил на одной из улиц Лондона.

Анна оказалась страшно любознательным, непосредственным и уникальным существом, по уши влюбленным в жизнь и увлеченным поиском ответов на любые вопросы, касающиеся устройства мира и его содержимого. О том, что жизнь – это эксперимент, который нужно прожить не как все, Анна знала не понаслышке. С неподдающейся объяснению уверенностью она, похоже, понимала и смысл бытия, и суть эмоций, и красоту любви.

Добрая, трогательная, смешная и увлекательная, но отнюдь не сентиментальная книга написана очень живо и выразительно, очень легко и непринужденно. Эту книгу прочтут в буквальном смысле слова и стар, и млад. И верующие и не верящие. Она мало кого оставит равнодушным. Она заставит вас задуматься о ценности нашего нынешнего бытия, об неповторимости каждого момента жизни. Поможет вспомнить свои детские эксперименты и игры. Вернёт детский, незамутнённый взгляд на происходящее. Вы прослезитесь, вы задумаетесь, и в конце-концов, вполне возможно, вы всё-таки найдёте Бога и скажете ему: "Здравствуй!" И начнёте жить.

Отрывок:

Через черный ход мы вошли в буфетную, а оттуда в кухню. Я зажег газ и впервые увидел Анну при свете. Бог знает, что я ожидал увидеть, но только не то, что предстало моим глазам.

Дело даже не в том, что она была сказочно грязной, а платье на несколько размеров превосходило нужный; дело было в имбирной шипучке, «Гиннессе» и красках.  Она смахивала на маленького дикаря, в чисто декоративных целях разукрасившего свое лицо, руки и одежду пятнами всех возможных цветов и оттенков. Она выглядела такой смешной и маленькой и так испуганно сжалась от моего неистового гогота, что мне пришлось немедленно схватить ее на руки и приподнять, чтобы она могла увидеть себя в большом зеркале над каминной полкой. От ее веселого хихиканья я словно захлопнул дверь ноября и шагнул в теплый июнь. Надо сказать, я той ночью не особенно отличался от нее — меня тоже с головы до ног покрывала краска. «Достойная парочка», — как сказала потом мама.

Посреди нашего веселья из-за стены раздалось «тук-тук-тук». Это была мама. «Это ты? Ужин на плите. Не забудь выключить газ».

Вместо обычного: «Хорошо, мам, я быстро» — я распахнул дверь и крикнул: «Мам, спустись и по¬смотри, что я принес».

Нужно сразу сказать, что моя мама никогда не суетилась и все принимала спокойно и с юмором: кота Босси, которого я притащил домой однажды ночью, собаку Патча, восемнадцатилетнюю Кэрол, которая прожила у нас два года, и Дэнни из Канады, застрявшего на целых три. Кто-то может коллекционировать марки или картонные подставки для пивных кружек; мама собирала бродяг и беспризорников, кошек, собак, лягушек, людей и даже, по ее заверениям, целое племя «маленького народца» (Фэйри, или эльфы, в ирландской фольклорной традиции.). Случись ей той ночью встретить у себя на пороге льва, она отреагировала бы точно так же: «Бедная крошка!» Одного взгляда на Анну ей было достаточно.

— Бедная крошка! — возопила она. — Что они с тобой сделали?

И добавила, уже обращаясь ко мне:  — Ты как из помойки вылез. Иди умойся.

С этими словами мама бухнулась на колени и заключила Анну в объятия.

Обниматься с мамой — все равно что заниматься классической борьбой с гориллой. Руки у нее такого же размера, как у некоторых людей ноги. Уникальное анатомическое строение моей мамочки до сих пор ставит меня в тупик, поскольку четырнадцатистоуновое сердце у нее заключено в двенадцатистоуновом теле. Мама всегда была настоящей леди, и, где бы она ни была сейчас, несомненно, ею остается.

Спустя несколько минут охов и ахов дело начало принимать более-менее организованный оборот.

Мамуля вернулась в вертикальное положение и, мимоходом бросив мне: «Сними с ребенка это мокрое барахло», распахнула кухонную дверь и завопила: «Стэн, Кэрол, а ну быстро сюда!» Стэн — это мой брат, младше меня на два года; Кэрол — одна из приходящих и уходящих бродяг и беспризорников.

Недра кухни неожиданно извергли ванну, на плиту взгромоздились чайники, откуда-то взялись полотенца и мыло; топку набили углем, а я занялся разматыванием того, что было намотано на ребенке. И вот она уже сидела, поджав ноги, на столе в своем первозданном виде. Стэн сказал: «Уроды!» Кэрол сказала: «Иисусе Христе!» А мама грозно сдвинула брови. Всполох ненависти на мгновение осветил кухню: все это маленькое тельце было сплошь покрыто синяками и ссадинами. Четверых взрослых затопила волна гнева; мы готовы были растерзать любого, кто оказался бы в этом повинен. Но Анна сидела на столе, будто маленькая сказочная фея, и улыбалась от уха до уха; похоже, в первый раз в жизни она была совершенно и безоговорочно счастлива.

Но вот ванна и суп остались позади. Анна блистала в старой рубашке Стэна. Мы расселись вокруг кухонного стола, чтобы как-то обсудить ситуацию. Вопросов была куча, а ответов явно недоставало. Совместными усилиями мы пришли к выводу, что для одного дня проблем вполне достаточно; решения могли подождать до завтра. Мама принялась стирать Аннины одежки, а мы со Стэном занялись сооружением постели на старом черном кожаном диване в соседней комнате.

Я спал в гостиной, полной горшков с аспидистрами, с высоким комодом, заставленным стеклянными фигурками, с кроватью и кучей разнообразных безделушек, от которых просто негде было повернуться. Мою комнату отделяла от соседней огромная байковая занавеска, висящая на деревянных кольцах, которые громко клацали, скользя взад и вперед по перекладине. Там, за занавеской, и стоял Аннин диван. За окном раскачивался уличный фонарь, а так как занавески у меня были тюлевые, то комната всегда была залита светом. Как я уже говорил, дом наш стоял как раз возле железной дороги, по которой день и ночь сновали поезда, но со временем мы к этому привыкли. Через девятнадцать лет непрерывной практики грохот и вой поездов уже превращаются в колыбельную.

Когда постель была готова, я вернулся в кухню. Фея восседала в плетеном кресле, по самый нос закутанная в одеяла, и булькала горячим какао. Босси гнездился у нее на коленях, извиваясь, как Гудини в смирительной рубашке; Патч лежал у ног, и его хвост маятником стучал по полу. Шипение газовой лампы, огонь, горящий в камине, лужицы воды на полу — все это превратило нашу кухню в рождественский вертеп. Старинный буфет, горшки и кастрюли, черная чугунная плита с начищенными медными конфорками, казалось, так и сверкали от счастья. Посреди всего этого великолепия сидела маленькая принцесса, умытая и сияющая. У этого создания оказались самые прекрасные и роскошные медно-рыжие волосы, какие только можно себе вообразить, и вполне достойная их физиономия. Это был вовсе не херувимчик, нарисованный на потолке в церкви, а настоящее улыбающееся, хихикающее, ерзающее живое дитя. Ее личико сияло каким-то внутренним светом, а глазенки были похожи на два синих прожектора.

Сегодня я уже сказал «да» на ее вопрос «Ты меня любишь?», потому что был не в силах сказать «нет».Теперь меня охватила безумная радость от того, что я не смог произнести это «нет», потому что на самом деле ответ был «Да! Да! Да!». Как можно было не любить это крохотное создание?

Ма что-то одобрительно промычала и добавила: — А теперь всем лучше отправиться на боковую, а то завтра у нас будет бледный вид.

Я взял Анну на         руки и отнес на диван. Постель была уже разобрана, я уложил ее и хотел подоткнуть одеяло, но, как оказалось, это было неправильно.

— А молиться ты не будешь? — спросила она.

— Ну... — я замялся. — Да, когда лягу в постель.

— Я хочу молиться сейчас, с тобой, — заявила она.

Мы опустились на колени рядышком, а дальше она говорила, а я слушал.

Я не раз бывал в церкви и слышал много разных молитв, но ни одна из них не походила на эту. Я не могу в точности вспомнить все, что она говорила, но первыми ее словами были: «Уважаемый мистер Бог, это Анна». Она разговаривала с мистером Богом так запросто, что по спине у меня пробежал холодок; мне вдруг показалось, что стоит оглянуться — и я увижу, как он стоит позади нас. Я помню ее слова: «Спасибо тебе за то, что позволил Финну любить меня», и поцелуй в щеку, но как добрался до постели — понятия не имею.

Я лежал в странной растерянности, пытаясь понять, что же именно так сильно зацепило меня. Поезда с грохотом и лязгом проносились мимо дома, вокруг фонаря клубился ночной туман. Прошел целый час, если не два, когда я услышал клацанье занавесочных колец и увидел в ногах кровати маленькую фигурку, озаренную светом, падающим из окна. Прошла минута, потом другая. Я уже думал, что она просто хотела убедиться, что все случившееся ей не приснилось, но туг она робко подошла к моему изголовью.

— Привет, Кроха, — сказал я.

— Можно я к тебе? — шепотом спросила она и, не дожидаясь моего «Если хочешь», забралась под одеяло, зарылась лицом мне в шею и беззвучно расплакалась, так что мне тут же стало тепло и мокро. Что тут было говорить? Поэтому я просто обнял ее. Я не думал, что смогу заснуть, но неожиданно заснул.

Скачать книгу: Здравствуйте мистер Бог, это Анна

Серия сообщений "для ДЕТЕЙ":
Часть 1 - Здравствуйте, мистер Бог, это Анна
Часть 2 - Роуэн из Рина - Эмили Родда
Часть 3 - Волшебный мир Беатрикс Поттер
...
Часть 5 - Библейские истории в исполнении Иннокентия Смоктуновского
Часть 6 - КотоСказки
Часть 7 - "Как приручить дракона" - Крессида Коуэлл